Мои попытки проверить версию о передаче немцами фальшивого досье на Тухачевского в Москву через Прагу удались лишь в 1989 году. Тогда Архив внешней политики СССР рассекретил ряд документов, связанных с этим делом. И вот что выяснилось.

Немцы действительно по своим дипломатическим и агентурным каналам доводили до сведения президента Чехословакии Эдуарда Бенеша слухи о том, что в Москве группа высших военачальников во главе с Тухачевским готовит заговор против Сталина. Хозяин Пражского Кремля через советского полпреда Сергея Александровского якобы сообщал об этом в Москву. Но был ли на самом деле советский дипломат ключевой фигурой во всей этой истории?

Александровский Сергей Сергеевич (1889–1945). Один из выдающихся представителей «чичеринской школы» советской дипломатии.

Окончил Высшую коммерческую академию в Мангейме (Германия). Профессиональный революционер, член большевистской партии с 1906 года.

На дипломатической работе – с 1923 года. В 1924–1925 годах – заведующий отделом Центральной Европы Наркомата иностранных дел. 1925–1927 годы – полпред СССР в Литве. 1927–1929 годы – полпред СССР в Финляндии. 1929–1931 годы – уполномоченный НКИД при правительстве Украинской ССР. В 1931–1933 годах – советник полпредства СССР в Германии. 1933–1939 годы – полпред СССР в Чехословакии.

На берегах Влтавы С. Александровский пользовался огромным авторитетом и личным доверием президента Бенеша. В конце 1939 года вернулся в Москву, был отстранен от дел и стал членом коллегии адвокатов. В 1941 году, с началом Великой Отечественной войны, добровольно вступил в народное ополчение, был ранен. Впоследствии С. Александровского арестовали, и он погиб в заключении. Посмертно реабилитирован.

В конце 1936 – начале 1937 года в Праге проходили секретные германо-чехословацкие переговоры. Скорее это были не переговоры, а полуофициальные зондажи, которые вел президент Бенеш с гитлеровскими представителями Альбрехтом Хаусхофером и графом Траутсмандорфом. Они должны были найти приемлемую форму удовлетворения претензий Берлина к Праге в ходе решения вопроса о судетских немцах и добиться улучшения германо-чехословацких отношений. Однако в конце февраля 1937 года немецкая сторона прервала беседы.

Бенеш сильно встревожился и поручил посланнику Чехословакии в Берлине Мастны выяснить у графа Траугсмандорфа, в чем дело. 9 февраля пришел ответ: «…причиной решения канцлера (речь идет о Гитлере. – В. Ч.) о переносе переговоров является его предположение, основывающееся на определенных сведениях, которые он получил из России, что там в скором времени возможен переворот, который должен привести к устранению Сталина и Литвинова и установлению военной диктатуры».

20 марта Маетны вновь возвращается к этому вопросу и посылает чехословацкому министру иностранных дел Камилу Крофте телеграмму, в которой повторяет информацию, согласно которой Гитлер якобы располагает сведениями о возможности неожиданного и скорого переворота в России и установления военной диктатуры в Москве.

Но президент Бенеш решил выждать и не передавать в Москву информацию. Поэтому советский полпред в Праге Сергей Александровский никаких сведений о заговоре не получил. Правда, Кремль не остался в неведении: данные о готовящемся перевороте приходят неожиданно с другой стороны – из Франции.

16 марта 1937 года советский полпред во Франции Владимир Потемкин посылает шифротелеграмму Сталину, Молотову и Литвинову, в которой сообщает о своей беседе с французским министром обороны Эдуардом Даладье: «Из якобы серьезного французского источника он (речь идет о Даладье. – В. Ч.) недавно узнал о расчетах германских кругов подготовить в СССР государственный переворот при содействии враждебных нынешнему советскому строю элементов из командного состава Красной армии… Даладье добавил, что те же сведения о замыслах Германии получены военным министерством и из русских эмигрантских кругов… Даладье пояснил, что более конкретными сведениями он пока не располагает, но что он считал „долгом дружбы“ передать нам свою информацию, которая может быть для нас небесполезной.

Под „серьезным французским источником“ подразумевалась французская разведка, а под „русскими эмигрантскими кругами“ – белогвардейский генерал Скоблин. Оба источника имели выход на немецкую разведку».

В. Шелленберг и В. Хёттль утверждают, что Скоблин поддерживал контакт с немецкой разведкой и снабжал ее информацией о деятельности РОВСа и положении в Советском Союзе. Однако служба внешней разведки Российской Федерации не раз опровергала эти утверждения.

Во всяком случае, в оперативном деле «Фермер» (кодовый псевдоним Н. Скоблина) нет никаких данных о том, что бывший командир корниловского полка белой армии передавал гитлеровской Службе безопасности какие-либо сведения в письменном или устном виде.

Но вернемся к депеше советского полпреда в Париже. «Я, конечно, поблагодарил Даладье, – докладывал дальше В. Потемкин, – но выразил решительное сомнение в серьезности его источника, сообщавшего сведения об участии представителей командования Красной армии в германском заговоре против СССР и в дальнейшем против Франции. При этом я отметил, что недостаточная конкретность получения сообщений лишь подтверждает мои сомнения. Даладье ответил, что если получит более точные данные, он немедленно их сообщит. Он-де все же не исключает возможности, что в Красной армии имеются остатки троцкистов. Эта часть разговора произвела на меня двойственное впечатление. Во-первых, Даладье явно заинтересован в том, чтобы своими „дружественными“ сообщениями внушить нам большее доверие к нему самому. Во-вторых, он невольно выдает привычный страх французов, как бы мы не сговорились против них с немцами».

Потемкин Владимир Петрович (1874–1946). Советский дипломат и ученый.

Член компартии с 1919 года. На дипломатической работе – с 1922 года. В 1922–1923 годах – член советской Репатриационной комиссии во Франции, председатель такой же комиссии в Турции. 1924–1926 годы – генеральный консул в Стамбуле. 1927–1929 годы – советник полпредства СССР в Турции. 1929–1932 годы – полпред СССР в Греции. 1932–1934 годы – полпред СССР в Италии. 1934–1937 годы – полпред СССР во Франции. 1937–1940 годы – первый заместитель народного комиссара иностранных дел СССР. С 1940 года и до своей смерти – народный комиссар просвещения РСФСР.

Действительный член Академии наук СССР, избирался депутатом Верховного Совета СССР в 1937 году, а также в 1946 году. Был членом ЦК ВКП(б).

Автор ряда научных работ по вопросам истории международных отношений и по педагогике.

Даладье Эдуард (1884–1970). Лидер французской Республиканской партии радикалов и радикал-социалистов.

Был премьер-министром в 1933–1934 годах и 1938–1940 годах; сначала принял программу Народного фронта, затем способствовал его развалу и ликвидации ряда его завоеваний. Подписал в сентябре 1938 года вместе с премьер-министром Великобритании Невиллом Чемберленом мюнхенское Соглашение с германским канцлером Адольфом Гитлером и итальянским премьер-министром Бенито Муссолини. Этот документ предусматривал отторжение от Чехословакии и передачу Германии Судетской области, а также удовлетворение территориальных притязаний к Чехословакии со стороны Венгрии и Польши и предопределил захват Германией всей Чехословакии (это случилось в 1939 году), что способствовало развязыванию Второй мировой войны.

Из телеграммы В. Потемкина следовало, что Э. Даладье обещал позже уточнить некоторые детали, но так и не сделал этого. Возможно, потому, что вскоре Потемкина отозвали в Москву и 1 апреля 1937 года назначили заместителем наркома иностранных дел.

Между тем в марте-апреле 1937 года в дипломатических кругах Парижа, Праги, Варшавы, Брюсселя и других европейских столиц стали упорно распространяться слухи о предстоящем советско-германском сближении. Оснований для подобных странных слухов в общем-то не было. Резкая антисоветская направленность публикаций в немецкой печати позволяла сделать скорее обратный вывод. Но европейские и американские средства массовой информации продолжали упорно муссировать эту выдумку. Советское правительство решило вмешаться.

17 апреля нарком иностранных дел М. Литвинов направил в парижское и пражское дипломатические представительства телеграмму, в которой говорилось: «Заверьте МИД, что циркулирующие за границей слухи о сближении с Германией лишены каких бы то ни было оснований. Мы не вели и не ведем на эту тему никаких переговоров с немцами, что должно быть ясно хотя бы из одновременного отозвания нами полпреда и торгпреда (имеется в виду из Германии. – В. Ч.). Очевидно, слухи лансированы немцами или поляками для целей, нам не совсем понятных. Это же опровержение давайте всем, обратившимся к вам на эту тему».

Похоже, президент Бенеш не совсем верит советскому опровержению: ведь он располагает другой секретной информацией от своего посланника в Берлине Мастны. И наконец, приглашает к себе С. Александровского. В Архиве внешней политики СССР сохранилась запись его беседы с хозяином Пражского Града от 22 апреля. Приведем выдержку из нее: «Хотя Бенеш знал об этом от Крофты, я счел правильным повторить ему опровержение слухов о сближении СССР и Германии. Бенеш реагировал на это довольно живо вопросом о том, почему бы СССР не сблизиться с Германией? Чехословакия только могла бы приветствовать такое сближение… Признаться, я был удивлен и сказал, что не понимаю постановки вопроса. Затем Бенеш весьма пространно заверил в том, что какое бы изменение ни произошло во внешней политике СССР, Чехословакия останется безоговорочно верной Советскому Союзу и своим обязательствам перед ним. В ответ на мое недоумение, о каких изменениях может быть речь, Бенеш сказал, что СССР не только великая, но прямо грандиозная страна, имеющая самые обширные и многообразные интересы не только в Европе, но и в Азии. Бенеш себе представляет такую теоретическую возможность, когда многообразие этих интересов может понудить СССР к переменам во внешней политике, скажем, по отношению к той же Германии или Англии. Он не имеет в виду ничего конкретного и хочет только сказать, что при всех условиях Чехословакия останется в дружбе с СССР».

Далее С. Александровский излагает свой ответ на это: «Политика СССР абсолютно неизменна, ибо она всегда является политикой сохранения мира… Перемена нашей внешней политики мыслима только лишь в том смысле, что кто-нибудь из наших многочисленных партнеров искренне повернет в сторону мира или, наоборот, перейдет в лагерь поджигателей войны. От этого может быть улучшение или ухудшение наших взаимоотношений. Было очевидно, что Бенеша продолжает занимать все тот же вопрос, и поэтому я еще раз сказал, что при данных условиях нет речи о нашем сближении с Германией».

Очевидно, Э. Бенеша беспокоил вопрос о возможной перемене советской внешней политики в результате «заговора Тухачевского». Но о самом заговоре президент и в тот раз ничего не сказал Александровскому. И только в беседе, состоявшейся 3 июля 1937 года, уже после казни маршала и его единомышленников, хозяин Пражского Града прямо затронул этот вопрос. Вот что сообщал в Москву полпред: «Бенеш напомнил мне, что в разговоре со мной (кажется, 22.IV сего года) он говорил, что почему бы СССР не договориться с Германией? Я ответил, что помню, и признался, что меня тогда очень удивила эта часть разговора, как совершенно выпадающая из рамок обычного хода мыслей Бенеша. Лукаво смеясь, Бенеш ответил, что теперь может объяснить мне скрытый смысл своего тогдашнего разговора. Свои объяснения Бенеш просил считать строго секретными и затем рассказал следующее.

Начиная с января текущего года Бенеш получил косвенные сигналы о большой близости между рейхсвером и Красной армией. (Вызывает удивление, почему в переписке НКИДа с советскими полпредствами, относящейся к 1936–1937 годам, вооруженные силы фашистской Германии называются не вермахтом – это обозначение было введено в 1935 году – а, по старинке, рейхсвером, как в уже давно переставшей существовать Веймарской республике. – В. Ч.) С января Бенеш ждал, чем это закончится. Чехословацкий посланник Мастны в Берлине является исключительно точным информатором. Он прямо фотографирует свои разговоры в докладах Бенешу. У Мастны в Берлине были два разговора с выдающимися представителями рейхсвера. Мастны сфотографировал, видимо, не понимая сам, что они обозначают. Бенеш даже сомневается, сознавали ли эти представители рейхсвера, что они выдают свои секреты. Но для Бенеша из этих разговоров стало ясно, что между рейхсвером и Красной армией существует тесный контакт. Бенеш не мог знать о том, что этот контакт с изменниками».

Все эти документы убедительно опровергают версию Шелленберга – Хёттля о вкладе Э. Бенеша в раскрытие заговора советских генералов и помощи ему в этом С. Александровского. Но как быть с написанными в 1947 году мемуарами президента Чехословакии? В них говорится о том, что он во второй половине января 1937 года узнал о переговорах антисталинской клики в СССР – маршала Тухачевского, Рыкова и других с немцами и «сразу же информировал советского посланника в Праге Александровского о том, что узнал из Берлина о беседах Мастны – Траутсмандорфа».

Воспоминания Э. Бенеша стали одним из главных козырей, которыми до сих пор оперируют сторонники версии экс-разведчиков гитлеровского рейха. Но этот довод еще четырнадцать лет назад убедительно опроверг ответственный сотрудник Архива внешней политики СССР Николай Абрамов.

«Неточностей много, – писал он в московском политическом еженедельнике „Новое время“ о мемуарах хозяина Пражского Града, – но на всех останавливаться не будем: ведь воспоминания писались уже после событий, и автор мог что-то забыть. Президент действительно информировал нашего полпреда, но только в июле, то есть уже после раскрытия „заговора“. Да и фамилия главного „заговорщика“ не фигурировала. Кстати, не упоминались имя и фамилия Тухачевского и в телеграмме из Парижа.

Остается таинственное фальшивое досье. В ряде работ зарубежных авторов, посвященных „делу Тухачевского“, есть ссылки на другие беседы, будто бы имевшие место 7 и 8 мая между президентом и полпредом. На них якобы было передано досье для пересылки Сталину. Это утверждение вызывает большое сомнение хотя бы потому, что Э. Бенеш, как видно из приведенных выше документов, ничего не говорил о майских встречах. Если бы полпреду было передано досье, то он не чувствовал себя так неловко во время бесед о заговоре».

Подведем итоги. Следов передачи гитлеровской Службой безопасности фальшивого досье и вообще каких-либо документов по «делу Тухачевского» через президента Э. Бенеша и советского полпреда в Чехословакии в Архиве внешней политики СССР нет. А раз так, то эта версия не подтверждается. Шелленберг и Хёттль ловко домыслили ее, использовав несколько подлинных фактов из тогдашней истории чехословацко-германских и советско-германских отношений.