Так планировали ли нацистские спецслужбы операцию по устранению лидеров антигитлеровской коалиции или же все это досужий вымысел?

В нашей послевоенной литературе прочно укоренилось мнение: такой нацистский заговор реально существовал. Сошлюсь на один из наиболее солидных источников – книгу воспоминаний «Страницы дипломатической истории», принадлежащую перу известного дипломата и литератора Валентина Бережкова, ныне покойного. Он принимал участие в Тегеранской конференции в качестве личного переводчика И. Сталина. Автор излагает официальную версию Кремля: гитлеровская разведка готовила покушение на участников встречи; разработку этой операции, получившей кодовое название «Длинный прыжок», Гитлер поручил начальнику абвера (ведомство военной разведки и контрразведки) адмиралу Вильгельму Канарису и шефу Главного управления имперской безопасности обергруппенфюреру СС и генералу полиции Эрнсту Кальтенбруннеру.

В качестве доказательства В. Бережков ссылается на сведения, которые поступили в Наркомат государственной безопасности СССР «из лесов под Ровно», где за линией фронта действовал специальный разведывательно-диверсионный отряд под командованием Д. Медведева и А. Лукина. Там находился знаменитый разведчик-диверсант Николай Кузнецов.

Кузнецов Николай Иванович (1911–1944). Настоящее имя Никанор. Оперативные псевдонимы – Колонист, Пух, Грачев.

После окончания Свердловского индустриального института в 1938 году был направлен в центральный аппарат контрразведки. Работал по освещению немецкого посольства. Летом 1942 года прошел специальную подготовку и был зачислен в отряд особого назначения «Победители». На парашюте его сбросили в глубокий тыл противника, в Сарненские леса Ровенской области.

В городе Ровно Н. Кузнецов появился под видом немецкого обер-лейтенанта Пауля Вильгельма Зиберта, фронтовика, кавалера двух Железных крестов. Отважно действуя, он уничтожил имперского советника рейхскомиссариата «Украина» Гелла, заместителя рейхскомиссара генерала Даргеля.

Похитил и вывез из Ровно командующего карательными войсками на Украине генерала фон Ильгена, ликвидировал председателя Верховного суда на оккупированной Украине Функа и вице-губернатора Галиции Бауэра.

Н. Кузнецов погиб 9 марта 1944 года, попав в засаду украинских националистов в селе Боратин Львовской области.

Герой Советского Союза (1944, посмертно).

От Д. Медведева в октябре 1943 года поступило следующее донесение. Н. Кузнецов, выступавший в немецком тылу под видом немецкого фронтового офицера Пауля Зиберта, установил дружеские отношения с приехавшим из Берлина в Ровно штурмбаннфюрером (майором) СС Ульрихом фон Ортелем и выведал у него великую тайну.

Однажды эсэсовец предложил полюбившемуся ему фронтовику перейти в Службу безопасности и пообещал познакомить его с одним из ответственных сотрудников этого учреждения, «героем рейха и спасителем Муссолини» штурмбаннфюрером СС Отто Скорцени. С ним фон Ортелю якобы придется выполнять какую-то важную операцию.

Скорцени Отто (1908–1976).

В 1934–1938 годах состоял в нелегальных охранных отрядах нацистской партии в Австрии.

1939–1942 годы – служба в лейбштандарте СС «Адольф Гитлер» и дивизии СС «Рейх» в оккупированных Голландии и Югославии и на германо-советском фронте.

1942–1945 годы – штурмбаннфюрер и оберштурмбаннфюрер (полковник) СС, занимал должность начальника группы реферата VI С (диверсии) внешней разведки Главного управления имперской безопасности, затем начальник диверсионного отдела управления военной разведки того же главка.

В годы войны провел несколько диверсионно-десантных операций. Самая громкая из них – освобождение в сентябре 1943 года свергнутого итальянского фашистского диктатора Бенито Муссолини (операция «Аларих»), который был арестован перешедшими на сторону западных союзников итальянскими властями и содержался в заключении на горном курорте Абруцци в центральной части Апеннинского полуострова.

В мае 1945 года Скорцени сдался в плен американцам, но вскоре его освободили, так как он стал сотрудничать со спецслужбами США. За попытку возродить нацистское подполье новые немецкие власти арестовали Скорцени, но в 1948 году ему удалось бежать. Он принял участие в создании подпольной организации «ОДЕССА», состоявшей из бывших офицеров СС, и подчиненной ей структуры «Паук». С их помощью удалось тайно переправить из Германии сотни эсэсовцев, которых разыскивали за военные преступления.

В конце концов Скорцени обосновался в Испании и занялся предпринимательской деятельностью.

Умер в Мадриде.

Кузнецову-Зиберту не пришлось долго допытываться, о чем идет речь. Размякший, как пишет автор, от коньячных паров фон Ортель все выболтал.

– Скоро я отправлюсь в Иран, друг мой, – доверитель но шепнул он. – В конце ноября там соберется «большая тройка». Мы повторим прыжок в Абруцци. Только это будет длинный прыжок! Мы ликвидируем «большую тройку» и повернем ход войны. Мы попытаемся похитить Рузвельта, что бы фюреру было легче договориться с Америкой…

А вот как красочно описывал сам Д. Медведев, командир Н. Кузнецова, этот эпизод в своих вышедших после войны воспоминаниях «Сильные духом»:

«Зиберт и фон Ортель встретились в казино… И тогда фон Ортель сказал ему наконец, куда он собрался направить стопы: на самый решающий участок фронта.

– Где же тогда этот решающий участок фронта?

– В Тегеране, – с улыбкой сказал фон Ортель.

– В Тегеране? Но ведь это Иран, нейтральное государство?

– Так вот именно здесь и соберется в ноябре „большая тройка“ – Сталин, Рузвельт, Черчилль…

И фон Ортель рассказал, что он ездил недавно в Берлин, был принят генералом Мюллером (надо полагать, что автор имел в виду начальника гестапо группенфюрера СС Генриха Мюллера. – В. Ч.) и получил весьма заманчивое предложение, о смысле которого Зиберт, вероятно, догадывается. Впрочем, он, фон Ортель, может сказать ему прямо: предполагается ликвидация „большой тройки“. Готовятся специальные люди. Если Зиберт изъявит желание, то он, фон Ортель, походатайствует за него. Школа в Копенгагене специально готовит террористов для Тегерана. Разумеется, об этом не советуют болтать…»

И далее: «В тот же день на политинформации партизанам прочитал и сообщение о провале гитлеровского заговора в Тегеране. Разумеется, фамилия Кузнецова не была при этом упомянута… Не могло быть сомнения, что гитлеровские агенты, о которых шла речь в телеграмме, в том числе, конечно, и фон Ортель, занимавший среди них не последнее место, вовремя были найдены и обезврежены.

– Поздравляю вас, Николай Иванович!

– Ну я-то, может, здесь и ни при чем, – ответил Кузнецов. – Тут ведь, надо думать, десятки людей потрудились…»

А вот бывший начальник Четвертого управления НКВД-НКГБ генерал-лейтенант Павел Судоплатов, который руководил и Медведевым, и Кузнецовым, в своих мемуарах «Специальные операции. Записки нежелательного свидетеля», появившихся в 1994 году на английском языке в Соединенных Штатах и лишь через два года на русском под названием «Разведка и Кремль» в Российской Федерации, излагает этот эпизод кратко, сухо, без лишних эмоций и прикрас: «Медведев и Кузнецов установили, что Скорцени готовит нападение на американское и советское посольства в Тегеране, где в 1943 году должна была состояться первая конференция „большой тройки“».

Далее П. Судоплатов поясняет, что Кузнецов-Зиберт подружился с офицером немецкой спецслужбы фон Ортелем, занятым поиском людей, которые имеют опыт борьбы с русскими партизанами. Такие «специалисты» нужны ему для операций против высшего советского командования.

«Задолжав Кузнецову, – продолжает высокопоставленный мемуарист, – фон Ортель предложил расплатиться с ним иранскими коврами, которые собирался привезти из деловой поездки в Тегеран. Это сообщение, немедленно переданное в Москву, совпало с информацией из других источников и помогло нам предотвратить акции в Тегеране против „большой тройки“».

Вот так – ни больше и не меньше!

Странно, но никто до сих пор не заметил грубых разночтений в изложении одного и того же эпизода у двух вроде бы самых компетентных в спецвопросах мемуаристов. Если фон Ортель у Дмитрия Медведева уже готов отправить Кузнецова-Зиберта в копенгагенскую школу, готовящую диверсантов и террористов для использования в операции «Длинный прыжок», которую поручено проводить Отто Скорцени, то у Павла Судоплатова речь идет только о поездке фон Ортеля в Тегеран для участия в ликвидации «большой тройки» – и только. Начальник разведывательно-диверсионного управления НКГБ не упомянул ни о названии немецкой операции – «Длинный прыжок», ни об участии в этом деле Отто Скорцени.

Есть и другие разночтения, и они сразу заставляют насторожиться внимательного читателя – здесь что-то не то!

Медведев Дмитрий Николаевич (1898–1954). Оперативный псевдоним – Тимофей. Советский разведчик, сотрудник органов госбезопасности. Полковник.

Родился в местечке Бежица Брянского уезда Орловской губернии в рабочей семье. Окончил гимназию.

С 1918 года – в Красной армии, участник Гражданской войны. В 1920 году – в органах ВЧК. После окончания в 1935 году курсов высшего руководящего состава НКВД направлен в Иностранный отдел. Около двух лет находился на разведывательной работе за границей. В 1938 году был уволен из органов госбезопасности, но вскоре восстановлен. С конца 1939 года – на пенсии по состоянию здоровья.

После начала Великой Отечественной войны вступил добровольцем в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН), дважды выводился в тыл немецко-фашистских войск. С августа 1941 по январь 1942 года – командир диверсионного отряда «Митя», а с июля 1942 по сентябрь 1944 года – командир отряда особого назначения «Победители».

В ноябре 1944 года Д. Медведеву было присвоено звание Героя Советского Союза. Награжден тремя орденами Ленина, орденом Красного Знамени.

С 1946 года – в отставке. Автор трех книг: «Это было под Ровно», «Сильные духом» и «На берегах Южного Буга».

Умер в Москве, похоронен на Новодевичьем кладбище.

Судоплатов Павел Анатольевич (1907–1998). Оперативные псевдонимы – Павел Грищенко, Павлусь, Примак, Вельмуд, Валюх, Андрей. Один из руководителей советской разведки. Генерал-лейтенант.

Родился в Мелитополе в бедной семье. Подростком попал в Красную армию, участвовал в Гражданской войне. В мае 1921 года стал сотрудником Особого отдела 22-й дивизии, затем служил в пограничной охране. В 1923 году возвратился в Мелитополь, где занимался комсомольской работой.

В феврале 1925 года его снова направили на работу в ОГПУ. Через десять лет он впервые выезжает в нелегальную заграничную командировку. В качестве представителя украинского антисоветского подполья внедряется в руководство Организации украинских националистов и добивается расположения лидера ОУН Е. Коновальца.

В августе 1937 года назначен помощником начальника отделения Иностранного отдела ГУГБ НКВД СССР. Год спустя, находясь в нелегальной загранкомандировке, ликвидировал Е. Коновальца. В июле 1938 года назначается помощником начальника, а в декабре – исполняющим обязанности начальника 5-го отдела (внешняя разведка) ГУГБ НКВД. С марта 1939 года занимается подготовкой операции по убийству Л. Троцкого.

Июнь 1941 года – начальник Штаба по ликвидации немецких парашютных десантов и диверсионных групп; октябрь – начальник 2-го отдела. В январе 1942 года – начальник Четвертого управления НКВД-НКГБ СССР (партизанские и разведывательные операции в тылу врага).

Одновременно в 1941–1942 годах был заместителем начальника Первого управления (внешняя разведка) НКГБ-НКВД. С февраля 1944 года начальник группы «С» при наркоме внутренних дел (разведка по атомной программе). В 1945 году участвовал в подготовке Крымской конференции глав ведущих держав антигитлеровской коалиции. С мая 1945 года – начальник (по совместительству) отдела «Ф» (работа на территории стран, освобожденных Красной армией. В 1945 году возглавил (по совместительству) отделы «С» и «К». После образования в марте 1946 года МГБ СССР. Совмещал должность начальника Четвертого управления, отдела «С» и отдела «ДР» (спецслужба для ведения разведывательно-диверсионных операций в случае войны с западными державами). В сентябре 1950 года назначен начальником Бюро № 1 МГБ СССР (на правах начальника управления) по диверсионной работе за границей. С марта 1953 года заместитель начальника, а потом начальник 9-го отдела (разведывательно-диверсионного) МВД СССР.

В августе 1945 года арестован как соучастник «дела Берии» и осужден на 15 лет тюремного заключения. Освобожден в августе 1968 года. Реабилитирован в 1991 году. Занимался литературным трудом, написал книги: «Специальные операции. Записки нежелательного свидетелю» (издана в США на английском языке), «Разведка и Кремль», «Спецоперации. 1930–1950 годы» и «Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год».

Награжден орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденом Суворова II степени, орденом Отечественной войны I степени, двумя орденами Красной Звезды.

К сожалению, свидетельства Д. Медведева и П. Судоплатова, как показывает пример с В. Бережковым, были приняты нашими исследователями и литераторами полностью на веру. И никто, насколько мне известно, до сих пор не задумывался над, мягко выражаясь, странностью и нелогичностью эпизода, который лег в основу сообщения «из ровенских лесов» в Центр. Если же немного пошевелить мозгами, то сразу бросится в глаза сверхъестественное везение, сопутствовавшее Кузнецову-Зиберту.

Далеко от Берлина, где планируются крупные операции немецких спецслужб, в прифронтовой полосе он встречает ответственного сотрудника внешней разведки Главного управления имперской безопасности штурмбаннфюрера СС фон Ортеля, носителя сверхсекретных сведении гитлеровского рейха, который быстренько выбалтывает их малоизвестному армейскому обер-лейтенанту, хотя тот и был весьма приятным и щедрым собутыльником. Эта история словно списана со страниц незатейливого шпионского романа. Смею уверить, такое в жизни вряд ли встретишь.

Нужно также обладать немалой фантазией, чтобы вообразить, как фон Ортель, беседуя в Ровно с Кузнецовым-Зибертом в ноябре или пусть даже в октябре 1943 года, смог бы принять участие в операции «Длинный прыжок», намеченной на конец ноября. Ведь нужно было вернуться из украинской глухомани в Берлин, пройти там или в Копенгагене боевую и специальную подготовку, десантироваться на юге Ирана с промежуточной остановкой в Крыму (немецкие самолеты тогда не были в состоянии совершать беспосадочный полет из Германии до иранской территории. – В. Ч.).

Самое удивительное в истории с фон Ортелем, что она, как выяснилось в наши дни, не нашла должного отражения в личном деле Кузнецова-Зиберта. Не веря себе, я обратился к, пожалуй, самому лучшему знатоку биографии выдающегося советского разведчика, писателю Теодору Гладкову, автору великолепной документальной повести о нем «С места покушения скрылся», которая была издана в 1998 году.

– Да, там, в личном деле, я ничего не нашел, – подтвердил Теодор Кириллович. – Фон Ортель ни словом не обмолвился с Кузнецовым-Зибертом об Иране и предстоящей в Тегеране конференции «большой тройки».

Что же заставило тогда отправить в Центр радиошифровку о готовящейся немецкой разведкой террористической акции против Сталина, Рузвельта и Черчилля? Лишь весьма расплывчатые данные от одной из помощниц Кузнецова, жительницы Ровно Марины Мякоты, которая была агентом фон Ортеля. В ее деле Т. Гладков обнаружил документ, который, лишь имея большую фантазию, можно истолковать как косвенное подтверждение возможной операции гитлеровской разведки в Иране. Мякота сообщила, что ее шеф, штурмбаннфюрер СС фон Ортель, собирается уехать, но куда точно – не сказал.

Кузнецов настойчиво попросил Марину постараться вспомнить самые мельчайшие подробности разговора с фон Ортелем, любые детали, намеки – все это очень важно.

– Да ничего он мне больше не говорил, – после раздумья ответила девушка. – Вот только упомянул, что когда вернется, привезет мне в подарок персидский ковер.

Вот отсюда и пошло. Персидский ковер – это Иран (до 1935 года он назывался Персией. – В. Ч.). А столица Ирана – Тегеран, там собирается провести конференцию «большая тройка». Зачем ехать туда немецким диверсантам и террористам? Ясно, чтобы воспользоваться редким случаем, когда лидеры антигитлеровской коалиции соберутся вместе, и ликвидировать их. И закрутилось…

Удивительно, но никто из руководителей советских спецслужб и аналитиков почему-то не подумал: персидские ковры не обязательно было тащить за тридевять земель из Ирана. Фон Ортель мог бы купить или конфисковать их в любой европейской стране, оккупированной гитлеровцами. Например, в той части Советского Союза, которая попала под пяту вермахта, немцы отобрали у населения и вывезли из музеев немало великолепных изделий восточных мастеров.

А Николай Кузнецов, он же Пауль Вильгельм Зиберт, так и не смог выяснить, почему фон Ортель завел разговор о персидских коврах. Когда недели через три он вернулся в Ровно, Марина Мякота сообщила ему, что штурмбаннфюрер СС застрелился в своем рабочем кабинете. Когда и где прошли его похороны – неизвестно.

«Кузнецов не сомневался, – пишет Т. Гладков, – что никаких похорон не было, потому как не было никакого самоубийства. Его интересовало другое: почему фон Ортель так неожиданно покинул город и для чего устроил такую инсценировку? Об этом можно только гадать…»