Эпилог

Каплейт, мирно попыхивая так полюбившейся ему вишневой трубочкой, сидел рядышком с моим столом и давал ценные указания. Я расчерчивал ватман для написания заголовков, размачивал перья и открывал пузырьки с тушью.

– Что, Эндрю, печалишься? Али плакаты да конспекты рисовать надоело?

– Никак нет, тащ каплейт, все нормально! Болев сегодня письмецо с Одессы прислал с берега – весело у него там, в институт свой едет восстанавливаться.

– Аа… толковый старшинка, очень толковый… а ты-то чего надумал после схода?

– Ничего, тащ каплейт. Вообще не думал.

– Ну а зря. Вон Зеленов – тот обратно в спорт. Сейчас уже его во флотскую сборную на выступления задолбали дергать. Саша Федосов в институт морской торговли и транспорта поступает, да и у остальных планов громадьё.

– А я не думал. Не хочу я в институт. Я пока погуляю, ну дома там… ээ…

– Ага, по тебе видно – погуляешь, побухаешь и заскучаешь. А потом тебе станет невыносимо грустно и захочется куда-нибудь обратно…

– Куда?

– В армию, Эндрю, в армию! На флот, в разведку, на выход в сопки, в море, пить кофе с котелка, ночью не спать. Или на высадке парашютным способом попасть под оторвавшийся грузовой контейнер, как в крайний раз было…

Да, на прошлом выходе, когда я носился по снегу, собирая в бесконечную петлю стропы парашюта после удачного приземления, буквально в метре от меня плюхнулся на фале грузовой контейнер Зеленого.

– Я не знаю, товарищ каплейт, наверно, захочется.

– А иди-ка ты, дружок, в военное училище. По стопам, так сказать, батеньки своего и по стопам командира группы. Ведь мы с твоим отцом одно училище заканчивали. В разные годы, правда.

Вот это новость! А ведь действительно, Поповских заканчивал «сапоговское», а не «водолазное» в Питере.

– Ну что, подумаешь, старшинка? – вывел меня из задумчивости каплейт.

– Пойду-пойду, товарищ каплейт, – брякнул я и, высунув от старательности язык, начал черкать пером по ватману…

Я перелистнул журнал и, дойдя до момента тренировок по рукопашке, когда спецназовцы отрабатывали спарринги на зэках, закашлялся, а потом уже во все горло расхохотался. Вот это ахинея! Хотя какое-то правдивое зерно есть, и я впервые читаю про такое, но всё же… Я представил Зелёного, дерущегося с каким-нибудь татуированным уркой, и меня снова скрутило от хохота. А если бы меня Поп заставил конспект на эту тему писать? Вот можно было бы ахинею нести!..

– Кончай ржать, задолбал! – толкнул меня в бок Вова Степной. – Давай на хрен журнал на меня переписывай! Я, блин, за тобой в очереди на «Аквариум» стоял. Не читаешь ни хрена, тока ржешь как конь. Эдик Ворошилов вчера прочитал, так целый день как полоумный с табуретки падал…

– Вова, забей! Написано хорошо, но такая, блин, херня.

– Что бы ты понимал! Просидел себе на кислородозаправочной станции на берегу, носа не высовывал, а тут – про спецназ! Элита военной разведки!!

– Ага, не высовывал, – отбрехался я.

Не хватало мне еще бесед с училищным особистом на эти скользкие темы. «Вас предупреждали», «Вас инструктировали» и прочее…

Твою ж мать! Чернокутский-то что в управлении кадров флота делает?! Мало того что по распределению на Северный Кавказ к себе домой не попал. Мало того что комбат перед самым распределением приказал всем расстегнуть кителя и узрел у меня тельняшку. Мало того, чтобы не попасть в морскую пехоту, я за ящик коньяка выбил себе распределение в распоряжение Командующего Флотом. Я целый вечер поил командира этой роты в кабаке! У меня в кармане отношение на командира взвода. У меня в подчинении только матросы-стрелки. Я через несколько месяцев могу стать порученцем какого-нибудь адмирала! И тут вот он – товарищ каперанг с ехидной ухмылочкой. Твою ж мать! Через час в моих руках предписание. Вам не знакомо ощущение дежавю?..

Матросик-баталёр в моей родной баталёрке выглядит испуганно. Он не знает, что делать. От штабной вахты уже дошли слухи, что «годок», попытавшийся навесить «шкертов на уши» летёхе в погонах с красными просветами, теперь хромает на отсушенную ногу и боится показывать нос из штаба. Несколько лет назад я не мог себе представить, что могу разговаривать в таком тоне с офицером. А штабной вахтенный теперь в прострации.

– Матрос, пока вызывают замкомгруппы, сделай чаю! – командую ему, удивляясь его недогадливости.

– Тащ лейтенант! А как? Чем? У меня ничего нет, – отбрехивается баталёр.

– Тебя ведь Саша зовут?

– Точно так, – кивает матросик.

– Не обманывай меня, Саша, – отвечаю ему и подхожу к шкафу, к отсеку с форменками. Отодвигаю одну из створок и поднимаю кверху нижнюю полку. Чуть ли не слеза умиления скатывается по щеке. Вот он, кипятильник нормального промышленного производства, чай, сахар, печенье…

– Ну что, Саша, тебе еще что-нибудь сказать?

Матрос молча выбегает из баталёры. Через несколько минут я пью крепкий, хорошо заваренный чай. Тут без стука открывается дверь и появляется сильно раздобревший Марков. Как я выяснил в штабе, Марков стоит на штатной должности замкомгруппы, по приказу исполняет обязанности на вакантной должности командира группы, но все основное время проводит на продовольственных складах. Знакомая история.

– Кто тут, чево вызывает? – он с удивлением смотрит на меня. Не узнает абсолютно. Я отсылаю из баталёры матроса – не надо ему знать того, что сейчас произойдёт.

– Марков, закройте дверь, не топчите комингс, – ехидно улыбаясь, прерываю я его, – дверь закройте с обратной стороны, постучитесь и спросите разрешения войти, как положено.

Мичманец хмыкает, выходит, стучится, просит разрешения войти. Теперь он вообще ничего не понимает.

– Марков, сегодня передаете дела и должность мне! Завтра решу, кому вы передадите группное имущество!

– Да как так, я штатный заместитель! Я командиром группы тут!..

– Потише, товарищ мичман. Я понимаю, стоять на денежной сетке замкомгруппы намного выгоднее, но не переживайте. Считайте, ваш вопрос по переводу скоро решится. Это я вам гарантирую!..

– Слышь, летёха, да у меня выходов! – пытается повысить голос мичман.

– Слышь, М-А-Р-К-У-Ш-А! – называю громко и со вкусом его разведпунктовскую кличку, – после Поповских группа ни на одном выходе в полном составе не была! Не надо меня здесь военно-морскими байками лечить! А еще раз голос свой повысишь, то….

– Что то? – окончательно теряется Марков.

– Ты якорь не включай! Или забыл, как я лоу хреначу…

Марков с удивлением, а потом со страхом смотрит и вспоминает.

– Аааа!! – только и может сказать он.

– Шагом марш отсюда! И не дай бог, что из группного имущества снова утащишь!!

Марков, поджав губы, выходит из баталёры. Наверно, хотел хлопнуть дверью, но побоялся.

– М…я, да откуда он взялся! Сколько лет прошло!! М…я, вернулся, еь, неубиваемый, нах, Горец прямо! Приперся на мою голову!! – слышны удаляющиеся вопли Маркова.

Ну, хоть одно полезное дело – придумал кличку, позывной мне дал. Надо теперь связистов через мичмана Маслова уломать. Ну что же, начнем потихоньку.