Кавказское семинарское правление представило мне от 24-го июня сего 1858 года на рассмотрение свой журнал, в статье VII которого пропущено нижеследующее: Отношение Обер-священника Кавказской армии от 29-го мая 1858 года № 1329, коим уведомляемо, что он, вследствие отношения Правления Семинарии от 22 апреля текущего года за № 407-м, входил чрез начальника Штаба Кавказской армии к г-ну Главнокомандующему Армиею, который изволил признать, что подведомственное ему духовенство не должно доставлять требуемых Кавказскою духовною семинариею сведений о раскольниках. В случае же, если б Епархиальное начальство или Семинария имели надобность в коих-либо сведениях относительно раскольников, те могут обращаться к Наказному атаману сего Войска, который по своему усмотрению и доставит требуемые сведения, а в случаях надобности войдет предварительно в сношение со мною или испросит разрешения г-на Главнокомандующего. При сем Обер-священник присовокупляет, что подведомственное ему духовенство в отношении образа действий с раскольниками до настоящего времени руководствовалось и ныне руководствуется правилами и наставлениями, изложенными в секретном предписании Святейшего Синода от 5-го апреля 1845 года, и что важным пособием духовенству в деле обращения раскольников в Православие служат разосланные им книги: 1-е. Истинно древняя и истинно Православная Церковь; 2-е. История русского раскола. Справка: Семинарское правление по поводу улучшения преподавания в миссионерском отделении относилось к Обер-священнику Кавказской армии от 22 апреля 1858 года № 407 о вменении в обязанность Линейному духовенству доставлять Правлению семинарии сведения о ходе обращения раскольников и о мерах, какие к тому принимаются. Определение Семинарского правления: «Отношение сие, приняв к сведению, приложить к делу».

Не могу не сознаться пред Вашим Превосходительством, что мне показалось странным: на каком основании к Семинарскому правлению присоединено Епархиальное начальство, между тем как отношения сих двух управлений к ведомству г-на Обер-священника вполне различны. Кавказское Епархиальное начальство ни в сем деле, ни в каком другом не подало повода, чтоб на него сделано было такое указание. Оно, то есть собственно Консистория (§ 1 Устава Духовных Консисторий), не имеет никакой связи с ведомством Обер-священника, а Кавказская семинария воспитывает священно-церковнослужителей для Линейного войска, почему Правление ее находится по необходимости в непосредственном и частом сношении с начальником Линейного духовенства, Обер-священником Кавказской армии. Кавказская семинария состоит, подобно всем прочим семинариям, под прямым и полным начальством духовно-учебного управления и одной из Академий, к округу которой она принадлежит; местный Архиерей имеет право ближайшего надзора над Семинариею и поверки ее действий, а в административном, хозяйственном и ученом отношениях она вполне зависит от упомянутых ее начальств и действует по данным ей инструкциям. Как учение раскольников имеет бесчисленные оттенки, самые разнообразные, то все в России семинарии собирают местные сведения о учении раскольников, и собирают именно чрез местное духовенство как систематически обученное догматам Церкви, чтоб благовременно ознакомить воспитанников с местными заблуждениями раскольников и таким образом приготовить пастырей, способных успешно действовать на раскольников сообразно местным заблуждениям их. Так поступила Кавказская семинария. Она входила с представлением о том Кавказскому епископу, и вследствие ее представления сделано распоряжение, что Епархиальные священники тех приходов, в коих имеются раскольники, доставляли сведения о их заблуждениях, паче же о особенностях сих заблуждений прямо в Семинарское правление. На том же основании, с тою же целию, о том предмете, по порядку, общепринятому во всей России, Кавказское семинарское правление отнеслось к Обер-священнику Кавказской армии. Оно не имело права не сделать этого! Оно не имело права, даже не могло иметь мысли устранить духовное лице, когда предметом сношения должны быть догматы Веры, и обратиться к светскому лицу. Так оно поступает относительно всех Епархиальных ведомств при открывающихся нуждах в сношении. Миссионерский класс Семинарии наиболее существует для Линейного казачьего духовенства: в Кавказской епархии раскольников очень-очень мало — почти нет.

Представив Вашему Превосходительству в должном виде действия Семинарии, я обращаюсь к отношениям собственно Кавказского Епархиального начальства к г-ну Обер-священнику. Кавказское Епархиальное начальство исполняет все нужды Обер-священника со всею поспешностию, со всею предусмотрительностию, со всею любовию. Даже Консистория не вводится в эти дела: для большей поспешности они решаются Епископом непосредственно. Со своей стороны Кавказское Епархиальное начальство не беспокоило г-на Обер-священника ни по делам о раскольниках, ни по делам другим, не имев, к счастию, никаких к тому поводов. И на настоящий отзыв г-на Обер-священника Семинарскому правлению и не обратил бы никакого внимания как относящийся единственно до духовных воспитанников его ведомства, если тут не упомянуто было Епархиальное начальство, которое в настоящем деле не принимало никакого участия, и если не представлено было дело в таком виде Князю Наместнику, коего мнением я дорожу, как сокровищем.

Как г-н Обер-священник Кавказской армии представлял доклад свой Его Сиятельству Князю Наместнику чрез Ваше Превосходительство, то я считаю приемного обязанностию моею покорнейше просить Ваше Превосходительство: примите на себя труд доложить Его Сиятельству это письмо, служащее пополнением и объяснением делу, без какового объяснения и пополнения бросается тень на действия Кавказского Епархиального начальства. Добываемые Семинариями сведения по должном анализе представляются Высшему духовному начальству и служат важным пособием к составлению тем превосходных творений о раскольниках, коими обогатилась русская духовная литература в новейшее время. Вашему Превосходительству, столько знакомому с ученым миром, вполне очевидна важность сведений живых, добываемых вышеизложенным способом о учении раскольников Семинариями. Такие сведения в учебниках, где излагаются общие заблуждения сект, редко встречаются. Что делать, когда для духовных воспитанников Епархиального ведомства и для духовных воспитанников Линейного войска Семинария — одна Семинария, исполнив долг свой пред Обер-священником и пред воспитанниками своими его ведомства, теперь должна ограничиться книгами о раскольниках, к числу коих принадлежат два прекрасные сочинения, указанные г-ном Обер-священником, и теми местными сведениями о особенностях раскольничьих учений в Крае, которые будут доставлены от Епархиальных священников. Она устранена от ответственности пред своим начальством за неполноту собранных местных сведений волею Князя Наместника, объявленною ей в отношении г-на Обер-священника. Семинарии ли представится случай относиться к г-ну Атаману войска; нужда в этом встречается даже для Епархиального начальства, которое всегда и поступало соответственно своим обязанностям.

Ознакомившись с большею частию вверенной мне Епархии, признаю существенно нужным следующее распоряжение: протоиерей Константин Крастилевский увольняется от должности кафедрального протоиерея и от присутствия в Консистории. На место его назначается кафедральный протоиерей города Георгиевска и благочинный Василий Попов, коему вместе быть и присутствующему в Консистории. Судный стол передается протоирею Петру Сухареву, как лицу, замеченному мною особенно правдивым и понимающим всю важность того рода дел, кои имеют сильное влияние на участь человеков, а нередко и решают ее. При сем поверить суммы и имущество кафедрального собора новому кафедральному протоиерею Попову совокупно с протоиереем Крастилевским и братиею Собора, причем в качестве посредников быть протоиереям Сухареву и Поспелову; по окончании поверки о последующем донести мне рапортом за подписью всех лиц, участвовавших в поверке. Протоиерею Крастилевскому предоставится приличное место по получении из Святейшего Синода совершенного увольнения его от звания члена Консистории, о чем я ходатайствую. Предлагаю Консистории привести мое распоряжение в исполнение без малейшего промедления.

Игнатий, Епископ Кавказский и Черноморский.

Главное Управление Наместника Кавказского уведомило меня отношением от 25-го сентября за № 3702, что вследствие моего ходатайства, Князь Александр Иванович Барятинский сообщил Г. Председателю Кавказского Комитета об испрошении Высочайшего Государя Императора соизволения на ассигнование и ежегодный отпуск от казны Кавказскому Архиерейскому дому, в дополнение к получаемому им ныне содержанию и в замен тех угодий, коими он не может быть наделен, трех тысяч восьмисот рублей серебром. Имея честь уведомить о сем Ваше Превосходительство, вместе с тем считаю приятнейшим долгом моим покорнейше просить Вашего милостивого содействия в доставлении Кавказскому Архиерейскому дому означенной суммы, долженствующей обеспечить содержание Дома и доставить Епископу Кавказскому возможность деятельности, требуемой от него новостию и переходным состоянием Края.

Призывая на Вас обильное благословение Неба, с чувствами отличного уважения и совершенной преданности имею честь быть

Вашего Превосходительства покорнейшим слугою Игнатий, Епископ Кавказский и Черноморский.

Ваше Преосвященство,

Не знаю, как и благодарить Вас за любовь, оказываемую Вами мне недостойному: ею я утешен и тронут до глубины души. Тульские странники еще не прибыли сюда, а когда прибудут, то постараюсь устроить их так, чтоб они не сожалели о своем перемещении. В Кавказской Консистории имеется вакантное место помощника секретаря: не пожелает ли кто из кончивших курс в Тульской Семинарии, лицо со способностями и нравственностию, занять это место. Если, Ваше Преосвященство, примете на себя труд и отрекомендуете это место лицу благонадежному и нуждающемуся, то я приму его от руки Вашей с полною доверенностию и любовию. Простите моему дерзновению пред Вами: примите его, как знак моей искренной преданности.

Преосвященный Митрополит Киевский, в проезд свой чрез Кавказскую Епархию, окритиковал все мои действия, даже коснулся поведения моего. Сначала это огорчило меня, но после я, по милости Божией, успокоился, вспомнив, что я уже оканчиваю мое земное течение и что все такие огорчения облегчат мне ответ, уже для меня близкий, пред Страшным и Нелицеприятным Судиею. Человеку, чтоб не ошибаться в действиях своих, надо вполне отказаться от всякой деятельности. В противном случае, человек, по естественной ограниченности и греховности своей, необходимо должен подвергнуться ошибкам, и подвергались им все без исключения величайшие святые и величайшие гении. Признание себя непогрешающим есть самообольщение; требование непогрешаемости от ближних есть требование, чуждое смысла. Прошу всех моих ближних потерпеть многим моим немощам и недостаткам.

По великой милости Божией настоящим моим положением я очень доволен, хотя и встречаются неизбежные в земной жизни неприятности. Впрочем, эти неприятности вполне ничтожны пред неприятностями петербургскими. Меня огорчают, и я огорчаю! как быть: без этого обойтись нельзя. Духовенство, вообще, хорошо, и, кажется, ко мне довольно расположилось. В половине октября я перешел в домик мой, небольшой, но весьма удобный: он — в характере Гефсиманских келлий Московского Митрополита. И этому Старцу досталось от Исидора! но присутствовавшие не соблазнились на Филарета: им показались странными жесткие нарекания облагодетельствованного на благодетеля. В этом отношении точно так же действовал Исидор в Петербурге, когда посетил сию столицу при перемещении своем из Московских Викариев на кафедру Полоцкую.

Испрашивая Ваше Архипастырское благословение себе и вверенной мне пастве и поручая себя Вашим Святым Молитвам, с чувствами отличного уважения и совершенной преданности имею честь быть

Вашего Преосвященства покорнейшим послушником Игнатий, Епископ Кавказский и Черноморский.

Предместники мои по Кавказской кафедре Преосвященные Иеремия и Иоанникий в дополнение к окладу Епископа, к 285 рублям жалованья и к 457 рублям на стол и экипаж, получали 1000 рублей серебром ежегодно вспомоществования. По производстве моем в сан Епископа, находясь еще в С.-Петербурге и узнав о бедности кафедры Кавказской епархии, я просил письменно и лично его Сиятельство г-на синодального Обер-прокурора графа А. П. Толстого о том, чтоб мне, по примеру моих предшественников, была выдаваема назначенная вспомогательная тысяча рублей. Главным основанием к такой просьбе было мое крайне болезненное состояние. Его Сиятельство, по свойственной ему доброте сердечной и сознавая всю основательность моей просьбы, заверили меня честным и благородным своим словом, что просьба моя непременно будет удовлетворена.

По прибытии моем в Ставрополь я нашел Епископский дом в несравненно худшем состоянии, нежели в каком полагал найти. Я нашел руину во всех отношениях.

Такое состояние Дома усилило нужды Епископа. Надеясь на то, что обещанное вспоможение будет мне доставлено, я был спокоен и даже позволил себе из тех крох, которые остались у меня от дороги, дать триста рублей серебром на канцелярию Консистории, так как чиновники ее терпели особенную нужду по причине необыкновенно суровой и продолжительной зимы 1858 года. Сделаны из упомянутых крох и другие издержки в пользу Епархии. Некоторые доходы, которыми, сверх вспомогательной тысячи, пополнялся оклад Епископа и которые соблазняли Край девственный и строго смотрящий на образ действий духовенства, я немедленно отменил. Средства содержания Епископа перешли от состояния умеренности к состоянию крайней скудости.

Внезапным сокращением средств к содержанию я был бы поставлен в весьма затруднительное положение, именно по болезненнейшему состоянию, давно требовавшему пользования минеральными водами, если б особенная милость Божия не помогла мне неожиданно. Некоторое лице, весьма мало со мною знакомое, без всякого даже намека с моей стороны, доставило мне тысячу рублей серебром с извещением, что оно делает мне эту помощь, узнав о особенной моей нужде воспользоваться минеральными водами и о неимении к тому средств. Признаю эту помощь ниспосланною Богом: ибо воды произвели во всем моем организме чудное потрясение, волнение и преобразование, которые продолжаются до сих пор, освобождая меня постепенно, хотя и при мучительном действии от золотушной материи, гнездящейся во множестве во всех членах тела моего. Если не могу признать себя вполне исцелевшим, по причине застарелости моей болезни и произведенного ею истощения сил, то должен с глубоким чувством благодарности к милосердию Божию и к орудию этого милосердия признать себя значительно поправившимся.

По возвращении моем в Ставрополь из Епархии обширной, с населением редким, хотя и живущим в селениях многолюдных, видя, что вспомогательная тысяча рублей мне не высылается, отчего положение мое делается весьма затруднительным, я изобразил в покорнейшем прошении Святейшему Синоду от 25 сентября 1858 года за № 200 особенность положения Кавказской кафедры и, особенное на сей особенности, мое затруднительное положение по содержанию. Такое положение Православного Епископа весьма естественно в стране инославной и иноверной, в которой он не имеет гражданского значения, неприменимо в стране Православной, в России, где Епископ необходимо должен сохранить повсюду соблюдающиеся обычаи, например, выезжать в карете, принимать посетителей прилично. А здесь, сверх того, надо особенно приласкать все сословия и все разнородные управления: ибо, по новости Епархии, Епископ имеет нужду в особой благосклонности всех сословий и всех управлений. Содержание, которое прежде получал Епископ Кавказский, по скудости своей служило предметом соблазна для здешней публики. Теперь соблазн усилился, потому что полное прекращение содержания, считавшегося скудным, известно всем чиновникам казенной палаты и казначейства, а чрез них всему городу. 1000 рублей, высылавшаяся собственно Епископу, не выслана ни в 1858-м, ни в 1859-м году, а 1500 рублей, высылавшаяся на содержание Дома, выслана в 1858-м году, но в 1859-м уже не высылается. Сведение о том, что Кавказский Епископ поставлен в крайнее затруднение по содержанию, перешло при посредстве лиц гражданского ведомства чрез Кавказские горы, в Тифлис, сделалось там предметом разговора и соблазна. Кавказский наместник, Князь Барятинский, писал к г-ну синодальному Обер-прокурору, прося его исходатайствовать мне тысячу рублей, которую получали мои предместники в дополнение к своему жалованью. О сем я уведомлен формальным отношением. Мне очень жаль, что Князь Барятинский должен был писать о сем Графу Толстому, этому не следовало бы быть.

Необходимо, чтоб здесь имели уважение к голосу Святейшего Синода. Степень этого уважения постоянно будет гармонировать с действиями, которые благоугодно будет обнаруживать. Неблаговолением к личности надо пожертвовать [в пользу интересов Церкви. Едва миновавши моральное положение Кавказского Епископа, положение, при котором выражалось совершенное невнимание к нему и к Епархии, служит достаточным тому доказательством.

Что ж касается собственно до меня, то я не могу довольно нарадоваться, что Господь извлек меня из шумной столицы, для которой я неспособен ни по душе, ни по телу. Место здесь весьма спокойное, весьма уединенное. Жители посещают Епископа только в великие праздники, тогда собирается их очень много. На расходы по Дому я должен был занять тысячу рублей. Эти деньги надо возвратить, что и надеюсь сделать по милости Божией, ибо Князь Наместник уведомил меня формально, что он ходатайствует пред Государем Императором о доставлении Кавказскому Епископскому дому ежегодного денежного вспоможения из казны вместо угодий, которых Край дать не может. Это вспоможение заменит деньги 1500 рублей серебром, высылавшиеся собственно на Дом. По сей причине я ходатайствую только о представлении мне той тысячи рублей, которая отпускалась, собственно, Епископу. Примите, Ваше Высокопреосвященство, благосклонно письмо сие как дань, которой я приношу мои обязанности, к моему сану и служению. Постараюсь принять все меры, если того сподобит меня Господь, чтоб не сделать чего-либо по увлечению и устоять на церковном поприще, на котором я поставлен. Если это окажется невозможным, то сию невозможность отселе лобызаю со всею любовию, со всею радостию, яко устроимую Промыслом Божиим в пользу окаянной души моей, имеющей совлещись тела и предстать на лицеприятный Суд Божий. Исполнен долг мой, предоставляю остальное воле Божией и благоусмотрению Вашего Высокопреосвященства.

В письме моем к г-ну синодальному Обер-прокурору, которое посылаю по сей же почте и о том же предмете, я сослался на сие письмо к Вашему Высокопреосвященству. Примите на себя одолжительный труд показать сие письмо графу, так как я не счел приличным писать к Его Сиятельству того, что помещено здесь и что я мог сказать только пред Вами как пред Первосвятителем. Всепокорнейше прошу не давать официальности этому письму, как вполне конфиденциальное, оно написано мною собственноручно.

Поручая себя и вверенную мне паству Вашим святым молитвам и испрашивая Ваше Архипастырское благословение,

Имел я честь утруждать Ваше Сиятельство покорнейшею моею просьбою лично и на письме, немедленно по рукоположении меня в сан Епископа, находясь еще в Петербурге, о предоставлении мне, по примеру моих предшественников на кафедре Кавказской, тысячи рублей серебром, в вспоможение к моему годичному жалованью в 285 рублей. Желательно, чтоб сей последней суммы стало для меня на лекарства по моей болезненности. Просьба моя — следствие нужды. Она милостиво выслушана Вашим Сиятельством, и я получил от Вас неоднократно повторенное уверение, что Вы не лишите меня необходимого содержания.

Между множеством дел более важных, которыми Вы заняты, немудрено, что Вы не успели еще обратить внимание на мою покорнейшую просьбу, но я, стоя лицем к лицу пред крайнею нуждою, снова позволяю себе беспокоить Вас повторением в письме моем по сей же почте к Его Высокопреосвященству Митрополиту Новгородскому и С.-Петербургскому; я просил Его Высокопреосвященство показать это письмо Вашему Сиятельству. Я уверен в доброте Вашего сердца и в том, что Вы не захотите подражать евангельскому богачу, который в краткий срок своего земного обилия не оказал сострадания к затруднительному состоянию ближнего. Так устроилось, что Евангелие о сем событии читалось на той Литургии, на которой я рукоположен во Епископа.

С чувством отличного уважения и проч.

Те знаки искренней братской любви, которые Вы мне оказываете, внушают мне сообщить Вам на благоусмотрение нижеследующее:

Кавказское семинарское правление, руководствуясь предписанием Казанского академического правления, в ведении которого находится Кавказская семинария, просило как Кавказского епископа, так и главного священника Кавказской армии доставить сведения о раскольниках, в их ведомствах состоящих, так как это требование по новости своей показалось не довольно ясным, то здесь и смешано было действие Семинарского правления с Кавказским Епархиальным, на основании чего последовала известная Вашему Высокопреподобию переписка и распоряжение, чтоб Семинарское правление относилось о раскольниках к Наказному атаману Казачьего линейного войска. Усмотрев это из журнала семинарского, так как я просматриваю журналы правления, я изложил в письме Его Превосходительству, начальнику штаба Кавказской армии отношения Семинарии к Епископу и к Академическому правлению от 5 июля 1858 года за № 146-м. Эти отношения составляют особенность Духовного ведомства, и весьма естественно, что они неизвестны Кавказскому Военному ведомству. Семинарское правление довело о сделанном распоряжении до сведения казанского академического правления, которое поручило Семинарскому правлению сноситься с наказным атаманом чрез Кавказского епископа, так как не принято, чтоб Семинарское правление в этих случаях действовало само собою. Сие распоряжение академического правления Семинарскому правлению представило мне в 1-м пункте своего журнала от 14 марта. Я дал следующий отзыв: Не признаю себя вправе переписываться с г-ном наказным атаманом о делах, касающихся церквей и духовенства Казачьего Линейного войска: ибо это было бы явным вмешательством в дело непосредственно подлежащее Главному священнику Кавказской армии. О делах, касающихся Кавказского Епархиального ведомства я всегда исполняю эту мою обязанность. Семинарское правление взошло ко мне с представлением, чтоб я указал ему путь к получению сведений, в которых оно нуждается и к исполнению предписания Академического правления, вследствие распоряжения Святейшего Синода.

Так как сие обстоятельство получило большую ясность против прежнего, то я обращаюсь к Вашему Высокопреподобию с покорнейшею просьбою, не благоугодно ли будет Вам принять на себя труд сношения с Наказным атаманом по Вашему ведомству, так как я исполняю это по ведомству Епархиальному. Прилагая при сем копию с предписания Академического правления Кавказскому семинарскому, покорнейше прошу Вас почтить меня уведомлением о Вашем по сему предмету распоряжении.

1. Необходимо Семинарии располагать в отдаленных частях города, чтоб воспитанники Семинарии имели как можно меньше общения с воспитанниками светских училищ, чтоб они были удалены от светских увеселений, а между тем имели всю возможность пользоваться не только прогулкою, но и созерцанием величия Божия в природе.

2. Нужно, чтоб в семинарии совершалось ежедневное Богослужение по благообразному монастырскому уставу и отправляли его чреда человек из тридцати или сорока, это не отвлечет воспитанников от занятия науками, а благовременно ознакомит их с церковным Богослужением и доставит много понятий церковных о разных предметах Богословия, чего при обыкновенном служении в приходских церквах получить трудно. Замечено много в течение моей иноческой жизни, что благолепное служение с особенною силою действует на молодых людей и оставляет на них впечатление на всю жизнь: оно внушает им чувство особого благоговения ко всему, относящемуся к Церкви. Такое замечание подкрепляется и наблюдениями здесь. В Крестовой моей церкви заведено монастырское служение; в праздники, кроме певчих, приглашены к нему воспитанники семинарии поочередно; они принимают участие в отправлении благолепного служения с величайшим усердием даже с разгорячением, чем ясно выражается благотворное действие такого Богослужения на их души.

3. Необходимо преподавание пространной Церковной истории. Такое преподавание даст воспитанникам решительное православное направление, между тем как ныне во многих заметно направление неопределенное: по причине такого неопределенного направления они не могут действовать сильно на иноверцев. История Пр[еосвященного Иннокентия — более пространное оглавление Истории, чем история: в ней нисколько не выражены характеры исторических лиц. По этой причине впечатления, производимые ею, крайне слабы.

4. Необходимо устранить ныне преподаваемую психологию, заимствованную не из церковных источников, а из источников, противных Церкви; опыт показывает, что лица, заимствовавшие свои познания из преподаваемых ныне учебников психологии, никак не могут примириться с теми понятиями о душе человеческой, каковые доставляются святыми Отцами Православной Церкви, приобретшими познание о душе от просвещения Свыше.

5. Наконец, для Кавказской семинарии необходимо развить преподавание татарского языка, общеупотребительного между всеми горскими народами. Калмыкский и осетинский языки нужны несравненно менее. О сем подробно изложено много в моем отчете Святейшему Синоду за 1858 год.

Известное Синоду столкновение между бывшим членом Кавказской Духовной Консистории протоиереем Крастилевским, пользовавшимся неограниченным доверием моего предместника, и бывшим секретарем Александром Васильевым, привело Кавказскую епархию в совершенное колебание и лишило Преосвященного Иоанникия самостоятельности по управлению Епархиею, власть над которою захватил протоиерей Крастилевский в свои руки.

По прибытии моем на Кавказскую кафедру, вследствие словесных и письменных постановлений Святейшего Синода, я обратил особенно внимание на направление протоиерея Крастилевского и, усмотрев из прежних и текущих дел, что направление Крастилевского решительно сформировалось, что навык его властвовать неограниченно над Епископом, Консисториею и Епархиею неисправим, я входил с представлением в Святейший Синод о увольнении его звания члена Консистории, какое мое представление Святейшим Синодом удостоено удовлетворения. Между тем все средства к успокоению Крастилевского в Кавказской епархии остались тщетными. Как человек весьма коварный и довольно понимающий дело, Крастилевский лично от себя не подавал никаких претензий против меры, употребленной относительно него, но избрал путь интриги, увлекая действовать в свою пользу людей посторонних. Такой образ действий Законом причисляется к ябедничеству. В число деятелей Крастилевский поместил и свою супругу, которая, разумеется, действует по его наставлениям. Образ действий Крастилевского и его агентов изображается при сем рапорте ко мне секретаря Духовной Консистории. Так как описываемое в сем рапорте приключение и действование фактически и живописно изображают характер нравственности и деятельности Крастилевского, то я покорнейше прошу Ваше Сиятельство обратить на сей рапорт Ваше внимание и довести оный до сведения Святейшего Синода. Поведение Крастилевского приняло решительный характер возмущения; действия его прикрываются коварством, но действия его агентов гораздо открытое. Я никак не теряю надежды обуздать лица, вышедшие и выходящие из порядка, но не иначе как при содействии Синода и Вашего Сиятельства.

Уже рапорт секретаря дает Вашему Сиятельству понятие о нравственном направлении Крастилевского. Следующая выписка из Записки, поданной мне бывшим секретарем Васильевым, пополнит это понятие. «До образования Епархии, — гласит записка, — Крастилевский состоял членом Духовного правления; по переименовании Правления в Консисторию сделан членом ее. Притеснения и поборы с духовенства и пристрастные действия по Консистории вынудили епископа Иеремию его удалить, и Крастилевский не присутствовал; дел о нем множество, даже о убийстве смотрителя училищ Устиновского, но все прекращалось деньгами, коих имеет весьма много».

Проезжая на Кавказ чрез Харьков, я беседовал о Кавказской епархии с ректором Харьковской семинарии о. Архимандритом Герасимом, бывшим до того ректором Кавказской семинарии. Он отнесся мне о Крастилевском точно так же, как сказано в Записке, — даже упомянул о деле Устиновского. По моему наблюдению, Крастилевский имеет сердце самое жестокое, коварен и злонамерен, решительно направлен к самоуправству и своеволию, способен к самым гнусным поступкам и преступлениям.

Событие, описанное в рапорте секретаря, случилось по отъезде моем из Ставрополя. Я не замедлил прислать в Священный Синод все дело о доставлении места Крастилевскому по увольнении его из Консистории. Из дела виден и образ моих действий и характер Крастилевского.

К огорчению моему, я должен известить Вас, что Кавказской духовной семинарии ректор архимандрит Герман оказывается крайне молодым по уму и сердцу и потому неспособным к прохождению занимаемой им должности. По слабости своего характера он делается орудием неблагонамеренных людей, а когда подчинится таким влиянию и направлению, тогда по пылкости своей действует с опрометчивостию и разгорячением. В настоящее время он поступил под влияние протоиерея Крастилевского и сделался его сильным орудием, не понимая того, что Крастилевский видит выгоду только для своих интриг в восстановлении ректора против Епископа, несомненно сопряженную со вредом для Епархии, что и нужно Крастилевскому. Все мои увещания отвергнуты ректором с пренебрежением и насмешками. Он просил дважды моего ходатайства пред Высшим начальством о увольнении его от занимаемого им места. Я уговаривал его, я откладывал исполнение его просьбы, но ныне, видя в этой мере необходимое условие спокойствия Епархии и спасения самого ректора, имею честь представить желание его на благоусмотрение Вашего Сиятельства, покорнейше прося о удовлетворении этого желания. Лично я прощаю ректору все неблаговидные поступки его относительно меня, ибо вижу в них увлечение и опрометчивость простодушного неопытного юноши — таким я понимаю ректора, подчинившегося влиянию коварных людей, которые с завистью и опасением смотрели на мое искреннее расположение к ректору. Я его полюбил, люблю и желаю ему всего доброго: сердечно сожалею, что он отверг мою любовь для подчинения себя таким лицам, которые привыкли устраивать козни ближним и потом смеяться над бедствием ближних, вверившихся их водительству по неопытности своей. С сердечным плачем пишу эти строки, но сердечное чувство должно подчинить благоразумию. Вразумление сделалось необходимым ректору для его собственного благополучия, земного и небесного.

По рукоположении моем во Епископа, находясь еще в Петербурге, я ходатайствовал о назначении ректором в Кавказскую семинарию нынешнего инспектора ее архимандрита Исаакия; но, по ближайшем рассмотрении местных обстоятельств, нахожу, что в Кавказской епархии, в которой пришли в волнение одновременно и Консистория и Семинария, нужен ректор в зрелых летах, с опытностию, с монашеским благочестивым направлением. Кавказ место разгула и отваги; здесь нужны люди, нравственно сформированные.

Вверенной управлению моему Кавказской епархии протоиерей Константин Крастилевский, уволенный вследствие моего представления от звания члена Кавказской Духовной Консистории, Указом Святейшего Синода от 4 ноября 1858 года за № 11099-м определен мною настоятелем и благочинным в собор города Моздока, а как Крастилевский от сего места отказался, то, при открывшейся протоиерейской вакансии в г. Георгиевске, перемещен в сей город настоятелем собора и благочинным, но Крастилевский и от сего назначения отказался. При сем Крастилевский требовал себе различных назначений в г. Ставрополь, которых не было возможности исполнить: почему я решился было представить на благоусмотрение Святейшего Синода, что Крастилевский стяжал навык неограниченно властвовать в Кавказской епархии и настойчиво требовать, чтоб исполнилась беспрекословно его воля, правильна ли она будет или неправильна, а потому просить о перемещении его из Кавказской епархии в другую Епархию. Но после Пасхи сего 1859 года, по получении Кавказским Архиерейским домом денежного оклада вместо рыбной ловни и мельницы, по данному прошению Крастилевским лично мне, причем Крастилевский уверял меня, что он остаток дней своих будет проводить в совершенном спокойствии, занимаясь спасением души своей, я нашел возможным дать Крастилевскому место при церкви тюремного замка, в которой дотоле отправляли Богослужение братия Архиерейского дома и пользовались от нее доходами. Сим действием я полагал вполне удовлетворить требованию Высокого служения, на меня возложенного, узаконяющего мне делать ближнему все возможные снисхождения и претерпевать его немощи, до той крайней минуты, в которую с очевидностию окажется, что эти немощи вредны уже не в частности, а для всего общества.

Крастилевский не преминул доказать, что он неспособен быть спокойным и заниматься своим спасением, проведши век свой в приказнических черных занятиях, целию которых было своекорыстие, разные неправды и притеснение ближних. Едва я выехал из Ставрополя для обозрения Епархии, как Крастилевский нарушил свое обещание. До выезда моего он намеревался вместе с супругою поехать в С.-Петербург, о чем подавал мне прошение, очевидно, для принесения на меня жалобы, как мне о том передавали некоторые лица из духовенства — между тем Кафедральный протоиерей, — и оглашая духовенство угрозами на меня. Имеются очень ясные признаки, что Крастилевский составил партию для совокупного действия противления, так, например, из его прошения видно, что некоторое светское лице содействует ему деньгами: существование этой партии, имеющей своих агентов в Петербурге, с ясностию обозначилось при отъезде моем из Ставрополя, особливо же по отъезде. Едва я выехал, как Крастилевский отправил свою супругу с ее братом, чиновником в С.-Петербург. Образ отправления этой дамы изображен (в рапорте ко мне секретаря Кавказской Консистории, каковый рапорт препровожден мною к г-ну исправляющему должность Синодального обер-прокурора от 5-го июня сего 1859 года за № 48–2, в письме ко мне протоиерея Крастилевского от 11-го июня. Письмо это, при сем прилагаемое, — есть замечательный документ: в нем Крастилевский живописно изображает самого себя. Крастилевский по наружности выставляет себя и праведником и обиженным, между тем в сущности сознается, что он без разрешения Епархиального начальства отпустил супругу свою, доставив ей удостоверение из полиции, то есть незаконный вид. Из этого-то письма видно, что Крастилевский очень недоволен тем, что самовольная отлучка супруги его сделалась мне известною. Вообще в этом письме рельефно изображает себя неблагонамеренный и недобросовестный канцелярист былого времени: это письмо есть верный образчик всех канцелярских трудов Крастилевского. Письмо это вполне разноречит с рапортом секретаря. Так как действия Крастилевского совершаются пред лицем всего духовенства, то я предложил Консистории рассмотреть такое его поведение. Консистория не могла получить от Крастилевского никакого ответа, о чем и представила мне в протоколе, подписанном четырьмя членами, не подписанном ректором Семинарии архимандритом Германом, что имеет свое значение, и сопутствующим мне по Епархии ключарем протоиереем Граниковым. Видя совершенную необходимость обуздать протоиерея Крастилевского, наиболее для всего Епархиального духовенства и убеждаясь самыми опытами в моем понятии о нем, что он никак не успокоится, доколе будет находиться в Ставрополе, я покорнейше прошу Ваше Святейшество о перемещении Крастилевского в другую Епархию, так как в Кавказской, где он в течение нескольких десятилетий был полным властелином, весьма затруднительно ему быть вне такого положения. При сем имею честь приложить два дела о Крастилевском: дело о самовольной отлучке его супруги и вышеупомянутое письмо его ко мне, присовокупив при том, что Крастилевский со времени увольнения его от звания члена Консистории по сие время никуда из Ставрополя не отлучался, и к выбытию в Моздок и Георгиевск никакого понуждения ему не было чинимо. Система консисторской деятельности Крастилевского изложена в его письме и рапорте секретаря; она заключается в постоянном устранении Епископа от его власти, в усвоении этой власти себе под прикрытием Епископского имени, то есть в совершенном своеволии. К этой системе влечет Крастилевский и учеников своих.

1. Из резолюции моей за № 1629 явствует, что Крастилевскому предоставлено было с перемещением из Моздока, где он не желал быть, в Георгиевск пользоваться доходами Георгиевского Собора и оставаться в Ставрополе, доколе домашние дела его требовали; он и не выезжал никуда из Ставрополя.

2. Резолюция моя от 3 июня на Консисторском протоколе положена уже тогда, как супруга Крастилевского, не получив ни дозволения, ни паспорта, выехала из Ставрополя; самый протокол Консистории состоялся по отбытии Крастилевской.

3. Ректор и инспектор Семинарии не удостоили исполнить ту часть резолюции моей от 3 июня, которая касалась их, что могло бы значительно объяснить отношения этих лиц к Крастилевскому: пренебрежение их исполнить мою резолюцию только обнаруживает их отношение к Епископу.

4. В замене сего упущения ректор и инспектор представили при своем рапорте от 15 июня присланный на имя их рапорт Крастилевского. Из чего обнаруживается отношение этих лиц к делу Крастилевского, из них инспектор находится в состоянии колебания, как не подписавший одного протокола и подписавший последовавший протокол, гораздо более имеющий влияние на судьбу дела (протокол сей представлен мною в Святейший Синод при рапорте за № 59); рапорт же Крастилевского имеет обычное ему направление: он клонится к удалению Епископа от управления, называя обидным действие Консистории, последовавшее вследствие предложения, данного Епископом. Члены протоиереи в этом рапорте оклеветаны, якобы действующие пристрастно, ибо они никакого решения в протоколе не положили, а предоставили оное благоусмотрению Епископа. Как действовал сам Крастилевский, будучи членом Консистории, когда он постоянно устранял от распоряжений Епископа, хотя прикрываясь именем Епископа, так и здесь он вводит в это направление неопытных юношей, ректора и инспектора, которые еще в прошлом 1858 году подчинились, несмотря на все мои увещания, его влиянию, как мною было донесено Святейшему Синоду в отчете за 1858 год. Протоиерей Крастилевский ныне находится в состоянии явного и полного возмущения, уже слабо прикрываемого коварством. Ректор архимандрит Герман подчинился влиянию Крастилевского со всею пылкостию, безрассудством и упорством неопытного молодого человека. Он в деле Крастилевского уклоняется от суждения с прочими членами по предложению Епископа, по рапорту же Крастилевского против прочих членов, вмешивается в дело: при том высказав явное неповиновение и противодействие Епископу: почему я счел нужным между прочими распоряжениями удалить ректора от присутствия в Консистории впредь до усмотрения.

Все дела, касавшиеся протоиерея Крастилевского, начиная с указа Святейшего Синода о увольнении сего лица от звания члена Консистории, и до рапорта его ректору и инспектору Семинарии, препровождены мною на благоусмотрение Святейшего Синода. При сем признаю нужными следующие распоряжения:

1. Протоиерей Крастилевский жалуется на пристрастное действие членов Консистории — протоиереев; но сии члены воздержались от всякого постановления в протокол и предоставили все на благоусмотрение Епископа, который в свою очередь нашел благовидным для себя дать какое-либо определение на Консисторском протоколе, так как определения не постановила Консистория, и предоставил дело на благоусмотрение Святейшего Синода: посему желание Крастилевского, чтоб члены Консистории — протоиереи были удалены от дел, до Крастилевского касающихся, оставить без последствий.

2. Предоставлено мною Крастилевскому предстояние пред прочими лицами белого духовенства по поводу того обета, который он мне лично дал проводить жизнь свою скромно, в Богоугождении и Богомыслии, а не с тем чтоб он противился властям, но как в поведении его оказывается противное, то я нахожу существенно нужным для иерархического порядка предоставить членам Консистории и Благочинному градских церквей место выше Крастилевского, как им оно и предоставляется уставом Консистории.

3. Инспектору Семинарии, принявшему рапорт от протоиерея Крастилевского, за таковое превышение власти объявляется выговор, ибо бумаги имеют право принимать только Епископ и Консистория (с. 300, 301, 302 и 303 Устава Духовных Консисторий), а отнюдь не члены и не некоторые из членов ее в частности.

4. Ректор Семинарии, отказавшийся от взаимного действия с членами по предложению Епископа и не подавший своего особого мнения, позволивший же себе принять рапорт от Крастилевского, на что он не имел никакого права, тем выказавший себя пристрастным к Крастилевскому и ослушным своему Епископу, подвергается выговору и устраняется от присутствия в Консистории впредь до усмотрения, с донесением о сей мере относительно его Святейшему Синоду, что мною и исполнено. Ректор, не принявший участие в деле Крастилевского, тем оказал непослушание и противление своему Архипастырю, не подписав ни одного из протоколов, не подав своего отдельного мнения, выказал свое пристрастное отношение к делу: следовательно, приняв, не имея на то права, рапорт Крастилевского, коим сей устраняет членов, исполнивших предписание Епископа, ректор обнаружил стремление захватить дело исключительно в свои руки и решить его под полным и единственным влиянием самого Крастилевского, которого ректор, судя по его действиям, сделался агентом, орудием, сообщником.

5. Хотя статьею 183 Устава Духовных Консисторий ректор Семинарии, а следовательно, и инспектор ее, не обязываются участвовать во всех заседаниях и делах Консистории, но из статьи видно, что Устав и в этом требует порядка и распоряжения, истекающих от Епархиального Архиерея. Статья отнюдь не дает права ректору и инспектору по своим интрижным видам то отказываться от дела, то вторгаться внезапно в дело, вступать в борьбу с Епархиальным Архиереем, расстраивать его самые благие намерения, отталкивать его от управления Епархиею, стремиться к забранию в свои руки его власти, как на то уже не в первый раз покушается архимандрит Герман. Предлагаю Консистории во исполнение статьи 280-й Устава не представлять непременно всех дел на рассмотрение ректору и инспектору, а только дела важнейшие и те, в коих участие сим лицам предложит Епархиальный Архиерей; дел, в коих сначала не приняли участия ректор и инспектор, уже не предлагать им впоследствии на рассмотрение, и к участию в этих делах не допускать (ст. 316). Ректор и инспектор обязываются доносить мне рапортом, когда преимущественно они обременены училищными занятиями и не могут быть в Консистории, по миновании же трудного времени опять доносить мне другим рапортом о возможности принять участие в делах Консистории, чтоб их служные отношения были следствием требований службы, а не следствием их интриги или дурачества. Секретарь Консистории имеет тщательно наблюдать, чтоб сей порядок в Консистории соблюдался, притом он имеет вести ведомость, в какие именно дни ректор и инспектор бывают в Консистории, с отметкою, в коих именно делах они принимали участие, и сию ведомость ежемесячно представлять мне на рассмотрение. О получении сего предложения и приведении его в исполнение секретарь имеет донести мне рапортом.

Благочестивые слушатели! Святые и верные слова эти произнес боговдохновенный пророк, Царь Израильский Давид. Он одержал многие победы, смирил многих врагов Израиля, под ноги Израиля, доставил государству границы, которые указывались существенной потребностью государства. По совершении трудного, обширного, славного подвига Давид как бы оглянулся на свои победы и завоевания и, рассмотрев цель и плод побед и завоеваний, узрел и признал в цели и плоде их — в мире, Божие благословение. Господь, дарующий людям Своим крепость на бранном поле, являет Свое благословение им в благотворном мире.

Возлюбленные братия! Взорам нашим предстоит подобное зрелище. В прошедшем мы видим ряд походов, ряд кровопролитных сражений, ряд громких торжеств. Видим ту крепость православных воинов, которую вложил в сердца их Господь, Господь, препоясуяй силою на брань(Пс. 17. 40). В настоящем мы созерцаем благодатное действие мира. Пред нами повторяется событие пророческих слов: Раскуют мечи своя на орала, и копия свои на серпы, и не возмет язык на язык меча (Ис. 2. 4), яко благословит люди Своя миром.

Какое дело было первым делом героя Царя в первые, девственные минуты дарованного Богом мира? Принесите Господеви славу и честь, воззвал победоносный Царь к победоносному обладаемому им народу! Принесите Господеви славу имени Его, поклонитеся Господеви во дворе Святем Его (Пс. 28. 2). Подобный призыв по причине подобных событий мы услышали ныне и на призыв собрались во святой храм, чтобы принести благодарение и славословие Всесильному и Всеблагому Богу, даровавшему крепость людям Своим, благословившему люди Своя миром.

Глас Господень на водах, восклицал в священном восторге пророк-полководец, достигший с мечом в руке и берегов Средиземного моря, и берегов Евфрата. Глас Господень в крепости. Глас Господень в великолепии; Глас Господа, сокрушающего кедры; Глас Господа, пресецающего пламень огня. Глас Господа, стрясающего пустыню (Пс. 28. 3–8). Вдохновенный пророк в современных ему событиях, в которых он был главным деятелем, видел волю Господа, видел действие Господа, слышал таинственный, но всемощный. Глас Господень, распоряжающийся судьбами царств и народов, судьбами всей земли.

В настоящее время не тот же ли Всесильный Глас слышится каждым благочестивым слушателем? Глас Господень на бесчисленных горах Кавказа! Глас Господень на застывших от века водах, которыми украшены главы Кавказа, сияющие белизною и гордо воздымающиеся превыше облаков, как бы с намерением коснуться неба! Глас Господень над глубокими пропастями Кавказа, над непроходимыми дебрями его, над отвесными скалами и утесами! Глас Господень над разноплеменными народами Кавказа! Тщетно уповали они на высокие горы, на темные леса, на непроницаемые ущелья, на стены скал и утесов. Тщетно считали их непреодолимыми оградами хищнического своеволия! Глас Господень!.. И на глас Господа изменяется неизменявшееся доселе. Кавказ склоняет чело под благодетельную для него власть. Дикие народы принуждены отвергнуть буйную вольность для подчинения и последующего за подчинением наслаждения истинною свободою. Истинная свобода человека состоит в принятии и усвоении человеком Закона Христова (Ин. 8. 31).

Вознесем благодарение и славословие Господу за излиянные на нас благодеяния! Излиты они в крепости, дарованной братиям нашим, Христолюбивым воинам; излиты они в благословении нас вожделенным, счастливейшим миром. Вознесем теплейшие молитвы о Благочестивейшем Самодержавнейшем Великом Государе нашем Императоре Александре Николаевиче! По верховным попечениям Его Величества поступил в достояние наше благонадежный мир со всеми обильными и разнообразными последствиями его, стекающимися в одно общее последствие — благоденствие страны.

Вознесем усердные молитвы о знаменитом вожде Кавказского воинства и правителе Кавказского края, совершившем великое дело покорения Кавказа — дело, над которым первые полководцы России трудились полвека! Всеблагий Бог да дарует избранному, увенчанному блистательным подвигом вождю создать на успехе военном преуспеяние христианское, чтобы дело земное было вместе и делом небесным, дело временное — делом вечным. Аминь.

Так как протоиерей Константин Крастилевский отказался от мест, мною данных ему вне города Ставрополя, а непременно захотел иметь место в Ставрополе и получил одно из указанных им, а получив его, начал поведением своим являть доказательства, что он не может быть спокойным, находясь в городе Ставрополе, где он долгое время стоял во главе духовного управления и господствовал неограниченно, то я имел честь ходатайствовать пред Священным Синодом о перемещении его — Крастилевского — в другую Епархию, по случаю дачи им, Крастилевским, незаконного вида его супруге и по случаю того поведения, которое он позволил себе при этом, по отношению к Епархиальному начальству. В дополнение имею честь представить его поступок со священником Бурнуковским, при чем обнаруживается снова то отношение к Епархиальному начальству, которое он себе допускает, которое состоит в неповиновении Консистории и благочинному, в пренебрежении ими, в заменении распоряжения Епархиального Архиерея своим собственным распоряжением, что на все прочее духовенство действует весьма вредно. Представляемое мною дело воззрению Святейшего Синода, представляется единственно с тою целию, чтоб яснее изобразить пред Святейшим Синодом характер и душевное настроение протоиерея Крастилевского, по рассмотрении коих я признавал и признаю, что продолжение служения этому лицу в Ставрополе сделалось уже как бы неестественным и невозможным. Соблазн, производимый Крастилевским, вышел из пределов духовного ведомства и служит предметом недоумения и разговоров для публики. Да и предоставление священнику Бурнуковскому места выше себя сделано очевидно Крастилевским с целию, выставить себя перед публикой обиженным, а Епархиальное начальство действующим пристрастно, чем однако же обмануты немногие даже из низшего класса.

В Кавказской епархии и в Линейном казачьем войске имеется несколько тысяч осетин-христиан, одноплеменные которым осетины-магометане выражают наклонность к принятию христианства. По этой причине Преосвященный Иеремия озаботился ввести в Кавказской семинарии преподавание осетинского языка; а как по всей границе Епархии живут племена, говорящие татарским языком, то введено было и в Семинарии в Ставропольском уездном училище преподавание татарского языка. Необходимость обучения татарскому языку подробно изложена мною в отчете моем Святейшему Синоду за 1858 год. При Преосвященном Иоанникие на преподавание сих языков обращаемо было менее внимания. Поступивший же сюда вместе со мною ректор архимандрит Герман нашел нужным вовсе уничтожить преподавание сих языков и заменить их преподаванием французского и немецкого.

При обозрении мною Епархии в 1858 году я практически убедился в очевидной пользе знания священниками осетинского, особливо же татарского языков, как это изложено в моем отчете, и в бесполезности знания ими французского и немецкого: ибо в Кавказском крае и светские лица весьма мало знакомы с сими языками. Казенное академическое правление также предписало Кавказскому семинарскому правлению поддерживать и развивать преподавание упомянутых восточных языков и отвергло предложение ректора заменить их новейшими языками. Для осетинского языка встречалось крайнее затруднение в приискании преподавателя. Окончивший курс в Кавказской семинарии воспитанник Кузьмин по причине крайней болезненности оказался неспособным к должности преподавателя, а Преосвященный Евсевий, экзарх Грузии, коему Святейшим Синодом предписано было приискать преподавание осетинского языка для Кавказской семинарии, уведомил меня от 14 июля за № 594-м, что между воспитанниками Тифлисской семинарии прежних курсов нет желающего занять должность преподавателя осетинского языка в Кавказской семинарии.

По сим причинам необходимость заставила обратить внимание на священника Кавказской епархии Синанова, из Грузии, проведшего детство свое в осетинской станице, обучавшегося в Кавказской семинарии с целию быть впоследствии преподавателем осетинского языка, выпущенного во втором разряде, по умеренности его способностей и успехов в прочих предметах учения, но получившего по осетинскому языку аттестацию весьма хорошую. Это лице, по смутным обстоятельствам Епархии, уклонено было от своего назначения и ныне состоит приходским священником в селе Ново-Михайловском. Я приглашал Синанова к себе, предложил ему преподавание осетинского языка, на котором Синанов и ныне говорит свободно, в Семинарии. После сего я предлагал это Семинарскому правлению с тем, чтоб в то же время предоставлено было Синанову место учителя в Ставропольском уездном училище: ибо на оклад преподавателя осетинского языка (225 руб.) Синанову с семейством нет никакой возможности содержаться. Причиною такового предложения было то, что в самом Ставрополе при народонаселении в восемнадцать тысяч находится только три приходские церкви, при коих состоит восемь протоиереев и иереев; кроме занятий по приходу, обременены и другими обязанностями, для исполнения которых едва достает у них сил и времени: почему нет никакой возможности дать Синанову место приходского священника в Ставрополе как по вышеизложенной причине, так и потому, что нет никакого повода к лишению кого-либо из упомянутых восьми священнослужителей занимаемого ими места, разумеется, вывода в село, без крайней для того лица нужды. Так как я не могу ожидать единодушного действия в видах общей пользы от ректора Семинарии архимандрита Германа, то покорнейше прошу Ваше Сиятельство представить мое предположение на усмотрение Святейшего Синода, при сем имею честь присовокупить, что кроме священника Синанова, другого лица для преподавания осетинского языка в Епархии не имеется, на каковом исключительно основан я и рекомендую Синанова, усердно желая, чтоб со временем было приготовлено лице более удовлетворительное.

Кавказская епархия постоянно терпит значительный недостаток в причетниках. Приглашение причетников из других Епархий сопряжено не только с большими затруднениями канцелярскими, но и с значительными издержками, которые падают на попечительство, что неминуемо сопряжено с чувствительными мнениями для лиц духовного звания, пользующихся пособием попечительства. Причина недостатка причетников заключается в том, что духовные училища и семинарии почти вовсе не доставляют их для Епархии. Далее: Епархия, скажу к величайшему моему утешению, имеет, при ничтожных исключениях, весьма хороших священников, особливо из воспитанников семинарий, как Кавказской, так Тамбовской и Воронежской; но по отношению к диаконам оказывается весьма желательным, чтоб они были более образованны и более возвышенны в нравственном отношении. Причина сего недостатка по отношению к диаконам заключается в том, что в диаконский сан поступают лица единственно из причетников, а не из воспитанников Семинарии.

Вследствие сих наблюдений и того, что в настоящее время все священнические вакансии замещены, предлагаю Семинарскому правлению усилить разборчивость по отношению к воспитанникам, как Семинарии, так и духовных училищ. В первый разряд должны быть включаемы воспитанники весьма хороших способностей, весьма хороших успехов в науках и весьма хорошего поведения; недостаточно хорошее поведение должно и весьма способного ученика лишать помещения в первый разряд. Во второй разряд должны быть помещаемы лица, заслуживающие хорошую аттестацию по способностям и успехам, весьма хорошую по поведению. К третьему разряду должны быть отчисляемы лица довольно хороших способностей и успехов, при поведении весьма хорошем и хорошем. По переходе воспитанников из Училищного ведомства в Епархиальное, священнические места предоставляются первоначально одним ученикам первого разряда; когда ученики первого разряда будут размещены, тогда только могут быть принимаемы прошения о местах учеников второго разряда; ученикам же третьего разряда предоставляются штатные диаконские места.

Для того, чтоб Епархия не терпела нужды в причетниках, предлагаю Семинарскому правлению сделать распоряжение, чтоб ученики, как в Семинарии, так и в училищах, оказывающиеся неблагонадежными по поведению и малоуспешными по лености, немедленно из Семинарии и училищ исключать и передавать в Епархиальное ведомство. Хотя труды воспитанников, участвующих в архиерейском хоре, и будут приниматься во внимание при предоставлении мест, но с справедливым соображением успехов в науках, особливо же благоповедения. Предложение сие объявить воспитанникам Семинарии и копию с него препроводить в Консисторию к соображению, при требовании мною от Консистории справок по поводу подачи воспитанниками просьб о представлении им мест.

В Консисторию, как мною донесено Святейшему Синоду о предоставлении протоиерею Крастилевскому настоятельского места при Моздокском соборе и указываемое им место при Троицком соборе занято, то я нахожу неудобным исполнение его прошения. Предлагаю о. протоиерею испытать то послушание, готовность к которому он выразил в прошении своем, на самом деле: уповаю, что такое послушание его, согласное с духом Святой Церкви, не будет посрамлено, и препятствия и страхи, представляющиеся его воображению, исчезнут яко дым. Уповаю, что о. протоиерей в послушании своем найдет душевное спокойствие и доставит себе в материальном отношении удовлетворительное положение.

1. Необходимо развить в Кавказской семинарии преподавание татарского языка, так как это было предположено при учреждении Семинарии. Татарский язык есть общеупотребительный между горскими народами: знание его доставит возможность Кавказскому духовенству иметь близкие сношения с этими народами и ознакомить их с Христианством.

2. Необходимо дать жалованье православному духовенству городов Моздока и Кизляра. В сих двух городах совершается наиболее обращение горцев в Христианство, по причине уважаемых ими икон Иверской Божией Матери в Моздоке и Живоносного Источника в Кизляре. Православное духовенство в сих городах очень бедно, так как большинство жителей состоит из армян. По скудности содержания принимают места в сих городах духовные лица только самого умеренного образования, не имеющие надежды на получение лучших мест. Чтобы привлечь на эти места людей, удовлетворительно образованных и потому могущих действовать с большею силою в пользу Православной Церкви, необходимо дать безбедное содержание. О сем сделано Кавказским епископом Игнатием представление в Святейший Синод от 30 апреля 1859 года за № 2058-м.

3. Необходимо Кавказскому Епархиальному управлению, то есть Епископу с его штатом, священно-церковнослужителями Кафедрального собора, членами Консистории и Консисторской канцелярии предоставить жалованье Западных епархий, так как лица, составляющие Кавказское Епархиальное управление, не имеют тех домашних источников к содержанию, какими пользуются лица Епархиальных ведомств внутри России, а содержатся единственно окладом, получаемым от казны. В этом отношении положение их точно такое же, как и духовенства Западных епархий, чем логически доказывается, что им должно дать такое же содержание. Хотя Архиерейский дом и получил вместо рыбных ловен и мельницы, что имеют все Архиерейские дома в России, денежное ежегодное вспомоществование в 3800 рублей серебром, но из этих денег самомалейшая часть может быть обращена на содержание лиц, принадлежащих Дому; все деньги поглощаются требованиями Дома и будут поглощаться ими долгое время. Требования сии заключаются в следующем: 1) Временный приют Епископа нужно отщекотурить снаружи и внутри, отделать, меблировать. 2) Крестовую церковь нужно расширить и сделать удобною для праздничных, высокоторжественных, торжественно-траурных служений зимою, ибо город не имеет теплой приличной церкви для сих служений; Кафедральный городской собор — холодный, и служение в нем зимою невозможно. 3) Нужно завести для сих служений соответственную ризницу. 4) Нужно привести в благоустройство братские помещения и устроить помещение для певчих. 5) Нужно завести библиотеку. По окончании такового устройства ремонт вышеупомянутых построек, ризницы, библиотеки и певческих одеяний должен потребовать всю вышеозначенную сумму 3800 рублей. На покупку и устройство помещения для Епископа, на Крестовую церковь, на помещение для епископского штата, на ризницу и библиотеку доселе в течение шестнадцатилетнего существования Кавказской епархии не отпущено от казны ни одного рубля, ни одного гроша, несмотря на бесчисленные представления Епископов и многократное ходатайство светского Кавказского начальства. Все, что сделано поныне, сделано на пожертвования, добровольно принесенные и испрошенные посредством сборщиков у граждан г. Ставрополя, у поселян Ставропольской губернии и у черноморских казаков. Они все сделали, что могли; дальнейшее обременение их о доставлении приношений оказывается вполне неудобным и даже невозможным.