Книга: Полное собрание творений. Том 5
Назад: Часть вторая Духовная жизнь монаха
Дальше: Примечания

III. Мнение епископа Игнатия о видах иноческой жизни применительно к монашеству его времени

Жизнь под руководствомстарца. Чтобы новоначальному встать на правильный путь духовной жизни и твердо шествовать по нему, иноку необходимо вручить себя руководству опытного наставника — старца. Старческое руководство существовало во всех древних обителях. Там богопросвещенный старец, руководствуясь Святым Духом, сообщает во всем своему пасомому волю Божию. Со стороны же руководимого требуется глубокая вера в слова старца и полное послушание его воле.
Древние старцы, опытно постигнув трудный путь монашеского делания, умели пресекать греховную волю вверившихся их руководству и насаждать в сердцах своих пасомых евангельские добродетели. Под руководством старцев древние иноки за короткий срок достигали значительного совершенства.
Иноческое послушание в том виде, в каком оно существовало в среде древнего монашества, есть высокое духовное таинство. В России старчество существовало во всех древних монастырях, но с упадком христианства старчество постепенно ослабело. Возродителем его был схиархимандрит Паисий Величковский. Затем ученики его, рассеявшись по многим обителям Русской земли, постепенно вводили в них старческое руководство. Во второй половине XIX века рассадниками старчества в России были Оптина и Глинская пустыни и некоторые другие обители.
Епископ Игнатий сознавал необходимость старческого руководства в духовной жизни монашествующих. Он сам в годы прохождения послушаний в различных монастырях усердно искал руководителя, но не смог найти.
В предисловии к пятому тому Владыка писал, что он почти постоянно встречался с руководителями, «болезновавшими слепотою и самообольщением».
И Господь от юности вел его особым путем — многотрудным и многоскорбным, сделал его причастником особых духовных дарований; руководители Владыки, возможно, не имели этих даров и поэтому не могли быть его наставниками. Во времена епископа Игнатия старческое руководство уже начало процветать в Оптиной Пустыни. В 1856 году архимандрит Игнатий посетил Оптину. Обитель в то время была в самом цветущем состоянии. Он был свидетелем, как семидесятилетний иеромонах Макарий занимался духовным руководством братии и назиданием многочисленных посетителей.
Но несмотря на значительное духовное преуспеяние многочисленного братства (до двухсот человек) Оптиной обители, архимандрит Игнатий своим духовным взором заметил, что из всех оптинцев «очень немногие… обнаруживали способность сделаться врачами, руководителями других, для чего нужна и врожденная способность, и дух, выработанный истинным монашеским подвигом».
Епископ Игнатий вслед за многими святыми Отцами предупреждает иноков о том, как пагубно вверить свою душу неопытному наставнику. «Очевидно, — пишет он, — что умерщвление падшей воли, совершаемое так величественно и победоносно волею Духа Божия, не может совершаться падшею волею наставника, когда сам наставник еще порабощен страстями».
Инок, который подчинился руководству неопытного старца, находящегося в плену у страстей и пороков, становится со временем не на путь богоугождения, а человекоугождения и человекоугодничества. Совместить же служение Богу и человеку невозможно, ибо святой апостол Павел говорит: «У людей ли я ныне ищу благоволения или у Бога? Людям ли угождать стараюсь? Если бы я поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым» (Гал. 1. 10) и «Не весте ли, яко емуже представляете себе рабы в послушание (человеку плотского мудрования или Богу), раби есть, егоже послушаете, или греха (и плотского мудрования) в смерть, или послушания в правду (Божию и во спасение)» (Рим. 6. 16).
Гибельность неправильного руководства состоит в том, что неискусный старец не может не направить духовную жизнь пасомого по пути, на котором сам стоит. Если сам он стоит на ложном пути, то и другого будет подталкивать на этот путь, потому что «послушание образует повинующегося по образу того, кому он повинуется».
Если новоначальный совершенно несведущ в учении Священного Писания и святых Отцов, то он может и не постигнуть, что он вводится своим старцем на ложный путь, становясь на путь самообольщения и прелести.
Если же новоначальный «сколько-нибудь умен» и занимается чтением Священного Писания и творений святых Отцов, то он сам не без смущения и душевного расстройства оставит своего неудачливого руководителя. Разрыв ученика со своим наставником из-за неправильного руководства последнего всегда приводит к духовному расстройству не только ученика, но и учителя.
Из житий святых известно несколько примеров, как иноки, находясь в послушании у неискусных старцев, достигли совершенства (преподобный Захария и преподобный Акакий). Но, как говорит епископ Игнатий, хотя эти иноки и жили под руководством «недостаточных старцев», они имели возможность руководствоваться советами духоносных отцов и назидательными примерами, которыми была преисполнена жизнь.
Жизнь преподобных Захария и Акакия, по мнению епископа Игнатия, «вне общего порядка и правила». Каждый инок должен в своей жизни руководствоваться общими правилами, а не исключениями из правил, помня слова святого Исаака Сирского, который учил: «Образ действия Промысла Божия вполне отличается от общего человеческого порядка. Ты держись общего порядка».
Существует мнение, что вера послушника может восполнить «недостаточество» старца. Епископ Игнатий был в корне не согласен с этим мнением. Он говорил: «…Вера в истину спасает, вера в ложь и бесовскую прелесть — губит…», ибо и апостол Павел пишет о произвольно погибающих, что они «любви истины не прияша, во еже спастися им. И сего ради послет им Бог действо льсти, во еже веровати им лжи, да суд приимут вси неверовавшие истине, но благоволившие в неправде» (2 Сол. 2. 10–12).
Правда, известны случаи, когда по особому смотрению Божию вера действовала через грешников, обращая ко спасению и самих грешников. Епископ Игнатий приводит два примера из житий святых. 1. Исцеление слепой монахини, испившей воду, которой были умыты ноги разбойника Флавиана, переодевшегося с целью ограбления обители в одежду инока-странника. 2. Воскресение умершего младенца по молитве блудницы. Но эти примеры опять являются не правилом, а исключением из правила, и «мы поступим правильно, — пишет епископ Игнатий, — если будем удивляться смотрению, непостижимым судьбам Божиим, укрепляться в вере и надежде; поступим очень неправильно, если будем эти события принимать в образец подражания». Искренняя вера новоначального не может восполнить недостатка старца, и если он (новоначальный) не прекратит с ним общения, то непременно нанесет вред своему душевному деланию, а может быть, получит и смертоносную душевную рану.
Св. апостол Павел писал солунянам: «Повелеваем же вам, братие, о имени Господа нашего Иисуса Христа, отлучатися вам от всякаго брата, бесчинно ходяща, а не по преданию, еже прияша от нас» (2 Сол. 3. 6). Эти слова могут быть достаточным основанием каждому иноку для удаления от старца, учение которого противоречит Священному Писанию и нравственному преданию Св. Церкви.
Долгий опыт руководства пасомыми показал епископу Игнатию, что у новоначальных может появиться желание отделиться от своего старца и в том случае, когда для них нет абсолютно никакого вреда душевного, а имеется прямая польза. У новоначальных часто появляются помыслы недовольства руководством своего наставника, сомнения в его опытности и нежелание исповедовать пред ним свои помыслы. Если все эти помыслы не имеют ни малейшего основания и на деле инок не видит никакой опасности для своей души, то нужно признать эти помыслы вражескими и не повиноваться им, ибо они (бесовские помыслы), по словам епископа Игнатия, «действуют именно там, где мы получаем душевную пользу, которую они хотят похитить у нас».
Естественно, даже у самого совершенного и опытного в духовной жизни старца бывают малые человеческие слабости и недостатки, которые, однако, для неопытного новоначального могут явиться соблазном и поводом к отделению. Мудрый Владыка, предостерегая от такого неверного намерения, писал: «Святые Отцы заповедуют инокам помнить добродетели своих настоятелей, часто размышлять о их похвальных поступках, а на недостатки не обращать внимания, как на сучцы, в сравнении с которыми наши немощи — бревна».
Необходимость откровения помыслов старцу. В деле старческого руководства епископ Игнатий особенно большое значение придавал ежедневному откровению помыслов ученика своему старцу. Ежедневная исповедь своих помыслов есть древнейшее монашеское делание. Основываясь на словах св. Апостола Иакова «исповедуйте друг другу согрешения, яко да исцелеете» (Иак. 5. 16), епископ Игнатий считал, что это делание (ежедневное откровение помыслов) «по всей вероятности, установлено самими Апостолами».
Естественно, что принимать помыслы новоначальных может не каждый старец, а лишь достигший известной степени бесстрастия и имеющий дар рассудительности. Монахам епископ Игнатий советовал скрывать от всех, кроме старцев, свои брани, потому что неопытный инок может сильно уязвиться, услыхав мысленную брань другого. Одной инокине Преосвященный писал: «Понуждай себя простоте и откровенности пред старицею; от всех же других вполне скрывай свои брани, потому что такою преступною откровенностию повредишь себе и другим, которым отнюдь не полезно слышать о твоих бранях».
Ежедневное откровение старцу всех своих согрешений, помыслов и недоумений приносит иноку великую душевную пользу. Ни один подвиг не может умертвить страсти так, как открытие их старцу. «Страсти отступают от того, кто без пощадения исповедует их. Телесное вожделение увядает от исповедания более, нежели от поста и бдения», — учит Владыка.
При восстании мысленной блудной брани откровение помыслов является целительным бальзамом для души. Святитель Игнатий писал одной монахине: «Если хочешь стяжать крепость в невидимой брани, особливо против блудного духа, который, как и все духи, ловит в тайне, исповедуй не стыдясь твои поползновения старице твоей и исцелеешь».
Иноки, в юности своей открывающие свои помыслы наставнику, скоро на опыте узнают, какое от этого происходит облегчение в душевной брани, и поэтому не прекращают прибегать к этому врачеванию и в зрелые годы.
Для начинающего инока откровение помыслов часто бывает сопряжено с большими трудностями. Враг часто возбуждает в новоначальных чувство ложного стыда и этим препятствует чистосердечно поведать старцу все греховные помыслы и сомнения, бывшие в течение дня. При таких борениях иноку нужно силой воли принудить себя к откровенности, и только тогда он почувствует ослабление внутренней брани, а со временем и совершенно сможет избавиться от нее.
Преосвященный Игнатий опытно знал, что иноку без частого откровения помыслов весьма трудно правильно устроять свою духовную жизнь. «…Твое спасение единственно от твоей откровенности пред старицею, — пишет Владыка одной из своих духовных дочерей. — Без этого делания тебе не достигнуть ничего духовного и благодатного, а пребудешь в плоть и кровь. Если будешь открываться, то достигнешь чистоты, которую осеняет Благодать Божия». Любая внутренняя брань, даже самая малая, от исповедания ее пред старцем сразу же слабеет, но если инок будет долгое время скрывать ее, то он может прийти в душевное изнеможение и не уврачуется, пока не откроет чистосердечно в простоте сердца все, что происходит у него в душе.
Откровение помыслов способствует духовному возрождению инока прежде всего потому, что старец в душе, полностью открытой ему, может пресекать грех в самом его корне — помыслах.
Молодые иноки нередко бывают преисполнены жаждой суровых и возвышенных подвигов. Неразумная ревность побуждает их к трудам выше сил. Сам человек в силу своей греховности не может определить, духовной или плотской ревностью движим он. Только ежедневное исповедание старцу всех своих намерений и мудрый старческий совет, преисполненный любвеобильной строгости, может отвратить инока от безрассудной ревности, ведущей к гордости и вечной гибели души, и научить ревности духовной, преисполненной смирения и кротости — этих евангельских добродетелей, без которых невозможно духовное преуспеяние инока.
Иноки, приучившие себя к откровению помыслов, со временем бывают способными помогать ближним в их душевных смущениях.
Наблюдая в Оптиной Пустыне за учениками иеромонаха Макария, которые ежедневно ходили к нему на откровение помыслов после вечернего правила, Владыка пришел к заключению, что ученики старца Макария очень заметно отличались от тех, которые жили самочинно. Мысль, что им предстоит исповедь, была для учеников как бы постоянным стражем; она приучала их к бдительности над собой. Ежедневная же исповедь делала их сосредоточенными, непрестанно углубленными в Писание.
Как уже говорилось ранее, сам епископ Игнатий откровение помыслов считал основой духовного воспитания иноков, находившихся под его духовным руководством. Он сам уже в 27 лет имел дар принимать помыслы своих пасомых вполне бесстрастно. Своей духовной мудростию он вел учеников к истинному преуспеянию. Ученики архимандрита Игнатия имели обыкновение вести дневную запись своих помыслов, а в конце дня чистосердечно и с полной откровенностью раскрывали ему свои греховные язвы. Настоятель-старец архимандрит Игнатий, несмотря на свою болезненность, ежедневно принимал на себя нелегкий труд выслушивать помыслы и давать наставления своим ученикам. Польза от откровения помыслов для учеников аввы Игнатия была очевидна.

 

О жизни по совету старших. Признавая необходимость для инока жизни в полном послушании у старца, епископ Игнатий признавал, что послушание старцам в том виде, в каком оно существовало в древних монастырях, «не дано нашему времени».
Владыка сравнивал путь полного послушания старцу с обильной духовной трапезой Отцов. Инокам же его времени, по мнению преосвященного Владыки, было предоставлено Промыслом Божиим питаться крупицами, оставшимися от этой трапезы. «Эти крупицы не составляют собою удовлетворительной пищи, но могут, хотя без ощущения нужды и голода, предохранить от душевной смерти». Крупицами епископ Игнатий называл духовную жизнь, основанную на руководстве в деле спасения Священным Писанием и писаниями святых Отцов при совете и назиданиях, получаемых от современных отцов и братии.
Жительство по совету имеет некоторое сходство с послушанием древних иноков, но в то же время оно значительно отличается от него, ибо преисполнено душевной немощи иноков позднейших времен. Древним инокам их духовный старец сразу же возвещал волю Божию; иноки уже времен епископа Игнатия должны были познавать волю Божию в Писании, а так как не каждый может сразу же и правильно найти волю Божию применительно к нужному случаю, то, естественно, на их духовному пути встречались продолжительные недоумения и погрешности. Духовное совершенство древних иноков под руководством старцев было быстрым и многоплодным, «ныне оно косно опять по свойству делания», — говорит епископ Игнатий.
Подобно преподобному Антонию, новоначальные, по мнению епископа Игнатия, должны оказывать послушание настоятелю и всем отцам и братиям обители. Любые послушания, не противные закону Божию и уставу монастыря, нужно исполнять нелицемерно и не из чувства человекоугодничества, без лести и лукавства, а в простоте сердца ради Бога. Но нельзя исполнять послушания, в основе которых лежит зло. При этом не нужно бояться, что при этом придется за нечеловекоугодие и твердость претерпеть и скорбь. При каждом недоумении нужно советоваться с разумными отцами и братиями. Но, выслушивая их советы, так же как и при чтении Святоотеческих книг, нужно быть весьма внимательным к себе, чтобы не увлечься советом по первоначальному его впечатлению.
У инока, живущего по совету старших, хотя и могут возникнуть многие трудности, но этот путь намного безопаснее, чем жизнь всецело по своей воле. Жизнь по совету старших, хотя и не в полной мере, все же приучает инока к послушанию и отвержению своей воли и разума.

 

Отшельничество и затворничество. Преосвященный Игнатий считал, что такие возвышеннейшие роды иноческой жизни, как отшельничество в глубокой пустыне и безмолвие в затворе, а также жизнь в послушании духоносному старцу, возникли не случайно, а по особому определению Божию. Господь призывает к этому труднейшему роду иноческого жительства особых избранников, в которых Он предвидит способность к полному безмолвию, и предоставляет им в пустынях такие средства для жизни, которых сам себе человек найти не может.
Отшельничество — самый трудный вид монашеской жизни. Отшельник вступает в борьбу не только со своими страстями, греховными помыслами, но нередко и в открытую брань с темными духами, которые восстают на отшельника с такой силой, что только помощь Божия может даровать ему победу. Отшельники и затворники часто подвергались величайшим душевным бедствиям — самообольщению и бесовской прелести. Особенно те из них, которые вступили на путь отшельнической или затворнической жизни лишь самочинно.
Новоначальный инок никогда не должен стремиться к отшельнической жизни и затворнической жизни. Новоначальный не способен понести трудного духовного делания и духовной борьбы, в которых постоянно пребывают отшельники и затворники. Не имея опыта умного делания и душевной борьбы, новоначальный инок может стать игралищем бесов и прийти в полное умоисступление. Все святые отцы единогласно учат: новоначальному иноку нужно пребывать в обществе других иноков и деятельным исполнением евангельских заповедей постепенно преуспевать в телесном и душевном подвигах.
Свой взгляд на отшельничество и затвор, основанный на долгом наблюдении за монашеской жизнью, владыка Игнатий выразил следующими словами: «В настоящее время в нашем Отечестве отшельничество в безлюдной пустыне можно признать решительно невозможным; а затвор очень затруднительным, как более опасный и более несовместимый, чем когда-либо. В этом нужно видеть волю Божию и покоряться ей».
Хотя отшельничество и безмолвничество и неосуществимы в том виде, в каком они существовали в древности, но и теперь можно, по мнению Владыки, быть приятным Богу безмолвником. «Не подумай, — писал епископ Игнатий одному иноку, — что для научения безмолвию необходим затвор или глубокая пустыня. Нет! Гораздо лучше научаться ему между людьми при посредстве душевного подвига».
Чтобы стать безмолвником, нужно прежде всего возлюбить молчание и старательно приучаться к нему. Не празднословить ни в храме, ни в трапезе, ни в келлии; стараться по возможности не выходить из монастыря, не заводить близкого знакомства ни с кем в монастыре, ни вне его, избегать свободного обращения и душевредных развлечений.
«Веди себя, — пишет епископ Игнатий, — как странник и пришлец в монастыре и в самой жизни — и соделаешься боголюбезным безмолвником, пустынником, отшельником».
Владыка в современных ему условиях жизни отдавал явное предпочтение монахам, проходящим духовную жизнь в монастыре, перед иноками, живущими в затворе. Монах, живущий в обители, претерпевая среди людей различные искушения, приобретает опыт борьбы с этими искушениями, духовно укрепляется и становится способным помочь ближним в их искушениях. Инок, проводящий затворнический образ жизни, часто не имеет нужных качеств и бывает подвержен большим опасностям. Редкие избранники могут безбедно идти этим путем.
Епископ Игнатий глубоко убежден, что живет ли монах в обители и исполняет какое-либо послушание, находится ли под руководством старца, руководствуется ли в своей духовной жизни советами многих старцев или живет уединенно, — он не должен искать поприща высших подвигов, не дарованных Богом нашему времени. Не место жительства и не возвышенный подвиг спасают монаха, а очищение своего сердца от греха постоянным телесным и духовным подвигом. Сознавая свою духовную немощь, каждый инок должен деятельно изучать евангельские заповеди и по мере своих сил постепенно приучать себя к внутреннему духовному деланию, помня, что Бог желает и ищет спасения каждого человека. «Он и спасает всегда всех, произволяющих спастись от потопления в житейском и греховном море, но не всегда спасает в корабле или в удобном, благоустроенном пристанище». В подтверждение этой истины епископ Игнатий приводит прекрасный пример. Он говорит, что Господь обещал спасение от потопления Апостолу Павлу и всем его спутникам. Господь и даровал им это спасение, но Апостол и его спутники спаслись не в корабле, который погиб, а с большим трудом, кто вплавь, кто на досках и обломках от корабля (Деян. 27. 2–49).
Каждый путник, решившийся плыть по бурному житейскому морю, непременно должен будет претерпеть многие бури. Многие беды и опасности таит в себе море, и нередко там, где и не ожидает мореплаватель, корабль его наталкивается на подводные камни. Чтоб устоять в борьбе с бурями и избежать, по возможности, многих неожиданностей, мореплаватель должен долго и упорно изучать предстоящий ему путь.
Инок, вступивший на путь духовной жизни, чтобы перенести все житейские бури и избежать многих подводных камней, грозящих потоплением его духовного корабля, должен хорошо знать, чего должен избегать он, чтобы благополучно плыть ему в пристань умного делания.

 

 

IV. Основные препятствия к развитию духовной жизни монаха

Соблазны и их влияние на инока. На духовном пути каждого инока встречается много различных соблазнов. Каждый человек в силу своей греховности, находясь вблизи соблазна, непременно ощутит в своем падшем естестве сочувствие к нему, и в душе его надолго останется впечатление, произведенное соблазном.
Инок, живущий в монастыре, подвергается соблазнам, возникающим для него в стенах обители, и соблазнам, проникающим в обитель из мира. От последних иноку легче оградить себя, но как первые, так и вторые нередко требуют много усилий со стороны инока, чтобы не подвергнуться их порабощению. Соблазны действуют на человека по-разному. Иногда впечатление от соблазна очень быстро действует, мгновенно омрачает ум, изменяет расположение сердца и ввергает свою жертву в падение. Чаще впечатление от соблазна первоначально бывает даже не замечено, но, постепенно развиваясь и усиливаясь, оно может возобладать над жертвой.
Нередко ничтожное греховное впечатление, вольно или невольно воспринятое иноком, является началом тяжкого греховного падения. Каждый инок, зная восприимчивость своей греховной природы к соблазнам и пагубность их влияний, должен стараться всеми мерами ограждать себя от них. Епископ Игнатий, основываясь на собственном долголетнем опыте монастырской жизни, советует каждому христианину, решившемуся вступить в монастырь, избрать себе в местожительство обитель наиболее уединенную и удаленную от соблазнов мира.
Пред человеком, желающим уйти в обитель, может возникнуть соблазн вступить в монастырь, пользующийся громкой славой среди мирских людей по причине внешних преимуществ и благочестия устава. Но в таких обителях его ждет следующая духовная опасность. Тщеславие, присущее всему монастырю с громкой известностью, невольно заразит и вновь поступивших в него; от тщеславия и сознания вещественных преимуществ своей обители может появиться презрение к братиям других монастырей, а отсюда зарождение гордости, которая отнимает возможность иноческого преуспеяния, основанного на смирении и любви. Бедная обитель, удаленная от всех соблазнов мира, — драгоценное пристанище для инока, желающего оградить свою духовную жизнь от многих искушений.
Нередко в иноке восстает лютая брань от соблазнов, виденных им очень давно и, казалось бы, уже изгладившихся из памяти. Подобные брани инок должен переносить с твердостью, зная, что они возбуждаются врагом нашего спасения — диаволом и со временем пройдут, когда ум очистится молитвою. Своим священным долгом Преосвященный Игнатий считал сообщить мудрый совет, который он слышал от достойных уважения старцев. В этом совете заключается непременное условие избежания соблазнов, которые встречаются на жизненном пути инока. Упомянутые старцы говорили монахам и мирянам: «В наше время, в которое так умножились соблазны, должно особенно внимать себе, не обращая внимания на жительство и дела ближних и не осуждая соблазняющихся, потому что тлетворное действие соблазна удобно переходит от увлеченных соблазном на осуждающего их».

 

Винопитие. Не случайно владыка Игнатий, перечисляя соблазны, на первом месте ставил вино.
Винопитие — соблазн, который губит множество мирских людей, проникает он и в обители. Люди, подверженные этой слабости, нередко идут в монастыри с намерением воздержаться от нее, но навык берет над ними свое, и монастырские стены не удерживают их от этого порока. Епископ Игнатий со скорбью пишет, что некоторые благочестивые люди, с прекрасными качествами души, бывают подвержены этой слабости, свои падения они горько оплакивают в уединенной келье, их слезы и раскаянье люди не видят, но всем видны падения, от которых происходит большой соблазн среди мирян.
Вино, употребляемое иноком даже в малом количестве, возбуждает в нем плотские страсти, порождает многословие и другие пороки. Пагубно винопитие и тем, что уничтожает скромность и приводит инока к свободному обращению с ближними, вредные последствия которого среди мирских людей зачастую не замечаются. Для инока, попустившего себе свободное обращение, последствия его могут быть весьма плачевны. Епископ Игнатий пишет: «Особенное внимание должно обратить на то, чтоб отучиться от свободы обращения с людьми, свободы, столько одобряемой и столько любимой в светском обществе. В наше время многие, привыкшие к свободному обращению в мирской жизни, сохраняют его в монастыре, другие, уже вступив в монастырь, стараются приобрести его, находя в нем что-то особенно привлекательное. Вредные последствия свободного обращения… гибельны».
Предостерегая иноков от свободного обращения, владыка Игнатий говорит, что оно бывает причиной ссор, гнева, памятозлобия, возжигает сильно блудную страсть и часто переходит в величайшую дерзость и наглость. Каждый инок должен внимательно следить за собой, чтобы не увлечься соблазном свободного обращения, которое первоначально кажется невинным и безвредным, но, получив развитие, пресекает духовное совершенство инока и вовлекает его в тяжкие пороки, из которых Преосвященный особенно выделял памятозлобие. Памятозлобие, укрепившись в душе человека, производит в ней страшное опустошение. Оно делает свою жертву неспособной к любви к ближним, а в высшем своем развитии приводит к отречению от Бога.
Опасно для инока свободное обращение со своими собратиями, но еще более гибельно свободное обращение и близкое знакомство с женщинами. Епископ Игнатий никогда не порицал и не унижал женский пол. Он считал, что женщина почтена Богом образом Божиим наравне с мужчиною, что она так же искуплена бесценною Кровию Христа Спасителя и составляет вместе с мужским полом одну новую, обновленную тварь о Христе. Также никогда Владыка не высказывался и против супружества. Он знал, что в тела мужа и жены вложена невидимая сила, влекущая их друг к другу, и что соединение полов естественно падшему естеству.
Но в то же время знал Владыка и то, что Иисус Христос вернул падшему естеству способность к девству и безбрачной жизни, и что безбрачная жизнь и девство почтены выше брака. И во все времена Церкви Христовой были люди, которые проводили возвышенный образ девственной или безбрачной жизни. Большинство святых, прославляемых Святой Церковью, проводило девственный или безбрачный образ жизни.
Каждый монах при пострижении в числе других обетов дает обет проводить безбрачный образ жизни, с Божией помощью намеревается победить свое падшее естество. Девство вышеестественно, как вышеестественны все евангельские добродетели. Желающий сохранить свое тело в девстве должен непременно держать его вдали от тела, соединения с которым требует естество.
Истинные иноки всех времен тщательно хранили себя от знакомства с женским полом. В древних монастырях вход женщинам был воспрещен, так же как и мужчинам в женские монастыри. На Афонскую Гору и поныне доступ имеют только мужчины. Святые отцы-иноки первых времен христианства строго соблюдали правило не встречаться с женщинами, так поступали они не по произволу, а познав на опыте, какое сильное впечатление на долгое время может оставить образ женщины. Это влияние бывает тем сильнее, чем слабее намерение инока, с которым он стремится победить свое естество. Частое общение с женщиной может ввергнуть в падение не только юного инока, но даже старца, убеленного сединами. Епископ Игнатий пишет: «Такова сила соблазна, когда пред ним встанет инок лицом к лицу. Дар исцелений не остановил от впадения в блуд; тело, умерщвленное для греха страстию, недугом и продолжительным иноческим подвигом, снова ожило, будучи подвергнуто непрестанному и частому действию соблазна».
В то время, когда инок общается с женщиной, он часто не замечает впечатления, которое производит она в его душе, но когда инок остается один, то впечатление, усвоившееся душе, иногда внезапно восстает в нем и производит лютую блудную брань. Во свидетельство такого действия впечатлений, полученных при общении с женщиной, владыка Игнатий приводит признание блаженного Иеронима, который когда жил в Риме, встречался со многими набожными женами и девицами, не чувствуя ни малейшего любострастного движения ни в воображении, ни в теле. Когда же он удалился в пустыню и жил в полном уединении, тогда начали в его воображении всплывать образы виденных им прежде жен, и в старческом теле, изнуренном многими трудами, стали появляться юношеские вожделения.
То, что совершилось с блаженным Иеронимом и было им с помощью Божиею преодолено, может совершиться и с каждым иноком в той или иной степени.
Преосвященный Игнатий говорит, что особенно легко подвергаются влиянию впечатлений чистые души, не познавшие греха на деле. Он уподобляет их лакированным дорогим столам, стоящим в гостиных знатных людей, — каждая маленькая царапина на таком столе бывает сразу примечена и уменьшает достоинство всего стола.
Некоторые иноки, находясь в общении с женщинами, утверждают, что не терпят никакого вреда. Епископ Игнатий считает, что эти иноки либо говорят неправду, либо проводят крайне рассеянный образ жизни и не замечают вреда, который со временем может уготовить им верную погибель. Владыка приводит сравнение преподобного Серафима Саровского, который инока, живущего благочестно и сохраняющего целомудрие, сравнивает с незажженной восковой свечой. Если этот инок будет часто вращаться среди женщин, то он уподобляется той же свече, но поставленной среди других горящих свечей. От тепла, которое исходит от зажженных свечей, незажженная свеча начнет таять. Так и сердце инока, говорит преподобный, непременно должно подвергнуться расслаблению от частого обращения с женским полом. Знакомство с женщинами не всегда оканчивается для инока впадением в явный грех, но всегда связано с расстройством и бесплодием его духовной жизни. Оставленный благодатию Божиею инок бесстрашно начинает нарушать все заповеди и законы, предаваясь тяжким плотским падениям. Тонкий знаток падшей психологии человеческого естества Преосвященный Игнатий пишет: «В женщине преобладает кровь, в ней с особенною силою и утонченностью действуют все душевные страсти, преимущественно же тщеславие, сладострастие и лукавство. Последнею прикрываются две первые… Оказавшись способными вывести Адама из рая, при посредстве лести и обольщения, …они и ныне продолжают обнаруживать и доказывать эту способность, выводя покоряющихся им иноков из благочестивой жизни, как из рая».
Инок должен любить всех людей любовию духовной, заповеданною Евангелием, и он сможет иметь ее только в том случае, если будет избегать короткого знакомства с женщиною, которая может воспламенить в нем любовь плотскую и лишить этим духовной. Только сохраняя благоразумное, строгое отношение к женщинам, инок сможет до конца дней своих сохранить свое девство.
Во все времена люди, живущие плотью, а не духом, утверждали, что девство или состояние безбрачия неестественно человеку. Епископ Игнатий говорит, что «свойственно каждому человеку судить по собственному опыту. Неизвестное и неиспытанное представляется невозможным (для людей плоти), а известное и испытанное представляется принадлежностью всех». Безбрачная жизнь неестественна падшему естеству, но вполне возможна естеству, обновленному Богочеловеком Христом; при этом естество остается таким же естеством человеческим, но ощущения его изменяются — из плотских становятся духовными. Говоря об этом, Владыка приводит следующее прекрасное сравнение: «Бумага, пропитанная маслом, не принимает уже в себя воды, не потому, чтоб естество бумаги изменилось, но потому, что способность ее насыщена иным веществом, не имеющим физического сродства с водою», так и каждый монах, напитавший свою душу исполнением заповедей Христовых, становится способным к безбрачной жизни.

 

Вещелюбие и сребролюбие. Христос Спаситель сказал: «Идеже бо есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше» (Мф. 6. 21). Эти слова Господа относятся ко всем христианам, но особенно они приложимы к каждому монаху.
Епископ Игнатий учил, что инок, имеющий деньги или дорогие вещи, по неотразимому закону перестанет иметь надежду на Бога и обратит ее к имуществу. Пристрастие к вещам или деньгам есть ужасный порок, который, постепенно развиваясь, может привести свою жертву даже к отречению от Бога. Сердце вещелюбца делается постепенно жестоким и чуждым духовных ощущений, как жестко и бесчувственно вещество. Это вещество может стать для инока идолом, отдавшись которому всем сердцем, он может совершенно оставить Бога.
Епископ Игнатий пишет, что инок, проводящий внимательный образ жизни, легко может заметить, что при получении им денег или какой-либо ценной вещи в его сердце сразу же появится упование на это имущество, а надежда на Бога ослабнет. Если сразу же не пресечь это гибельное упование, то оно перейдет незаметно в привязанность к имуществу, а привязанность обращается в страсть. Инок, подверженный страсти вещелюбия или сребролюбия, незаметным образом отрекается от Христа в своем сердце, хотя его уста и исповедуют Его.
Сребролюбие и тесно связанное с ним вещелюбие уничтожают в человеке веру в Бога, поэтому Священное Писание называет его корнем всех зол (1 Тим. 5. 40).
Каждый инок, чтобы уберечь душу свою от этой пагубной страсти, должен с первого же дня вступления в обитель пребывать в нестяжательности, довольствуясь во всем лишь необходимым: избегать излишества в одежде, в келейной обстановке и в деньгах.

 

Человеческая слава. Христос Спаситель сказал: «Горе, когда добре рекуτ вам вси человецы: по сим бо творяху лжепророком отцы их» (Лк. 6. 26).
Сердце каждого человека столь немощно, что не может хладнокровно слышать похвалу от людей. Похвала, принятая иноком, непременно порождает в его сердце тщеславное чувство, невольно побуждает его думать о себе, что он «нечто», а это начало гордости.
Похвала питает гордость человека, гордость же ненасытна, она все более и более начинает жаждать славы человеческой, а чтобы получить ее, человек встает на путь человекоугодия. Принятие иноком славы человеческой делает его сердце неспособным к вере во Христа и к деятельности во славу Божию. Все, что бы ни делал такой инок, он старается делать напоказ людям, чтобы получить их похвалу, и это чувство может настолько возрасти в нем, что он совершенно забудет о Боге и о той награде, которую получит от Господа каждый истинный раб Божий, потрудившийся для славы Божией, для блага своих ближних, а не для суетной человеческой славы.
Епископ Игнатий пишет, что «начало тщеславия и славолюбия основывается на ложных понятиях о мнении и силе человеческой, суетных, кратковременных, переменчивых, ничтожных. Путь искателя славы человеческой — постоянное и разнообразное человекоугодие. Правильно или неправильно, законно или незаконно это человекоугодие, до того дела нет искателю человеческой славы, лишь бы оно достигло своей цели».
Истинные подвижники всех времен старались избегать человеческой славы, как смертоносного яда. Промысел Божий ради духовной пользы подвижников никогда не попускал им постоянно пребывать в земном благополучии и славе, но всегда премудро срастворял их многими вольными или невольными скорбями.
Епископ Игнатий говорит, что постоянно употребляемая сладкая пища повреждает желудок, так и человеческая слава, не растворенная скорбями, повреждает душу. Как от постоянной ясной погоды, не прерываемой дождями, увядают травы, а в плодах заводятся черви, так и от постоянного земного счастья слабеют добрые наклонности человека, а в душе появляются сомнение, гордость и блудные вожделения.
Чтобы сохранить великих мужей, которым вверено высокое служение в Церкви, от душевного повреждения, Господь посылал им гонения, бесчестия, поругания и многие другие скорби. Предостерегая инока от славолюбия, Преосвященный Игнатий цитирует преподобного Исаию Отшельника, сказавшего: «Прилежно внимай себе, чтобы тебе удаляться желания власти, чести, славы и похвалы, как язвы, смерти и погибели душевной, как вечной муки». Разъясняя эти мудрые слова отшельника, владыка Игнатий говорит, что внимательное рассмотрение себя и человечества убеждает в справедливости совета преподобного. Стремление к человеческой славе сводит инока с тесного, спасительного пути, который указал всем Своим последователям Иисус Христос и по которому прошел Он Сам. Тесный и прискорбный путь и учение о нем делается для сочувствующих человеческой славе совершенно не приемлемым, и они насмехаются над ним и над возвещающими его, подобно фарисеям, которые, будучи миролюбцами, смеялись над учением Христа о самоотвержении. Но, кроме этого учения, нет другого пути, ведущего в Небесное Царство.
Если же судьбы Божии поставят инока на высоту, связанную с несением земных санов и почестей, то Владыка советует ему, чтобы он умолял прилежно и со слезами Господа, чтобы земное величие не имело влияния на его образ мыслей, не доставило ему «высокого ока на ближних» и не вселило в него гордости.

 

Помыслы и борьба с ними. Как разнообразен грех, так разнообразны и помыслы, восстающие на подвижников. Одного борет помысл уныния, другого — отчаяния, третьего одолевают хульные помыслы и т. д. Вражеский помысл иногда имеет личину праведности и несомненной пользы и бывает столь тонок, что даже опытные подвижники не всегда сразу могут определить, из доброго или злого источника происходит занимающий их помысл. Известны случаи, когда лукавые помыслы борют подвижников в течение весьма продолжительного времени, и только особая милость Божия помогает им распознать вражеское действие в своих помыслах и избавиться от них.
Греховные помыслы свойственны падшей человеческой природе, а возбуждаемые темной силой, они внезапно приступают к иноку и приводят его в полное душевное расстройство. Зная это, Владыка советовал своим пасомым не ужасаться восстанию помыслов, не входить в тонкое разбирательство их, но сразу же со смирением отвергать их.
Из способов борьбы с помыслами молитва имеет особое значение, но часто помыслы восстают на инока с особой силой и при молитве. Они рассеивают его ум и стремятся совсем отвлечь от молитвы и лишить ее внимания и этим сделать бесплодною. Если инок молится и восстанут на него помыслы, он должен сразу же отвергнуть их и стремиться ввести свой ум в слова молитвы. Внимательная молитва со временем сделает его неприступным для вражеских помыслов.
Особенно тяжка для каждого инока бывает брань с помыслами скорби и печали. Верным средством борьбы с ними епископ Игнатий считал благодарение Бога за все Его неизреченные милости, приносимые от сердца сокрушенного и смиренного. Одной старице Владыка писал: «Благодарением Богу отгоняются помыслы скорбные, при нашествии таких помыслов «благодарение» произносится в простых словах, со вниманием и часто, доколе не принесется сердцу успокоение. В скорбных помыслах никакого нет толку: от скорби не избавляют, никакой помощи не приносят, только расстраивают душу и тело. Значит, они от бесов — и надобно их отгонять от себя… «Благодарение сперва успокаивает сердце, потом приносит ему утешение, впоследствии и небесное радование — залог, предвкушение радости вечной».
С особенной подробностию раскрывает Преосвященный Владыка способ борьбы при нашествии скорбных помыслов в письме к «Отцу, постигнутому скорбными обстоятельствами». Со свойственной Владыке поэтичностью, употребляя различные сравнения, он раскрывает значение скорбей для христианина и предлагает совет, как побеждать помыслы печали. «Чрез мрачную, глубокую пропасть скорбей, — пишет Святитель, — внезапно открывшуюся перед вами, перенеситесь на крыльях веры! Не испытывайте воли недоверчивою стопою размышления человеческого, идите смело по ним мужественными ногами веры — и обратятся под ногами вашими мягкие, влажные волны в твердые мраморные или гранитные плиты.
…Для верного успеха в невидимой брани с князьями воздушными… нужно взяться за оружие… Вот оружия, которые святое буйство проповеди Христовой вручает рабу Христову для борьбы с …мрачными помыслами и ощущениями печали, являющимися душе в образе страшных исполинов, готовых стереть ее, поглотить ее:
1-е слово: «Слава Богу за всё».
2-е слово: «Господи, предаюсь Твоей Святой Воле, и буди со мною Воля Твоя».
3-е слово: «Господи! Благодарю Тебя за всё, что Тебе благоугодно послать на меня».

 

4-е слово: «Достойно по делам моим приемлю; помяни мя, Господи, во Царствии Твоем».
Эти краткие слова, — пишет Владыка, — заимствованные, как видите, из Писания, употреблялись преподобными иноками с превосходным успехом против помыслов печали…».
Когда придет помысл печали, епископ Игнатий рекомендует произносить от всей души и от всей крепости один из вышеозначенных стихов. При этом нужно не горячиться, а произносить тихо, неспешно и до тех пор, пока помыслы не удалятся совершенно, пока сердце не известится о пришествии благодатной помощи Божией. Далее Владыка пишет, что изгнанные помыслы со временем опять могут приблизиться, и опять нужно браться за указанное оружие и изгонять помыслы. Помыслы также быстро исчезают, если инок будет сразу же открывать их с чувством покаяния и сокрушения старцу или духовнику.

V. Учение епископа Игнатия
об Иисусовой молитве

Иисусова молитва, по мнению святых Отцов, есть «художество из художеств» — это есть то внутреннее духовное делание, которое превосходит все другие делания, возводя монаха к совершенству. Делание это велико и многотрудно и в то же время многоплодно. Истинная Иисусова молитва и плоды, которые она приносит, есть великий дар всеблагого Бога грешному человеку. Немногие подвижники сподобились получить этот дар. Святой Исаак Сирский говорит: «Не многие сподобились чистой молитвы, но малые: достигших же к таинству, совершающемуся после нее, и пришедших на другой берег (Иордана) едва встречается один из поколения в поколение, по благодати и благоволению Божию».
Епископ Игнатий, по нашему глубокому убеждению, в Русской земле и был одним из деятелей Иисусовой молитвы, который в совершенстве постиг это внутреннее делание и сподобился ощутить в своем сердце приносимые им плоды.

 

Видя почти полное оставление среди монашествующих правильного умного делания и чувствуя своим сердцем непреодолимое влечение к нему, епископ Игнатий долгие годы деятельно изучал Святоотеческие писания о Иисусовой молитве. Из-за отсутствия опытных руководителей в этом трудном делании, Владыке, по его собственному признанию, пришлось пережить много трудностей. Почти единственными его руководителями были писания святых Отцов. Великая рассудительность помогла Преосвященному Игнатию извлекать из творений древних учителей молитвы то, что можно было практически применить к условиям своей жизни. Истинное же смирение Владыки и сознание своей греховности помогли ему избежать многих сетей, встречающихся на трудном пути внутреннего делания.
Опытно постигнув делание Иисусовой молитвы и видя, что только этим путем можно достигнуть совершенства в духовной жизни, епископ Игнатий стремился возродить это спасительное делание среди монашествующих своего времени. С этой целью он написал для своих духовных чад несколько назидательных статей, в которых изложил учение о Иисусовой молитве. Как и все свои произведения, так и учение о молитве Иисусовой владыка Игнатий основывает на творениях святых Отцов. Страницы его статей об умном делании иногда сплошь испещрены святоотеческими цитатами.
Но достоинство произведений епископа Игнатия об Иисусовой молитве не только в том, что он извлек из Святоотеческой литературы все, что может быть применено для делателя Иисусовой молитвы в наши дни, но он со свойственной ему скромностью отобразил в своих статьях и свой многолетний опыт совершения умного делания. Его советы об умной молитве основаны на учении древних учителей молитвы и проверены собственным опытом, и поэтому они могут служить безошибочным руководством для делания умной молитвы.
Каждый инок, желающий научиться «художеству из художеств» — Иисусовой молитве, должен прежде всего хорошо изучить учение епископа Игнатия по этому вопросу и только затем приступать к деятельному исполнению Иисусовой молитвы и к чтению Святоотеческой литературы об умном делании.

 

Мнение епископа Игнатия о происхождении Иисусовой молитвы. Епископ Игнатий считал, что молитва Иисусова есть установление Божественное. Все наставления Христа Спасителя, данные Им в возвышеннейшей беседе перед крестными страданиями, имели характер «окончательного предсмертного завещания», в котором изложены «самые душеспасительные, окончательные заповеди, залоги достоверные и непогрешительные жизни вечной». Между этими заповедями дано и «заповедание» молиться именем Иисусовым.
Святые Апостолы еще при жизни Христа Спасителя знали силу Его имени, когда они, посланные Господом на проповедь, изгоняли Его именем бесов и исцеляли недужных. После Вознесения Христа Спасителя вера святых Апостолов в имя Иисуса Христа и благоговение к этому имени возросли неограниченно. Именем Господа св. Апостолы совершали многие дивные чудеса.
Первое чудо после Пятидесятницы было совершено св. Апостолами именем Иисуса Христа. Однажды, как повествует книга Деяний св. Апостолов, апостолы Петр и Иоанн пошли в Иерусалимский храм помолиться. Когда они проходили врата храма, называвшиеся «Красными», у этих ворот сидел хромой и просил милостыню. Этот несчастный был хром от чрева матери, он не мог ни ходить, ни стоять, его приносили ежедневно к названным вратам храма, где он просил подаяние для своего пропитания. Увидев идущих Апостолов, он стал просить у них милостыни. Св. апостол Петр сказал ему: «Сребра и злата несть у мене, но еже имам, сие ти даю: во имя Иисуса Христа, Назорея, восстани и ходи» (Деян. 3. 6). После этих слов хромой мгновенно исцелился, он встал и принялся громко прославлять Бога.
Синедрион был встревожен этим чудом, совершенным учениками Того, Кого он недавно предал на лютую смерть чрез распятие. Апостолы были схвачены и отданы под стражу. На следующий день их привели в собрание Синедриона и спросили: «Коею силою или коим именем сотвористе вы сие?» Тогда апостол Петр, исполнившись Духа Святого, отвечал: «Разумно буди всем вам и всем людем Израилевым, яко во имя Иисуса Христа, Назорея, Его же вы распясте, Его же Бог воскреси из мертвых, о Сем сей стоит пред вами здрав: несть бо иного имене под небесем, даннаго в человецех, о нем же подобает спастися нам» (Деян. 4. 10, 12).
Несмотря на явное чудо, Синедрион, ослепленный злобой к Иисусу Христу, с угрозою запретил Апостолам учить и даже говорить народу о имени Иисуса. На это апостолы Петр и Иоанн дерзновенно отвечали: «Аще праведно есть пред Богом вас послушати паче, нежели Бога, судите. Не можем бо мы, яже видехом и слышахом, не глаголати» (Деян. 4. 19, 20).
Пригрозив св. Апостолам, Синедрион был вынужден отпустить их, боясь народа, который был свидетелем совершенного им неслыханного чуда. Апостолы Петр и Иоанн, вернувшись к своим, поведали им обо всем случившемся. Выслушав их, все члены Иерусалимской Церкви вознесли общую молитву, которую закончили словами: «…Господи, призри на прещения их и даждь рабом Твоим со всяким дерзновением глаголати слово Твое, внегда руку Твою прострете Ти во исцеления, и знамением и чудесем бывати именем святым Отрока Твоего Иисуса» (Деян. 4. 29, 30). Вот одно из многих чудес, совершенных Апостолами именем Господа Иисуса Христа.
Правда, из Священного Писания нам неизвестно, каким образом Апостолы молились этим именем. Но епископ Игнатий предполагает, что «они молились им непременно». «Как могли они не молиться им, — пишет он, — когда это моление было преподано и заповедано Самим Господом, когда заповедание укреплено двукратным повторением и подтверждением его? Если умалчивает о сем Писание, то умалчивает единственно потому, что моление это было в общем употреблении, не нуждаясь в особом внесении в Писание по известности своей и общеупотребительности». По этой же причине можно предположить, что и в дошедших до нас первохристианских памятниках нигде не говорится прямо о молении именем Иисуса, но лишь имеются об этом упоминания при изложении других вопросов.
Молитва Иисусова была в общем употреблении среди монашествующих древней Церкви. Молитвенное правило иноков состояло чаще всего из упражнения Иисусовой молитвой. Иисусова молитва — живое предание Церкви, она была общеизвестна для первых христиан и не требовала объяснений. Объяснения этой молитвы начали проявляться лишь по мере оскудения познания о ней. Краткие наставления или разъяснения о Иисусовой молитве были сделаны отцами — истинными делателями Иисусовой молитвы: святым Иоанном Златоустом, святым Василием Великим, преподобным Варсонофием Великим и преподобным Иоанном Лествичником.
В России о Иисусовой молитве писали преподобный Нил Сорский, священноинок Дорофей, схиархимандрит Паисий Величковский и преподобный Серафим Саровский.

Советы епископа Игнатия
новоначальному делателю Иисусовой молитвы

По твердому убеждению епископа Игнатия, каждый инок должен приучать себя к внутреннему деланию. Без внутреннего делания при одном телесном подвиге невозможно иноку достигнуть совершенства в духовной жизни.
Преосвященный Игнатий пишет, что старые монахи говорили ему, что еще в начале XVIII века в Саровской обители всякого вновь поступающего сразу же научали Иисусовой молитве. Этому же учил новоначальных и преподобный Серафим Саровский, который, преподавая наставления одному юноше, желавшему вступить в монастырь, сказал: «Одна внешняя молитва недостаточна. Бог внимает уму, а потому те монахи, которые не соединяют внешней молитвы со внутреннею, не суть монахи».
Преосвященный Игнатий с полным основанием считал, что упражнение в молитве Иисусовой есть обет каждого инока. При постриге, когда новопостриженному даются четки, постригающий завещает ему: «Приими, брате, меч духовный, иже есть глагол Божий, егоже и носят во устех твоих, уме же и сердце, глаголи непрестанно: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». И ничто, по мнению Владыки, не может извинить монаха, если он не будет исполнять эту заповедь: ни оскудение внутреннего делания среди современного монашества, ни отсутствие опытных наставников. О необходимости заниматься Иисусовой молитвой заповедано писаниями святых Отцов и законоположением Православной Восточной Церкви, которая для всех неграмотных чад своих, и монахов и мирян, установила заменять псалмопения и молитвословие на келейном правиле Иисусовою молитвою.
Вновь вступившему в обитель Владыка советует первоначально произносить на келейном правиле со вниманием и неспешно сто Иисусовых молитв. Со временем, если инок найдет возможным, то может присовокупить и еще сто. По истечении еще некоторого срока можно увеличить количество молитв до 300. Каждому делателю Иисусовой молитвы нужно обратить внимание на ту неспешность, с которой епископ Игнатий рекомендует произносить Иисусову молитву! На неспешное и внимательное произнесение ста Иисусовых молитв необходимо, по мнению Владыки, 30 минут или немного меньше. Некоторые же подвижники, по замечанию Владыки, нуждаются в еще более продолжительном времени при произнесении указанного количества молитв. Чтобы употребить указанное владыкой Игнатием время для произнесения ста молитв, нужно произносить молитвы медленно и не сразу одну после другой, а после краткого отдыха после каждой молитвы, что будет способствовать уму сосредоточиваться. Молитвы, произнесенные безостановочно, рассеивают ум, и инок, сам того не замечая, переходит к машинальной молитве, в которой совершенно не принимает участие его ум. Произносящему Иисусову молитву Владыка советует переводить дыхание с осторожностью, дышать тихо и медленно, ибо это также способствует вниманию при молитве и охраняет от рассеянности.
Часто новоначального при занятии Иисусовой молитвой одолевают сон и уныние. Епископ Игнатий советует не приходить от этого в отчаяние, потому что сон и уныние при молитве свидетельствуют о том, что молитва начинает приносить духовную пользу и враг рода человеческого, видя это, старается отвлечь инока от молитвы всевозможными средствами, в том числе и сном и унынием. Новоначальному позволительно заниматься только устною Иисусовою молитвою, которая постепенно сама перейдет в умную (произносимую в уме), и ни в коем случае не дерзать думать о высшем делании — о молитве умом в сердце. Для стяжания глубокой сердечной молитвы необходимы продолжительное время и основательная подготовка самой жизнью, которая должна заключаться в изучении опыта монашеской жизни и в деятельности по евангельским заповедям.
Приступать к высшему молитвенному подвигу, по мнению Владыки, приличествует возрасту зрелому. Не отвергается и возраст юный, если он имеет свойство зрелости и особенно если имеется опытный наставник. При этом Владыка поясняет, что зрелость заключается не в возрасте монаха и не в количестве лет, проведенных в монастыре, а в том, рассматривал ли монах себя в течение продолжительного времени при свете Евангелия, в котором изображен новый человек и все оттенки ветхого, и изучал ли писания святых Отцов, научающих жить непогрешительно по Евангелию.
Инокам, стремящимся заняться умным деланием, Владыка советует обратить особое внимание на исполнение евангельских заповедей. «Опыт не замедлит открыть уму молящегося теснейшую связь между заповедями Евангелия и молитвою Иисусовою», — пишет он. Евангельские заповеди служат для молитвы тем же, чем служит елей для горящего светильника. Светильник без елея гаснет, испускает дым и зловоние; умное же делание, не основанное на жизни по евангельским заповедям, не будет иметь твердого основания и не сможет получить правильного развития.
Епископ Игнатий считал, что монастырь, особенно общежительный — самое удобное место для занятия Иисусовой молитвой. В обители, если инок ведет правильный образ жизни, то он имеет полную возможность деятельно жить по евангельским заповедям, исполняя с усердием все монастырские послушания, а из всех случающихся преткновений познать греховность своей и общечеловеческой природы. Кроме того, в каждой обители инок может изучать творения святых Отцов, получить нужный совет от старшей братии и, возможно, найдет наставника, который укажет ему правильное направление в умном делании.
Большое значение для правильной молитвы имеет исполнение различных монастырских послушаний. Каждое монастырское послушание служит к образованию в иноке смирения, смирение же более других добродетелей настраивает душу к истинной молитве. Инок, исполняющий с усердием и истинным смирением возложенные на него монастырские послушания, может в короткое время преуспеть в молитвенном подвиге.
Ежедневное исполнение послушаний и истинное, нелицемерное смирение пред всей братией приводит сердце инока в умиление и способствует истинной молитве.
Деятельность же в монастыре по своей воле порождает высокоумие и приводит к высокопарению ума и мечтальности, которые уничтожают внимательную молитву. «Оставление смирения, для сохранения своего достоинства по отношению к ближнему, отымет у сердца умиление, ожесточит сердце, убьет молитву, лишит ее существенных свойств, внимания и умиления. Каждый поступок против смирения есть наветник и губитель молитвы. На послушании и смирении да зиждется молитва! Эти добродетели — единственно прочное основание молитвенного подвига», — пишет епископ Игнатий.
Научая инока усердно проходить монастырские послушания и тем подготавливать себя к прохождению высших ступеней умного делания, Преосвященный Игнатий неоднократно предупреждает, что всякое преждевременное стремление к подвигу выше сил хотя и кажется весьма заманчивым, но может погубить весь, может быть многолетний, духовный подвиг инока.
Не только во время епископа Игнатия, при почти полном отсутствии опытных наставников умного делания, но и во времена расцвета древнего иночества, при изобилии духоносных старцев, соблюдалась крайняя неспешность и постепенность при обучении новоначальных умному деланию. Так, в общежитиях преподобного Пахомия Великого, где процветало возвышенное делание умной молитвы, каждый вновь поступающий вручался старцу и под его руководством занимался телесными трудами в течение трех лет. За это время телесный труд, частые наставления старца и отсечение им воли новоначального, ежедневная исповедь внешней и внутренней деятельности быстро и могущественно доставляли уму и сердцу инока значительную чистоту. В эти три года новоначального инока обучали и молитве в соответствии с его устроением. По прошествии трех лет новоначальный должен был выучить наизусть все Евангелие и Псалтирь, а наиболее способные и все Священное Писание, что необыкновенно развивало устную внимательную молитву. Только после того как новоначальный заучивал наизусть Евангелие и Псалтирь, ему преподавалось «тайноучение умной молитвы».
Епископ Игнатий учил, что упражнение Иисусовой молитвой имеет свое начало, свою постепенность и свое окончание. Каждый новоначальный должен начинать усваивать умное делание с начала, а не с середины или с конца. В подтверждение этого Владыка приводит слова двух великих делателей умной молитвы. Святой Каллист, патриарх Константинопольский, повествуя о плодах Иисусовой молитвы, говорит: «…Никто из не наученных тайнам или из требующих млека, услыша высокое учение о благодатном действии молитвы, да не осмелится прикоснуться к нему. Возбранена такая несвоевременная попытка. Покусившихся на нее и взыскавших преждевременно того, что приходит в свое время, усиливающихся взойти в пристанище бесстрастия в несоответствующем ему устроении, Отцы признают не иначе как находящимися в умопомешательстве. Невозможно читать книг тому, кто не выучился грамоте».
Преподобный Симеон Новый Богослов, когда говорит о безуспешности молитвы и о печальных последствиях этой безуспешности, причину этого указывает в несохранении правильности и постепенности молитвенного подвига. «Хотящим взойти, — говорит Богослов, — на высоту молитвенного преуспеяния, да не начинают идти сверху вниз, но да восходят снизу вверх, сперва на первую ступень лествицы, потом на вторую, далее на третью, наконец на четвертую. Таким образом всякий может восстать от земли и взойти на небо».
Делателю умной молитвы надо прежде всего отвергнуть всякую изнеженность и плотские наслаждения. Его пища и сон должны быть умеренными соразмерно с телесными силами и со здоровьем. Как первого, так и второго каждому иноку надо избегать и держаться золотой середины — не пресыщаться и не доводить своего организма до истощения. Одежда, келья и все, что окружает инока и зависит от него, должно быть скромным и простым: всякое излишество и роскошь могут породить в душе инока чувство тщеславия, а от этого сделается бесплодной его молитва.
Истинный делатель Иисусовой молитвы должен строго хранить свои чувства, особенно зрение и слух, чтобы чрез них не вторглись в его душу впечатления, которые надолго опустошат ее, лишат внутреннего мира. Уста и язык нужно приучать к молчанию, как говорит епископ Игнатий, «оковывать» их им, потому что празднословие, многословие, насмешки, пересуды и злоречие являются злейшими врагами молитвы». По возможности нужно отказаться от посещения келлий братий и не принимать к себе никого в келью. Епископ Игнатий уподобляет келью истинного инока могиле или гробу, в котором он плачет о своем мертвеце — своей душе, истерзанной и убитой грехом. «Из могилы-келлии молитва восходит на небо; в той могиле, в которую скрывается тело по смерти, и в могиле адской, в которую низвергается душа грешника, уже нет места для молитвы», — пишет Владыка.
В обители нужно стараться вести себя странником: не связывать себя самочинно никакими попечениями, не заводить ни с кем близкого знакомства, отвергнуть от себя суетное любопытство и любознательность. Посещать неопустительно храм, а в случаях нужды и келлию своего духовника.
Истинный делатель Иисусовой молитвы должен в каждом своем действии подражать духу святых Апостолов, и только тогда он сможет устроить свою внешнюю и внутреннюю жизнь в соответствии с тем великим деланием, которым занимается. Человек, сердце которого не очищено от страстей и пороков, не должен дерзать на высший подвиг умного делания. Владыка свидетельствует, что ему были известны некоторые благонамеренные люди, впадавшие в плотские грехи по причине образовавшейся порочной привычки, бывшие не в силах воздерживаться от падений и в то же время пытавшиеся упражняться в сердечной молитве. «Может ли быть что безрассуднее, невежественнее, дерзостнее этого начинания?» — восклицает мудрый Святитель.
Молитва покаяния является достоянием всех людей без исключения, и даже самые явные грешники могут и должны просить Бога о помиловании, но вход в сердце для молитвенного священнодействия возбранен для людей, обладаемых страстями, он предоставлен лишь людям, достигшим известной меры чистоты. Вход в сердце для совершения там священнодействия молитвы открывается только тогда, когда человек перестает совершать грех не только делами, но и получит от Бога силу противиться страстным помыслам.
Грех, не осуществляемый делом, еще очень долго живет в человеке: в помыслах и мечтаниях, продолжая осквернять сердечный храм. Пока в уме инока идет борьба с греховными воспоминаниями, он не имеет еще сердечной чистоты и не может приступать к сердечной молитве.
Созидается чистота долгим и упорным трудом. Страсти умаляются и ослабевают не вдруг, а после продолжительной и постоянной борьбы с ними. По мере искоренения страстей из сердца в него вселяется чистота, при которой лишь возможна сердечная молитва.
Второе необходимое внутреннее условие занятия умным деланием — внимание, заключение ума в слова молитвы. Следующее условие — совершать Иисусову молитву единственно для покаяния. Сознание своей греховности, необходимость Искупителя и желание получить помилование — вот чувства, которые должны наполнять всё существо инока, занимающегося умным деланием. Многие подвижники сердечное чувство покаяния иногда называют плачем. «Плач, — пишет епископ Игнатий, — есть та единственная жертва, которую Бог принимает от падшего человеческого духа, до обновления человеческого духа Святым Божиим Духом». Преподобный Пимен Великий прекрасно выразил необходимость покаянного чувства для монаха, занимающегося умным деланием. На вопрос, как должен вести себя безмолвник, он отвечал: «Подобно человеку, который погряз в тину по выю (шею), который имеет бремя на вые и вопиет к Богу: помилуй меня». Что может быть плачевнее положения человека, который, имея тяжелый груз на шее, погрузился в топкую тину. Он реально ощущает, что каждую минуту топкая тина может поглотить его целиком, и он погибнет. Естественно, что такой человек будет взывать о помощи от всего своего существа. Какие могут прийти к нему тщеславные помыслы и желания? Одно стремление спастись от потопления будет выражаться в его вопле. Подобное же чувство должен иметь инок, занимаясь Иисусовой молитвой. Сознание, что грех подобно тине все глубже и глубже затягивает его, и желание получить помилование от Господа — вот основные чувства, которые, выливаясь в непрестанный плач, должны быть неотъемлемы от делателя умной молитвы.
Монах, соединяющий Иисусову молитву с чувством истинного покаяния, никогда не впадет во вражеское обольщение, никогда не уклонится в прелесть. Как может инок принять какое-либо ложное чувство утешения или отрады, когда он не ищет его, не стремится к нему, а просит у Господа лишь одного — помилования.
Епископ Игнатий пишет: «Да будет наша молитва проникнута чувством покаяния, да совокупится она с плачем — и прелесть никогда не воздействует в нас». В подтверждение этих слов Владыка приводит наставление преподобного Григория Синаита, который пишет: «Немалый труд — достигнуть точно истины и сделаться чистым от всего, сопротивного благодати, потому что обычно диаволу показывать, особенно пред новоначальными, свою прелесть в образе истины, давая лукавому вид духовного. По этой причине подвизающийся в безмолвии достичь чистой молитвы должен шествовать мысленным путем молитвы со многим трепетом и плачем, с испрошением наставления у искусных, всегда плакать о своих грехах, печалясь и боясь, как бы не подвергнуться муке или не отпасть от Бога, не отлучиться от Него в этом или в будущем веке. Если диавол увидит, что подвижник живет плачевно, то не пребывает при нем, не терпя смирения, происходящего от плача… Великое орудие — иметь при молитве и плач».
Одним из необходимых условий для занятий Иисусовой молитвой является простота. Возвышенное умное делание, как и все, принадлежащее к стране духов, а не плоти, необыкновенно просто. Только душа, стяжавшая простоту, может постигать силу Иисусовой молитвы, как было уже сказано ранее, и только простая душа может безбедно шествовать по пути умного делания. К великому сожалению, святая простота весьма редко встречается среди людей. Епископ Игнатий пишет: «…Мы сделались так сложны, что… простота и неприступна и непостижима для нас. Мы хотим быть умными, хотим оживлять свое я, не терпим самоотвержения, не хотим действовать верою. По этой причине нам нужен наставник, который бы вывел нас из нашей сложности, из нашего лукавства, из наших ухищрений, из нашего тщеславия и самомнения в широту и простоту веры».
На основании своих наблюдений Владыка свидетельствует, что нередко простец и младенческой душой постигает на поприще умного делания необыкновенного преуспеяния, а мудрец, из-за неимения святой простоты, сбивается с истинного пути и низвергается в пропасть прелести.
Иноки, живущие под руководством искусного старца, бывают более совершенными в монашеских добродетелях, чем те, что живут по своей воле. Подчинив полностью себя старцу, инок этим отсекает свою греховную волю, быстрее преуспевает в смирении и в делании евангельских заповедей. Для него не существует мучительных душевных недоумений, ибо они сразу же разрешаются старцем.
Молитвенный подвиг его постепенно восходит от силы в силу, направляемый мудрым словом старца. Каждому иноку, живущему под руководством старца или, тем более, не имеющему руководителя, но проходящему путь умного делания, необходимо непрестанно научаться в чтении Священного Писания и творений святых Отцов. Делателю Иисусовой молитвы необходимо помнить проверенное жизнью мнение владыки Игнатия, который считал, что меры новоначальных времен написания святыми Отцами душеспасительных книг в настоящее время являются мерами весьма преуспевших и поэтому, читая Святоотеческие писания, нужно с большой осторожностью применять их к себе и к своей деятельности.

 

Пособия для занимающихся Иисусовой молитвой. Епископ Игнатий рекомендует делателю Иисусовой молитвы следующие пособия:
1. Четки или лестовка. Четки состоят обыкновенно из ста зерен, а лестовка из ста ступеней, так как правило, совершаемое с молитвою Иисусовою, обычно исчисляется сотнями молитв. Иноки первоначально обычно молятся по четкам, совершают по ним поклоны и произносят установленное количество Иисусовых молитв. Когда же при молитве внимание усилится, то прекращается возможность молиться по четкам и считать количество произнесенных молитв, так как молитва переходит в непрестанную.
2. Очень полезно обучаться Иисусовой молитве, соединяя ее с поклонами земными и поясными, полагая их неспешно, с чувством искреннего покаяния.
3. В церкви и вообще при упражнении Иисусовой молитвой полезно закрывать глаза.
4. Левую руку держать на груди, над левым сосцом для ощущения силы словесности, находящейся в груди.
5. Безмолвствующий может сидеть на низком стуле, потому что внимательная молитва требует спокойного положения, а также по образу слепого нищего, упоминаемого в Евангелии, который, сидя на пути, вопиял ко Господу: «Иисусе, Сыне Давидов, помилуй мя» (Мк. 10. 47). Этот низменный стул символизирует гноище, на котором был повержен Иов вне града. Низкий стул очень удобен для упражнения Иисусовой молитвой. Не отвергается заниматься ею и стоя, но так как почти все время истинного безмолвника посвящено молитве, то, чтобы не истощать стоянием силы, он может заниматься молитвою и сидя, и лежа.
7. Подвижник умного делания иногда имеет нужду обливаться холодной водой или прикладывать к местам прилива крови намоченное водою полотенце. Вода должна быть комнатной температуры и не очень холодной, так как холодная вода усиливает разгорячение.

 

Предостережения владыки Игнатия иноку, делателю Иисусовой молитвы. Епископ Игнатий почти всю свою сознательную жизнь проходил подвиг умного делания и много трудностей пришлось преодолеть ему на этом пути, поэтому он так умудрен был и так необходим был бедствующим на пути умного делания. Долгие годы, проведенные Владыкой в монастырях, показали ему, что некоторые иноки начинают заниматься умным деланием, но редкие из них идут по правильному пути и достигают преуспеяния.
Обращая свой взор к современному монашеству и видя почти полное отсутствие опытных наставников умного делания, епископ Игнатий пишет: «Что же сказать о современном положении? Едва ли не то, что сказал преподобный Ефрем Сирский о положении тех, которые займутся исканием живого слова Божия во времена последние. Они будут проходить землю от востока к западу и от севера к югу, ища такого слова — и не найдут его».
Предостерегая современных ему иноков от неопытных руководителей, Преосвященный Игнатий приводит следующее сравнение. Он пишет, что взору заблудившихся в степях от утомления нередко представляются высокие дома и длинные улицы, заблудившийся ищет по тому направлению и тем самым вовлекается в неисходное заблуждение, так и ищущим живого слова Божия в нынешней нравственной пустыне во множестве представляются великолепные призраки слова Божия. Эти призраки воздвигнуты из душевного разума, из ложного знания по букве, они, льстиво представляясь духовным эдемом, преизобилующим пищей, светом, жизнью, отвлекают души от истинной пищи, от истинного света, от истинной жизни, вводят несчастные души в непроницаемый мрак, изнуряют голодом, отравляют ложью, убивают вечной смертию. Каждый делатель Иисусовой молитвы должен быть очень осторожен при выборе старца-руководителя и при принятии советов от старшей братии.

 

Епископ Игнатий, зная, что многие иноки, приступив к духовному подвигу с безрассудною ревностию и кровяным разгорячением, сразу же стремятся умом сойти в сердце, принимают действие крови за действие благодати и нередко впадают в расстройство неисправимое. Чтобы предупредить делателей молитвы от душевного повреждения, Владыка неоднократно предостерегает инока, что он не должен отыскивать сердечное место, о котором пишут многие учители молитвы. Истинному делателю Иисусовой молитвы соединение ума с сердцем даруется в свое время Божественной Благодатию. Преждевременное же искание сердечного места и желание благодатной сердечной молитвы есть намерение самое ошибочное, извращение порядка подвига, желание горделивое, приводящее к прелести.
Владыка Игнатий, предостерегая подвижника от стремления к сердечной молитве, начертывает пред ним единственно безбедный путь духовного делания. Он пишет: «Предлагаю отцам и братиям убогий совет, умоляя их не отвергнуть убогого совета моего: не понуждайте себя преждевременно к открытию в себе сердечного молитвенного действия. Нужна благоразумная осторожность, особенно в наше время, когда уже почти невозможно встретить удовлетворительного наставника для этих предметов, когда подвижник должен пробираться сам, ощупью, при руководстве писаниями святых Отцов, в сокровищницу знаний духовных, а также ощупью сам выбирать из них свойственное себе. При жительстве по евангельским заповедям занимайтесь внимательною Иисусовою молитвою по способу св. Иоанна Лествичника, соединяя молитву с плачем, имея началом и целью молитву покаяния. В свое время, известное Богу, откроется само собою действие сердечной молитвы».
В сочинениях некоторых святых Отцов изложены наставления о художественном введении ума в сердце при помощи естественного дыхания или «механизм», способствующий достижению сердечной молитвы. Епископ Игнатий не отвергал действенности в некоторых случаях названного механизма и признавал, что для знающих дело в нем нет ничего затруднительного, однако современных ему делателей Иисусовой молитвы он со всею настоятельностью предупреждает от употребления каких бы то ни было вещественных механизмов. При опытном руководстве употребление вещественных пособий менее опасно, но при руководстве учением святых Отцов по книгам вещественный механизм может привести делателя Иисусовой молитвы в прелесть и другие виды душевного и телесного расстройства, часто не поддающегося врачеванию. Епископ Игнатий пишет: «Советую возлюбленным братиям не доискиваться открытия в себе этого механизма, если он не откроется сам собою. Многие, захотевшие узнать его опытом, повредили свои легкие и ничего не достигли».
Епископ Игнатий свидетельствует, что из тех, кто употреблял вещественные вспомогательные средства, преуспеяния достигли весьма немногие, большинство же расстроилось и повредилось.
Инокам и инокиням, руководствовавшимся в духовной жизни советами епископа Игнатия, Владыка нередко прямо запрещал употребление вещественных вспомогательных средств. В письме к одной инокине он пишет: «Вы, конечно, помните, что я Вам завещал внимать умом языку, тихо произносящему молитву, отнюдь не позволяя себе самочинно вдаваться в художество, описанное в Добротолюбии». В следующем письме к ней же епископ Игнатий пишет: «Что дыхание удерживается вводить по художеству, изложенному в Добротолюбии, — хорошо делаете. Это художество превосходно сокращено преподобным Нилом Сорским в следующие слова: «Не дыши борзо, ибо сие способствует к собранию ума». Этим и довольствуйтесь, т. е. дышите тихо при молитве… И паки, — пишет он в том же письме, — от художества о ноздревом дыхании уклонитесь! Когда, Богу изволяющу, придет время, то скажу. Этим художеством, в свое время полезным, некоторые неисцельно себя повредили».

 

Долгий опыт старческого руководства показал епископу Игнатию, что от неправильного, чрезмерного употребления вещественных способов с делателем Иисусовой молитвы могут иногда случаться весьма прискорбные случаи, о которых он счел нужным поведать инокам для предостережения их и предотвращения этих случаев. Преосвященный Владыка пишет, что всякое вообще умственное занятие имеет свойство производить жар в теле. Этот жар непременно должны ощущать в себе те, кто будет сильно понуждать себя к соединению ума с сердцем или помощи вещественных пособий, забывая, что они имеют второстепенное значение, и не давая должного значения духовным пособиям. Вещественные усилия, употребляемые при молитве, порождают в сердце теплоту. Кровяная теплота, образовавшаяся в сердце, имеет свойство переходить по разным местам груди и очень легко может упасть на нижнюю часть чрева, произведя там сильное разжжение.
Епископ Игнатий пишет, что он из опыта знает, что подвижник, пришедший в такое плачевное состояние, впадает в смущение, уныние и даже отчаяние. Многие, находясь в столь бедственном состоянии, обратились за помощью к старцам, имевшим громкое имя, но опытно не знакомым с умным деланием. Старцы, услыхав, что при занятии умной молитвой произошло сильное разжжение, признали в этом страшную прелесть и строго-настрого запретили упражнение Иисусовой молитвой. Приписав ошибочно плачевные последствия, происшедшие от неправильного употребления вещественных пособий, Иисусовой молитве, подобные старцы предупреждали и многих других, что умное делание приводит к плачевным последствиям. К сожалению, многие поверили ошибочному мнению старцев из-за уважения к их громкому имени.
Однако возникшее бедствие можно легко устранить, не прекращая заниматься Иисусовой молитвой. Нужно в течение двух-трех дней прикладывать к воспаленным частям полотно, намоченное комнатною водою, а чтобы уменьшить кровяную теплоту, прекратить употреблять вещественное пособие — прекратить принуждать ум с усилием войти в сердце и не утруждать сердца, производя в нем жар чрезмерным удерживанием дыхания и напряжением сердца. При правильной Иисусовой молитве не должно быть никакого неестественного напряжения. Нужно дышать тихо и ум приводить в соединение с сердцем также очень тихо. При этом нужно стараться, чтобы молитва действовала в верхней части сердца, где, по учению отцов, пребывает словесная сила души и где должно развиваться священнодействие молитвы. Возникновение плотской теплоты и производимого ею разжжения может быть сравнительно быстро устранено правильным подвигом, но большая опасность происходит в том случае, если неопытный подвижник, ощутив кровяную теплоту, примет ее за действие благодати и будет услаждаться ею, в этом начало пагубного самообольщения. Принявший кровяную теплоту за духовную непременно возомнит о себе «нечто», будет сочинять себе наслаждения, омрачать и опутывать себя самомнением. Всеми силами он будет усиливать напряжение при помощи вещественных пособий, разжигая все сильнее плотскую теплоту… Конец такого неправильного подвига — крайнее самообольщение и прелесть.
При правильном духовном подвиге, когда Божественная благодать осенит подвижника и ум начнет сам собою соединяться в молитве с сердцем, тогда вещественная теплота совершенно исчезает. Молитвенный подвиг становится легким и совершенно свободным, в сердце же явится тонкая, невещественная духовная теплота, не производящая никакого разжжения. Она будет прохлаждать, просвещать, орошать, действовать как целительное духовное помазание и возбуждать неизреченную любовь к Богу и к людям.
Велико таинство Иисусовой молитвы, но в силу извращенности человеческой природы многие трудности могут встретиться на пути умного делания. Зная это, каждый инок, занимающийся умным деланием, должен помнить основные предостережения епископа Игнатия: не вверять себя неопытному руководителю, не искать преждевременно при молитве «сердечного места», не употреблять вещественных механизмов и никогда не оставлять молитвы.

 

Плоды Иисусовой молитвы. При анализе творений и писем епископа Игнатия становится очевидным, что сам Владыка, несомненно, был причастником не только «первоначальных» даров Иисусовой молитвы, но и высших даров, последующих за первоначальными. Однако по своему истинному смирению он пишет о них очень мало и при этом всегда словами Священного Писания или приводит цитаты из творений святых Отцов об этих дарованиях.
Первоначальные плоды Иисусовой молитвы появляются уже в процессе обучения умному деланию: они рождаются молитвой и в то же время питают сами и укрепляют молитвенное делание. Прежде всего, как уже говорилось, при всякой правильной молитве, особенно же при молитве Иисусовой, рождается внимание, от внимания появляется умиление, которое и в свою очередь усугубляет внимание. Внимание и умиление способствуют углублению молитвы, и, постепенно оживляя сердце, доставляют молитве чистоту, устраняя рассеянность и мечтательность. Как истинная молитва, так внимание и умиление являются дарами Божиими, человек же своими трудами только доказывает свое желание получить их.
Следующий плод правильной молитвы — расширяющееся зрение согрешений, зрение своих грехов, что усиливает умиление и обращается в плач. Затем приходит ощущение присутствия Божия и живое воспоминание о смерти, страх Суда и вечного осуждения. Эти плоды молитвы сопровождаются плачем и со временем осеняются тонким, святым духовным ощущением страха Божия. Страх Божий есть действие Святого Духа, это действие (ощущение) совершенно новое, непонятное плотскому человеку, его невозможно даже уподобить никакому душевному ощущению. От страха Божия в делателе Иисусовой молитвы начинают умаляться, «истаявать» страсти, а ум и сердце привлекаются к непрерывной молитве. После дальнейшего преуспеяния в молитве приходит в душу делателя ощущение тишины, смирения, любви к Богу и ближним и терпение скорбей. Любовь к Богу и ближним появляется постепенно от страха Божия, она вполне духовна и бесконечно отличается от любви, порожденной падшим человеческим естеством. Она не различает добрых и злых, неизъяснимо свята, тонка и смиренна. Терпение скорбей, порождаемое Иисусовой молитвой, бывает всесовершенным. Стяжавший его смотрит на свои скорби как на попущение и врачевание Божие.
Подвижник, достигший этих даров, влечется к исполнению заповедей с легкостью и радостью, в то время как при начале подвига он исполнял заповеди с величайшим трудом, принуждая свое падшее естество. В «Слове о молитве умной, сердечной и душевной» Владыка пишет, что когда ум и сердце делателя Иисусовой молитвы соединятся воедино и он соделается храмом Духа Святого, тогда в душе его воссияет непостижимый мир Христов, а за миром следует весь лик дарований Христовых и плодов Святого Духа, перечисляя которые, епископ Игнатий употребляет слова апостола Павла: «Любы, радость, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5. 22, 23).
Каждый инок, вступивший на поприще умного делания, должен знать, что многие и дивные плоды приносит Иисусова молитва. Она человека плотского перерождает в духовного, делает человеческую душу храмом, в котором может обитать Сам Бог. Но бывают причастниками плодов умного делания лишь те, кто искренне сознает, что он не достоин по своей греховности к принятию высших даров, и в покаянии и глубоком смирении постоянно пребывает в умном делании.

Заключение

Изучая жизнь и творения приснопамятного епископа Игнатия Брянчанинова, невольно склоняешься перед величием его духовного образа. В нем мы видим редкое сочетание многих естественных дарований и приобретенных целожизненным подвигом христианских добродетелей. Был святитель Игнатий причастником и благодатных даров. От природы он имел светлый ум, любвеобильное сердце и поэтический талант. Эти дарования Владыка не принес в жертву суете и тлению, а посвятил Богу и ближним. Он от юности отдал себя с редким самоотречением на служение Господу и Его Святой Церкви.
Всецело руководствуясь в своей подвижнической жизни нравственным преданием Православной Церкви, святитель-аскет опытно постиг подвиг покаяния, преуспел в умном делании, стяжал любовь к ближним и Богу и приобрел редкую рассудительность и многие другие добродетели. Его же непоколебимая детская вера достойна благоговейного удивления. Способность владыки Игнатия видеть состояние человеческих душ и руководить их ко спасению, а также его проникновение в будущую судьбу Церкви являются дивными благодатными дарами.
Все перечисленные и многие другие дарования почившего Владыки привлекали к нему людей, имевших жажду духовной жизни. Лучшие современники видели в нем истинного светильника христианства и всей душой стремились прилепиться к нему. Многие ревностные иноки, религиозная интеллигенция и простой глубоко религиозный народ составляли большую духовную семью богомудрого Архипастыря.
Духовный авторитет и влияние Владыки среди своих пасомых были велики. Современники высоко ценили разнообразные выдающиеся дарования епископа Игнатия. Несмотря на многие выдающиеся способности, Преосвященный смиренно признавал, что «не всем быть листьями, цветами, плодами на древе государственном, надо же кому-нибудь, подобно корням, доставлять ему жизнь и силу занятиями неизвестными, тихими, существенно полезными, существенно необходимыми».
Одним из таких существенно необходимых занятий Святитель признавал служение словом — утверждение ближних в вере и христианской нравственности. Поистине епископ Игнатий всю свою жизнь и был тем живительным корнем, который возбуждал духовную жизнь множества людей, которые затем зеленели, цвели и плодоносили на древе Российской Церкви. По собственному признанию Владыки, служение живым словом было его основным занятием, которому он отдавал все свои силы. Подвиг служения ближним словом назидания было для него источником радости и утешения на поприще его многоскорбной жизни.
Служение епископа Игнатия словом назидания не прекратилось с его кончиной. Учение Владыки о духовной жизни христианина, изложенное им в его творении, служит спасению христиан всех последующих поколений. Еще при жизни владыки Игнатия его творения разошлись по многим обителям русской земли и получили высокую оценку. Саровская пустынь приняла «Аскетические опыты» «с особенной любовию». В Киево-Печерской Лавре, Оптиной Пустыни, Усть-Медвецкой обители, в Николо-Бабаевском монастыре, в обителях С.-Петербургской, Московской, Кавказской, Ставропольской и других епархий творения Владыки были признаны душеспасительными книгами, отражающими аскетическое предание православного подвижничества, применительно к духовным требованиям иночества того времени. Даже на далеком Афоне творения епископа Игнатия получили известность и вызвали благоговейное почитание их автора.
Лучшие иерархи прошлого века сразу же увидели в сочинениях Преосвященного Игнатия всестороннее руководство к духовной жизни.
Прекрасно раскрывает значение творений епископа Игнатия для христиан того времени архимандрит Игнатий (Малышев), ученик и первый келейник святителя Игнатия. Сравнивая свое время с временами пророка Илии, архимандрит Игнатий (Малышев) пишет: «Тогда томилось человечество, томится и теперь, не гладом пищи, но гладом слышания слова Божия. Вы отверзли небо, потекли воды, и жаждущие люди напоились. Вы дали пищу, которая алчущих питает. Так я разумею о Ваших творениях… Ваша книга — книга жизни! И учение воды живой, напояющей души человеческие. Это учение в наше скудное время необходимо, как вода во время пророка».
И не только монашествующие, но и лучшие представители белого духовенства и миряне из многих городов (Петербурга, Москвы, Ярославля, Вологды, Арзамаса, Ставрополя, Брянска и др.) выразили старцу-святителю, находившемуся на одре болезни, искреннюю благодарность за то духовное богатство, которое заключил он в своих творениях.
После смерти епископа Игнатия интерес к его личности и творениям среди иноков и боголюбивых мирян непрестанно возрастал. Появление в свет изданий полного собрания сочинения Владыки и неоднократное издание отдельных его творений наглядно свидетельствуют о том, что произведения архипастыря-подвижника отвечают духовным запросам христиан и имеют большой спрос.

 

Многотысячные издания творений владыки Игнатия быстро расходились по обителям и частным лицам по лицу всей Русской земли. Только одному Господу Богу ведомо количество лиц, читавших их и получивших от них правильное направление в духовной жизни.
Можно с уверенностью сказать, что в полной мере сбылось замечательное предчувствие ученика епископа Игнатия, впоследствии архиепископа Ярославского Леонида, высказанное им в год смерти Владыки. «Я уповаю, — говорил он, — что православные русские люди мало-помалу усвоят себе покойного Святителя, в его жизни и писаниях они постараются найти и найдут, что может быть общедушеспасительно».
Епископ Игнатий явился славным предтечей самобытных русских писателей-аскетов, богословов: епископа Феофана Затворника, иеросхимонаха Амвросия и других Оптинских старцев. Позднейшие русские христианские писатели в вопросах духовной жизни нередко ссылаются на произведения епископа Игнатия как на непререкаемый авторитет. Многие известные архипастыри и пастыри конца XIX и начала XX веков руководствовались в своей пастырской душепопечительной деятельности сочинениями Преосвященного Игнатия.
В 1915 году архиепископ Тверской и Кашинский Серафим (Чичагов), заботясь о возрождении приходской жизни своей епархии, рекомендовал пастырям чтение творений епископа Игнатия. Известные Оптинские старцы Варсонофий, Нектарий, Никон и старец Елиазаровской обители схиархимандрит Гавриил, относились с большим уважением к личности и писаниям Владыки. И поныне многие миряне находят в творениях епископа Игнатия источник живой воды, утоляющий духовную жажду. Для монашествующих епископ Игнатий в полном смысле слова «Учитель иноков». Его «Приношение современному монашеству» должно быть настольной книгой для каждого инока, желающего идти путем правильного телесного и духовного подвига.
Пастырь-проповедник, руководствуясь учением Преосвященного о духовной жизни христианина, будет вести своих пасомых по пути спасения, и в его сочинениях сможет почерпать неиссякаемый материал для своих проповедей. Ученый-богослов в творениях Владыки найдет кристаллически чистое православное учение по многим актуальным богословским вопросам. Архипастырь в облагодатствованном церковно-общественном служении епископа Игнатия может найти пример самоотверженного служения Церкви.
Образ архипастыря-подвижника и поныне живет в сердцах лучших христиан, а его учение о духовной жизни служит им руководством на пути к вечному небесному отечеству.

notes

Назад: Часть вторая Духовная жизнь монаха
Дальше: Примечания