Поэтические опыты
святителя Игнатия Брянчанинова
В семействе Брянчаниновых увлечение поэзией было традицией. Определенную дань поэзии отдали оба деда святителя Игнатия. По материнской линии стихотворцем был Афанасий Матвеевич Брянчанинов, несколько его поэм дошли до нашего времени, а дружба с известным поэтом XVIII в. Михаилом Никитичем Муравьевым до сих пор привлекает внимание литературоведов. Увлекалась поэзией и дочь Афанасия Матвеевича, матушка святителя Игнатия, Софья Афанасьевна. Ее сохранившийся альбом свидетельствует о том, что она превосходно знала и русских, и французских поэтов. Очень сильным было увлечение поэтическими творениями и деда Святителя со стороны отца, Семена Андреевича Брянчанинова: он не только сам пытался сочинять, но на постановку комедий Мольера, Сумарокова и др. растратил большую часть состояния.
Также известно, что в годы учебы в Инженерном училище, вращаясь в поэтическом кружке в доме А. Н. Оленина, Дмитрий Александрович пробовал свои силы в стихотворчестве. (Кстати, «кропанием» стихов занимался и его брат, Петр Александрович.) Однако юношеские стихотворения Дмитрия Александровича до нас не дошли. А в последующие годы его литературная деятельность перешла в другую область, хотя некоторые из его «Аскетических опытов» написаны как стихотворения в прозе.
В настоящее время известны четыре стихотворения святителя Игнатия, о которых священник Геннадий Беловолов писал: «Два из них [стихотворения были опубликованы: «Убили сердце» — в книге С. Нилуса «Святыня под спудом» (Сергиев Посад, 1911. С. 11–12); «Совет душе моей» — помещено игуменом Марком (Лозинским) в выпуске «Богословских трудов» (Московская Духовная академия, 1971. № 6). Два других стихотворения публикуются впервые. Они находятся в рукописном сборнике художественных произведений Игнатия, составленном им самим собственноручно, хранящемся в Рукописном отделе Императорской Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге (ныне РНБ).
Свои стихи святитель Игнатий не включил в собрание сочинений и при жизни нигде не публиковал. Предназначались они, по-видимому, только для узкого круга знакомых.
Стихи святителя Игнатия очень разные как по форме, так и по настроению, что говорит о том, что писались они не систематично, «по случаю». Они связаны с романтической традицией русской поэзии первой половины прошлого века. Однако за характерным для романтической поэзии мотивом разочарования в стихах святителя Игнатия выражена идея монашеского отречения от мира сего. В них мы находим те же аскетические мысли и чувствования, что и в «Аскетических опытах».
Одно стихотворение — «К земному страннику» — датировано 15 декабря 1848 года. Судя по тому, что в этой рукописной тетради прослеживается хронологический принцип расположения, можно предположить, что помещенное рядом с ним стихотворение «Жалоба» написано также в это время, а «Совет душе моей» несколько ранее. Стихотворение «Убили сердце» автор не включил в эту тетрадь.
Для первых двух стихов характерен мотив разочарования, жалобы, ухода от «ценностей» этого мира «Убили сердце…» (название, видимо, дано С. Нилусом) написано с явной аллюзией на «скорбные строфы» Овидия. Стихотворение «Жалоба» восходит к традиции русской романтической поэзии. Чтобы их понять, нужно знать, сколь скорбным было подчас настоятельство Игнатия в Сергиевой пустыни.
Стихи «Совет душе моей» и «К земному страннику» обращены к своему внутреннему человеку. Они являются прямым продолжением его «стихов в прозе». Их главной темой является то, что архимандрит Антоний (Бочков) в одном из писем назвал «поэзией покаяния». Для адекватности и полноты восприятия необходимо учитывать, что многие слова и образы в этих стихах (такие как «сердце», «плач», «пустыня», «странник»), кроме поэтического, имеют еще и совершенно точный аскетический смысл: «сердце» — средоточие духовной, прежде всего молитвенной жизни человека, «плач» — покаяние о своих грехах, приводящее в состояние умиления, и т. д. Стихи для святителя Игнатия не были некой литературной самоцелью. Они немногочисленны, и автор никогда не публиковал их при жизни. И все же невозможно не ощутить абсолютной чистоты смысла, удивительной ясности мысли, молитвенного настроя стихов поэта-аскета».
