Прошедшего года 14-го октября я был в Вашем доме, вместе с братиями моими служил Божественную литургию в Вашей домовой церкви. При священнослужении присутствовали Вы с благословенными дщерями Вашими, с благословенным потомством Вашим. Молитвою мы соединялись все воедино. Это единение превыше земных ощущений; тут что-то небесное; тут предвкушение будущей жизни, в которой человеков будет соединять дух. Здесь, на земле, соединяет их наиболее земля. Землею называют нашу плоть и кровь. Так назвал их Бог: земля еси, сказал Он падшему человеку, и в землю пойдеши.

После литургии имел я истинное, сердечное удовольствие принести Вам мое поздравление с днем Вашего Ангела, пожелать Вам всех благ, которыми милосердый Господь во времени и в вечности наделяет человека, угодного Ему и любимого Им. Ныне из дальней пустыни моей прихожу к Вам мыслию, воспоминанием, сердцем, наконец — этими строками. Приветствую Вас с днем Вашего Ангела, приветствую с таким же духовным наслаждением, исполненный таких же искренних и благих желаний для Вас. Да благословит Вас Господь! Да обновится яко орля юность твоя! А обновляется человек, юнеет — от благочестия. Если сравнить земную жизнь человеческую с вечностию, то все мы одинаково молоды и одинаково стары. Мне представляется в цвете и красоте юности, истинно — живущим — только благочестивый. Он издает из себя духовную воню бессмертия; слышен живущий в нем и оживляющий его душу Бог. Так для всех ясно ощутительна душа в действиях тела, которое она употребляет как свое орудие; ощутительно и отсутствие души, что все видят в бездействии и смраде охладевшего трупа.

С истинным, глубоким, духовным утешением я был свидетелем того, как сердце Ваше ожило для Бога; был свидетелем этого приятнейшего зрелища и возблагодарил Бога. Нет на земле выше счастия, как познать Бога и прилепиться к Нему всею душою. Это союз — от ныне и до века! В этом союзе — условие истинного блаженства, блаженства вечного, предвкушение которого уже начинается здесь на земле.

Как ни вспомню о Вас, неразлучно с этим воспоминанием приходит на мысль мою стих псаломский: Да обновится яко орляя юность твоя. И посылает его сердце мое к Вам на крыльях сильного желания!

Письмо мое препровождаю чрез моего наместника с целию: он мне напишет, что вручил Вам письмо. Оно, как Вы видите, вовсе нецеремонное; все из сердца. Не утруждайте себя ответом на него: имею от Вас письмо, которое — читаю и перечитываю всегда с новым духовным наслаждением, с благодарением Богу. Это письмо — Ваша душа; Богу угодно, чтоб она была для меня открыта к общей пользе: моей и Вашей. Говорящий слово Божие и слушающий слово Божие пользуются вместе, а приносит пользу — Бог. Он соединяет здесь, на земле, в юдоли скорбей и плача, человеков в единомыслие Своим всесвятым, всесильным словом. Он вселяет единомысленных по окончании земного странствования в дом вечный, где духовный праздник никогда не умолкает. Он да дарует нам здесь благоугодное Ему единомыслие и единодушие, как залог; а там — на небе, в вечности, да дарует неизреченное блаженство, как исполнение залога… Какая мысль сейчас пришла мне! Не скрою ее! дал бы мне милосердый Господь видеть Вас со всеми чадами и внучатами Вашими в селении вечном, полном света и радости, полном славословия Богу, как зрел я вас всех прошлого году 14-го октября, собранных в Его святом храме. Вы устроили в доме Вашем приют для Бога, — устраивайте и в душе Вашей; — Он устроит Вам дом, обитель великолепную в Его святом граде, в Иерусалиме Небесном. Он устроит, потому что обещал воздать каждому по делам его.

Параскева Ивановна Мятлева (1772–1858; урожденная Салтыкова) — супруга тайного советника, камергера Петра Васильевича Мятлева. В Жизнеописании Архимандрита Игнатия (Малышева) рассказывается: «Внушая к себе особенное уважение и доверие, о. Игнатий был принят во многих аристократических домах как друг и наставник. Статс-дама Прасковья Ивановна Мятлева избрала его своим духовным отцом. Строгий к себе, ревностный в исполнении заповедей Божиих, о. Игнатий, несмотря на любовь к духовным детям своим, не послаблял им ни в чем и умел даже внушать к себе некоторый страх. Умилительно было видеть, как почтенная старушка повиновалась своему духовному отцу, преодолевая иногда привычки светской жизни, и сохранила это повиновение до самой смерти» (СПб., 2000. С. 30).