Чем описывать тебе неправедную Берениче, украшающую детали своих мясорубок триглифами, абаками, метопами (натирщики полов, дотягиваясь подбородком до перил и глядя поверх них на атриумы, портики, парадные лестницы, чувствуют себя еще ничтожнее и меньше ростом), следовало б рассказать о скрытой Берениче — граде праведников, занятый во тьме кладовок и каморок сооружением системы из подручных материалов — проволоки, блоков, поршней, труб, противовесов,— проникающей, подобно вьющимся растениям, между громадными зубчатыми колесами (когда их заклинит, негромкое тиканье даст знать, что городом отныне управляет новый точный механизм); чем живописать благоуханные бассейны в термах, растянувшись на краю которых нечестивцы Берениче облекают в форму пышных фраз плетение интриг, окидывая хозяйским взглядом пышные формы плещущихся одалисок, лучше рассказать о том, что праведники, постоянно опасающиеся доносов ябедников и облав ретивых прихвостней, привыкли узнавать друг друга по манере говорить,— в особенности по произнесению запятых и скобок,— по нравам, простоту и строгость коих они старательно блюдут, избегая сложных, омраченных душевных состояний, по безыскусным, но при этом вкусным кушаньям, какие предпочитали древние в пору золотого века,— отварным бобам, густому рисовому супу с сельдереем, жареным цветочкам кабачка.

По этим данным можно составить представление о Берениче будущих времен, которое к познанию истины приблизит тебя больше, чем любые сведения о городе, каким он предстает сейчас. При условии, что ты примешь во внимание следующее: зародыш Берениче праведников, в свою очередь, таит в себе зачатки зла; убежденность в своей праведности — большей, чем у многих, почитающих себя святее Папы Римского! — и гордость оной претворяются, перебродив, у праведников в дух соперничества, ощущение обиды и стремление сделать назло, а их желание — вполне естественное,— чтобы нечестивцы получили поделом, приобретает характер мании занять их место и творить все то же самое, что и они. А это значит, что внутри двухслойного — нечестиво-праведного — города растет еще один — неправедный, хоть с первым и не схожий.

Чтобы теперь в твоем воображении не возникла искаженная картина, я должен обратить твое внимание на свойство, внутренне присущее новому неправедному городу, что втайне вызревает в тайном праведном,— возможность вспышки в нем — так ветром вдруг распахивается окно — подспудной тяги к праведности, никаким законам еще неподвластной и способной сделать город даже праведней, чем был он до того, как превратился в этакий сосуд греха. Если же всмотреться в глубь этого нового зачатка праведности, обнаружишь пятнышко, растущее, как обычно возрастает склонность к насаждению праведного мерами, которые таковыми не назвать, и, может быть, это зародыш необъятной метрополии...

Из слов моих ты, верно, заключил, что настоящей Берениче и следует считать эту последовательность сменяющих друг друга во времени попеременно праведных и нечестивых городов. Но я намеревался сообщить тебе иное: что уже сейчас все будущие Берениче существуют, содержась одна в другой,— скрюченные, сжатые, неразделимые.