11. Надлежит взять крест самоисправления; в чем он?
Предлагая в нынешний день нашему поклонению и чествованию честный Крест, святая Церковь хочет расположить нас к крестоношению, если мы еще не взялись за святое дело сие, и утвердить в крестоношении, если уже приступили к нему. Она как бы так говорит нам: видите ли Крест, на коем Господь волею нас ради руце распростер? Приидите же и сораспнитесь Ему. Ныне Господь со Креста приглашает каждого из вас взять крест свой и последовать Ему. Возьмите же... возьмите и не бойтесь, ибо как Господь со Креста предал дух Свой Богу и Отцу, так и вам со креста один путь - в райские обители вслед Господа, Который каждому крестоносцу, как благоразумному разбойнику, скажет: днесь со Мною будеши в раи!
Не думаю, чтоб кто-нибудь стал отказываться от сего обязательства, но может случиться, что не всякий определенно знает, в чем состоит обязательное для нас крестоношение, и потому может считать себя крестоносцем, не будучи таковым. Что без креста никого на свете нет, это всякому ведомо; но в числе сих крестов есть и разбойничий крест, на коем тоже распинаются люди. Чтобы не случилось ошибки, в сем отношении весьма опасной, я укажу вам коротко, из чего слагается крест, который должно каждому из нас взять и нести...
Он слагается прежде всего из стеснения плоти и всего нашего внешнего быта и из терпеливого исполнения правил, которыми налагается сие стеснение.
Заповедь получили мы от Господа и святых апостолов распять плоть со страстями и похотьми - умертвить уды, сущие на земле, представить все члены тела своего орудиями правды, как прежде были они орудиями греха. Иные считают это насилием, а на деле существенно необходимо быть сему так. Посмотрите, что делает в нас грех! Утверждаясь в сердце, он проникает все силы нашей души, исполняет все отправления и члены нашего тела, учреждает по-своему наш быт домашний и по своему духу подбирает общественные соотношения и связи... Так, около грешника стоит как бы грешная атмосфера, которую производит и которою потом питается живущий в нас грех. Положив твердое намерение работать Господу, нам прежде всего должно развеять сию атмосферу - расстроить сей греховный порядок жизни и учредить всюду новые порядки, по духу новой жизни. Надобно не ходить туда, где падали мы в грех или где разжигались на грех... Если это театр - бросить театры; если гулянья - отказаться от них; если знакомства - прекратить их. Оставить во внешних наших отношениях только дела должностные или дела звания, и притом так завесть их, чтоб исполнение их было по Богу, а не в угодность страстям, и потом, отказавшись от прежних знакомств, связей и способов приятного препровождения времени, учредить новые связи и новые занятия в остающиеся от должностей часы: вместо пустых бесед - беседы о духовных предметах; вместо балов и вечеров - посещения людей богобоязненных, вместо чтения журналов - чтение слова Божия и писаний отеческих и прочее тому подобное. Переменив свое поведение вовне - в обществе, надо изменить и порядок домашней жизни. Назначить другие часы для вставания и отхода ко сну, определить молитвенное правило утром и вечером, определить свой стол и время для него... и то, как садиться и как вставать из-за стола, как выходить из дома и как входить в него, на что употребить какое свободное время, как и кого принимать и как вести прием; самое украшение нашего жилья должно быть другое - надо очистить страстное и поместить назидательное, духовное. Все это делают все начинающие новую жизнь, как бы по инстинкту сей жизни. Стеснительно, конечно... Но ведь стесняется сим грех, живущий в нас, а не мы; мы же высвобождаемся из уз греха чрез сие стеснение. Это и есть одно крыло спасительного креста, который мы должны взять на себя.
Перестроив так все окрест нас, переходим к себе. И здесь ведь что ни член в теле, то седалище греха. Надо и здесь стеснить его. Стеснить надо чувства... глаз пусть не смотрит на предметы соблазнительные, ухо не слушает речей страстных, пусть и обоняние и осязание не раздражают только что улегшегося греха. Далее, чрево наше работало сластолюбию - надо истощить его и приучить к трезвенному насыщению; тело любило нежиться и разнеживаться во сне и бездействии - надо приучить его к труду и напряженности, к работам и бдению. А похоть, каких исходов не имела она?! Их надо преградить все. Чего не говорил язык, сей огнь, лепота неправды? Надо связать его... самую кожу несколько озлобить жестокостями за пристрастие к одному изнеживающему. Учредив такой порядок, мы умертвим уды, сущие на земли, или все члены тела соделаем орудиями правды. Тяжело сие, но спасительно. Действуя так в отношении к телу, мы будем делать то же, что делают моющие белье, то есть полоскать, жать и колотить свое тело, чтоб вытеснить из него все греховное и страстное - и восставить его в первоначальную трезвенную чистоту... Вот и еще рог спасительного креста, который надо взять нам на себя! Все сие в совокупности и составляет то, что я назвал вначале стеснением плоти и всего нашего внешнего быта и терпеливым исполнением правил, которыми налагается сие стеснение. То есть наложив новые правила на свои внешние отношения и занятия и на свое тело, надо неопустительно исполнять их, чтоб они произвели свое спасительное действие... Каждое из сих стеснительных правил есть то же, что пластырь на рану. Пластырь не снимают с раны, пока он не сделает своего дела; так и нам надо пребывать в сем новом порядке, не изменяя его, пока установимся и окрепнем в нем, пока он так сделается для нас обычным, как прежде был обычен порядок греховный.
Но все сие есть только внешний крест... Есть еще внутренний. Об нем помяну вам коротко... Он состоит в самопринуждении и в самопротивлении. Пока человек в грехе, он не любит добра, не сочувствует ему и не думает о нем. Положив теперь твердое намерение не грешить, он сознает себя обязанным желать одного добра, о нем одном помышлять и в нем одном находить удовольствие. Но обращаясь к себе, к своему внутреннему, он не находит там сих расположений. Ум заняться хочет другим, мечтает и парит, сердце холодно к добру, склонности воли обращены на другое. Что делать? Надо отрывать их от одного и приковывать к другому - отрывать от страстного и греховного и наклонять к доброму, бесстрастному, духовному. То есть надо противоречить себе в худом и принуждать себя на добро... И это при всяком почти деле. Например, предстоит случай помочь нуждающемуся!.. Совесть говорит: помоги - и человек готов; но сбоку сидит корыстолюбие и твердит: не давай, себе нужно. Надо одолеть или заглушить сию корыстность и расположить душу на добровольное подаяние. Обидел кто. Совесть христианская говорит: прости - а гордость заставляет отмстить. Надо отнять свое сердце у сей недоброй страсти и склонить его к кротости и снисхождению. Так и во всяком случае. Везде надо отрывать себя от страстного и преклонять на святое и богоугодное... В этом состоит внутренняя брань, производимая самопринуждением и самопротивлением, как бы двумя руками. Болезненна она! Как больно, когда вынимают занозу, или как больно оторвать палец, прилипший к железу на морозе,- так больно сердцу, когда его отрывают от одного, чтоб преклонить к другому. Больно сие, но спасительно. Оттого и именуется крестом спасительным, источающим богатое исцеление страстному сердцу нашему.
В сем состоит внутренний крест, или внутренняя сторона креста, в связи с описанною прежде внешнею стороною составляющая один крест, который взять на себя обязуется всякий христианин и который действительно берет на себя всякий, кто, отстав от греха, порабощается правде. Господь да благословит труды ваши, труженики Божии! Потерпите в сем новом порядке... Жгучи раны крестные только вначале, а потом гвозди распинательные начнут источать целительный елей на раны, причиняемые ими самими. Стеснительны такие порядки, но они путь в свободу чад Божиих. Потерпите! Улягутся страсти - и легким полетом воспарит дух ваш к престолу Божию и, установившись там, начнет вкушать блаженство умного лицезрения Божия прежде, чем выйдет из тела, и прежде, чем начнется день оный, за которым уже нет ни печали, ни болезни, ни воздыхания. Аминь.
6 марта 1860 г., в неделю 3-ю Великого поста
