14. Слово на Благовещение Пресвятой Богородицы (О радости. Что значит, что Благовещение, светло празднуемое, всегда почти совершается в пределах святого поста – времени плача и сетования? Как Сын Божий входит в общение в нашим естеством, которое он назвал храмом, так и нам должно вступить в Церковь, которая есть тело его)

«Благовествуй, земле, радость велию, хвалите, Небеса, Божию славу». Припев праздника

Ныне празднуем мы, братие, Благовещение, что значит благую весть, возвещение о радости, празднуем светло по гласу Церкви, которая всех созывает к веселию — и небо, и землю, и Ангелов, и человеков, всю тварь видимую и невидимую. «Благовествуй», воспевает она, «земле, радость велию, хвалите небеса Божию славу, — да веселятся небеса и радуется земля... да радуется вся тварь, и гласи да поет» (Стихиры на литии и на стиховне). Среди такой всеобщей радости о чем приличнее нам и рассуждать, как не о радости же?

Все мы любим радость, все ищем радостей. Тягостны для нас узы скорби; печаль стесняет грудь, омрачает голову, поражает душу, расстраивает тело. Богат ли кто, готов бывает отдать все богатство, только бы ему возвратили веселие; славен ли кто, тяготится самою лестною славою, если у него недостает радости; в чести ли кто, презирает все почести, когда сердце его томится в безотрадном крушении. При всем, однако ж, том, братие, что так естественно и так всеобще желание радости, радоваться можно и на добро себе, и на зло, в похвалу и в осуждение, радоваться и угодить Богу, радоваться и оскорбить Его, судя по предметам и обстоятельствам нашей радости. Потому-то надобно уметь отличать радость от радости, чтоб радоваться не в осуждение, а во спасение. Будем же учиться сему у Святой матери нашей Церкви, ныне изливающейся в радостных восхищениях о нас и ради нас. Здесь прежде всего очень вразумительное дает нам наставление обстоятельство времени. Что значит, — что Благовещение, светло празднуемое, всегда почти совершается в пределах святого поста — времени плача и сетования? Не ясно ли сим уставом Святой Церкви внушает нам Бог, что мы не должны знать никаких радостей, кроме тех, которые открывает нам Благовещение? — Действительно так. Мы не можем радоваться без особенного Божия позволения, без непосредственного от лица Его разрешения на радость. Ибо где мы? — На земле — месте скорбей и бед. Рай сладости заключен грехопадением, и падшим сказано — мужу: «в печалех снеси»— жене: «в болезнех родиши» (Быт.3,16-17). Не дано отрады роду нашему: она под запрещением. Как праотец наш, седя прямо рая, рыдающи бил себя в перси от скорби, так и нам, сынам его, жизнь свою проводить должно в слезах и болезновании. Бог наказал нас, чтоб мы сокрушились и жили со скорбным сознанием вины своей: чувствуя же на себе гнев Божий, прилично ли предаваться радости и увеселениям? Если раб, находясь под наказанием, веселится, не показывает ли это, что он не боится своего господина, презирает его угрозы, ни во что ставит его наказание? Не то же ли обнаружим и мы, осужденные, в отношении к Богу, самовольно устрояя себе увеселения? И сами мы укоряем того, кто в дни скорби облекается в светлые одежды, не паче ли Бог? В забвении о казни, предаваясь радостям, мы не только лишаем себя всякого милосердия и сострадания, но еще большую привлекаем казнь за самоволие и невнимание к Божественным распоряжениям. Но коль скоро Сам Бог откроет и дарует нам какую радость, то такая радость, несмотря на место изгнания, благословенна, и должно сказать — одна и благословенна, потому что как Бог наложил на нас печаль и скорбь, так Он же Один и отменить ее может, или, по крайней мере, растворить отрадою и утешением. Благословение Божие все разрешает. В сем случае не то уже предосудительно, если кто радуется, но то, если не радуется, тем более, если не умеет радоваться, или даже не знает о радости. Такая радость даже поставляется в заслугу, потому что означает соуслаждение Божественному порядку, готовность к деятельному в нем участию. Потому-то человек, Бога боящийся, никак не позволит себе самому прелагать печаль на радость, самовольно слагать с себя наложенную на всех одежду сетования. Он, действительно, более сетует, а если радуется, то только тою радостию, которою радоваться разрешил Сам Бог.

Такая разрешенная Богом радость и есть уже на самом деле. Ее принес к нам ныне Архангел Гавриил — к нам, изгнанникам, с неба от лица Божия. Он предстал Преблагословенной Деве Марии и сказал: «Радуйся, Благодатная! « (Лк.1,28). И вот сидящим в стране и сени смертной воссиявает в первый раз луч радости, в мрачной юдоли плача впервые слышится: радуйся! Приклоним же внимание! — «Радуйся, Благодатная! Господь с тобою». Вдовствовавшая земля снова обручается Небу. Мы отдалились от Бога, но Бог не оставил нас. Сам приходит, ища нас, заблудших, подъем лет на рамена Свои и приносит к Себе. Не скоро приходит, чтоб искусить терпение и возбудить жажду помощи, а между тем приготовить, очистить и указать избранное себе селение: «Радуйся, Благодатная!... Благословенна ты в женах!» Жена предстоит от лица рода нашего как начаток благословения, потерянного женою. Пречистая Дева обретает благодать, которой лишила нас праматерь. «Обрела еси благодать у Бога. И се зачнеши и родиши Сына и наречеши имя ему Иисус» (Лк.1,30-31). «От ног до главы» не было в нас «целости», и «несть пластыря приложити, ниже елея, ниже обязания» (Ис.1.6): приходит Иисус, Целитель всех наших недугов, и душевных, и телесных, приходит не Ходатай, не Ангел, но Сам Господь воплощьшся. «Сей будет велий и Сын Вышняго наречется, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его, и воцарится в дому Иаковли во веки и царствию Его не будет конца» (Лк.1,32-33). Бог — Царь наш — уступил нам в свободе некоторую часть своей безграничной власти над нами самими, чтоб, свободно принося Ему себя в жертву, мы служили Ему совершеннейшим образом; но мы возмутились и преимущество свободы обратили в повод к своеволию; бежали из Царства Божия, и куда же? — В плен и рабство прежде всего князю века сего, чрез него — греху, а чрез грех смерти и аду. Приходит наконец Господь Всемогущий связать (Мф.12,29) сильного, свергнуть (Лк.10,18) с престола, изгнать (Ин.12,31) вон и заключить (Апок.20,3) в бездну, а нам возвратить опять свободу в истинном служении Богу, восстановить владычество Божие, воздвигнуть в нас и чрез нас благодатное Свое Царство.

И вот нам, братие, радость, Богом благословенная! Радуйтесь, ибо устроилось Царствие Божие. Сам Господь пришел в мир, совершил дело искупления нашего, основал Церковь Святую, и ею спасает приходящих чрез Него к Богу. Потому сею одною радостию и должно нам радоваться — так радоваться, чтоб других радостей как бы не было для нас, чтоб мы и не замечали их, не прилагали к ним даже имени радости. Изгнанник, когда по благоволению Царя возвещают ему о возвращении в отечество, одну только сию радость и имеет на сердце; заключенный в темницу, получивши свободу, только и радуется одной свободе; больной, оздоровевши, весь, так сказать, поглощается отрадными чувствами здоровья. Так и нам поступать должно: тому только радоваться, что «Бог, Царь наш... содела спасение посреде земли» (Пс.73,12), восчувствовать сию радость и потом исповедать ее вслух всех высоким проповеданием. Пусть спросит кто: какая у нас первая радость? — Скажем ему: та, что Единородный Сын Божий пришел на землю.— Какая вторая? — Та, что он избавил нас от всех язв, и душевных, и телесных. — Какая третья? — Та, что он поразил врагов наших — диавола, смерть, ад. — Какая четвертая? — Та, что он основал на земле Царство Свое — единую Святую Церковь, которою приводя к себе людей, преисполняет их всякого рода «благословениями в небесных о Христе» (Еф.1.3).

Перечисляя так, братие, все блага, принесенные на землю Сыном Божиим, мы не дождем, пока наконец можно будет упомянуть о других радостях, именуемых на земле, даже тех, которые почитаются невинными: может быть, тысячное останется для них место, и то с великими ограничениями. Так, братие, — Святая Церковь, учрежденная Господом нашим Иисусом Христом, есть град на горе, который один укрыться не может: все другое пред ним ничтожно. Припомните, что вся история рода человеческого ограждается двумя чудными пределами: сначала раем земным, маловременным, а по кончине веков — раем небесным и адом, бесконечным; между ними заключается беспрерывная цепь изменений, которым одна надпись: «и плач, и жалость, и горе» (Иез.2.10). Отрадное, светлое, чудное в сих пределах мрака одно — дела спасения, совершенные Господом нашим Иисусом Христом: Царство Его Святое, Святая Церковь, как видел еще пророк Исайя из отдаленного прошедшего в сокровенном будущем: «и будет», говорит, «в последния дни, явлена гора Божия и дом Божий версе гор» (Ис.2.2), дом преисполненный света и блаженства. Прилипни же, христианин, всем твоим вниманием к сей горе и к сему чудному дому, и пребывай так неисходно, вместе с мыслию и сердцем. Даниил, находясь в плену у вавилонян, положил законом чаще обращаться в ту страну, где Иерусалим, и воздавать поклонение храму его — единому истинному. Подражай и ты сему святому делу. Встаешь — вспомни, что есть Церковь Божия на земле, поклонись внутренно и возрадуйся о милости Божией, явленной нам в ней. Отходишь ко сну — вспомни, что есть Церковь Божия, ради которой ты безопасно ложишься, засыпаешь и встаешь. И среди обыкновенных дел чаще воспоминай о чудных делах Божественного домостроительства в Его Святой Церкви, от которой исходит благословение на всякое дело благое. Если в каком городе воздвигнут памятник, то сначала о нем одном только и разговаривают и помышляют — дома и вне, за делом и на свободе: общее внимание всех обращено к нему. Но что для памятника делают вначале, то нам должно делать непрерывно в отношении к Святой Церкви: иметь во всегдашнем внимании в уме и сердце, что есть на земле сей дом спасения, радоваться тому преимущественно, и благодарить Бога, воздвигшего сей чудный памятник в роде нашем.

Но, братие, сия радость наша не будет полною и даже искреннею, если мы не усвоим ее себе, если не сделаем из общей радости вместе и частною радостию о себе. Не того мы почитаем счастливым, кто воображает только царский пир, но того, кто удостоивается быть на нем и наслаждаться им; не ублажаем и того больного, который смотрит только, как один, другой, третий получают исцеление, а сам остается больным, ни того, кто видит, как многие около его милостиво принимаются в царскую благосклонность, а сам остается в презрении и невнимании. Что утешительного смотреть только и дивиться чудному делу Божию в роде нашем, не участвуя в плодах его. Святая Церковь не затем воздвигнута на земле, чтоб быть предметом праздного любопытства, а затем, чтобы мы входили в нее, делались причастниками благ ее и благословляли Бога. И святой Пророк, видевший возвышение горы и дома Божия верху ее, видел вместе и то, как все народы единодушно взывали: «приидите, и взыдем на гору Господню и в дом Бога Иаковля, и возвестит нам путь, и пойдем по нему» (Ис.2,3). Припомните притчу о званых на браки! То, что они знали о браке, и даже были званы, нисколько не помогло: требовалось участие, а они отказались, потому и презрены, как неключимые. Великое благо, что Церковь Божия, как скиния, осеняет нас, что она есть в роде нашем и ублажает вступающих в нее: не забудем же притом, что сие благо может пребывать в нем только чрез нас, только тогда, как каждый в частности будет иметь живое участие в сем благе. Отказываясь от участия в нем, мы тем самым как бы умаляем его во всем роде и, следовательно, из простого равнодушия доходим до подрыва всеобщего блага, что свойственно только одной злобе.

Видите теперь, что еще требуется для полноты нашей радости? — Требуется живое общение каждого из нас с телом Церкви Христовой, чтоб все содержащиеся в ней блага перенесть в себя. И Архангел не ограничился одним возвещением о рождаемом Царе и Царстве, но не прекратил благовествовательного собеседования, пока не изрек: «Дух Святый найдет на тя и сила Вышняго осенит тя», и не услышал: «се раба Господня» (Лк.1,35,38). Здесь изображено, как Слово плоть бысть, и вместе сокрыто для нас наставление — чем восполнить недостающее к совершенству нашей радости. То есть, как Сын Божий входит в общение с нашим естеством, которое он после назвал храмом, так и нам должно вступить в Церковь, которая есть тело Его. Когда Преблагословенная Дева Мария предложила Архангелу: како будет сие? — как то есть Богом устроится в ней плоть — Архангел отвечал: «Дух Святый найдет на тя, и сила Вышняго осенит тя». Дух Святый только и нас может ввесть в живое общение с Царством Христовым, которое и состоит не в слове, но в силе, то есть в силе Духа. Привлеки Духа, чтобы как «каление живо» (1Пет.2.5) положиться где-нибудь в духовном здании храма Церкви Христовой; соделайся жилищем Духа, чтоб быть включену в жилище Божие (Церковь) Духом. А для того приступи к сосудам благодати — Святым Таинствам — и пей из них живую воду, пока утолится жажда; только отверзи при сем уста совершенною Богопреданностию. И в Преблагословенной Деве Дух Святой начал действовать к общению Бога Слова с плотию не прежде, как она всецело предала себя Его вседействию, в словах: «се раба Господня» (Лк.1,38). Положи и себя в руку Божию, тогда при глубоком молчании естественных движений твоего духа и тела напечатлеется в тебе глагол Духа, вводящий в таинственное общение с Святою Церковию, а чрез нее с Самим Господом и Спасителем. Тогда-то возрадуется сердце твое радостию неизглаголанною, ибо «царство Божие... есть правда, мир и радость о Дусе Святе» (Рим.14,17). И вот второй предмет истинной радости — если мы уже испытали благодатную милость Божию к себе, приняты в недра Святой Церкви, приобщены к народу Божию, значимся в числе сынов Царствия и ходим среди благ и обетовании его.

Сии-то две радости, — то есть, что есть на земле Святая Церковь и что мы сами принадлежим к живым членам сей единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, и должны занимать нас во все время нашей жизни, исключая все другие, для которых потому у нас не должно быть ни времени, ни сердца. Так, кажется, просто и так естественно заметить сии предметы радости и радоваться им. Но, обращаясь к себе, мы не находим того. Истинная радость наша потеряна, а следовательно, и всякая. Правда, потеряв истинную радость, мы много теперь изобрели себе радостей сторонних, но что это за радости? Ни упоминать о нашем в сем случае обмане, ни обнаруживать заблуждения нет почти нужды: всякий из нас знает это сам по опыту. Дайте голодному камень вместо хлеба — тотчас знает, что то не хлеб; так и мы испытали уже все придуманные нами блага и знаем, что они не радостны: не радостно богатство, не радостна слава, не радостны все удовольствия чувства — и вкуса, и обоняния, и осязания, и слуха, и зрения, даже и те, кои известны под именем высоких наслаждений. Пустота в душе, смятение и томность сердечная ясно показывают, что там кроется обман и обольщение. Но что за несчастное у нас расслабление! Ясно сознаем, что мы в обмане, а не возымеем крепости отказаться от обычая жить в обмане, потому и словом, и делом гонимся за ложными удовольствиями при уверенности, что они для нас — крушение духа, даже с самим крушением духа. Ложных наслаждений не вкушаем, от истинных отклоняемся и стоим, таким образом, в некоторой безотрадно неопределенной средине; кружимся и действуем по чьему-то внушению, как орудия; жалуемся друг другу на такой порядок и все остаемся по-прежнему в нем. О Господи! Когда же наконец избавимся мы от ослепления! Соломон вдавался в удовольствия ложные, когда в себе самом носил источник истинных наслаждений — Богом дарованную мудрость; но, познавши опытно, что все на земле есть одно крушение духа, тотчас все оставил и опять обратился к истине. Позволим, братие, и о себе надеяться, что в нас ослепление только отчасти, только на время. Господь милосердый не попустит нам навсегда оставаться в сем дыме, в сем чаду и опьянении чувственном. Пробудимся, Бог даст, и опять познаем и исповедуем истинную радость, и тогда уже «радости нашей никто не отнимет у нас» (Ин.16,22). Только, братие, скрепим сию надежду до времени, по крайней мере, одним видимым делом благочестия: будем благоговейно взирать на нашу Святую Церковь, честно хранить ее уставы, неуклонно ходить в ее постановлениях. Тогда не забывающий «дела и труда любве» (Евр.6,10) Бог и за это одно помилует нас и от внешнего действием Духа Своего преведет к внутреннему. Пусть себе преступное и богопротивное суемудрие изобретает свое служение без Церкви и ее благообразного чина в святых постах, в праздниках, в священное лужении. Останемся лучше в смиренной части людей, преданных Церкви, без отмен и нечестивых мудрований, все еще будем при сем, хоть одною частию, на стороне истины, будем заключены внутри мрежи Апостольской. И пусть мы непотребны; может быть, наконец Бог скажет кому-нибудь и о нас: «заколи и яждь» (Деян.10,13). В сем чаянии будем чаще обращаться к Преблагословенной — Радости нашей — с молитвою, да посетит нас и положит благая в сердцах наших, как и Ей первой принесена благая весть с Престола Божия. Аминь.

1845 г.