Случай, по которому составлен 33-й псалом, означается в надписании его: «псалом Давиду, внегда измени лице пред Авимелехом: и отпусти его, и отъиде». Обстоятельство это описано в 1 Цар. 21, 11—13. Гонимый Саулом, Давид, побыв немного в Номве, где был ковчег завета и где взял он хлебы предложения и меч Голиафа, удалился в землю Филистимскую. Здесь он был узнан филистимлянами, которых прежде так посрамил, сразив Голиафа, и представлен к царю в Гефу. В крайности сей, Давиду пришло на мысль — притвориться потерявшим смысл в надежде, что это спасет его. Бог благословил это средство, само по себе очень сомнительное: царь отпустил Давида свободным. Вспомнив о сем избавлении от беды, святой Давид поет благодарно хвалебную песнь Богу. (К этому же относится и 55-й псалом. Но там излагает Пророк молитву, которую воссылал он к Богу в сей крайности; а здесь благодарит за полученное спасение и прославляет благодать Божию). Святой Василий Великий говорит: ««измени лице свое», когда был окружен врагами, потому что услышал, как они разговаривали между собою и приготовлялись к мщению. «И рекоша», сказано, «отроцы Анхусовы к себе: не сей ли Давид, царь земли? Не сему ли изыдоша жены ликующая, глаголюще: победи Давид с тмами своими, а Саул с тысящами своими? И убояся Давид от лица Анхусова и измени лице свое пред очами их» (ср.: 1 Цар. 21, 11—13). Изменив лицо свое, Давид был принесен на руках домочадцев к Анхусу, бил в городские ворота, «и слины своя точаше по браде», так что Анхус сказал домочадцам: для чего привели вы его ко мне? Не имею нужды в неистовых, «яко внесосте его, да беснуется предо мною» (ср.: 1 Цар. 21, 15). И таким образом Давид, отпущенный оттуда, спасся, как сказано, в пещеру Одолламскую (см.: 1 Цар. 22, 1). За это спасение и благодарит теперь Бога».

К сему же случаю относит псалом сей и блаженный Августин. Вот его слова: «надпись псалма такова: «псалом Давиду, внегда измени лице свое пред Авимелехом». Ищем в истории царей, какое событие соответствует сему, и находим следующее: когда бежал Давид от Саула, своего гонителя, то перебег к Анхусу, царю соседнего иудеям народа, и там скрывался, чтоб избежать от сетей Саула. Тут свежа еще была память о том, как он, убив Голиафа, стяжал славу и безопасность царству, царю и народу Иудейскому. Когда надлежало сразить Голиафа, Давид любезен был Саулу, а когда Голиаф был низложен, Саул позавидовал славе Давида и стал врагом того, кем избавлен от врага. Как, думал Саул, отрок одною победою приобрел такую славу, что по всему царству о нем пошли речи и стали слагаться песни?! И начал гнать его. Когда перебежал Давид в соседнюю землю, возвещено было царю (Авимелеху): такой и такой в нашей земле. Дошли до слуха Давидова недобрые речи их; и подумал он, что если Саул, которому я сделал добро, гонит; то этот царь, посрамленный мною, рад будет сгубить человека, от которого может опасаться еще большей беды, если оставить его живым. Убоялся, и изменил лицо свое,— барабанил в ворота, ходил на руках своих и слюну испустил на бороду свою. Увидев его в сем виде, царь с презрением отворотился от него и отпустил. И вот, спасенный Пророк поет благодарную песнь Богу».

Того же мнения Иероним, Евфимий Зигабен, Патриарх Иерусалимский Анфим и Ириней Псковский. Но блаженный Феодорит, вслед за Афанасием Великим, изменение лица и псалом относит к тому случаю, когда Давид, отбежав от Саула, пришел в Номву, где был ковчег завета, и у священника Авимелеха взял хлебы предложения и меч Голиафов. Он сказал священнику, что, в поспехах (спешно), послан Саулом по одному делу, и ничего не взял с собою, скрыв, что гоним царем. Это скрытие настоящей причины прибытия в Номву блаженный Феодорит считает изменением лица и полагает, что псалом относится к сему случаю. Но при сем не было действительного изменения лица. Давид оставался в своем обычном виде; слова же, им сказанные, нельзя принять за изменение лица. И это тем паче, что, в истории деяний царей, ясно означен случай, когда Давид изменил лицо свое. Там, при описании пребывания Давида в Номве, не поминается об изменении лица Давидом; поминается же при другом случае, когда Давид, после сего, перешедши в землю Филистимскую, был схвачен тамошними и представлен царю. «Убояся», говорится там, «Давид и измени лице свое» (ср.: 1 Цар. 21, 12—13); почему мнение блаженного Феодорита и не может быть принято.

Но скажет кто: в надписи стоит: «измени лице свое пред Авимелехом», а сим именем назывался священник, принимавший Давида в Номве. Как же не к этому случаю относить псалом? Имя сие точно напоминает того священника и случай с Давидом в Номве; но слова: «измени лице свое» — отводят мысль к другому лицу и другому случаю; ибо не пред священником в Номве изменил Давид лицо свое; а пред царем в Гефе. Но скажут опять: Гефский царь назван в книге Царств Анхусом, а не Авимелехом. Как же к тому случаю относить изменение лица и псалом? Пусть так: но царь Анхус мог именоваться и Авимелехом. Коль скоро объяснено будет, как царь Анхус книги Царств мог наименован быть Авимелехом в надписи псалма, всякое недоумение тогда рассеется.

Это недоумение, рождающееся от различия имени царя Гефского в книге Царств с именем, стоящим в надписи псалма, занимало всех, кто толковал псалом сей, и все решают его тем замечанием, что у филистимлян цари носили два названия: одно общее всем царям, а другое особое или собственное имя каждого. Общее название всех царей было у них Авимелех, как у египтян — фараон, у древних Иерусалимлян — Адониседек или Мелхиседек, у амале-китов — Агаг, у газорян — Иавив, у йеменцев — Тоба. Что это действительно так было, доказывается тем, что в книге Бытия цари Филистимские, и при Аврааме и при Исааке, одинаково именуются — Авимелех (см.: Быт. 20 и 26). По расстоянию же времени нельзя думать, чтоб это был один и тот же царь и, следовательно, чтоб Авимелех было собственное имя. Собственное же имя царя Гефского, современника Давидова, было Анхус. В книге Царств, где писана история, требующая определенной точности, стоит собственное имя тогдашнего царя Анхус, а в надписи псалма употреблено общее тамошних царей имя Авимелех.

Святой Василий Великий так говорит о сем: «почему надписание именует Авимелеха, а история передает имя Анхуса, царя Гефского? На сие имеем такое объяснение, дошедшее до нас по преданию, что Авимелех было общее имя царей Филистимских, но что каждый из них имел и собственное наименование. Подобное можно видеть в Римском государстве, где цари вообще называются кесарями и августами, но удерживают и собственные имена свои. Таково же у египтян имя — фараон. Ибо фараоном называется Египетский царь при Иосифе, фараоном именуется и тот, который чрез четыре поколения, при Моисее, был царем Египта; фараон был и во времена Соломона, ибо сказано: «поят дщерь фараоню» (3 Цар. 3, 1); фараоном также именовался и царствовавший в Египте во времена пророческого служения Иеремии (см.: 4 Цар. 23, 29). Так и Авимелех был и во дни Авраама и во дни Исаака и теперь именуется во времена Давида. Об Аврааме сказано: «и рече Авимелех ко Аврааму» и прочее (см.: Быт. 21, 22). Равно и об Исааке: «приникнув Авимелех оконцем, виде Исаака» (ср.: Быт. 26, 8). Так и здесь, в надписи, Авимелех времен Давидовых назван общим царским именем; история же передает его имя Анхус, которое было собственное его имя, данное ему при рождении».

Но, решив это первое недоумение от разноречия надписи с историею, встречаемся с другим, которое возбуждается несоответствием надписи содержанию псалма. В псалме, говорят, нет определенного указания на событие, означенное в надписи. Почему можно думать, что она сделана кем-либо после, по догадке, а не принадлежит самому пророку Давиду; можно и дальше провести этот вывод до отрицания подлинности самого псалма. Но: 1) если б и верно было, что в содержании псалма нет указания на событие, о коем говорит надпись, отсюда нельзя выводить никакого недоумения о подлинности надписи или псалма, когда с другой стороны известно из самого же псалма, что святой Пророк имел в виду при составлении его не событие означенное живописать, а выразить свои благодарные и хвалебные чувства к Богу, с приложением руководительных внушений и для других. По сей цели святой Давид, указав в надписи на событие и тем давши читающему псалом понять состояние своего духа при воспоминании о сем событии, всю песнь обращает на изображение сего состояния, а еще более — на изложение общих законов богопромышления и на вывод отсюда уроков для жизни благочестивых людей. Псалом, и будучи писан по известному случаю, мог иметь вид общей благодарственной и поучительной песни, без означения частных случаев. Но: 2) и то неверно, будто в псалме совсем нет указаний на событие, поминаемое в надписи. Нельзя не видеть сего указания в словах: «сей нищий воззва». Все толковники относят сии слова к самому Давиду. Но когда святой Давид был нищ, как не в показанном случае?! Изгнан из дома, разлучен с женою, лишен имущества и крова, не имел, где голову подклонить и чем питаться, и, в довершение всего, был угрожаем крайнею опасностию — потерять жизнь. Все это и приходит на мысль, когда читаешь: «сей нищий воззва». Святой Пророк одним этим словом очертил свое положение, сколько то нужно было по целям псалма. Желающему более осязательных указаний можно напомнить, что здесь не история пишется, а поется песнь, где самый образ течения речи принуждает довольствоваться даже и не столь ясными указаниями; 3) сверх того, из недостатка указаний в содержании псалма на событие надписи, если б даже сие верно было, совсем не то следует, что выводят, а противное тому. Говорят: нет указаний,— следовательно, надпись сделана кем-нибудь другим, а не пророком Давидом; а может быть, и псалом не им писан. Следует же говорить совсем противное, именно: по тому самому, что нет осязательных указаний, должно полагать, что надпись и, следовательно, самый псалом принадлежат святому Давиду. Стороннему лицу как могло прийти на мысль сделать такую надпись? Только сам Песнопевец ведал,— к чему относится песнь, и выразил то в надписании песни. Ко времени гонения Давида Саулом относятся, кроме настоящего, еще 7 псалмов (по хронологии - 7,58,55,51,56,141,53). Но не во всех их есть определенные указания на самые события, хотя в подлинности их не сомневаются.

То замечание, что стороннее лицо могло взять фразу для надписи из книги Царств и приложить ее к сему псалму, по каким-либо соображениям, можно не считать стоящим уважения; потому что тон сей фразы: «измени лице свое» — подходит более к поэтической речи, чем к простой — исторической. И потому скорее положить должно, что исторические книги Царств взяли ее из надписи псалма, а не наоборот.

Таков случай, подавший повод к написанию псалма. Не следует, однако ж, думать, чтоб псалом сей составлен был тотчас по избежании Давидом означенной опасности. Против этого — более спокойный тон речи псалма, тогда как псалмы, писанные под свежими впечатлениями, полны сильных и стремительных оборотов; против этого — господствующее в псалме желание Пророка — из собственного опыта извлечь утешение и наставление для всех богобоязненных, смиренных обстоятельствами жизни; против этого — алфавитный порядок стихов, который неуместен при изложении в песни живых чувств, производимых действием текущих событий. Псалом не без движения, но в целом он носит характер произведения, в котором, обсудив спокойно бывшее, хотя не без чувства воспоминают о нем, имеют, однако ж, в мысли — более извлечь из события уроки себе и другим, чем только петь. Потому вернее будет положить, что псалом сей составлен после указанного в надписи случая, по миновании, может быть, многих и других скорбей, при счастливой уже обстановке внешней. Вспомнив о сей решительной в жизни своей минуте и дивном спасении от крайности, в которой находился тогда, святой Пророк полагает то в основание особой песни хвалебной и вместе учительной, начиная ее словами, которые в самом деле, может быть, исторглись из благодарного сердца в ту минуту, когда отпущенный Анхусом и отдалившись от Гефы, почувствовал он себя вне всякой опасности. Этим объясняется и то, почему в псалме воздается благодарность об избавлении от всех бед и скорбей, когда надпись указывает только на один случай. Этот случай был началом бед для Давида. Благодарно воспевая избавление от сей начальной беды, Певец не мог не зреть в уме и всей последующей цепи бед и скорбей, от коих давно избавляла его, всегда покрывавшая его, десница Вышнего.