Богобоязненный, благоговейно помышляя о Боге и ходя пред лицом Его, ведет себя со всею попечительностью и осмотрительностью, так чтобы ни в слове, ни в деле, ни в помышлении не допустить ничего оскорбительного для Бога, а ходить во всех заповедях и оправданиях Божиих непорочно. Почему научение богобоязненности есть научение исполнению всех заповедей Божиих, или всестороннему доброделанию. Святой Давид не изображает, однако ж, здесь всей системы дел, в коих выражается богобоязненность, а берет из них только те, которые на каждом почти шагу приложимы в сношениях людей между собою, в той мысли, что если кто будет держать себя исправным в этих, то несомненно будет исправен и во всем прочем. Такие дела суть: удерживать язык от злоречия и лукавства, никому не вредить, а всякому делать добро, иметь мир со всеми и распространять его вокруг, стихи 14—15. Как предписания и законы вообще в исполнении своем требуют труда и самоотвержения,— то святой Пророк, чтоб расположить к охотному хождению в делах страха Божия, указанию их предпосылает обетование за них жизни счастливой, всегда желаемой, никогда, однако ж, недостигаемой без добрых дел и спокойной совести,— стих 13. Он как бы так говорит: хочешь быть счастливым, действуй так, как я тебе покажу. В сем случае он так же поступил, как потом Господь в Нагорной Своей к народу беседе, когда Он, излагая нравственные христианские расположения, образование которых требует труда немалого, к каждому из них прилагает обетование блаженства. Стих 12 — приглашает к вниманию, по важности предмета научения, который, однако ж, не раскрывает: о страхе Божием довольно помянуть, чтоб возбудить внимание; важность же сего урока предполагается сознаваемою.

Стих 12. «Приидите, чада, послушайте мене, страху Господню научу вас».

Многолетним опытом умудренный предлагает сокровища своей деятельной мудрости, передавая их новому поколению, вступающему в жизнь и хотящему научиться, как жить. Это — ко всем и нам слово из отдаленной древности. Наши и старцы — младенцы пред праотцем Давидом. Да внимают же все!

«Приидите чада». «Это (Василий Великий) голос искренно расположенного учителя, с отеческим благосердием призывающего к учению, потому что ученик есть духовное чадо учителя. Приемлющий от другого образование в благочестии как бы им созидается и приводится в состав, подобно тому как в утробе чревоносящей образуются младенцы. Посему и Павел всю Церковь Галатийскую, которая отпала от первопреподанных учений и походила на недоношенный плод чрева, снова восприемля и Божественною силою изображая в галатах Христа, назвал чадами. «Чадца моя, имиже паки болезную, дондеже вообразится в вас Христос» (ср.: Гал. 4, 19)».

«Приидите — послушайте». «Чему же (Василий Великий) хочет учить нас духовный наш отец? «Страху Господню», говорит, «научу вас». Поелику выше заповедал бояться Господа и показал выгоды страха, сказав, что «несть лишения боящимся Его»; то преподает теперь некоторый урок о страхе Божием. И как страх Божий есть первое дело, то не просто предлагает его, а требует и особого при сем внимания, говоря: «приидите послушайте». Что страх Божий точно есть первое дело,— это ныне и дети малые знают, научившись у Премудрого, который говорит: «начало премудрости — страх Господень» (ср.: Притч. 1, 7),— премудрости и деятельной, и умозрительной. Когда говорит — «начало», дает знать, что с него надобно начинать и что все другое за ним последует, из него истекая. Стало быть, без страха Божия нельзя сделаться ни знающим, ни благоразумным, ни добрым. В нем ключ ко всему этому. Вот единственная в мире кафедра, которая, преподавая один предмет, всему учит!»

Когда святой Пророк говорит: «приидите научу»,— означает, что сам он знает сию науку. Ибо какой учитель решится открыть кафедру науки, которой не знает? «Что (Василий Великий) нужно, например, быть здоровым, может сказать всякий, даже невежда; но как должно приобретать здоровье, говорить об этом — дело человека, знающего врачебное искусство. Так и страху Божию может научить только имеющий сам истинный страх Божий».

Какой урок для родителей, воспитателей, учителей и всех, которые к состоящим под их ведением могут говорить: чада! Учить их первее всего страху Божию, учить и словом, и паче примером. И какому ответу должны подлежать таковые, когда не только не учат сему делу, а разучивают,— кто жизнию бесстрашною, а кто при этом и словом?!

Святой Пророк предлагает здесь учение о страхе Господнем, который один спасителен. Ибо ведать надлежит, что не всякий страх благ и спасителен. «Есть страх вражий (Василий Великий), о котором молится Пророк, чтоб он не приближался к душе его, говоря: «от страха вражия изми душу мою» (Пс. 63, 2). Тот страх — вражий, который вдыхает в нас боязнь смерти и который внушает нам страшиться преимущества лиц. Боящийся сего возможет ли, во время мученичества, противостоять греху даже до смерти и воздать долг умершему за нас и воскресшему Господу? Есть еще неопределенный некий страх, навеваемый демонами. И он кажется мне немощию, порождаемою неверием; ибо верующий тому, что есть у него крепкий Помощник, не страшится никого из усиливающихся возмутить его».

«Что же такое (Василий Великий) страх спасительный, страх освящающий, страх преднамеренно, а не по немощи поселяемый в душе? Хочешь ли,— объясню тебе свойства сего страха? Когда влеком бываешь на какой-либо грех, представь себе мысленно страшное и нестерпимое судилище Христово, где на высоком и превознесенном престоле восседает Судия, вся же тварь с трепетом предстоит при славном Его явлении, и каждый из нас приводится на испытание соделанного им в жизни; потом к совершившему в жизни много худых дел приставляются страшные и угрюмые ангелы, у которых и взор огненный, и дыхание огненное, по жестокости их воли, и лица подобны ночи, по унылости и человеконенавидению; потом — непроходимая пропасть, глубокая тьма, огонь не светлый, который во тьме содержит попаляющую силу, но лишен светозарности; потом — такой-то ядоносный и плотоядный червь, пожирающий с жадностию, никогда не насыщаемый и своим пожиранием производящий невыносимые болезни; потом — жесточайшее из всех мучений — вечный позор и вечный стыд. Сего страшись и, сим страхом вразумляемый, как бы некоторою уздою воздерживай душу от худых пожеланий».

Страху Божию обещает научить нас отец; но — «научить (Василий Великий) не всех, а только желающих слушать его. Послушайте вы, у которых отверсты уши сердца, простосердечные, детской веры исполненные, чада, чрез сыноположение крещения соделавшиеся присными Богу и удостоившиеся стать сынами света чрез пакибытие. Ибо у Пророка не его училище, а училище Духа Святого. Дух Владычный, возрождающий в сыновство Богу, вещает устами Пророка, как сам он исповедал: «Дух Господень глаголет во мне, и слово Его на языке моем» (ср.: 2 Цар. 23, 2)».

«Приидите же (блаженный Августин), будем слушать Его! Откроем слух, разверзем сердце. Да не будет у нас слух открыт, а сердце закрыто. Бог говорит чрез Пророка. Кто не захочет послушать Его?»

Стих 13. «Кто есть человек хотяй живот, лю6яй дни видети благи?»

«Живот» здесь есть жизнь счастливая, то же, что —«дни благи». Ибо несчастному жизнь — не жизнь, а иногда хуже смерти. Пророк хочет указать способ, как прожить на земле счастливо и покойно. Намереваясь изречь уроки строгой нравственности, он заохочивает выслушивать их, а потом решиться исполнить самым делом, указывая в том условие к счастливой жизни. «Он возбуждает (Феодорит) к подвигам, предложив, как некую достолюбезную награду, беспечальную и превожделенную жизнь».

Он ударяет в струну самую нежную и чувствительную. Кто не хочет жизни счастливой и дней благих? О чем же все заботы и к чему все труды? Но не все истинно понимают, в чем счастие и как его достигнуть. И вот что обещает святой Давид! Научить, как жить на земле, возможно — счастливою жизнию. Предложенные им правила, точно, входят в условия спокойной и безмятежной жизни в обществе человеческом. Не злоречь, не льсти и не лукавь, не вреди никому, делай всякому добро, сколько и как можешь, живи со всеми мирно: и будешь покоен, будешь уважаем и любим, и никто не станет обижать тебя или оскорблять чем. Оттого постоянно будешь видеть дни благие и жить, радуясь жизни.

Такова первая мысль, порождаемая словами стиха сего! Но, ограничиваясь ею одною, едва ли мы исчерпаем всю полноту обетования пророческого. Правда, что живущие по указанному им наставлению наслаждаются большею частию покойною жизнию; но бывает нередко, что самое исполнение сих уроков расстроивает их покой и превращает их благие дни в дни злые. Почему вернее положить, что святой Пророк исполнение обещаемого благоденствия и благобытия не ограничивает настоящею жизнию; тем паче, что после плоды такой богобоязненной жизни он простирает за пределы сей жизни. В этом руководитель нам будет святой апостол Петр. В 3-й главе своего Первого Послания он внушает христианам, чтоб не воздавали злом за зло, а напротив, благословляли, поставляя в основание сему то, что христиане призваны наследовать благословение (см.: 1 Пет. 3, 9). Это наследие, конечно, есть то, которое подается в вечности. Но в следующем стихе он относит к тому же и слова пророка Давида: «хотяй бо», говорит, «живот любити и видети дни благи, да удержит язык свой от зла» и прочее (см.: 1 Пет. 3, 10). Что прежде назвал благословением, то здесь названо животом и днями благими. Потому нет сомнения, что в животе сем святой Апостол видел живот вечный и в днях благих — блаженную вечность.

У Апостола научившись, ту же мысль с словами Пророка соединяют святой Василий Великий и блаженный Августин.

«Пророк спрашивает (Василий Великий): хочет ли кто жизни, но не этой общей, которою живут и бессловесные, но истинной, не пресекаемой смертию. Христос есть истинная жизнь, и наша истинная жизнь есть пребывание во Христе. Подобно сему и «дни благи» суть не здешние дни. Дни века сего злы, ибо «мир весь во зле лежит» (1Ин. 5, 19). Чего ради Апостол и заповедует искупать время, «яко дние лукави суть» (Еф. 5, 16). Теперь мы не в жизни, а как бы в смерти. Отчего и молился Апостол, говоря: «кто мя избавит от тела смерти сея? « (Рим. 7, 24). Есть другая некая жизнь, к которой призывает нас слово. Настоящие дни наши лукавы, но есть другие дни — благие, которые не пресекаются нощию. Для них Сам Бог будет вечным светом, озаряя их сиянием Своей славы. Посему, когда слышишь о благих днях, не думай, чтоб в обетовании сем говорено было тебе о здешней жизни; потому что тленны те дни, которые производит чувственное солнце; а тленное не может быть приличным даром нетленному. Если душа нетленна, то нетленны должны быть и душевные дарования. «Образ же мира сего преходит» (ср.: 1 Кор. 7, 31)».

«Спрашивает (блаженный Августин) святой Пророк: кто желает дней благих? Кто? Не всякий ли готов ответить: я? Кто не любит живота и не хочет видеть дни благи? Не слышится ли повседневный ропот: доколе будем терпеть? День от дня всё хуже и хуже. Во дни отцов наших лучше было. Но если б спросил ты отцов своих, они тоже стали бы жаловаться на дни свои: блаженны были отцы наши, мы же горьки, злы дни наши. Покажи же нам, Господи, дни благие! Не тут ищешь ты благих дней. Ищешь хорошего дела, но не в своем месте ищешь. Как если б кто искал человека праведного в таком месте, где нет его, сказали б ему: хорошего человека ищешь ты,— ищи, но не здесь; здесь напрасно ты будешь искать его, никогда его ты не найдешь тут: так и здесь. Благих дней ищешь; хорошее дело. Давай вместе искать, но не здесь. Но как же, говоришь, отцы наши здесь имели их? Обманываешься. На земле все жили в труде и тесноте. Читай Писания, которые писаны в наше утешение и наставление, и убедишься в том. Вот во дни Илии — страшный голод, такой, что матери жарили детей своих (см.: 4 Цар. 6, 26—30). < Авраам имел дни благи, но внутренно — в сердце, а внешно так же, как и все, и голод терпел, и нападки (см.: Быт. 12—25). А святой Павел благие ли дни имел, когда известно, что проводил их почасту в алчбе и жажде, в холоде и голоде (см.: 2 Кор. 11, 27)? Но да не сетуют рабы. Сам Владьжа не имел благих дней в веке сем. И Он терпел поношение, заушения, Крест и всякое зло. Так не ожидай на земле дней благих, слыша обетование Пророка. Придет иный некончаемый век: там будут и дни благи».

Эти два стиха в немногом совмещают многое, или все. В кратких словах изображена здесь вся наука счастливой и покойной жизни: ибо если каждое из сих слов разобрать и изложить подробно все требуемое им, то составится целая система нравственных предписаний, исполнением которых человек может упрочить для себя благие на земле дни.

Удерживай язык от зла, уста — от льсти; удаляйся от зла; твори добро; устрой и храни мир: пять предписаний, исполнение которых, свидетельствуя о присутствии в сердце страха Божия, ручается вместе и за возможно-безмятежную жизнь для человека в сообществе людей. Тут то же самое указывается, что другими словами изображено в 14-м псалме: «Господи, кто обитает в жилищи Твоем? И там говорится: глаголяй истину в сердцы своем, иже не улъсти языком своим: не сотвори искреннему своему зла: поношения не прият на ближния своя» и прочее (см.: Пс.14,1-3).

Стих 14. «Удержи язык твой от зла и устне твои, еже не глаголати льсти».

Заповедь, определяющая употребление языка, стоит на первом месте, ради того, что язык есть главный орган взаимных наших соотношений. Им устрояются добрые связи, им и разрываются и им же снова восстановляются. Упорядочь язык,— и все пойдет хорошо. Дашь ему неудержимую свободу,— и он все извратит — ив тебе, и вокруг тебя. Вот что пишет о нем Премудрый Сирах, в 28-й главе: «язык», говорит, «многи потрясе и разлучи я от языка в язык. И грады тверды разори, и домы вельможей преврати. Внимаяй ему не иматъ обрести покоя, ниже вселится с безмолвием. Язва бичная струны творит: язва же язычная сокрушает кости. Многи падоша острием меча, но не якоже падший языком. Блажен, иже укрыется от него, иже не повлече ига его, и узами его, не связан бысть: иго бо его железно, и узы его узы медяны: смерть люта смерть его, и паче его лучше есть ад» (ср.: Сир. 28, 16—17, 19—24). Это зло от языка и заставило его воззвать в другом месте: «кто даст ми во уста мои хранилища, и на устне мои печать разумну, да не падуся от них и язык мой да не погубит мя?» (ср.: Сир. 22, 31): ибо только «обуздаваяй язык тихомирно поживет, и блажен, иже не поползнется усты своими» (ср.: Сир. 19, 6; 14, 1). Почему и дает всякому о языке такой урок: «виждь, огради стяжание твое тернием, и словесем твоим сотвори вес и меру, и устам твоим сотвори дверь и завору» (ср.: Сир. 28, 27, 29).

Святой Василий Великий пишет на сей стих: «грех, соделываемый языком, на деле весьма удобен и многообразен. И прямо языком соде-лываются многие грехи, и есть немало грехов, к которым язык служит проводником и посредником. Ибо он есть орудие всякой страсти. Разгневался ли ты? И язык предваряет. Похоть ли возобладала тобою? Язык прежде всего служит тебе как бы переводчиком и переносчиком: он помогает в сем грехе и вводит в искушение. Язык для тебя — и орудие неправды, если он не от сердца говорит, а для обмана других. Жизнь наша полна грехопадениями языка: срамословие, смехотворные, глупые и непристойные речи, пересуды и слова праздные, лживые клятвы и лжесвидетельства — все это и гораздо еще большее число зол суть произведение языка. А те, которые отверзают уста свои на поругание славы Божией, «неправду в высоту глаголют» (ср.: Пс. 72, 8),— каким другим орудием совершают сие, как не орудием языка! Итак, поелику «от словес твоих осудишися» (ср.: Мф. 12, 37), то удержи язык твой от зла».

Святой Василий Великий начал перечень грехопадений языка. Доведем его до конца и представим полную картину злоупотреблений словом, чтоб сделать более наглядным, какая, точно, бездна зла исходит из языка. Вот его порождения: осуждение, злословие, клевета, пересуды, насмешки, колкости, язвительные острословия, пересмеивания, иронии, шутки, смехотворство, празднословие, многословие, педантство, самохвальство, вестовщичество (страсть к сплетням, слухов и новостей), низкая лесть, пресмыкательство, вкрадчивость, притворная дружба, измена тайны, вероломство, нарушение слова, двуязычие, ложь, обман, ковы, надувание, проводы (хитрость), наушничество, шепотничество, ябеда, кляузы, укоры, оскорбительные слова, брань, сквернословие, свары, задор, лжесвидетельство, неразумная божба, ложная клятва, клятвопреступление, клятьба (проклятие), ворожба, заговоры, ропот, богохульство. И всё ли еще? Вот как многообразно зло в языке и под языком! Он, точно, по слову апостола Иакова, есть не «удержимо зло, исполнь яда смертоносна» (ср.: Иак. 3, 8). Не справедливо ли потому обуздание его поставлено на первом месте?! Стоит только против этих злоупотреблений языком поставить доброе употребление слова, чтоб убедиться, какое благо должно преисполнять то общество, в котором преобладает сие последнее, и как, напротив, несчастно то, в котором в большом ходу первые! Там и жить нельзя, а не только видеть дни благи.

Когда святой Пророк говорит: «удержи язык от зла», то разумеет и всякое вообще зло от языка, и наиболее открытое, явное зло, делаемое языком. Но когда прибавляет: «удержи — и устне твои от льсти»; то из всех злых действий языка выделяет ненавистнейшую лесть, сладкоречие, прикрывающее зло-умышленность, коварство, хитрость и лукавство (по-гречески: δολος). Вкрадывается в доверие, разведывает тайны и обращает это во вред доверившемуся. Это домашний вор, укравший ключи и окрадывающий хозяйское добро. Это утонченная хитрость, притворяющаяся в своем расположении, внутри же исполненная коварства, которое если по недостатку силы и не может теперь обидеть тебя, то сделает тебе зло, когда лишь найдет случай,— так, однако ж, что ты не заметишь того — так изображает сие зло Сирах (см.: Сир. 19, 23—25). И святой Давид самыми мрачными красками описывает его в других местах. Это у него — бритва изощренная (см.: Пс.51, 4). По Василию Великому, это скрытное злодеяние против ближнего, совершаемое под личиною добра. По святому Лествичнику, это скрытная и неощутимая пиявка, которая сосет и поглощает кровь любви (Лествица, 10,2). Потому так черно говорится, что лесть коварная и обличает в совершителе большую порчу нравственную, и большой вред производит вовне. Первый производитель льстивого злодейства есть диавол. Он первый этим ядом сгубил прародителей; а потом яд сей разлился по всему роду человеческому, и сколько производил и производит он зла?!

После всего сказанного всякий легко согласится, что, коль скоро кто сможет управиться с языком своим, для того ничего не будет стоить явиться исправным во всем прочем. Почему и говорит в другом месте Пророк: уж я сохраню, говорит, «пути моя», только бы не согрешать мне языком моим (см.: Пс. 38, 2). И святой апостол Иаков пишет, что, кто в слове не погрешает, тот есть совершен муж, силен обуздать и все тело, то есть все неправые движения, возникающие в поврежденном составе естества человеческого (см.: Иак.3, 2). Желающий да прочтет и все это место у святого Иакова о зле, от языка бывающем, чтоб вооружиться осторожностью в употреблении сего орудия, столь малого и столь неудержимого во зле.

Кто не знает, впрочем, этого зла язычного? И сам всякий делает им не редко зло и от языка других немало иногда терпит зла; а все не поставляет себе законом законно действовать языком. И думать о том редко кто думает. Все почти действуют языком сплеча, как попало. И вот к нам укорное слово блаженного Августина: «хочешь ли, говорит он, живота и дней благих? Выслушай и исполни, что скажу тебе: «удержи язык твой от зла и устне твои, еже не глаголати льсти». Исполни это. Не хочу, говорит бедный человек. Не хочу языка своего удерживать от зла, а живота и дней благих желаю. Но рассуди сам: если б работник твой сказал тебе: опустошу виноградник твой и потребую от тебя наемной платы; ты привел меня сюда, чтоб оберегал и очищал я виноградник, а я подрублю все дерева, так что нечего уж тебе будет собирать здесь,— и, когда сделаю это, потребую, чтоб ты заплатил мне за труды: не счел ли бы ты такого сумасшедшим и не выгнал ли бы ты его из дома без всяких дальнейших с ним сделок?! Таковы же и те люди, которые и зло языком хотят делать: клясться ложно, богохульствовать, роптать, обманывать, ссориться, говорить блудные речи, делать заговоры, ходить к гадателям,— и видеть дни благи. Говорят им: не можете вы, делая злое, чаять плода доброго. Пусть вы неправы: Бог же всегда праведен и не дает награды делающим зло. Что же после сего делать? «Удержи язык твой от зла и устне твои, еже не глаголати льсти». Никого не обманывай, ни пред кем не лги и не каверзничай».

Стих 15. «Уклонися от зла и сотвори благо: взыщи мира и пожени и».

В порядке своих предписаний святой Пророк соблюдает строгую последовательность, первыми подготовляя к последующим. Словом легче и скорее согрешаем, и потому удерживать его в мере заповедует прежде. От слова теперь переходит к делам, к которым дорогу пролагает большею частью слово. Кто укротит язык, тому легко уже будет уклоняться от дел злых. Уклоняющемуся же от зла немного уже надо приложить труда, чтоб тут же делать и добро (см.: Евфимий Зигабен).

«Уклонися от зла», не только явного, но и тайного; не только сам не замышляй и не делай никакого зла ближнему твоему, но остерегайся каким-либо образом принять участие в злых замыслах и других людей. Да не прельстят тебя мужи нечестивые, говоря: иди с нами, приобщись крови. «Не иди в путь с ними: уклони же ногу твою от стезь их» (Притч. 1, 15). Ведай, что «ископоваяй ров впадется в он, и распростираяй сеть увязнет в ней»; и что «творяй зло ввалится в не и не познает, откуду приидет к нему» (ср.: Сир. 27, 29—30). «Не твори убо зла и не постигнет тя зло: отступи от неправды, и уклонится от тебя. Не сей на браздах неправды, и не имаши пожати их седмерицею» (ср.: Сир. 7, 1—3).

«Уклонися от зла»: не только делом не делай зла или греха, например хищения, убийства, блуда; но бегай и всяких случаев, ведущих к греху, удаляйся от мест, лиц, вещей и всего, что может возбудить страсть и вовлечь в грех. «На пути падения не ходи, и не претыкайся о камение. Очи твои право да зрят, и вежди твои да помавают праведная. Отврати очи твои от жены красныя, и не назирай чуждыя доброты. Не назирай девы, да не когда соблазнишися в красоте ея. К спевающей не примешайся, да не како увязнеши в начинаниях ея. Права течения твори ногами твоими и пути твоя исправляй. Не уклонися ни на десно, ни на шуе: отврати же ногу твою от пути зла: пути бо десныя весть Господь, развращени же суть иже ошуюю» (ср.: Притч. 4, 25—28; Сир. 9, 4—5, 8; 32, 22).

«Уклонися от зла»: с осторожностью веди дела свои и сношения свои с другими так устрояй, чтоб не сделать шага, который может запутать тебя в неприятности, потери и даже разорение. Будь осторожен и внимателен, ибо ты ходишь об руку с падением. Не открывай всякому человеку сердца своего, да не воздаст ти благодати ложные. При чужом не делай тайного, ибо не можешь знать, что он вынесет от тебя. Не советуйся с неразумным, ибо он не может в тайне сохранить дела твоего. Не пускайся в путь с безрассудно-смелым, чтоб не погибнуть от буйства его. Не всякого человека вводи в дом свой; ибо много козней у коварного. Остерегайся злодея; ибо он строит зло. Не верь врагу; ибо седмь змей кроется в сердце его. Ведай, что как прикасающийся смоле замарается, так сдружающийся с гордым сделается подобен ему. Но кто пожалеет о заклинателе змей, если он ужален будет? Равно и о том, кто приближается к мужу грешному и приобщается грехам его? Блюди убо время и хранися от лукавого (см.: Сир. 4, 23; 8, 18, 20—22; 11, 29, 33; 12, 10, 13; 13, 1, 16).

«Сотвори благо». Всякому доброделанию прилежи, особенно же благотвори нуждающимся. Облекися, по Апостолу, во утробы щедрот, благость, стяжи любовь (см.: Кол. 3, 12, 14) и будь ко всем благ и милосерд (см.: Еф. 4, 32). Будь, по примеру Иова, око слепым, нога хромым, отец немощным (см.: Иов. 29, 15—16). Не отвращай, по Сираху, очес твоих от просящего; души алчущие не оскорби и раба скорбяща не отрей. Приклони ухо твое к нищему и отвещай ему мирная в кротости. Заступи искреннего (ближнего), изми обидимого из руки обидящего и будь сирым, яко отец. Не устранися от плачущих, с сетующим сетуй и не поленись посетить боляща. Благодать даяния над живым да будет, и над мертвым не возбрани благодати (см.: Сир. 4, 2, 4, 8—10; 7, 36—38). Все сие и подобное собрано воедино и, в Православном исповедании Кафолической и Апостольской Церкви Восточной, предлагается благочестию и любви христианской, в виде дел милосердия к ближнему, седьми для тела и седьми для души, именно: алчущего напитай, жаждущего напой, нагого одень, больного и в темнице находящегося посети, странного в дом введи, мертвого похорони; заблудшему укажи путь истины, грешника уговори вступить на путь добродетели, неуча и невежду наставь, дай совет ищущему совета, утешь скорбящего, прости обидевшему и молись за всех. Не упусти случая сделать дело сего рода всякий раз, как пошлет тебе его Господь.

«Сотвори благо». Не только делай всё, что обычно делают все богобоязненные люди: почитай родителей, молись Богу, подавай милостыню, ходи в церковь, слушай слово Божие, храни посты и прочее сему подобное; но особенно умножай дела благие и в сем отношении намеренно изобретай способы к расширению круга добра, от тебя исходящего, не ограничиваясь теми одними, на которые наводит обычное течение жизни (см.: Ириней, архиепископ Псковский). Вообще положи законом не только не делать никому вреда, но не причинять даже никакой неприятности. Сделай, чтоб всякий, с кем приходишь в соприкосновение, отходил от тебя не только без скорби, но с душою утешенною и обрадованною, отходил с каким-либо добром, делом ли окажешь его, или словом, или даже взором лица и миною.

Уклонение от зла и творение добра — это две ноги, которыми совершают шествие свое путем богоугодной жизни люди богобоязненные. Опытные, впрочем, в различении духовных порядков находят между ними отличия, которые не бесполезно знать ревнителям совершенства нравственного. Афанасий Великий говорит: «уклоняться от зла учит страх, а творить добро — любовь. Кто любит, тот выше имеющего страх». Его мысль продолжает Василий Великий, говоря: «не тому, кто совершен, прилично воздержание от зла, но только еще начинающему. Должно сперва, как от худого пути, удалиться от привычки к порочной жизни, а потом уже приступить к совершению добрых дел. Потому что невозможно приняться за доброе, не отступив наперед и совершенно не уклонившись от зла, как невозможно возвратить здоровья, не освободившись от болезни, или согреться, прежде нежели совершенно пройдет озноб. Все это одно с другим несовместно: так и тот, кто хочет вести добрую жизнь, должен освободиться от соприкосновения со злом».

Блаженный Августин прилагает к сему: «мало — не вредить, не убивать, не красть, не блудничать, не обманывать, не лжесвидетельствовать. Уклонясь от зла, не можешь еще с уверенностью говорить: теперь я безопасен, все сделал, буду иметь покойную жизнь, увижу дни благие. Ибо не уклоняться только от зла должно, но и делать благое. Мало — не ограбить: надобно одеть нагого. Не ограбил: уклонился ты от зла. Но не сделаешь при сем добра, если не введешь странного в дом, не упокоишь его и не снабдишь нужным. И всегда так надо уклоняться от зла, чтоб тут же делать и добро,— или уклоняться от зла не бездействием, а деланием добра, противоположного ему».

«Взыщи мира и пожени и». Се, конец и венец добрых дел, привлекающих благоденствие. Взыскание мира и гнание вслед его означает усильное искание мира, происходящее от любви к нему. Смысл заповеди сей, потому, есть: будь миролюбив. Миролюбие — привлекательная и паче всех боголюбезная добродетель. Миролюбец облекается в одежду Христа Господа, Который есть «мир наш» (Еф. 2, 14) и Который Сам Своими устами усвояет ему сыновство Богу (см.: Мф. 5, 9). Дивно ли, что по всему пространству слова Божия изрекаются и миру, и миролюбию высокие похвалы. Се, «что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе» (Пс. 132, 1), взывает в другом месте святой Давид. «Треми украсихся и стах красна пред Господем и человеки», говорит премудрость у Сираха: «единомыслием братии, и любовию искренних, и муж и жена между собою согласии» (ср.: Сир.25,1). Почему Спаситель, в последней беседе Своей к ученикам, как самое дорогое наследие оставляет им мир, говоря: «мир Мой оставляю вам, мир Мой даю вам « (ср.: Ин. 14, 27). А святой Павел-апостол мир поставляет последним пределом и свободных усилий человека, и благодатных ему содействий, когда говорит: «и мир Божий, превосходяй всяк ум, да соблюдет сердца ваша и разумения ваша о Господе Иисусе» (ср.: Флп. 4, 7).

Прилично сказано: «взыщи мира». Мир есть драгоценное сокровище, достойное усильного искания. Но не всегда легко иметь мир, при всех усилиях. Почему святой Павел и говорит: «аще возможно, еже от вас, со всеми мир имейте» (ср.: Рим. 12, 18). «Аще возможно» — указывает на труд дела. Но зато тем, кои успевают достигнуть сего, присвояется блаженство: «блажени миротворцы» (Мф. 5, 9). Долг всякого — искать мира, употребляя с своей стороны все зависящее, чтоб крепко держать мир и всякий раз спешить примириться с немирными. Почему и говорит святой Давид: «и пожени и». Гонись за ним, когда он уходит, преследуй его до тех пор, пока не догонишь, пока совсем не изгладишь возникшей с кем-либо размолвки.

Кто исполнит все, заповеданное пред сим святым Пророком, тот прямым путем придет к миру. Кто удерживает язык от зла и при всяком случае удаляется от зла и творит добро, тому как не быть мирну со всеми? «Мирный человек, говорит блаженный Феодорит, любя мир со всеми, не похищает тайно принадлежащего ближнему, не отваживается на убийство, не злоумышляет нарушить супружескую верность, не говорит и не делает худого, благодетельствует другим, делится с ними и защищает их, вместе с ними бедствует и вместе с ними страдает». Но кто так действует, у того какой повод может встретиться, с его стороны, к нарушению мира? И если это случится со стороны других, то не имеет ли он в образе своих действий сильных средств снова привлечь их к миру? В этом случае мир — то же, что любовь всеобъемлющая. Мир есть первый плод любви, или он есть любовь, вовне являющаяся и действующая. Любовь в сердце, вне — мир. Почему все, что говорит святой апостол Павел о круге действий любви, может быть относимо и к миру или миролюбию. Миролюбивый «долготерпит, милосердствует, не завидит, не превозносится, не гордится, не безчинствует, не ищет своих си, не раздражается, не мыслит зла, не радуется о неправде» (ср.: 1Кор.13, 4—6). Во всех же такого рода действиях, скажем обратно, представляется самое сильное обеспечение мира.

Эта последняя мысль прямо приводит нас к решению следующего вопроса: о каком мире говорит Пророк, о внутреннем или внешнем, о мире сердца или мире с ближним? О том и другом. Мир с ближним невозможен, если его нет в сердце. Что заставляет не мирствовать с другими? Гнев, ненависть, зависть, корысть, гордость и все вообще страсти. Они отнимают мир у сердца, а при немирном сердце невозможно хранить мира и вовне с ближними. Итак, очисть сначала сердце от страстей и умиротворись в себе. Когда умиротворишься в себе, тогда мир, водворившийся в сердце, разольется вокруг тебя и вовне. Святой Василий Великий говорит: ««взыщи мира», то есть освободись от мятежей мира сего, приобрети безмятежный ум, не волнуемое и не возмущаемое состояние души, не колеблемое страстями, не увлекаемое ложными учениями, которые своим правдоподобием привлекают на свою сторону, чтоб чрез сие приобресть тебе «мир Божий, превосходящий всяк ум» (ср.: Флп.4, 7) и охраняющий твое сердце,—и стать едино со Христом, Который есть «мир наш» (Еф. 2, 14)».

Блаженный Августин далее развивает ту же мысль: « «взыщи», говорит, «мира и пожени его». Куда же гнаться за ним? Туда, куда он отошел. Господь есть мир наш. Но Он, по воскресении, вознесся на небо. Когда воскреснешь и ты и мертвенное сие облечется в бессмертие, тогда достигнешь и мира. Там никто и ничто уже не будет смущать тебя и тревожить; там и совершенный мир. А здесь сами праведники стенают, да ведают все, что здесь мы только ищем мира, достигаем же его там. Смотри, как сам Давид был смущаем. «Вскую», говорит, «прискорбна еси душе моя, и всякую смущаеши мя? Уповай на Бога, яко исповемся Ему» (ср.: Пс. 42, 5). Когда говорит душе своей он: «вскую смущаеши мя», то, конечно, она смущала его. Если смущала, то он не имел в себе мира. Умом только прилеплялся он к Богу, чтоб душа, возложившись на Него, перестала смущать его. Так, мир наш в Господе, как Сам Он сказал: «сия глаголю вам, да во Мне мир имате» (ср.: Ин. 16, 33). На земле же не обещал Он мира, а скорби, говоря: «в мире скорбни будете» (Ин. 16, 33). Так, в этой жизни нет мира, нет полного спокойствия. Радость бессмертия, сообщество Ангелов только обещаются. Но кто не будет искать его, пока пребывает здесь, тот не получит сего и там, когда придет время. Здесь хоть отчасти должно возыметь его, чтоб заслужить получение его там всецело. Как это отчасти? Будем единодушны здесь, возлюбим ближнего, как себя самих. Возлюбив ближнего как себя, будем иметь мир с ним. Скажешь: нельзя обойтись здесь без каких-нибудь столкновений и размолвок: они бывают между братьями, даже между святыми. Пусть так; но твое дело не доводить их до того, чтоб они нарушали согласие, разрывали любовь».

Произошла размолвка, прибавим к сему,— не допускай ее до разрыва и вражды. Спеши погасить павшую между вами и в вас искру. «Аще подуеши на искру», говорит Сирах, «возгорится: и аще плюнеши на ню, угаснет. Только ярый человек разжизает свар. Ты же удалися от свара. Помяни заповеди, и не гневайся на ближняго. Помяни последняя, и престани враждовати. Остави обиду искреннему твоему, и тогда помольшутися, греси твои разрешатся» (ср.: Сир. 28, 2, 6—7, 9—10, 14).