78. Искушение со стороны несправедливости и напраслин от посторонних. Терпение их. Предупреждение желающим уйти из дома родителей на свободу

Милость Божия буди с Вами!

Опять?! Несправедливости, напраслины! Это уж, верно, откуда-нибудь совне. Но откуда бы они ни были, скажу Вам: не мужайтесь только и крепитесь, но и радуйтесь. Значит, Ваше дело душевное идет хорошо. Господь ведет Вас к очищению, а враг встречает в Вас сильную соперницу. Стойте же крепко на своем. Несправедливостями и напраслинами нечего смущаться. Кто их причиняет, тому судит Бог, а кому их причиняют, тому должно терпеть их благодушно и Бога благодарить. Не забывайте, что есть другая жизнь, в которой отзовется все здешнее, в похвалу или в укор. Перенесете несправедливость? Похвала будет. Не перенесете? Укор. Там не скажете: да ведь несправедливо. Справедливо или нет, не твое дело, скажут, судить. Ты почему не терпела?!

Несправедливости от Бога никакие не происходят, но попускаются они Богом во благо тем, на кого попускаются. Истинно во благо! Это не простая фраза, а настоящее дело. Привожу Вам в пример мучеников. Уж как их не тиранили. А Господь что? Он тут же был, видимо являлся им, утешал их, облегчал страдания, но все же оставлял их в муках - терпеть до конца, чтобы увенчаться полным венцом. Так и всякая неправда и всякая напраслина венец готовит. Но тому, на кого они падают, перетерпеть их надо. Вот эта надобность теперь и Вас сретила. И извольте благодушно терпеть, что бы у Вас там ни было. Того хощет от Вас Бог для Вашего же блага.

Вы говорите: страшно отдать себя неправдам на целый век. Конечно, страшно. Затем и говорится тому, кто идет вслед Господа: мужайся, и да крепится сердце твое! Впереди крест. Выходит, что ничего не остается более, как отдать себя скорбям, лишениям и напраслинам. В этом отдании, скажу Вам, начало истинного пути. Отдадите себя на это? В самую ту минуту, когда отдадите, вступите вслед Господа. Извольте все это обсудить и решить по-Божиему. От должного решения этого пункта весь успех.

А Вы рванулись было из дома родителей, да еще и не знать куда, чувствуя будто какое-то стеснение со стороны их. Долг родителей блюсти Вас; они и блюдут, я думаю, как зеницу ока. Если это идет в ином наперекор Вашим желаниям, надо покоряться. Несправедливо видеть в них при этом одно желание поставить на своем, а естественнее видеть здесь желание охранить Вас и обезопасить от всего. А это есть плод любви. Уверенностию в этом и услаждайте горечь покорности, если она чувствуется в Вас по причине Вашей непокорливости.

Этою покорностию Вы должны отплачивать за то, что получаете в семье. Пища, одежда, кров - это хоть и не малое, но не главное. Главное есть обезопасение от неприятностей вовне. Орлиные крылья покрывают Вас. Клюв орла и когти его готовы на поражение всякого, кто покусится причинить Вам оскорбление или неприятность. Это благо ничем не заменимо. Как только орла, покрывающего Вас, не станет, так заклюют Вас. Теперь приступа никому нет, а тогда все набросятся. Сколько велик ужас беззащитности, Вы вообразить не можете, ибо не испытали. И не дай Бог испытать его. Есть защита? Берегите ее или не порывайтесь из-под нее. Из-под нее Вам надо перейти тоже опять под защиту - или в стенах обители, или в общине сестер милосердия. А одной вступать в борьбу - нет, нет, нет. Заклюют, и места не найдете.

Что значит так сильно у Вас выразившийся порыв к свободе? Это из дурных дурной порыв. Ваша дорога уже определена. Куда же рваться-то? Да определили ли Вы, чего хотите, так желая себе свободы? Внутренней свободы нечего искать, ибо она есть уже, так как есть неотъемлемая принадлежность духа. Ее никто отнять не может. Выходит, Вам желательна внешняя свобода. Но извольте рассудить, в какой мере допустима и достижима такая свобода? Куда ни киньтесь, всюду Вы будете окружены таки-ми же свободами, как и Ваша, равноправными Вашей свободе. Что бы мы ни задумали делать, всегда должны соображать свои действия с действиями других людей и ими ограничивать себя и, следовательно, стеснять свою свободу. Что ни шаг, то пресечение свободы, и притом законное, против которого возражать нельзя, по собственному сознанию. Если это так, то порыв на свободу есть бегание за радугою и еще хуже - желание схватить призрак. Так вообще, у Вас же в тысячу крат это несмысленнее.

Извольте же укротить свои порывы. Дети да слушают своих родителей и их советом да устрояют дела свои и жизнь свою, подчиняясь им доброхотно. Вот Вам закон свободы! А Вы что загадываете? Рванусь туда, рванусь сюда, и говорить никто не смей. Настоящая эманципатка! Да посмотрите, не болеете ли Вы гордостию? Все эманципатки - гордячки.

Рвануться куда-либо что мудреного? Непрестанно видим порывающихся, только счастливыми никого из них не видим. Какой же смысл в таких порывах? Никакого, только одно фанфаронство: сторонись! Я так хочу! Кто мне указ? И стремятся сии безуказные без оглядки и под ноги не смотря, пока бухнутся в пропасть, из которой нет вылазу. Извольте принять сие во внимание при порывах: я то сделаю, я на то решусь.

Одно из Ваших намерений очень хорошо. И может быть, не есть ли оно указание на то, как устроиться Вам в жизни? Я разумею поступление в сестры милосердия. Но что оно среди таких беспорядочных порывов обнаруживается, это не добре. Никаких еще указаний не видно, как Вам устроиться. И ждите, как я уже не раз писал. Господь все устроит. Гнездышко Ваше тепло и уютно. Сидите в нем, пока придет срок выпорхнуть.

Благослови Вас, Господи!