Последнее такси в Шотландию
Уже заполночь мы наконец-то собрались и приготовились отбыть в Шотландию. Путешествие начнется в горах Денвера, с долгой поездки на такси, потом – прямой рейс до Нью-Йорка, чтобы забрать там паспорта, а потом уже по воде. По плану мы должны были прибыть в Эдинбург как раз вовремя, чтобы побеседовать с огромной толпой британских мотоциклистов на Эдинбургской книжной ярмарке.
Это большое событие. Ярмарку устраивал мой старый друг Ральф Стэдмен, известный английский художник, и мы были очень возбуждены. Но Ральф ужасно волновался: была уже полночь четверга, а я еще был в Колорадо, на континенте, и между нами – четыре аэропорта и Атлантический океан. Наше выступление назначено на субботу, а тусовка уже ждет несколько дней.
– Они пьют виски и буянят, – жаловался Ральф по телефону. – Ни разу не видел такой ужасной толпы. Они наверняка порвут меня в клочья, если ты не доберешься сюда вовремя.
– Не волнуйся, – сказал я ему. – Все под контролем. Наш водитель будет здесь через двадцать минут. На него можно положиться. Я знаю его не первый год.
Это было правдой – по крайней мере, я верил, что это правда. До Денвера – четыре часа, но когда я говорил с водителем, он сказал, что в это время доедет за три с половиной. Мария волновалась, как мы минуем перевал Индепенденс на большой скорости с незнакомым шофером, но я велел ей расслабиться.
– Дилли – отличный водитель, – сказал я. – Всю дорогу до аэропорта мы можем спать.
Это были последние спокойные слова, которые я произнес за десять часов. Поездка стала нормальной еще до того, как мы вышли из дома. Около часа ночи я услышал шум большой машины у подъезда, а потом стук в дверь.
– Входи, Дилли! – закричал я. – Мы уже готовы.
В темноте раздался странный смешок, потом хлопнула входная дверь, и в кухню вприпрыжку вбежал костлявый мужик с диким взглядом.
– Всем привет, – сказал он. – Меня зовут Эрл. Дилли не смог приехать. Ему пришлось отправиться в Теллурид на
концерт «Дэд», так что он одолжил мне свое такси.
На его лице засияла безумная ухмылка: он протянул мне руку, потом обнял Марию и поцеловал ее в лоб.
– Чудесно, чудесно, – сказал он. – Дилли говорил, что вы хорошие ребята. Доберемся как надо.
Вот черт, подумал я. Он одет в черную майку «Харлей-Дэвидсон» и тяжелые мотоциклетные ботинки – не самая подходящая обувь для работы на педалях на узкой ветреной дороге через перевал, которая поднимается на 12 тысяч футов вверх и всегда покрыта снегом.
Но у нас не было выбора. Самолет в Нью-Йорк улетал в 6:30, времени искать другого водителя не было. Когда я предложил Эрлу пива, он сказал, что предпочел бы водку.
– За рулем она лучше, – сказал он. – Не так сильно пахнет.
Когда мы вышли из дома, была уже половина второго. Эрл
вел машину жестко, с визгом проезжая повороты. До вершины перевала мы добрались без происшествий – и тут начались проблемы.
Эрл хотел остановиться на минутку и заехал на темную
стоянку.
– За меня не беспокойтесь, – успокоил он нас. – Я совсем не хочу спать. Прямо перед отъездом я съел дюжину «вайвернов»1 (1 Стимулятор) и чувствую себя все лучше и лучше.
Я же почувствовал себя хуже. Эрл постоянно отпивал водку из бутылки, которую хранил под передним сидением. Его глаза были как черные дыры в космосе, и он непрерывно бормотал cebe под нос, пока вел, и поворачивался к нам с каждой новой идеей.
– В Аризоне меня первого арестовали за хранение ЛСД, – сказал он как-то. – Судья был другом нашей семьи, так что вместо тюрьмы он отправил меня в приют для душевнобольных.
А теперь, на вершине темного и пустого перевала он неожиданно переключился на задний ход и подъехал задом к краю, к морю грязи.
– Матерь Божья! – закричал он. – Никогда так раньше не ездил! Как она умудрилась переключиться?
Колеса беспомощно вращались, погружаясь все глубже и глубже в покрытую лишайниками грязь. Около трех мы остановили проходящий автобус, набитый туристами из Техаса, и дали водителю сто долларов, чтобы он вытащил нас из грязи… Я посмотрел на часы и понял, что мы никак не попадем на самолет в 6:30, но Эрл сказал, мол, никаких проблем.
– Утром в Нью-Йорк летит полно самолетов, – радостно сказал он. – Все, что от меня теперь требуется, – лететь, как
летучая мышь из ада.
Это он и сделал – часто прикладываясь к большой бутылке водки, которую зажал между колен, и к маленькой черной баночке, которая висела у него на шее на цепочке.
Однажды, в Лидвилле, мы остановились заправиться, и Эрлу пришлось оторвать крышку бензобака гвоздодером, потому что Дилли не дал ему ключи. Потом он открыл молотком капот, чтобы проверить масло. Женщина из «Квик-марта» угрожала вызвать полицию, но успокоилась, когда я дал ей стодолларовую банкноту.
В 7:15 мы провизжали по пандусу аэропорта. Мария бросилась внутрь, чтобы найти другой рейс на Нью-Йорк, пока я разгружал сумки, а Эрл ввязался в мерзкую драку с местным грузчиком.
– Этот мужик смеялся надо мной, – объяснил он потом. – Пришлось его побить.
Охрана аэропорта уволокла его в клетку, и тут Мария вернулась, вся в слезах, и доложила, что на Нью-Йорк нет мест до шести или семи.
– Пятница, – сказала она. – Заполнен даже список ожидания.
Все было безнадежно. Нет мест до Нью-Йорка или хотя бы до Ньюарка – нет паспортов, нет паспортов – нет и полета в Шотландию. Пьяные байкеры затопчут Ральфа, как лягушку, чего он и боялся, – а мы не можем даже найти места на самолет обратно в Аспен… Мы застряли в денверском аэропорту, с Эрлом на шее, которого забрали бы в тюрьму, если бы я не отдал охране еще три стодолларовых купюры.
– Спасибо, мужик, – сказал он. – Меня освободили условно, мне нельзя попадаться. Давай выбираться из этой чертовой дыры. Мы можем быть дома к полудню – но мне надо остановиться у дома Роберто, у меня там небольшое дельце.
– Что? – закричал я. – Ты, обожравшаяся наркотой свинья!
Он глуповато хихикнул и дрожащими руками начал загружать в машину наш багаж. Шутки кончились. У нас не было выбора. Эрл без конца бормотал, пока мы забирались назад в покалеченное такси, – а потом он выжал сцепление, и мы с ревом покатили к Роберто.
17 августа 1987 года
