В защиту порки

Дорогой Ральф!

Я получил твое трагическое послание, в котором ты рассказываешь о своем ужасном, невоспитанном, нюхающим клей сыне. Письмо я читал, завтракая в половине пятого утра в «Ваффл-хаус» на берегу Мобил-бей… тогда же я сделал некоторые заметки, но порядочный человек никогда не выскажет своему другу такие мысли… Поэтому я отложил твое письмо, пока не нашел возможности сосредоточиться на нем и детально проработать вопрос… И я пришел к следующему выводу:

Пошли этого малолетнего оболтуса в Австралию. Там мы найдем ему работу, пусть выращивает овец где-нибудь в глуши. Это исправит его или, по крайней мере, займет на некоторое время.

Англия – неподходящее место для мальчика, который хочет бить окна. Потому что в этом он прав. Он просто обязан бить окна! Каждый ребенок, который живет в Англии и не испытывает острую потребность бить окна, скорее всего, так глуп, что ему уже невозможно помочь.

Вы там, в Англии, пожинаете бурю, Ральф. С чего ты взял – может, в книжках прочитал? – что сам можешь рисовать сомнительные карикатуры на своего премьер-министра и называть ее гнусной свиньей, а твой собственный сын не возымеет желание бить окна?

Мы не владеем логикой на уровне, который позволил бы доказать такую возможность, Ральф. Такому не учат даже в Оксфорде.

Мой сын, слава Богу, спокойный и практичный мальчик, сейчас как раз заполняет заявления о приеме в Йель, Тафте, Беннингтон и другие элитные школы на Востоке. До сих пор все мои расходы на него сводились к довольно неприятной утечке десяти тысяч долларов в год. Этого было достаточно, чтобы держать его подальше от улицы и проклятых окон…

Почем сейчас окна, Ральф? В то время, когда я сам их бил, они стоили пятьдесят пять долларов за штуку – даже большие, сделанные из листового стекла, – но теперь, полагаю, цена поднялась долларов до трехсот. На самом деле, если подумать, это дешево. За один год свирепый мальчик с сильными руками может разбить около тридцать окон из листового стекла, но в итоге это будет меньше, чем мои ежегодные десять тысяч.

Правильно? Я верно посчитал?

Да. Точно. Если Хуан за год разобьет тридцать больших окон, экономия составит тысячу долларов.

Так что присылай мне парня, Ральф, – вместе с чеком на десять тысяч долларов – и я превращу его в ходячую машину, приносящую прибыль.

В самом деле! Присылайте мне столько злобных маленьких английских ублюдков, сколько сможете отловить. Это будет хороший бизнес. Просто загрузите их в самолет – с каждым должен быть чек на десять тонн – и после этого вы сможете со спокойной совестью вернуться к вашему грязному деструктивному бизнесу

Ваш премьер-министр – действительно гнусная свинья, Ральф, и вам следует колотить ее, как боксерскую грушу. Нарисуй страшные карикатуры на эту суку и продай их за хорошие деньги «Times»- или «Private Eye». Только потом не беги ко мне с рыданиями, если у твоего собственного сына возникнет мысль разбить парочку окон.

Ты когда-нибудь разбивал кирпичом большое окно из листового стекла, Ральф? Чертовски красивый звук, а люди внутри помещения начинают бегать, как крысы во время пожара. Это весело, Ральф, за это не жалко любых денег.

Как ты думаешь, чем мы занимались все эти годы? Ты думаешь, тебе платили за твое дебильное искусство?

Нет, Ральф. Тебе платили за разбитые окна. Это занятие – само по себе уже искусство. Фокус в том, чтобы получать за него деньги.

Что? Алло? Ральф, ты меня слышишь?

Ты, сопливый, лицемерный ублюдок! Если бы у твоего сына были твои инстинкты, он бы застрелил премьер-министра вместо того, чтобы всего-навсего бить окна.

Ты к этому готов? Как ты себя будешь чувствовать, когда проснешься однажды утром у себя в Олд-Луз-корт и включишь свой телевизор как раз во время передачи новостей, в которой сообщат, что премьер-министр убита выстрелом в горло на Пикадилли… а через некоторое время какой-нибудь раздолбай из Би-би-си покажет эксклюзивные снимки грязного урода, который в нее стрелял, и ты увидишь, что это – твой собственный сын?

Подумай об этом, Ральф. И не беспокой меня больше своими пустяковыми проблемами. Просто пришли парня ко мне. Я сломаю его дух на земляных работах, а потом, когда истечет срок его разрешения на пребывание в США, мы отправим его в Австралию. А через пять лет ты получишь приглашение на свадьбу с овечьего ранчо в Перте…

Довольно об этом, Ральф. У нас есть свои проблемы. Обращайся с детьми как с телевизором. Если с ними что-то не в порядке, тресни их между глаз большим ботинком с резиновой подметкой.

Как насчет здравого смысла?

Что-то неправильно?

Нет. Не думаю. Сегодня – окна, завтра – сюжет Би-би-си. Держи это в голове, и ты не ошибешься. Просто присылай мальчиков и чеки…

Надеюсь, ты понимаешь мою мысль. Что будет, если все увидят по телевизору, как сын известного английского художника с дымящимся пистолетом в руках стоит рядом с дергающимся в конвульсиях телом премьер-министра?

Потом от этого не убежишь и не спрячешься, Ральф. Так что если ты допускаешь возможность такого поворота, все, что я могу тебе посоветовать, – запастись виски и кодеином. Это поможет тебе перенести потрясение, когда твой спятивший от клея малолетний наркоман, в конце концов, сделает свое дело…

Реакция общества на убийство премьера станет кошмаром. Но не волнуйся – за тобой будут стоять твои друзья. Я сяду на один из рейсов, следующих из Денвера через Северный полюс, и через восемь часов буду у тебя. Нам придется собрать гигантскую пресс-конференцию в… холле отеля «Брауне».

Ничего не говори, пока я туда не доберусь. Даже не признавай родственную связь с мальчиком. Молчи! С прессой буду говорить я – ведь это, в конце концов, моя профессия.

Твой старый друг, ХСТ

P.S.: Боже мой, Ральф, я вспомнил, что оговорился, когда сказал, что десяти тысяч хватит, чтобы покрыть расходы на маленького кровожадного ублюдка. Нет. Давай договоримся о тридцати, Ральф. У тебя на руках – настоящий монстр. Я даже не дотронусь до него меньше, чем за тридцать тысяч.

21 апреля 1986 года