В НЕДЕЛЮ БЛУДНОГО СЫНА (Покаяние – вот прямой и незаблудный путь спасения, а не праведность)
В прошедшее воскресенье словом евангельской притчи внушала нам Святая Церковь не полагаться на свою праведность. И мы видели, что и возможности никакой нет как-нибудь основать на ней надежду своего спасения. Ибо где нам так жить, чтоб вся жизнь наша представляла непрерывную цепь добрых дел, и притом так, чтоб под сими добрыми делами всегда были добрые чувства и расположения сердца, а далее — все сии чувства и расположения со всеми делами были воодушевляемы одною ревностию по славе Божией?
Где нам так жить? А между тем все сие и — все сие только в совокупности — составляет полную праведность, так что, коль скоро недостает чего, праведность та уже не праведность и не имеет силы отворить нам вход в Царство Небесное.
Но, с другой стороны, только праведные, чистые и святые могут наследовать Царствие Божие, потому что в него не войдет ничего нечистого. Так как же нам быть-то? Как неправедную жизнь свою сделать праведною? Чем оправдать неправды свои? Куда девать нам грехи свои и чем убелить нечистоты и скверны души нашей? Ибо, если, при недостатке правды, еще и сего не доищемся и не сделаем того, что следует посему, нет нам надежды спасения! Погибли мы! У Бога правды — нет поблажки и нет на лица зрения: или будь прав, или ищи неложного оправдания пред лицем Праведного и нелицеприятного Судии.
Увы! Тесно нам от обою! И эту тесноту неизбежно проходит всякая душа, взыскивающая спасения! Не видя правды в себе, она поражается чувством гнева Божия и готова бывает пасть в отчаяние. Но, благодарение Господу, вот слышится ей утешительный глас к разбойнику с Креста: «днесь со Мною будеши в раи!» (Лк.23,43), и она оживает благонадежием... Ах, братие! Если бы не было Креста, не было бы никогда никакой отрады ни в какой душе: была бы одна скорбь и теснота и в сей жизни, и в Будущей.
Слышали ли вы, братие, сердцем сей призыв от Господа: «Приидите ко Мне ecu труждающиеся в чувствах нечаяния и обремененные грехами, и Аз упокою вы» (Мф.11,28): возьму вас под кров Свой, умирю, облегчу и насыщу душу вашу благонадежием!» Приидите же, все ищущие спасения! Приидите, поклонимся и припадем ко Христу, из глубины души вопия к Нему: «Спаси ны, Сыне Божий, спаси ны! Разве Тебе, иного Спасителя не знаем!»
Итак, вот прямой и незаблудный (надежный) путь спасения, а не праведность! Поэтому Новый Завет так начинается: «покайтеся и веруйте во Евангелие» (Мк.1,15). «Покайтеся»: сознайте себя грешными, безответными пред Богом и плачьте о том в горести души; «веруйте во Евангелие»; веруйте, что Господом на Кресте пригвождены все грехи наши и раздрано рукописание их и что всякий грешник, верующий в Него, получает прощение и объявляется правым пред лицем правды Божией.
Токи слез покаяния и сердечного сокрушения во грехах, растворяемые и умягчаемые верою в крестную смерть Господа, — это основа нашего оправдания и, следовательно, нашего спасения. Вот почему Иоанн Предтеча, приготовляя народ к сретению Господа, говорил: «покайтеся...» (Мф.3,2) Вот почему и Сам Господь начал проповедь Свою тем же словом: «покайтеся» (Мк.1.15) — и потом, посылая Апостолов на проповедь еще при Себе, заповедал им всюду говорить: «покайтесь» (Мк.6,12). Вот почему и Святая Церковь, научая нас восхитить спасение в приближающийся пост, влагает такую песнь в уста каждому из нас: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!» Она предложила уже нам притчу о мытаре и фарисее, чтоб научить, что спасение — в мытаревом биении в перси с воплем покаянным: «Боже, милостив буди мне грешному», а не в самооправдательном самомнении: «несмь, якоже прочие... хвалу Тебе воздаю...» и прочее; и ныне предлагает притчу о блудном сыне, чтоб показать, что Отцу Небесному любезнее тот сын, который, обращаясь к Нему по согрешении, говорит: «несмь достоин нарещися сын Твой...» (Лк.15,19) нежели тот, который, думая, что никогда не нарушает воли Его, говорит: «николи же заповеди Твоя преступил...» (Лк.15,29).
Приидите же, восплачемся пред Господом, сотворившим нас, Господом праведным, но готовым помиловать нас ради слез наших сокрушительных.
Не подумал бы кто, судя по образцам мытаря и блудного сына, что слезы покаяния нужны тем только, кои запутались в страсти бесчестия и <в> большие грехи, а не тем, кои уже перестали грешить и живут исправно! Нет, нет! Слезы покаяния всем необходимы, и без них никому на свете нет спасения; притом необходимы слезы непрестанные, а не так, что поплакал однажды, исповедался и довольно... Они то же в жизни, что поле или фон в цветистой материи. Как сие одноцветное поле служит основою цветов и наполняет пустые между ними промежутки, так и слезы покаяния служат основою праведности и восполняют недостатки правых дел в жизни нашей. Итак, нечего отговариваться! Плакать и плакать подобает!
Чтоб для вас яснее было, что такое слезы и как надобно плакать, приведу вам несколько случаев относительно сего из житий святых. Один святой муж, кажется Ефрем Сирианин, шел с учениками своими в город или селение и, проходя мимо кладбища, увидел одну вдову, которая проливала горькие слезы над могилою; и как ни утешали ее родные, окружавшие ее, она слушать никого не хотела. Она все, кажется, забыла, ничего не видела и не слышала; одно горе поглощало ее сердце и душу. Миновав ее, старец, обратясь к ученикам своим, сказал им: «Как убивается вдова сия на могиле сей, так нам надобно убиваться плачем о душе своей, которую мы уморили грехами своими и похоронили на чуждой ей земле мира и похотей плотских». Сказав сие, старец зарыдал и рыдал всю дорогу, пока пришли к тому месту, где надобно было скрыть слезы свои.
И еще есть сказание об одном старце, который, оставя мир, удалился в пустынные места, но не строил себе келий, а так переходил с места на место, как птица перелетная. Видал ли кто его вкушающим пищу, неведомо; но никто никогда не видал его без слез, рыданий и стенаний. Если случалось, что он, как горлица пустынная, приближался к какому городу или селению, то не входил внутрь, но садился вне, на каком-либо камне, и, преклонив голову к персям, вопиял со слезами: «О! О! О! Увы! Ой, горе! Ой, беда! Что-то будет? Что-то будет?» Случалось, что жители того места выходили к нему и из сострадания брались утешать его, но это еще более растравляло его горе и умножало плач и слезы. Предлагали ему и пищу, и одежду, и деньги — ничто не утешало, ничто его не занимало, и были слезы ему хлеб день и ночь. Иногда обращались к нему с речью, говоря: «О чем плачешь ты и какая беда постигла тебя? Скажи нам; может быть, мы по силе нашей поможем тебе и облегчим горькую участь твою». Но старец от сих слов еще больше начинал плакать, закрывая лицо свое с тем же воем и воплем и не имея сил произнести ни одного членораздельного слова. И только после долгих докучаний, сквозь слезы и всхлипывания, произносил иногда: «Не знаю, поможете ли вы мне, но вот беда моя: господин мой вверил мне большое богатство, а я промотал его все на балы, театры, гулянья, на пиршества и роскошную нечистую жизнь с блудницами. Теперь господин мой ищет меня и, нашедши, предаст суду и позорной казни. И делать не знаю что!.. Что-то будет?.. Что-то будет?» — и опять предавался плачу, рыданию и воплям. Понятно вам, о чем это он плакал? Он плакал о грехах и боялся суда Владыки всех — Бога! Вот так восплачем, и, может быть, помилует нас Бог!
Не сказал бы кто при сем: «Вот, все плач, стоны и слезы! Приятно ли Самому Господу такое ненатуральное состояние!» Да, так. Слезы только и приятны Господу, и только с сокрушенным сердцем приходящих к Нему Он принимает милостиво и благосклонно. Относительно одной души, ищущей спасения, вот что показал Господь в сонном видении: виделось ей, будто она, в толпе других многих, находится на просторном дворе святой обители, среди коего стояла преблаголепная церковь. Все чего-то ожидали. Вдруг пронесся говор: «Идет, идет пастырь!» Народ расступился, и все увидели грядущим Спасителя в пастушеском одеянии. Лицо Его было необыкновенной красоты, и радушный взор Его разливал отраду везде, куда ни падал. Он прошел пространство между народом и церковию и стал у двери храма. Очи всех устремлены были на Него... Мановением руки и знаком очес Он начал подзывать к Себе из толпы народа, кто Ему был нужен. Подзываемые облекались светом и, чем ближе подходили, тем становились светоноснее. Видно, что это были знаки особенной благодати и милости. Но, подозвав двух-трех, Спаситель остановился как бы в недоумении. Видевшая видение душа, не худая по жизни, не чуждавшаяся подвигов и трудов и творившая добро, какое могла, с самого появления Господа помечтала, что, верно, ради такой ее услуги Господу или ради того, что она не то же, что прочие, Господь покажет ей какой-нибудь знак особенного Своего благоволения. Потому, когда Он перестал подзывать, ей представилось, что теперь за нею череда. Выступив из-за других, обратилась она к Господу: «Не меня ли, Господи?..» Но Господь и не взглянул на нее, а только взор его и движение головы выражали презрение и отвержение. Как стрелою была поражена душа, видевшая сие, и пала с криком отчаяния. Окружавшие ее бросились было помогать ей, но она отталкивала всех, крича только: «Я грешница... я погибшая... Господь отверг меня, а без Него как жить и где искать спасения!» Но Господь был уже близ, и стенавшая в горести душа едва восклонила главу свою, как узрела Господа, Который стоял над нею с простертыми объятиями, готовый поднять ее. Утешительное слово изошло из Божественных уст Его: «Вот как ко Мне приходить должно!» И тем видение кончилось.
Вот видите ли, как надобно приходить к Господу! Нечего тут умствовать! Такой путь моления учредил Сам Господь: сим путем и будем идти. Он пришел в мир грешников спасти: грешниками и будем приходить к Нему, только грешниками, плачущими о грехах своих с решимостию не повторять их более. Праведника нет ни одного на земле; все грешники и все оправдываются туне, благодатию Господа Иисуса Христа, ради веры в Него и слез раскаяния и сокрушения! Будем же плакать о грехах, да спасемся! Аминь.
