Два письма. В одном написано: все воротилось, а в другом: нет, все по-старому, ничего не ворочено. — Это значит, что милость Божия скоро совсем воротится, и дала о сем весть; подошла и опять отошла. Облекитесь же в благодушие и благонадежие, и предайте себя в руки Господа. Его мы рабы, Им куплены, и Им блюдемся. Уж Он знает, как что сделать для нас наиполезнейшим образом. Вы проходите теперь статью научения Его самую нужную. Внимайте убо.— А что вы приписали: верно, я отвержена, — это совсем неверно.

Я, кажется, уже писал вам, и еще повторю, что претерпеваемое вами отступление благодати не есть наказательное, а научительное. В наказательном — благодать совсем отступает; а в на-учительном она только скрывается, хотя присуща: потребной помощи не лишает, а утешения свои отнимает, или не подает. — Вот это и есть у вас. Для вас Господь почел нужным так сделать. Но смилуется и опять начнет милостиво подавать вам утешения. Утешения не существенно необходимы. Существенно необходима помощь; а она видимо при вас. Потерпите еще немного, воротится и утешение.

Тяжело, говорите. — Иначе-то как же? Нам ко кресту Господню надо привиться. А ко кресту как привиться? Крестом же, — или тяжелою, как крест Его, скорбностию. Труды ваши тоже суть прискорбности; но как прежде утешения благодати отнимали у них тяжесть и прискорбность, чувство чего потребно для привития ко кресту Господню, то теперь и дается вам это восчувствовать чрез отступление благодати. Крест и прежде на вас был, но вы не чувствовали его, как будто он несен был за вас чужою рукою. Теперь же ему оставлено лежать на вас всею своею тяжестию,— он взвален на вас одних.— И пришлось кряхтеть. Кряхтеть кряхтите; но все же несите благодушно. Господь близ — и помогает. Еще немножко,— Он и утешение возвратит.

Доискиваетесь, отчего дело восстания идет так долго.— Вот я вам сказал: оттого, что это потребно для вашего воспитания духовного. Но ищите. Может быть, и еще что найдете смирительного свойства. Не помечтали ль когда: вот нашла дорогу,— объятия Отчи чувствую,— много при этом приписывая своим трудам и лишениям. Как это неправо, ибо утешения благодатные ни от чего внешнего не зависят, а всегда суть плод милости и благоволения Господня,— то и дается вам теперь вразумление и урок: ну-ка, попробуй, возьми утешения благодати своими трудами. Оттого трудитесь, а плода не видно. Дается вам этим уразуметь, что не в трудах сила. И чтоб вы тверже заучили сей урок,— преподание его длится так долго.— Я уже поминал вам, что, может быть, когда рассеялись, подумали: ну немножко поутешусь, дам себе волю, а там опять за дело; мне ведь стоит только взяться, и все пойдет добре, со всеми радостями жизни о Господе. Как, таким образом, вы слишком много приписали своим силам, то Господь, отняв Свои утешения, и дает вам теперь увидеть, как у вас идет дело, когда взялись сами одни. Что же видите? — Все силы напрягли, а все не то. Твердите же этот урок, что без Господа все ни во что. Если что из сказанного сознаете за собою, кайтесь и вперед задумывайте, — никак не позволять себе думать так. Предайте себя всецело Господу, изъявляя готовность — благодушно и радостно принимать все, что благоугодно будет Ему послать вам, и внешно и внутренно.

Иные речи мои к вам кажутся тяжелыми. Но у меня никогда не бывает намерения как-нибудь отяжелить вашу ношу. Пишу все в предостережение, чтоб вы внимательнее к себе присматривались, нет ли того или другого. Коли нет, и дела нет. Слова мои пусть мимоидут. А иногда, может быть, и окажется нечто. Тогда, конечно, они будут уже не на ветер. Мне очень желательно, чтоб у вас все шло гладко и сладко, а главное — чтоб было прочно,— не на час, а навсегда. Помехою сему бывает, если укроется в сердце что-либо не по Богу, не Божие. Я и хочу помочь вам открыть сию вещь и вытеснить вон. Смотрите, толкую, в вас сидит барыня,— личность, совсем не подходящая к избранной вами жизни. Вы говорите: она уж ушла. Я сомневаюсь в этом. Она так изворотлива и так умеет прикрываться, что вам и невдогадку. — Присматривайтесь хорошенько: очки приберите,— бинокль приладьте.