«Как проводить субботу и воскресенье?» — В них надобно допускать какую-либо льготку; но какую, сами придумайте. Одно держите правило — так вести дела свои и в субботу с воскресеньем (или наипаче в них), чтоб всегда быть с Господом и ни насколько не отступать от молитвенного к Нему восхождения в сердце.

Что вы, по указанию некоей старицы, относите к непосильным трудам, которые и отменить можно, то не все таково. Не таковы — келейные поделья, черноработные. Они — самые сильные и действенные средства к прогнанию из вас ученой барыни. Ничем так не можете ее донять, как этим. И не бросайте. Уйдет барыня,— и вам станет свободней.— Прочие же непосильности пересмотрите, и если что слишком истомляет, сократите. Но льготностей как можно избегайте. Настоящий путь — тесный. И утесняйте себя. Это можно и должно делать, не истощая себя до болезней.

Что вы от той же старицы приняли — во время шестопсалмия стоять, как на страшном суде, это очень доброе дело. Но не худо переносить его и на всякую молитву. Кто-то из старцев древних говаривал, что самое лучшее положение для молящегося есть — стоять, как на страшном суде. Поставляйте себя в такое положение или в положение умирающей и готовящейся предстать пред Господа, — и невольно станете вопиять: Господи помилуй! О Господи! спаси же!

Просите молитв, чтоб вам не развлекаться мыслями, кои неудержимо блуждают и отвлекают внимание от должного. — В первый раз слышу от вас речь об этом; между тем это главное нестроение, какое испытываем мы внутри. Прежде верно это не так казалось нестройным делом, а теперь видится в ином свете. Отчего? Приписываю это действию маленького правильца, какое вы стали исправлять, творя молитву Иисусову. Когда вы на молитвословии все читали и читали, то при многомыслии, подаемом молитвами, мысли отходили и возвращались незаметно. Теперь же, когда слово молитвенное одно и одно помышление им подается, всякое иное помышление тотчас замечено, как чуждый посетитель. Пред вами и открылось таким образом внутреннее нестроение. — Как же быть? — Продолжайте упражняться в исполнении того же правильца, и мысли все более и более станут успокоиваться и немощь, замеченная вами, врачеваться. Правильце то, если вы станете продолжать его как следует, заведет болячку в сердце, а болячка эта мысли прикует к Единому,— и блужданию мыслей конец. С этого момента, когда Господь сподобит вас улучить его, начнется новый перестрой всего внутреннего, — и хождение пред Богом станет неотступное.

Кто-то в давнее время назвал вас орлом. Это в светской жизни. Будете и в духовной жизни орлом — настоящим. Но теперь вы похожи на птицу, которая сильно машет крыльями, посматривая на небо; но от земли не подымается, а только прыгает; ей же самой кажется, что она летит быстро и высоко. Трудитесь, и в самом деле будете высоко летать,— без парения.

Старица та, что выше, назвала вас пламенною.— И такою будете. Теперь есть жар, но не настоящий еще. Покойный Игнатий преосвященный говаривал, что есть жар кровяной, разумея под сим свой самодельный жар, который до времени служит добре, но потом должен уступить место другому — не земному жару. Кто остается при этом одном (кровяном), тот попадает в прелесть, по коей начинает думать о себе паче, нежели что есть на деле.