Вы опять подпустили к себе барыню свою и подчинились ей, а она нагородила нелепостей. И забыли вы на этот раз, что в вас две особы: одна — послушница смиренная, а другая — барыня ученая с барством. По настоящему вашему настроению госпожою должна быть послушница с послушанием; барыня же с барством не должна иметь никакой власти. Вы хоть и прогнали ее в людскую, но она не забывает своего и всячески старается прокрасться к вам и, прогнав послушницу, сделаться распорядительницею. Вот и теперь успела она в этом. Не касаюсь нелепых ее распоряжений, какие бы они ни были, не следовало вам их слушать. Я уже писал вам об этом. Вы, кажется, согласны всегда держать ее при себе. Нет; извольте теперь совсем убить ее и выбросить за окно на съедение птицам небесным и зверям земным. Иначе никогда не установится у вас добрый порядок; и вы будете только созидать и разорять.

Спрашиваете: «Откуда я взял, что вы совсем хотите разлениться?» — Из следующих слов ваших: «Когда же наконец кончится это трудничество?» — Этот вопрос означает, что ноги уж подламываются и руки опускаются,—и в душе появляется мысль о сброшении с плеч лежащего на них бремени. Поблажь только этому позыву хоть немного,— и он мало-помалу доведет до того, что и все сбросите. Вот и надлежало вам напомнить об этом конце, чтоб не началось начало. — Теперь пишете, что хоть сказала так, но все же не поблажала себя.— И добре! — Но от того, что я помянул о худых последствиях от поблажки чувству тяготы от трудничества, никакого не будет вреда вашему непоблажанию. И стойте в этом, и гоните всегда всякий позыв в чем-либо поблажить себя. Надо при этом всегда возбуждать себя к напряженной деятельности и тотчас же сделать что-либо, требующее такого напряжения. Еще появится,— еще также поступить. И так далее. Перестанет наконец являться такой позыв. И живая энергия возьмет силу. Наше дело в том особенно и есть, чтоб держать себя постоянно в такой энергии, с полным самоотвержением и самопожертвованием. Ради ее будет всегда подходить к нашим благим начинаниям помощь Божия и совершать в нас дело свое. Молитвенное правило, говорите, исправляете, как прописано. — И трудитесь так. Помоги вам Господи. Паче же навыкайте иметь непрестанно память Божию, и к Богу молитвенно себя держать, в страхе и благоговеинстве. Даруй вам, Господи, сие! — Назначьте себе особое время вот на что: чтоб, сидя бодренно и внимание собравши в сердце, говорить молитву Иисусову, не развлекаясь мыслями. Раза бы два-три так в день. Хоть по разу при сем проходить четки; а охота припадет, — два и три раза можно. Этим путем можно произвесть в сердце болячку, о коей говорил старец Парфений, и дойти до того, что молитовка Иисусова сама будет журчать в сердце умными словами, как ручеек, с соответственными движениями чувства.

Книги отеческие, какие у вас есть,— эти самые и требуются. Святой Макарий — начальный; святой Исаак поведет дальше и глубже; святой Ефрем будет оживлять сокрушение и умиление; святые Варсанофий и Иоанн разрешат все недоуменные случаи; святой Василий Великий, святой Лествичник, святые Дорофей и Нил ко всему приложат разумные основания. Не пропускайте ни одного дня без чтения кого-либо из них.

Встретились у вас такие обстоятельства, что по необходимости входите в сношение с барами. — Смотрите, как бы этот воздух не поднял на ноги вашу собственную барыню,— главную вашу неприятельницу и враждебницу. Внимайте себе,— и никакой ей поблажки не давайте; а то после придется долго с нею бороться. Дело это — все есть внутреннее; вне же можете держать себя, как обычно барам. Когда кончится все и вы войдете в обычную свою колею, посмотрите тогда повнимательнее в душу свою, именно, как она встретит это, — как майское утро или мороз по коже? Решите же это без покривления весов, — и решите для себя — в познание себя и в назидание себе. Ибо, судя по происходящему в вас, можете многое нагадать о себе, на радость или на нерадость.