2. К воспитанницам Тамбовского института благородных девиц, после панихиды по благочестивейшей государыне императрице Александре Федоровне, в сорокой день (Что могли бы услышать из уст умирающей государыни, матери вашей)
Послушайте, дети! Я хочу сказать вам одно-другое слово в настоящем, столько скорбном для сердца вашего, случае. Отошла ко Господу высокая ваша покровительница и попечительница — ваша мать. Вы не имели утешения быть при смертном одре ее и слышать из смежающихся уст ее последнее слово, которым обыкновенно отходящие выражают волю свою и дают свои заветы остающимся здесь близким своим. Вы близки были отшедшей матери вашей — государыне, как и она жила и живет постоянно в сердцах ваших; и ей не было бы чуждо сказать вам слово, и вам не нежелательно было бы послушать его.
Делом совершиться сему уже нет возможности. Но попытаемся восполнить этот ущерб мысленно. Вы представьте себя стоящими у смертного одра отходящей государыни, а я возьму слово и как бы ее языком изреку вам от ее лица последнюю волю ее.
Дух ее нам известен... На нем основываясь, не ошибемся, если вложим в уста ее такую к вам речь: «Дети! Я отхожу. Мои попечительные действия не будут более касаться вас,— и веяние любви моей не будет более согревать и оживлять сердец ваших. Но я не оставлю вас сирыми. Вас примет и будет согревать другое не менее широкое и не менее богатое любовию сердце. Каковы были вы ко мне, такими будьте и к преемнице моей. Как вы входили в дух и намерения мои, входите в дух и намерения ее и являйте себя беспрекословно покорными ее матерним о вас распоряжениям и всем вообще воспитательным порядкам — старым и новым.
Я отхожу и должна предстать страшному Престолу Судии. По силе моей я старалась не нарушать заповедей Божиих, но, как человек, много согрешила и повинною себя сознаю пред лицем правды Божией. Не отчаиваюсь, однако ж, во спасении своем, но, в слезах покаяния припадая к Господу Спасителю, уповаю быть помилованною, о чем и молю Его беспредельную благость, в смолитвенники Ему предлагая Пречистую Владычицу Богородицу, Ангела моего Хранителя и всех святых. Прошу и ваших молитв. Ваш детский вопль, верно, много поможет к преклонению на милость строгого правосудия.
Если и я обрету благодать у Бога, — первая молитва моя будет о вас, дети! Да поможет вам Бог быть таковыми, какими я всегда видеть вас желала.
Всю жизнь мою я носила вас в сердце и заботам моим о вас не полагала пределов. Не могу сказать, всегда ли увенчивались успехами заботы мои, было ли у вас все так хорошо, как бы мне хотелось, но это было постоянным моим желанием. Если что ускользнуло от моего внимания, если допущен где-либо недосмотр, простите меня, Господа ради. Хоть я не видала вас лично, тем не менее все ваше отношу к себе и смиренно прошу — простить меня великодушно, если считаете меня в чем-либо неправою пред вами. И я прощаю всем вам все, в чем из вас какая оказывалась неисправною в исполнении воспитательных распоряжений, только утешьте меня обещанием, что это уже не будет более повторяться.
Еще несколько — и меня не станет. Вот моя воля и мое вам матернее завещание: пребудьте навсегда верными духу вашего народа и требованиям святой веры вашей.
Учреждая и поддерживая ваши заведения, я имела в мысли одно: воспитывать вас истинно русскими и православными. Не говорю вам: любите отечество, ибо кто не любит его? Но не могу не сказать: любите его любовию истинною и просвещенною. Есть любовь слепая, увлекающаяся в благожеланиях неосмотрительною поспешностию все навязывать нам без разбора... Указываю вам безошибочное в сем отношении руководство в Православии.
Любите Россию в духе Православия, — ревнуйте об усовершенствовании ее по всем отношениям, но без нарушения мира веры, без подрыва ее основ и ее ценности повсюдной. В этом, скажу вам в горести, надежда на одних вас. Многие у нас уже начали уклоняться на распутия. Из чуждых источников пьют они мутную воду неверия и напояются началами, несообразными с государственным устройством нашим и с духом нашего народа.
Если и вы пойдете по следам их, погибла Россия! Да сохранит вас Господь от сего несчастия! Дайте же мне уверение, что, если Господу угодно будет позволить мне с Неба обращать очи мои на вас, я всегда буду обретать вас носящими тот же дух святой веры и преданности престолу, какими вы всегда отличались, — и я отойду с большим спокойствием.
В заботах моих об устроении спасительного для вас течения жизни вот что считаю нужным напомнить вам! Здесь — в заведении — вы только начинаете жить. Пройдет срок воспитания, и вы вступите на широкое поприще жизни общественной, полные сил и надежд. Туда, верно, и отселе вы часто переноситесь мыслию и желаниями. Не мечтайте много и не прельщайте себя, предупреждая определения Божий произвольными построениями своей участи, чтоб после действительность, рассеяв мечты, не поразила ваших сердец тем с большею чувствительностию. Всецело предайте себя в руки Бога, Отечески о нас промышляющего, и будьте готовы принять благодушно, что Его святой воле угодно будет. Желаю всем вам полного счастия; но не могу простирать сего желания за пределы Божиих о вас велений, тем паче наперекор им. Ибо Он лучше нас знает, что благо нам, и крепче нашего желает облаженствовать нас, и, что особенно надо содержать в мысли,— не ограничивает взора Своего одним настоящим, но простирает его на всю будущность, временным искупая вечное.
Когда оставите вы заведение, не думайте, что общество встретит вас с открытым сердцем. Нет, оно встретит вас с испытательною подозрительностию, чтобы разведать, — кто вы и куда обращено устремление вашего сердца. Отвечайте тогда и вы тем же. Никому ни в чем не вверяйте себя и никакого не позволяйте себе делать шага даже сердцем — без совета родителей, воспитателей и попечителей ваших, которых искренняя к вам любовь уже так осязательно испытана вами. Самим же вам вот что предложу в руководство! Вы встретите два пути — узкий и широкий. Смотрите на конец того и другого, указанный Самим Господом, и не колеблитесь в выборе по сему указанию. Вас встретят два духа — дух христианства и дух мира. Как вы «не дух мира сего прияли, но Дух, Иже от Бога» (1Кор.2.12), то влекитесь всем расположением вслед последнего и отревайте первый. Тут, конечно, не обойдется без борьбы. Готовьтесь к ней отселе и когда придет срок, вступайте в нее в уповании на всесильную Божию благодать. Может быть, вас все оставят и против вас будет не только большинство, но даже весь мир, или, как ныне называют, общественное мнение, которое не всегда стоит за правду, а нередко восстает на Господа и на Христа Его. Но дерзайте, ибо «болий есть, Иже в вас, нежели иже в мире» (1Ин.4,4); и Той победит... Победит Господь, за Которого будете подвизаться. Поставьте себе руководительницами в сем святых дев-мучениц: Екатерину, Варвару, Анастасию, Февронию и других — и на них смотрите как на образцы; ибо и они боролись с общественным тогда мнением. Побороли — и ныне торжествуют!
Еще одно слово, которого в другое время я, может быть, и не сказала бы вам... Никому не миновать того положения, в котором нахожусь я в час сей. Сляжете и вы на одр смертный; тогда откроются очи ваши, и вы многое увидите — не так, как оно представлялось вам в жизни... Хотите ли иметь верную охрану от опасных увлечений и поползновений в жизни,— «помните последняя своя» (Сир.7,39), как советует Премудрый (Иисус, сын Сирахов). Между всеми средствами, какие есть в руках человека к укреплению нрава своего, нет могущественнее памяти смертной. Это самый влиятельный и всеобъемлющий педагог, годный и в курс воспитания, как и во все время жизни. Как жаль, что многие доходят до познания его уже тогда, как не могут воспользоваться его уроками. Желаю, чтобы вы не принадлежали к сему числу. Не бойтесь помнить о смерти. Это не отравит жизни вашей, а напротив, отвлечет вас от действительных, хотя подслащенных, отрав жизни и научит находить утешения прочные, такие, которые будут служить для вас предвкушением нескончаемого блаженства. Поверьте мне, что это так! Умирающие не лгут. Они одни и могут верно оценивать силу помышлений о часе смертном».
Вот что могли бы вы услышать из уст умирающей государыни императрицы — матери вашей! Не нахожу, что прибавить к сему со своей стороны, кроме одного искреннего желания, — чтоб этот урок напечатлелся в сердце вашем и стал руководительным началом всей жизни вашей. Моим архипастырским словом могу заверить вас, что здесь прописан для вас самый благонадежный и безопасный путь жизни, ценный в очах Божиих и человеческих. Позвольте только напомнить вам, что ваши отношения к почившей государыне не кончаются ее смертию и этими панихидами. Вы, верно, и сами знаете то. Но и поступайте же но тому, как знаете. С вашею молитвою утреннею и вечернею всегда соединяйте и краткую молитву о упокоении души ее так: «Помяни, Господи, благочестивейшую государыню императрицу Александру Феодоровну». Это будет и для нее утешительно, и для вас назидательно. Аминь.
Ноябрь 1860 года
