Ничто столько не сильно остепенить неисправно живущего и утвердить в исправности право ходящего, как убеждение, что Господь снова придет в славе — воздать каждому по делам его. Это, может быть, и служило Апостолу побуждением, почему он, имея нужду по другим причинам писать о сем предмете христианского верования, вставил учение о нем в среду нравственных уроков, какие надлежало предложить солунянам. В этом, конечно, причина и того, что он не оставил этого учения голым умопредставлением, а тотчас ввел в движение нравственно-христианской жизни, указав в нем побуждение к бодренности и трезвению, сим рычагам самоуправления в ревнующих угождать Богу преспеянием в добродетелях.

Предполагается, что солуняне, услышав от Апостола проповедь о втором пришествии Господа, вообразили, что оно совершится непременно в пределах их жизни и что причастниками благ его будут только те, которые будут живы в тот момент. Из этой мысли рождался вопрос: что же будет с умершими уже, а от незнания, как решить его, — беспокойство об участи их, вместе же с тем и о своей, потому что всякий мог умереть раньше. Апостол пишет применительно к сему: придет Господь, но царство Его будет не на земле. Он снидет с неба; к Нему в сретение восхищены будут и живые, и умершие, кои для того воскреснут прежде,—и там всегда пребудут с Господом. Этим уяснялась оставшаяся темною для солунян сторона второго пришествия и разгонялось всякое беспокойство об умерших. Но само пришествие не представлялось в полной картине, чего Апостол и не имел в виду; здесь указаны только два момента его — начало и конец. Средины производства суда — не коснулся Апостол. И сказанного достаточно было для успокоения беспокоившихся.

Стих 13. Не хощу же вас, братие, не ведети о умерших, да не скорбите, якоже и прочии не имущии упования.

Не хощу не ведети — обычный святому Павлу оборот речи, когда он хочет обратить особое внимание своих читателей на какой-либо предмет, вновь ли он рассуждает о нем, или только напоминает.

Не хощу не ведети; следовательно, хочу, чтоб вы знали, хочу преподать вам точное понятие о положении умерших для вашего успокоения. В бытность свою у них он не успел преподать им всего о сем предмете. Теперь дополняет недостающее, приводившее в смущение солунян. Пояснеем дела Апостол хочет доставить им утешение.

Не ведети о умерших; относительно умерших, названы здесь (с греческого) усопшими, как прилично назвать их, пиша к верующим в есение, о коем здесь начинается речь. Под умершими, по ходу речи, разумеет здесь Апостол верующих, христиан, хотя, конечно, он учил повсюду, что все люди — не христиане только, но и иудеи и язычники, — не только бессмертны по душе, но имеют воскреснуть и с телом, чтоб принять должное воздаяние за все, что с телом наделали, доброе ли то или злое (2 Кор. 5, 10). Не о всех же здесь речь, а только о верующих, потому что до других не было дела в этом случае.

Да не скорбите. Желание расположить солунян благодушно переносить смерть близких заставило писать Апостола. Цель у него — устранить неумеренную скорбь об умерших, в какую повергало солунян неведение о том, как умершие сделаются причастниками вечного во Христе блаженства. Он как бы говорит: я поясню это — и вам нечего будет скорбеть. «Ибо,—как говорит Златоуст, — многие предметы повергают в скорбь потому только, что мы не знаем их, но когда хорошо узнаем их, отлагаем скорбь». Неведения, или неверия, о воскресении не видно у солунян; и Апостол «говорит с ними так не потому, что они не верили в воскресение, но потому, что, несмотря на сие, оплакивали умерших» (Златоуст).

Якоже прочии, не имущии упования. Эти прочие,— и из иудеев часть, потому что и между ними саддукеи отвергали воскресение мертвых,— и все язычники, кои и понятия не имели о воскресении, самую же загробную жизнь загромождали безобразными мечтами, подавшими повод многим и совсем отвергать бессмертие. Почему Апостол именует их упования не имущими (Еф. 2, 12). Их писатели говорят: надежды — удел живых, умершие же безнадежны (Феокрит). Солнце заходит и восходит; нам же, коль скоро однажды померкнет луч жизни, предлежит непробудно спать вечную ночь (Катул). Никто еще не возвращался из тех, коих однажды охватила хладная пауза жизни (Лукреций).— Таким свойственно оплакивать умерших, «потому что все умершие для них ничто» (Златоуст). Христианам, чающим по смерти лучшего образа бытия, не скорбеть, а радоваться должно об отходящих, что совершили течение и идут получать уготованный венец (2 Тим. 4, 8).

Какая мысль у Апостола в этом сравнении: якоже прочии? Хочет ли он устранить всякую скорбь, говоря: чтоб вы совсем не скорбели, как скорбят не имущий упования; или говорит только: да не скорбите в такой степени и в таком Духе, как скорбят те? Блаженный Феодорит принимает последнее: «Апостол не вовсе запрещает печалиться, но отвергает неумеренность скорби и утешает упованием воскресения. Ибо не имеющим сего упования извинительно предаваться умеренной печали. Посему-то не сказал: об умерших, но об усопших,— в самом наименовании заключая утешение: ибо за сном следует пробуждение». Святой Златоуст настаивает на первом: «Скорбеть об умерших свойственно не имеющим упования. И подлинно, душа, совершенно не знающая о воскресении и эту смерть почитающая смертию (то есть уничтожением), естественно скорбит об умерших, как о погибших, сетует и безутешно плачет; а ты, чающий воскресения, чего плачешь?»

По духу веры и упования христианского, последнее уместнее для христиан; ибо для них смерть потеряла свое жало. И кто ясно с убеждением созерцает, что ожидает христиан по смерти, тот плакать об умерших не станет. Первое — поблажливее немощам нашим. Можно так: начинай с умеренной скорби и восходи к благодушию пред лицом смерти, провожая умерших, как провожают отправляющихся в иную страну на лучшую жизнь.

Стих 14. Аще 6о веруем, яко Иисус умре и воскресе, тако и Бог умершия во Иисусе приведет с Ним.

Скорбь об умерших производит, во-первых, разлука с ними, во-вторых, неизвестность, что с ними будет. Первую причину скорби обессиливает Апостол в настоящем стихе, говоря, что, когда явится Господь, Бог приведет умерших опять к нам во взаимообщение; вторую — в последующих стихах, говоря, что они, воскресши, вместе с живыми восхищены будут на облаках в сретение Господу и там всегда с Ним пребудут.

Цель у Апостола в этом стихе — не доказать воскресение умерших, а только привесть на память всю истину и яснее ее представить, чтоб само собою вышло: так чего же вам скорбеть-то? — Уяснение и оживление в сознании сей истины производит он поставлением ее в связи с воскресением Господа и кратким изречением, как молниею освещает всю область жизни и смерти. Воскресение мертвых не здесь только, но и везде поставляет святой Павел в зависимости от воскресения Иисуса Христа (Рим. 8, 11; 1 Кор. 15, 12 — 23; 6, 14; 2 Кор. 4, 14). Христос воскресший есть Начаток (1 Кор. 15, 20). Его воскресение есть задаток воскресения всех. Страхом смерти содержимые чрез веру в Господа воскресшего возникают к надежде воскресения и жизни вечной. «Если Христово воскресение кажется нам достойным веры, то нельзя не веровать, что и мы улучим воскресение, потому что для нас домостроительствуется тайна вочеловечения» (Феодорит). Но воскресение Христово есть не основание только веры в воскресение всех, а и причина самого воскресения. Ибо Христос Господь и все верующие в Него составляют единое тело, живо сочетанное. Где глава, там и члены; Глава воскрес, Он привлечет к Себе и члены. Только всякий в своем чине: начаток Христос, потом же Христу веровавший в пришествие Его (1 Кор. 15, 23). «Он всех людей воскресил Своею плотию (положил основание сему воскресению), почему и называется перворожденным из мертвых (Кол. 1, 18)» (Дамаскин).

Не напрасно помянул святой Павел и о смерти Господа. Смерть Его входит в состав надежды. Он умер за грехи наши, кои очищаются верою в крестную смерть Его. Это и красит благими надеждами веру в будущую жизнь. Жизнь эту мрачит страх наказания за грехи; смерть же Господа отревает сей страх. Смерть Господа не случайна, а необходима, как и воскресение. Тою и другим дух настраивается к надежде и стоит в ней.

После слов: аще веруем следовало бы ожидать: должны веровать, что и Бог и прочее. Но святой Павел говорит прямо: так и Бог умершия во Иисусе приведет с Ним. По несомненной уверенности в этом он не говорит, что должны веровать или надеяться, а выставляет самое дело, надеемое и веруемое. Ему нужно было вывесть не веру из веры, а дело из дела. Умер Господь Иисус и воскрес; умерли уверовавшие в Него — и воскреснут. Но о Господе говорит, что Он умер и воскресе — Сам: умер Своею волею и воскрес Своею силою; верующие же будут воскрешены силою Божиею. Почему и говорит: тако и Бог приведет их.

Приведет — или в круг живых: нет их теперь, отошли от нас, а тогда Бог опять приведет их к нам и увидимся. «Слова: приведет с Ним, дают разуметь, что они будут собраны из многих мест» (Златоуст). Или — приведет в царствие Господа Иисуса, да будут с Ним там, где и Он, как причастники благ, стяжанных Им для верующих в Него Своею смертию и воскресением. Сопоставляя же сие слово с предыдущим, нельзя не видеть, что оно стоит вместо — воскресит; приведет чрез воскресение, или воскресивши прежде. «Приведет или пред Свое лице, или к воскресению» (Экумений). Слова нашего перевода: умершия в Иисусе, по-гречески стоят δια `Ιησου — чрез Иисуса. Объясняя это выражение, древние наши толковники, вслед за святым Златоустом, слова δια `Ιησου — соединяют или с умершия, в смысле: умершие в Иисусе, то есть в вере в Иисуса Христа,— или с приведет, в той мысли, что Бог умерших приведет к жизни с телом чрез Иисуса Христа, ибо «Сын есть виновник воскресения и того, что мы узрим Отца» (Экумений); «Он будет посредником воскресения умерших и представит их пред лице Отца» (Феофилакт). Святой Златоуст, приведши это двоякое объяснение дает, кажется, преимущество первому, ибо, минуя последнее, останавливается вниманием только на первом, говоря: «Как же верные умирают во Иисусе? — Очевидно, имея Христа в себе».— Оно согласнее с строем речи в этом тексте, а подобозначащее себе выражение имеет ниже, в 16 стихе: мертвые о Христе.

Слова Апостола, что Бог приведет умерших во Христе, подают повод вопросу: что же будет с умершими не в Иисусе, или с неверующими? — Экумений решает его так: «Что же, скажет кто, разве не всеобщее будет воскресение, как будто неверующие не воскреснут? — Нет, не то, — а что не все приведутся. Ибо приведену быть означает восхищение на облаках и приведение пред лице Судии. Верные, не ложно носящие сие имя, восхищены будут на облацех в сретение Христа, а неверные долу будут ожидать прибытия Его, не будучи достойны сретить Его». Мысль эту заимствовал он у святого Златоуста, который пишет: «Апостол говорит здесь не о воскресении только, но о воскресении и чести, какою будут окружены верующие в состоянии прославления. В воскресении, говорит, будут участвовать все, но в славе — не все, а только усопшие во Христе. И так как он хочет утешить их, то утешает не только говоря о воскресении, ибо они уже знали о нем, но и о великой чести и скорости, с какою последует воскресение».

Стих 15. Сие бо вам глаголем словом Господним, яко мы живущии и оставшии в пришествие Господне, не имамы предварити умерших.

Сказал Апостол, что умершие во Христе введены будут опять в круг жизни с телом — во взаимообщении со всеми, теперь показывает, как это совершится, стихи 15 и 16. Но, объясняя это, открывает новые черты в явлениях последних дней, какие доселе были неведомы. Господь сказал, что в свое время избранные будут собраны со всех концов мира, чтоб блаженствовать с Ним (Мф. 24, 31; Мк. 13, 27), но что будет с теми, коих застигнет второе пришествие Господне живыми, не было сказано нигде. Это открывает Апостол теперь, говоря не от себя, а от лица Господа словами Его: Сие бо вам глаголем словом Господним,— словом, от Господа слышанным,— говорим так, как повелел Господь.

Какое это слово Господне? — Одни полагают, что это то же слово, которым Сам Господь живописал Свое второе пришествие, как значится в евангелии. Но там ничего не говорится об обстоятельствах, о которых пишет Апостол здесь. Другие — под словом Господним разумеют слово, от Господа исшедшее, но не сохраненное в Евангелии, подобно: блаженнее есть паче даяти нежели приимати (Деян. 20, 35). На этом, конечно, можно было бы остановиться, если б не было из уст самого Апостола известно, что он получал от Господа непосредственные откровения (1 Кор. 11, 23; 2 Кор. 12, 1; Галл. 1, 12). Это последнее и должно признать единственно верным истолкованием слов: словом Господним. И это тем более обязательно, что Апостол сам указывает на соприкосновенное сему, же событию обстоятельство как на откровение. Се тайну вам глаголю:вcu бо не успнем, вcu же изменимся (1 Кор. 15, 51). Тайну же как иначе знать, как не по откровению?! Святой Златоуст пишет: «Намереваясь сказать нечто необычайное, присовокупил удостоверение: мы говорим не сами от себя, но узнавши от Христа. Пророки, желая показать достоверность того, о чем намеревались говорить, прежде всего иного говорят: видение, еже виде Исайя (Ис. 13, 1); или: слово Господне, еже бысть ко Иеремии (Иер. 1, 1); и еще: тако глаголет Господь (Ис. 8, 11). Многие видели и Самого Бога, сидящего на престоле (Ис. 6, 1), насколько возможно было им видеть Его. Но Павел, который не сидящего видел, а имел в себе самом Христа глаголющего, вместо того, чтоб сказать: тако глаголет Господь, говорил: понеже искушения ищете глаголющаго во мне Христа (2 Кор-13, 3), и еще: Павел, посланник Иисус Христов (2 Кор. 1, 1), и чрез это показывал, что он ничего не говорит от себя, потому что посланник передает только слово пославшего. И еще: мнюся бо и аз Духа Божия имети (1 Кор. 7, 40). Так все вещал он по внушению Духа. Но то, что говорит теперь, он слышал от Бога (вещавшего к нему раздельными словами)».

Мы живущии оставшии в пришествие Господне. Слова сии подают повод думать, будто Апостол был убежден, что он и все верующие, в его время, доживут до второго пришествия Господня, что оно совершится при их жизни на земле. Но такого убеждения в нем предполагать нельзя, ибо это значило бы определять время пришествия Господня, а он сам говорит, что времени сего определять не следует. Таким образом, он был бы в противоречии самому себе. Почему некоторые слово: оставшии разумеют так, как бы стояло: оставшись, в случае если останемся, если доживем до второго пришествия Господня. Строй греческой речи не мешает такому переводу. И святые отцы, видя, что пришествие Господне не совершилось в пределах жизни Апостола, полагают, что, говоря так, «он не о своем лице говорил, а о людях, имевших дожить до того времени» (Феодорит). «Употребив выражение: мы, он имел в виду не себя, но разумел верных» (Златоуст). «Поелику говорил о живых (которые живы будут в пришествие Господне) и сам еще был жив, то и употребил общеобычное слово: мы живущии» (Дамаскин). Другие не допускают условия и видят у Апостола положение решительное, безусловное. И на это можно согласиться. Господь сказал: бдите, яко не весте дне ни часа в оньже Сын Человеческий приидет (Лк. 12, 40). Потому что час неизвестен, никто не мог его определить; но потому же самому всякий должен ожидать его, быть наготове, так себя иметь, как бы сию минуту имел застигнуть его последний день, и думать о себе и говорить, как о застигаемом сим днем, как о присущем уже пришествию Господа. В этом смысле и Апостол говорит о себе и о всех верующих, как о застигаемых пришествием Господним. Как тогда Апостол с тогдашними верующими, так и во всякое время все верующие должны себя иметь в сердце своем таковыми же. Вот-вот придет Господь,—и с нами, оставшимися в пришествие Господне, будет то и то. — Что доселе, ни при каких верующих, не случилось сего, не следует, что оно не сбудется при нашей жизни, и наш долг — в сердце иметь себя застигаемыми пришествием Господним — от этого не теряет своей обязательной силы. В этом смысле в Новом Завете последний день всюду представляется наступающим (1 Кор. 15, 51-52; 1 Пет. 4, 7; 1 Ин. 2, 18; Иак. 5, 8).

Не имамы предварити — не упредим, чтобы скорее, полнее их вкусить блаженной жизни с Господом, как бывает на ристалищах, где перегнавший других и скорее их достигший до положенного знака получает премию с исключением из участия в ней других.

Стих 16. Яко Сам Господь в повелении, во гласе Архаггелове, и в трубе Божии снидет с небесе, и мертвии о Христе воскреснут первее.

Что оставшиеся живыми в пришествие Господне не предварят умерших, это доказывает Апостол, представляя главные моменты того великого последнего события: явится Господь, воскреснут умершие, они и оставшиеся живыми восхищены будут на облаках в сретение Господу. В этом, самом дорогом преимуществе верующих, живые не будут предпочтены никакою особенностию пред умершими.

Яко Сам Господь. — Лицо, в коем сосредоточиваются все стремления и надежды христиан — начало и совершитель пакибытия, решитель окончательной участи всех.

В повелении, во гласе Архангелове, в трубе Божии. В этом или представляются только стороны и черты величия, благолепия и славы явления Господня в последний день, в противоположность смиренному сошествию Его для воплощения и в соответствии явлению Бога на Синае, или изображаются разные действия Божеские в возустроении всяческих в новом виде. В повелении, коим Бог, в Троице покланяемый, изречет определение, что время кончилось, настал момент, да воскреснут мертвые и все да явится в обновленном виде. Во гласе Архангелове. Божие повеление принято будет первым Архангелом, конечно, Михаилом, блюстителем народа Божия,— прежде Израиля, потом христиан (Дан. 9, 21; 10, 5, 13, 21; 12, 1). Принятое повеление будет возвещено гласом Архангела — прочим воинствам небесным, которые посредством труб Божиих разгласят повеление Божие во все концы земли. Под трубою здесь разумеется не одна труба, «труб будет много; Господь же снидет по последней трубе» (Златоуст). Божиею называется она, как передающая Божие повеление, с силою Божиею действующая. Труба будет проводником силы Божией, все проникающей и все оживляющей; она возбудит умерших и соберет их вместе с живыми воедино. Труба и в Ветхом Завете была органом созывания народа Божия для выслуша-ния воли Божией и исполнения ее (Лев. 25, 9; Чис. 10, 2; 31, 6). И мертвии о Христе воскреснут первее. То же и в другом месте говорит Апостол: вострубит и мертвый востанут нетленны (1 Кор. 15, 52). Слово: первее не то значит, что прежде воскреснут умершие о Христе, то есть верующие христиане, а потом и нехристиане, как бы оставался между тем и другим воскресением какой промежуток времени, который иные расширяют даже на тысячу лет, на что никакого здесь нет намека. Апостол хочет сказать только, что прежде мертвые воскреснут, потом последует восхищение их вместе с живыми на облаках. О неверующих здесь не поминается, потому что их не касалась речь; слово Апостола к верующим было только о воскресении верующих. Но этим не исключается общее всех воскресение.

Фотий у Экумения говорит: «Господь снидет при Своем повелении, Архангеловом воззвании и возглашении труб. Повелевает Господь, Владычнее повеление провозглашает Архангел, передают его, как эхо, все чины небесные. Господь велит, Архангел передаст повеление Владыки тем, кои под Ним, а те прозвучат его во все концы мира. — И мертвии восстанут и соберутся со всей вселенной. Так подробно изображает он воскресение мертвых, чтобы глубже напечатлеть их в душах христиан. Голос Архангела повелит собраться всем ангелам и всех приготовить к принятию Судии, готового явиться. Чтобы земля отдала принятых ею изменившимися в нетление, это совершит повеление Христово, а чтоб собрать воедино рассеянных до последних земли, это сделают ангелы, по гласу Архангела, посредством трубы Божией. Прообразом этих труб служили трубы Синайские. И когда приближается Царь, трубят в трубы». Святой Златоуст: «Какое значение имеет глас Архангела? — Такое же, как и то, что сказано о девах: востаните, прииде жених. Се Жених грядет, исходите во сретение (Мф. 25, 6). Или об этом он здесь говорит, или о том, что тогда, когда ангелы будут служить воскресении, совершится нечто подобное тому, что бывает при царе. Именно, Бог скажет: да воскреснут мертвии! И это будет приведено в исполнение не силою ангелов, а силою Его слова: как если б царь повелел и сказал: пусть выйдут заключенные, и пусть слуги изведут их, то сии последние исполнили бы это не своею властию, а вследствие повеления царского. Об этом и в другом месте говорит Христос: послет Аггелы Своя с трубным гласом велиим и соберут избранныя Его от четырех ветр, от конец небес до конец их (Мф. 24, 31).— И повсюду узришь ангелов, поспешающих исполнить повеление Божие. Воскресить есть дело Всемогущего Бога, повелевающего земле возвратить вверенное, безо всякого содействия слуг, подобно тому, как было и тогда, когда Господь воззвал к Лазарю: Лазаре, гряди вон! (Ин. 11, 43), а привести воскресших будет дело слуг». Феодорит: «Сам Господь всяческих прежде всего явится сходящим с небес и повелит Архангелу возопить и воскресить мертвых. Трубы же будут повсюду звучать нечто великое и дивное. — Если при звуке, какой на горе Синайской соразмерен был с слухом живших тогда, народ не перенес чрезмерности страха, но сказал великому Моисею: глаголи ты с нами, и да не глаголет к нам Бог, да не когда умрем (Исх. 20, 19); то кто перенесет глас, который тогда прозвучит? — И мертвии о Христе воскреснут первее: мертвыми называет Апостол верных, не только уверовавших во Евангелие, но и просиявших под законом и до закона».

Стих 17. Потом же мы живущии оставшии, купно с ними восхищени будем на облацех в сретение Господне на воздусе, и тако всегда с Господем будем. Потом мы живущии... Умершие воскреснут, что же будет с живыми, в соответствие воскресению тех, об этом не говорит здесь Апостол, поспешая сказать, что с теми и с другими будет вместе. В послании к Коринфянам пишет Апостол, что, в то время как умершие воскреснут, живые изменятся в тот же образ бытия, какой восприимут воскресшие. Се тайну вам глаголю:вcu бо не успнем, вcu же изменимся, вскоре, во мгновении ока, в последней трубе; вострубит бо, и мертвии востанут нетленни, и мы изменимся (1 Кор. 15, 51—52). После того, как одни воскреснут, другие изменятся и все собраны будут воедино, последует суд и разделение добрых от злых. Апостол не касается сего, ибо это не ходило в его цели, и поскорее переносит внимание на последний, утешительнейший для верующих момент сего страшного последнего события - на сретение Господа и всегдашнее с Ним пребывание. Сравнявшись в образе бытия с умершими, живые равное с ними будут иметь преимущество сретить Господа на облаках.

Купно с ними — равно с ними, ничего лишнего пред теми не достанется нам. Восхищены будем — подымемся в сродное воскресшим в обновленном естестве место. Так сказано, чтоб означить быстроту движения, соответственно стремлению и неудержимому желанию любящих Господа быть с Ним. Восхищены на облаках. На облаках Господь вознесся (Деян. 1, 9), и опять приидет на облаках же (Деян. 1, 11; Мф. 24, 30); на облаках и верующих сподобит сретить Его. «Как Сам Владыка вознесся на светлом облаке, так уверовавшие в Него, как воскрешенные из мертвых, так и живые еще, носимые на облаках, сретят - Судию вселенной и с Ним пребудут в бесконечные веки» (Феодорит). В сретение Господне. Господь снидет с неба — взять Своих; а они потекут с земли в сретение Ему, как девы в притче (Мф. 25, 1—6). Место сретения и возможно только на воздусе, наверху, в высших сферах атмосферы, при переходе в небесные жилища. Но здесь только сретятся, а не пребудут. С Господом будут, но не на воздухе, а там, где и Он. Он одесную Отца, а они окрест Его, или о страну Его, всякий в своем чине. И так всегда с Господем будем — причастниками Его славы и блаженства. Сретившись с Господом, став близ, лицом к лицу, в блаженном обращении, уже не разлучимся с Ним. Это верх чаяний, воодушевляющих христиан! — Так обетовал Сам Господь: приду и поиму вы к себе, да идеже есмъ Аз, и вы будете (Ин. 14, 3). О сем молился Он к Отцу: Отче, ихже дал ecu Мне, хощу, да идеже есмь Аз, и тии будут со Мною, да видят славу Мою, юже дал ecu Мне (Ин. 17, 24). Этим утешал верующих в скорбях их ради веры святой Апостол: аще чада, и наследницы; наследницы убо Богу, снаследницы же Христу, понеже с Ним страждем, да и с Ним прославимся. Непщую бо, яко недостойны страсти нынешняго времени к хотящей славе явитися в нас (Рим. 8, 17 — 18, подобно — Кол. 3, 3 — 4; 2 Тим. 2, 12). Святой Златоуст пишет: «Если Господь намерен сойти, то для чего мы будем восхищены? — Чести ради. Ибо и тогда, когда царь въезжает в город, то почетные граждане выходят к нему навстречу, а преступники внутри ожидают Судию; и тогда, когда возвращается нежный отец, дети и те, которые заслуживают название детей, выезжают на колеснице к нему навстречу, чтобы видеть и приветствовать его, а те из домочадцев, которые оскорбили его, остаются дома. — Мы понесемся на колеснице Отца. Ибо как Он (Отец) подъял Самого (Господа) на облаках (Деян. 1,9), так и мы восхищены будем на облаках. Видишь, кая нас ожидает честь! Мы встретим Сходящего и, что всего радостнее, так с Ним будем. Кто возглаголет силы Господни, слышаны сотворит вся хвалы Его (Пс. 105, 2)? Каких благ удостоил Он род человеческий! Прежде воскреснут умершие и, таким образом, вместе все встретят Его. Авель, умерший прежде всех, выйдет тогда навстречу вместе с оставшимися в живых, так что они при этом не будут иметь никакого преимущества, но истлевший, столько лет лежавший в земле, встретит Его вместе с живыми, равно как и все прочие».

Фотий у Экумения решает естественно рождающийся при сем вопрос, почему Апостол говорит только об участи верующих в последний день, не поминая об участи Неверов и злых. «Замечаешь ли, что, описывая воскресение, Апостол не упоминает об имеющих воскреснуть для наказания и мук? — Это делает он, как думаю, по трем причинам.— Во-первых, он пишет к солунянам о воскресении в утешение им. Пишущему же с целию утешения неуместно было поминать о вещах горьких и прискорбных. Чрез это он более увеличил бы скорбь, а не доставил утешения. Во-вторых, он писал о воскресении к верующим,— и прилично не упоминал о тех, кои имеют быть отведены в муку. Ибо верующие, по заповедям Господним живущие, не будут подлежать никакому наказанию, но будут пребывать в вечной радости и вечном блаженстве. Почему не было нужды поминать о мучениях сторонних лиц пиша к верующим о славе, блаженстве и радостях, уготованных верным. В-третьих, самое воскресение он истолковывает здесь, как оно есть само в себе и для чего есть. Воскресению же Бог определил быть во спасение людей, чтоб они вкушали вечные блага в неизреченной славе, а ад Он уготовал для диавола и аггелов его, как говорится в Евангелии, а не для людей. Если иные своими неправдами вместо уготованных им благ избирают то, что уготовано для диавола, то это бывает помимо желания человеколюбивого Владыки. Почему святой Павел, пиша о самом существе воскресения и о том, чего ради определил его Создатель всех, справедливо умалчивает о тех, кои пойдут в муку вечную».

Стих 18. Темже утешайте друг друга в словесех сих.

Вот цель, по которой святой Павел коснулся воскресения верующих и их блаженной участи по воскресении! Утешайте друг друга; чтоб не скорбеть об умерших, как прочие, не имеющие упования. Утешайте друг друга — менее смущенные и более спокойные, передавая другим слова веры о воскресении, повторяя их пред ними с сердечным убеждением, рассеивайте мрак скорби у других. Утешайте в словесех сих — этими словами, которые я вам передал, этим учением, этим изображением светлой участи воскресших верных, говоря друг другу: вот что будет! Прилично ли нам скорбеть? — Утешать себя этим можно не только скорби об умерших, но и во всякой другой скорби. Ибо ничто не сильно так растворять горечь скорбей, как уверенность, что здешняя жизнь не есть окончательная, что будет другая, в которой воздано будет скорбным здесь неизъяснимым блаженством, коль скоро скорбящие искренни в правой вере и правы в жизни. Особенно это утешительно терпящим напраслины.

Изобразив второе пришествие Господне и то, что будет тогда с умершими и оставшимися в живых, святой Павел приступает теперь к урокам, кои сами собою вытекают из сего учения. Главный урок бб) бодренностъ и трезвение, — внимание к себе и делам своим, чем правится исправная жизнь (5, 4 — 11). Как силу возбуждать и поддерживать бодренность и трезвение учение о дне Господнем иметь может только в таком случае, если непрестанно помнят о сем дне и непрестанно его ожидают, а это последнее печатлеется в уме уверенностию аа) о внезапности явления Господня, то мысль об этом и ставит святой Павел напереди, как переход к уроку своему (5. 1—3). Время последнего явления Господня неизвестно. Не отдаляй его и не приближай. Стой на страже, ибо внезапно приидет Господь,— и воздаст каждому по делам его.

Глава 5, стих 1. А о летех и временех, не требе есть вам писати.

И Господь сказал святым Апостолам на их вопрос о втором Его пришествии: несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи во Своей власти (Деян. 1, 7).

Времена и лета — оба слова употребляются, как однозначащие (сравни Лк. 1, 57 с 2 Тим. 4, 6; Деян. 20, 18 с Лк. 21, 36). Но более тонкие знатоки языков различают их, разумея под временем χρονος — всякое неопределенное время, а под летом,— καιρος — определенное время, в какое пригодно или надлежит быть какому-либо делу или событию. Здесь Апостол имеет в мысли определенный момент явления Господня, как бы так: а относительно того, когда именно явится Господь, нет нужды писать вам. — Оба слова нередко стоят в Писании вместе (Деян. 1,7; Дан. 2, 21; Еккл. 3, 1). Во множественном числе стоят они здесь, чтоб означить, как гадают, соприкосновенные явлению Господа обстоятельства, подготовительные к нему, для которых определены свои моменты, а прямее — по причине неопределенности дня и часа этого события.

Не требе писати — не то значит, чтоб об этом овеем не нужно было говорить и знать, но что т нужды писать к ним, нет нужды писать теперь снова, потому что об этом сказано им лично и они то знают. Знают же они то, что об этом никто ничего знать не может и, следовательно, что-либо определенное написать.

Не видно, чтоб у солунян был об этом какой-нибудь спор или недоумение, или неправильное мнение. Напоминается, чтоб вывести урок о трезвении и бодрствовании и о том, чтобы ходити во свете упования. Апостол говорит как бы: нужно было в утешение вам написать об участи умерших в пришествие Господне, я и написал. Когда же будет самое пришествие, об этом не требуется писать вам. Ибо, как знаете, об этом ничего определенного нельзя сказать и пытать о том было бы пустое любопытство, не стоящее удовлетворения. Почему святой Златоуст, приступая к толкованию сего места, напереди ставит укор пытливости. «Ни в чьей, кажется, природе, говорит он, нет столько пытливости и жадности к знанию невидимого и сокрытого, как в человеческой. Это в ней обыкновенно обнаруживается тогда, когда ум еще несовершен и необразован. Так дети неопытные неотступно беспокоят и воспитателей, и наставников, и родителей множеством вопросов, в которых не содержится ничего, кроме, например: когда бывает то-то и когда — то-то? Это же случается и с возрастными от неги или от того, что они не имеют определенного занятия. Таким образом, ум наш сильно желает узнать и даже постигнуть многое, но особенно время кончины мира. И что удивительного, если это занимает нас, когда и самих святых Апостолов это всего более занимало? Так прежде страдания (Христова) они приступили ко Христу со словами: рцы нам, когда сия будут? И что есть знамение Твоего пришествия и кончина века (Мф. 24, 3)? И после страдания и воскресения Его из мертвых также говорили Ему: скажи нам, аще в лето сие устрояеши царствие Израилево (Деян. 1,6)? — И ни о чем ином прежде не спрашивали Его. Но не так было после. Когда они сподобились Святого Духа, то не только сами не спрашивают, но удерживают от сего и других, страждущих таким неуместным любопытством. Послушай, что теперь говорит блаженный Павел: а о летех и временех, братие, не требе есть вам писати.

Стих 2. Сами 6о вы известно весте, яко день Господень, якоже тать в нощи, тако приидет.

Сами — не по своему собственному постижению сей истины, а из прежних наставлений святого Апостола (Феодорит). Известно весте, знаете точно, с такою определенностию, которая не допускает никаких сомнений и колебаний, - знаете не время, а безвременность пришествия Господня: внезапу явится. День Господень — у святых пророков есть день, в который Бог обещал явить особенным образом Свою благость, всемогущество и правду (Иоил. 2, 31; Мих. 4, 6; Иез. 13, 5. Ис. 2, 12). В Новом Завете день Господень исключительно день второго пришествия Христова, когда Христос Господь явится снова на земле во славе Своей, чтобы по воскресении мертвых сотворить суд над всеми людьми и завершить окончательно устроение царства Своего вечного,— со включением сюда и страшных знамений на небе и земле, какие, по слову Самого Господа, имеют сопровождать сие явление. Именуется он кроме: день Господень (2 Пет. 3, 10) еще: днем Господа нашего Иисуса Христа (1 Кор. 1, 8; 5, 5; 2 Кор. 1, 14); днем Иисус Христовым (Флп. 1, 6); и просто Христовым (Флп. 1, 10; 2, 16; 2 Сол. 2, 2).

Якоже тать. Сравнение взято со слов Самого Господа и обычно не одному Апостолу Павлу (2 Пет. 3, 10). «Уподобляется же татю только внезапность Владычного пришествия» (Феодорит). Когда все спят в уверенности, что нет никакой опасности, подкрадывается тать. Так подкрадется день Господень. Не сокрыто же это от нас и часто внушается для того, чтобы час тот не застал нас внезапно, как тать беспечного хозяина. Удобное для татя время — глубокая ночь. Может быть, и Господь явится в полночь, как жених в притче о десяти девах. Некоторые из учителей Церкви думали, что это, может быть, совершится в полночь Светлого Христова Воскресения, как было явление ангела в первую пасху Иудейскую в Египте. Не отсюда ли всеношное бдение в праздник Светлого Христова Воскресения и в прочие воскресные дни (как на Афоне). Тако приидет, — греческое идет, соответственно ожиданию внезапного явления Его, по которому в каждое мгновение можно говорить: вот идет, — или для выражения несомненности пришествия Его, дело конченное — идет, как в послании к Римлянам: открывается гнев Божий с небесе (Рим. 1, 18). Под днем Господним не собственно можно разуметь и час смерти каждого человека. Ибо и он внезапно постигает, и после него тотчас последует предварительное решение участи каждого, как тогда — окончательное. Нравственно всякий пусть к себе прилагает внезапное наступление дня Господня, как внезапное наступление часа смертного, опыты которого повсюду и не в малом числе. Жди Господа, придет ли Он в продолжение жизни твоей, или не придет. Пусть не придет; но все же придет смерть, которая есть Для тебя решительный момент. Если долгое непришествие Господа может ослаблять убеждение, э вот-вот идет, то ничто другое не сильно так обновить его, как убеждение, что вот-вот идет смерть. Очень часты напоминания о сем. Ее и жди. А под нею и день для тебя Господень, страшное о тебе определение Господа. Святой Златоуст пишет: «Послушай, что говорит Павел: сами бо известно весте, яко день Господень, якоже тать в нощи, тако приидет, — не только день всеобщий, но и каждого собственный. Ибо сей последний уподобляется первому, потому что имеет сходство и сродство с ним. Какое значение имеет первый для всех в совокупности, такое же последний для каждого в частности. (Несколько выше.) Не составляет ли для каждого кончины века конец его жизни? Зачем много любопытствуешь о всеобщей кончине, и для чего причиняешь себе этим печаль? — Но что бывает с нами в других случаях, то же замечаем и в настоящем. Как в других случаях мы, не обращая внимания на собственные дела, разбираем чужие, говоря: такой-то блудник, такой-то прелюбодей, тот украл, этот обидел, а о своих не говорим ни слова,— напротив, больше печемся о поступках всех других людей, нежели о своих собственных, так и здесь каждый из нас, не заботясь о своей кончине, желает узнать об общем конце. Если ты хорошо приготовишься к своей кончине, то от всеобщей не потерпишь никакого зла. Будет ли она далеко, будет ли близко, это нисколько не повлияет на решение нашей участи. Потому-то и не сказал о ней Христос. Послушай, что говорит Он Апостолам: несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи в Своей власти (Деян. 1,7). После сего, для чего любопытствовать вам? Вот что услыхали находившиеся с Петром, пожелав узнать более, нежели сколько нужно было им знать».

Стих 3. Егда бо рекут: мир и утверждение, тогда внезапу нападет на них всегубителъство, якоже болезнь во чреве имущей, и не имут избежати.

Господь идет так неожиданно не потому, чтоб намеренно хотел застичь всех врасплох неготовыми, но так будет по причине беспечности людей. В пророческом духе святой Павел переносится к последнему времени и видит, что люди тогда будут держать себя так же, как во дни Ноя, совсем не думая, что страшная гроза готова разразиться над главою их. Господь говорит: якоже быстъ во дни Ноевы, пгако будет и в пришествие Сына Человеческого. Якоже беху во дни прежде потопа, ядуще и пиюще, женящеся и посягающе, до негоже дне вниде Ное в ковчег, и не уведеша, дондеже прииде вода и взят вся: тако будет и пришествие Сына Человеческого (Мф. 24, 37-39). Можно предполагать здесь у Апостола скрытое сравнение внезапного явления Господня с внезапным набегом врагов и со всеми случаями внезапных бедствий — землетрясений, бурь и подобного. Егда рекут; кто речет? — Имеющие жить пред пришествием Господа, но, очевидно, забывшие о сем пришествии, презирающие истину, нерадящие о спасении, страстям своим поблажающе, не думая о скором суде и решении последней участи своей. Рекут — то есть сложатся в уме своем и сердце, упокоятся в том убеждении, что прочны мир и утверждение; все спокойно внутри и ограждение совне твердо, тверды основы благоденствия и безопасности; подобно людям, мирно в имениях своих живущим и ни о чем другом не думающим, как: ешь, пей и веселись. Подобную похвальбу со стороны лживых пророков выставляет пророк Иезекииль, с судом Божиим за это (13, 10 и далее).

Внезапу нападет всегубителъство — беда, все подавляющая, все разрушающая и к тому же безысходная, от которой деваться некуда: и не могут избежати. Одно бы средство — совершенное уничтожение: горы падите; но оно неподручно, останется только ужас и отчаяние. Во втором послании изображает Апостол, что откровение Господа Иисуса с небесе будет с ангелами силы Его, во огни пламенне, чтоб дать отмщение не ведущим Бога и не послушающим благовествования Господа нашего Иисуса Христа, иже муку приимут, погибель вечную, от лица Господня и от славы крепости Его (2 Сол. 1, 7 — 9). Апостол представляет второе пришествие Христово с ужасающей стороны, давая солунянам побуждение к бодренной жизни, чтоб не впасть и им в беспечность людей мира сего, выраженную здесь словами: мир и утверждение, где царствует грех, привлекающий гнев Божий, чего, однако ж, не сознают беспечные по самопрельщению. Все будут питать другие надежды и желания, а встретят — вот что!

Якоже болезнь рождающая. Этим выражаются и внезапность, и неизбежная крайность, и крайняя болезненность беды. Рождающая знает, что скоро роды, но минута рождения схватывает ее вдруг — непредвиденно, таково будет и пришествие Христово (Феодорит и Экумений). Все признаки уже ясны будут, но момент явления не будет ведом и снидет внезапно. В оньже час не мните, Сын Человеческий приидет (Мф. 24, 44). Якоже бо молния исходит от восток и является до запад, тако будет пришествие Сына Человеческаго (Мф. 24, 27).

Святой Златоуст выставляет при сем на вид одно недоумение, которое и решает: «Стоит обратить внимание на следующее обстоятельство: если придет антихрист, если придет Илия, то каким же образом, егда рекут: мир и утверждение, внезапно нападет на них всегубителъство? Эти события, как признаки пришествия (Христова) дадут знать об оном дне. Но Христос не будет давать предзнаменования о Себе, а придет внезапно и неожиданно. Так и беременной не нечаянно приходит время родить, говорит Апостол, ибо она знает, что чрез девять месяцев будут роды. Между тем время сие ей очень неизвестно, потому что иная рождает чрез семь месяцев, иные же чрез девять, а день и час родов во всяком случае неизвестны. Итак, вот к чему Павел говорит об этом. Действительно, он употребляет верное сравнение! Не много бывает признаков рождения; от этого многие, не предвидя его, рождали на дорогах и вне дома. Но Апостол хотел указать в этом сравнении не на одну только неизвестность времени, а вместе и на жестокость страдания. Ибо как рождающая, играя, смеясь, ничего совершенно не предвидя, внезапно бывает объята невыразимыми страданиями и терзается муками рождения, так точно будут поражены души тех людей по наступлении оного дня. И не имут избежати».

Отвлекшись несколько от связи и речи, можно по поводу слов о болезнях рождающей войти к мысли о значении нынешнего состояния человечества. Оно похоже на образование дитяти во чреве матери. Когда придет момент полного его образования, тогда конец и настоящему образу бытия всего: народится новое.— В отношении к каждому христианину, крещение есть начало новой жизни; труды доброделания, подвиги самоисправления, скорби терпения противностей представляют период ношения во чреве и образования нового человека — смерть будет рождением. Весь период нынешний до конца мира для всех и каждого есть период чревоношения.

Стих 4. Вы же, братие, несте во тме, да день вас якоже тать постигнет.

Сказав о внезапности явления Господа, Апостол выводит из того обязательство к бодренному и трезвенному житию, под влиянием всегдашнего чаяния дня Господня, по сознанию, что христиане суть сыны света и дня. Можно бы прямо после приведенных слов (2,3) сказать, как сказал Господь: бдите убо, яко не весте, в кий час Господь ваш приидет (Мф. 24, 42). Но Апостол выставляет наперед характеристическую черту христиан — сыновство свету, по которому они и помимо чаяния внезапного пришествия Господня должны жить бодренно и трезвенно, действуя, как действуют днем.

Вы же несте во тме. Тьма здесь — или неведение вещей Божественных, как источник заблуждений и пороков. Так Феодорит: «Тьмою называет Апостол неведение, а днем ведение. Он говорит как бы: прияв луч Боговедения, бегайте начинаний тьмы, чтоб не был внезапно произнесен на вас приговор наказаний». Или жизнь в грехе, в делах темных. Так святой Златоуст: «Здесь он говорит о темной и нечистой жизни, так как развратные и злые люди все делают ночью, скрываясь от всех и окружая себя тьмою, ибо, скажи мне, не вечера ли поджидает прелюбодей и не ночи ли вор? И тот, кто грабит могилы, не ночью ли приводит в исполнение свое предприятие?» Надо взять то и другое и при том в христианском значении, по коему и ведение, и доброта жизни — все от Христа, в Коем свет, а вне Коего тьма. Апостол говорит как бы: вы не вне Христа, вы не во тьме падения, не в узах греха и диавола, не в области князя тьмы, где ни Господа, ни воли Его не ведают и сил к исполнению ее не имеют, и (возводя тьму греховную к источникам) — вы не в состоянии беспечности, нечувствия и ослепления, не омрачены суетою мирскою, не погрязли в чувственных утехах (Ин. 3, 19; 8, 12; 12, 35. 46).

Да день вас якоже тать постигнет. Тут можно полагать два смысла: или — вы не таковы, чтоб день вас, как тать застал. Тать подкрадывается ночью, когда темно и все спят; вы же вышли из тьмы и ночи и находитесь в состоянии хозяина, бдящего над домом, вас не застанет день, как тать, — застанет, но не как тать беспечного хозяина. Или, говоря, что они не таковы, разумеет: вы не должны быть таковы, чтоб день застал вас, как тать, неготовыми, вам неприлично допустить себя до того: это будет противно вашему существенному характеру — свободе от тьмы и сыновству свету. — И то, и другое к одному ведет — да бодрствуим и трезвимся (стих 6).

Святой Златоуст спрашивает при сих словах: «Итак, что же? Ужели последний день не постигнет их, как тать? Ужели не настанет он для них неожиданно, ужели они предузнают его?» — И отвечает: «Здесь он намекает не на известность времени, а на соединенное с ним злополучие, то есть — последний день придет не к их злополучию, ибо и для них он наступит внезапно, однако не принесет им никакой скорби. Как вор не может сделать никакого вреда бодрствующим и пребывающим во свете, хотя бы и успел войти к ним; так точно и тот день — достодолжно живущим».

Стих 5. Вси бо вы сынове света есте и сынове дне: несмы нощи, ниже тмы.

Сказал, что последний день не застанет, или не должен застать их, как тать, потому что они не во тьме. Теперь поясняет, почему они не во тьме, или не должны быть во тьме? — Потому, что они сыны света. Сынами чего-либо обычно слову Божию называть тех, кои носят характеристические черты того, чего суть сынами, существенно сродны с тем, духом того исполнены. Сыны света,— Того, Который есть свет миру,— суть те, кои Евангельским учением просвещены, благодатию Святого Духа отрождены и живут во свете лица Божия и по воле Его,—светлы ведением, жизнию, надеждами. Сыновство свету означает не принадлежание только к области света, но и восприятие его в себя, проникновение им и, своего рода, светоносность, хотя заимствованную. Бесте тма, ныне же свет о Господе, говорит Апостол (Еф. 5, 8; - сравни: Мф. 5, 16; Ин. 3, 21; Лк. 16, 8; Ин. 12, 36; Еф. 2, 2 — 3). «Как сыны Божии суть те, которые делают угодное Богу, так и сыны дня суть те, которые делают дела света» (Златоуст). «Как сынами геенны называются делающие достойное геенны и сынами противления — упорно противящиеся воле Божией, так сынами света и дня называются те, которые творят дела правды и света» (Экумений).

Сказанное положительно выражает затем Апостол отрицательно и притом так, что и себя, и всех верующих обнимает в общем положении: несмы нощи, ниже тмы. Так в картинах тень резче выставляет светлую часть и всей фигуре сообщает рельефность. Ночь и тьма — однозначащи здесь; но Апостол будто отличает их в степени: мы не только не ночи, но и не тьмы. В таком случае тьма будет означать слабейшую мрачность, случайное, преходящее омрачение. Так Святую Церковь изображает святой Павел в другом месте не имущею скверны, или порока, или нечто от таковых (Еф. 5, 27). В выражении: несмы нощи... иные подразумевают — сыны, а другие перефразируют: мы не принадлежим к области ночи и тьмы. Апостол хочет сказать: мы не нощные, не темные, не омраченные.

Стих 6. Темже убо да не спим, якоже и прочии, но да бодрствуим и трезвимся. Вот каковы мы по своему значению и назначению. Но чтоб каждому из нас и на деле быть таковым, надлежит нам не спать, а бодрствовать и трезвиться. Да не спим — не будем жить в беспечности и непамятовании дня судного, как прочий, Христа не ведущие. Да бодрствуим и трезвимся — да внимаем себе и тому, каковы мы должны быть и как должны действовать; и бодренно, — энергично, — будем поступать сообразно с тем,—не попустим мыслей худых, симпатий нечистых, склонностей греховных, страстных увлечений и порочных дел. Спаситель заповедует: всем глаголю, бдите (Мк. 13, 37). В другом месте: внемлите же... да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством и печальми житейскими, и найдет на вы внезапу день той. Яко сеть бо приидет на вся живущия на лицы всея земли. Бдите убо на всяко время молящеся, да сподобитеся убежати всех сих хотящих быти, и стати пред Сыном Человеческим (Лк. 21, 34-36). То же внушают и все святые Апостолы: трезвитеся и бодрствуйте, пишет святой Петр (1 Пет. 5, 8). Святой Павел в другом месте поясняет себя: бодрствуйте, стойте в вере, мужайтеся, утверждайтеся (1 Кор. 16, 13). «Здесь,—пишет святой Златоуст, — Апостол показывает, что от нас зависит пребывание дневного света. В обыкновенном дне и ночи это не зависит от нас, но и ночь приходит против нашего желания; напротив, с тою ночью и тем сном бывает не так, но можно непрестанно бодрствовать, можно постоянно пребывать среди дня. Смежать очи духовные и предаваться греховному усыплению есть дело не природы, а произвола. Да бодрствуим, говорит, и трезвимся. Ибо и тот, кто бодрствует, если не будет творить добро, может спать; поэтому и присовокупил: и да трезвимся. Подлинно, и днем, если кто бодрствует, но не трезвится, тот может подвергнуться бесчисленным опасностям. Трезвенность есть усиление бодрствования». Поясняя последнюю мысль, Экумений прибавляет: «Бывает, что иной, и бодрствуя, ничем не отличается от спящего. Апостол сказал как бы: трезвенно будем делать благое и устроять свою жизнь». По писаниям отцов-подвижников, трезвение есть иногда отрешение сердца от привязанностей и пристрастий, бодренность же есть напряжение деятельных сил.

Стих 7. Спящии бо, в нощи спят, и упивающийся в нощи упиваются.

Обязал к бодренности и трезвению. Теперь говорит, что иначе им и нельзя действовать. Ибо небодрствование — спание и нетрезвение; упивание бывает ночью, а не днем, а вы — сыны света и дня; к вам и не должно заходить спание и упивание. Но как бодрствование и трезвение он разумеет нравственное, так в нравственном же значении должно разуметься спание с упиванием. Тут разумеются спящие беспечностию, нечувствием и ослеплением, и упивающиеся пристрастиями, чувственностию, страстями, которые от упоения всем этим теряют свое христианское сознание. Поясняет свою мысль примерами из обыденной жизни. Спят и пьют обычно ночью, днем же работают и дела свои исправляют. Подразумевается: и нам, сынам света, не следует спать и бесчинствовать нравственно, но жить, как велит долг христианский, не беспечно, не без заботы о спасении души, не допуская, чтоб земные заботы поглощали все время и чувственные удовольствия держали нас, как в опьянении: и то, и другое выбивает из памяти вечную, ожидающую вас участь.

Спание и упивание древние толковники так разумеют: «Спящими называет здесь Апостол во зле пребывающих, как неподвижных на добродетель и погруженных в мечтательные прелести» (Феофилакт); «тех, кои не имеют энергичного усердия к деланию добрых дел и пребывают во грехе. Он как бы сказал: грешные живут во тьме греховной; решившимся же совершать дела правды не должно нерадеть о добродетели — спать, — не должно никогда переставать делать добрые дела. Отличительная их черта — пребывание не в нощи греха, а во свете доброделания и праводействования» (Экумений). «Но почему взывает он грех сном? — Потому, во-первых, что грешник не имеет силы, нужной для совершения добрых дел; далее потому, что он непрестанно увлекается воображением и ничего не видит в истинном свете, напротив, исполнен грез и часто безрассудных мечтаний, а если б и видел что хорошее, то не извлекает отсюда ничего твердого и неизменного. Спящий не видит того, что есть и действительно существует, а о том, чего вовсе нет, грезит, как о существующем. Таков грех и такова греховная жизнь! Она не, видит существующего, то есть духовного, небесного, неизменного, а видит только то, что течет, улетает и скоро нас оставляет» (святой Златоуст). «Под упиванием разумеет здесь Апостол не опьянение вином, а отуманение и омрачение ума грехами» (Экумений),— не то, которое бывает от вина, но то, которое от страстей, так как они омрачают и выводят из своего чина владычественное (души, то есть ум). «Вам не следует быть таковыми, ибо вы не сыны ночи и тьмы, а сыны дня чрез крещение и восприятие ига заповедей Божиих» (Феофилакт). «Опьянение души составляют и любостяжание, и пристрастие к деньгам, и плотская любовь, и все, о чем бы ты ни упомянул в этом роде, есть опьянение души» (святой Златоуст).

Стих 8. Мы же сынове суще дне, да трезвимся, оболкшеся в броню веры и любве, и шлем упования спасения

Напоминание о бдении и внимании привело на мысль стражу военную, бодренную, стража — вооружение. Апостол и переходит теперь к сему новому сравнению, которое особенно любит и употребляет часто (2 Кор. 10, 4; Рим. б, 13; 13, 12; Еф. 6, 11). Как воин на страже внимательно смотрит, не подкрадывается ли враг, а на случай нападения вооружен для отражения врага, так и нам следует — не только смотреть за ухищрениями нравственных врагов, но и быть готовыми отразить их во всякое время, вооружившись, как следует христианину. «Не довольно бодрствовать и трезвиться, надобно и вооруженным быть. Ибо если кто не имеет оружия, то хотя бы он был бодр и трезв, его могут тотчас умертвить разбойники. Итак, если необходимо и бодрствовать, и трезвиться, и быть вооружену, а мы будем оставаться без оружия, будем наги и еще — спать, то кто помешает врагу вонзить в нас меч? Поэтому-то и вооружает нас Апостол» (Златоуст). «Сие сказал он в другом месте: нощь убо прейде, а день приближися: отложим убо дела темная и облечемся во оружие света (Рим. 13, 12). Да ограждают нас, говорит он здесь, вместо брони вера в Бога и любовь к ближнему, а несокрушимым для нас шлемом да будет упование обетованного спасения» (Феодорит). Вера с любовию весь состав души ограждают, не допуская правых мыслей и движений сердца, а упование урежет главу жизни - энергию, которая тотчас падает как скоро в душу закрадывается нечаяние. Вера, любовь, упование, — главные отправления христианской жизни,—суть вместе и сильные оружия к отражению вражеских нападений: вера отражает стрелы лжи, неверия, заблуждения; любовь — приманки и увлечения греха и страстей; упование — все колебания верности наличными бедами и скорбями и сокрытием будущего, уверяя, что Господь никогда не оставит нас, если мы не отступим от Него, будет хранить нас и защищать и несомненно введет в царство Свое вечное. Исполненный веры, любви и упования есть сын дня. Светло у него воззрение на все сущее и бывающее от веры; светла совесть от неопускаемых никогда дел любви; светло все вокруг и впереди от упования и преданности в волю Божию: аще Бог по нас, кто на ны (Рим. 8, 31)? — Вот настоящий бодренник и трезвенник!

Святой Златоуст пишет: «Облекшеся, говорит, в броню веры и любве, заповедуя таким образом и вести жизнь праведную и исповедовать правые догматы. Смотри, как он объяснил, что значит бодрствовать и трезвиться,—именно — иметь броню веры и любви. Не какую-нибудь веру, но пламенную, искреннюю, соделывающую непобедимыми тех, которые ограждены ею. Подобно тому, как никто не может скоро рассечь броню и она составляет оплот для груди; так и ты огради душу верою и любовию и ни одна из разжженных стрел диавола не в состоянии будет вонзиться в нее. Где сила души будет ограждена оружием любви, там напрасны и суетны все покушения злоумышляющих, потому что ни злость, ни зависть, ни лесть, ни лицемерие и ничто другое не в состоянии будет коснуться такой души. Не сказал просто: в любовь, но сказал, что надобно облечься в нее, как в броню крепкую. Сказавши это, далее прибавляет: и шлем упования спасения. Как шлем охраняет самое важное в нас, то есть голову, окружая и покрывая ее со всех сторон, так и упование не даст упасть нашему уму, но держит его прямо, как голову, не попуская ничему стороннему упасть на него. А до тех пор, пока на нее ничто не падает, мы не наклоняемся вниз. В самом деле, тому, кто огражден этим оружием, невозможно никогда упасть. Ибо пребывают, сказано, вера, надежда и любы, три сия» (1 Кор. 13, 13).

Стихи 9 и 10. Яко не положи нас Бог в гнев, но в получение спасения, Господем нашим Иисус Христом, умершим за нас, да, аще бдим, аще ли спим, купно с Ним живем.

Одни думают, что здесь приводятся истины, на которых утверждается и которыми питается исключительно упование спасения,—одно из предложенных духовных оружий христианских; другие видят в приводимых истинах источник всех трех орудий — веры, любви и упования. Правда, что для солунян нужнее всего было укрепление упования, и святой Апостол мог иметь в цели действовать особенно на сие коренное христианское чувство. Но упование одно стоять не может: оно зарождается верою и зреет под влиянием дел любви. Потому вернее, что он хотел оживить сими истинами весь строй внутренней христианской жизни. Так понимает сие святой Златоуст: «Сказавши: облекитесь и вооружитесь, Апостол приготовляет оружие и показывает, откуда рождаются вера, надежда и любовь, и как они соделываются самым крепким орудием, когда присовокупляет: яко не положи,— и прочее».

Не положи нас. Не с тем благоволил Бог быть нам христианами, верующими в Господа, не таково о нас определение и намерение Божие, не таково назначение наше. В гневе. Разумеется или гнев грядущий (1 Сол. 1, 10; Мф. 3, 7), то есть по суде присуждение к вечным мукам. «Не для того призвал нас Бог, чтобы предать наказанию» (Феодорит); или вообще состояние под неблаговолением Божиим. «Не на то определил нас Бог, чтобы мы гнев Его несли» (Феофилакт), «чтоб испытали гнев Его» (Экумений). Но в получение спасения. Чтоб мы получили спасение. Греческое περιποιησις, по нынешнему употреблению означает угощение — пир. В получение спасения будет — на пир спасения. То же, что в послании к Евреям: в снабдение души (Евр. 10, 39). По древнему же употреблению слово сие значит более — стяжание, приобретение покупкою. «В получение спасения будет — в стяжание спасения. Он приобрел нас себе, купил нас, давши за нас цену самую высокую — кровь Единородного Сына Своего. Имея же такое доказательство любви Божией к нам, будем иметь веру в Него, любовь к Нему и к ближним и благую надежду, что Он спасет нас, так дорого купленных» (Экумений). Господом нашим Иисусом Христом. Ибо несть ни о едином же ином нам спасения (Деян. 4, 11). Все согрешили и лишились славы Божией. Теперь, если какие спасаются, то спасаются избавлением, еже о Христе Иисусе, Егоже предположи Бог очищение верою в крови Его, в явление правды Своея, за отпущение прежде бывших грехов (Рим. 3, 23 — 25). Умершим за нас — или для нашего блага, или вместо нас. Господь умер вместо нас, осужденных на смерть, и тем открыл верующим в Hero и ходящим по заповедям Его вход в сокровищницу благ беспредельной благости Божией.

«Итак, Бог призвал нас не для того, чтоб погубить, но чтобы спасти. Откуда видно, что Он именно этого хочет? - Сына Своего, сказано, дал есть за нас (Ин. 3, 16), Он столько желает нашего спасения, что дал Сына Своего, и не просто дал, но — на смерть. Из таких размышлений рождается надежда. Не отчаивайся же, человек, приходя к Богу, Который не пощадил даже Своего Сына. Не страшись настоящих бедствий: Тот, Кто предал Единородного, дабы спасти тебя и исхитить из геенны, пожалеет ли чего-нибудь еще для твоего спасения? Следовательно, надобно ожидать всего доброго и великого, потому что главное мы получили, если веруем,— Но мы видим пример, будем поэтому и мы любить Его. Иначе было бы крайним безумием не любить Того, Кто столько возлюбил нас» (святой Златоуст).

Да, аще бдим, аще ли спим. Бдение и сон здесь другое означают, нежели выше. Там бдение означало нравственную бодренность, а сон — беспечность «и нерадение о жизни добродетельной. А здесь сон означает смерть телесную, а бдение — жизнь» (святой Златоуст). Апостол говорит как бы: живых ли нас застанет пришествие Христово, или мы умрем до того, — все сподобимся вечно с Ним быть. «Да и по смерти, и пока еще живы, с Ним участвуем в жизни. Ибо Апостол назвал бдящими живых, а спящими — скончавшихся» — (Феодорит).

Купно с Ним живем. Купно — или так: чтоб мы все в совокупности, и живые, и умершие, вступили тогда в блаженное сожительство с Господом и всегда в Нем пребыли. Или так: вместе с Ним. Мысль одна и та же.

«Сказанное здесь имеет такой смысл: не бойтесь опасностей; если мы и умрем, то будем живы. Не приходи в отчаяние от того, что бедствуешь: ты имеешь верный залог. Он не предал бы Своего Сына, если бы не имел к нам чрезвычайной любви. Следовательно, хотя и умрешь, будешь жив, ибо и Сам Он умер и се жив есть. Итак, умрем ли мы, или будем жить, вместе с Ним жить будем. Я не нахожу в этом ни малейшего различия, мне все равно, жив ли я, или умру: потому что с Ним мы будем жить. Будем поэтому делать все для той жизни, будем все исполнять, устремляя взор к ней» (святой Златоуст).

Стих 11. Сего ради утешайте друг друга, и созидайте кийждо ближняго, якоже и творите.

Во второй раз говорит такие слова святой Апостол. Сказав об утешительной участи умерших в пришествие Господне, прибавил: утешайте себя этим (4, 18). Теперь, выведши из этого урок бодренности и трезвения, снова присовокупил: утешайте и созидайте себя взаимно. Первым — утешайте, вторым — созидайте. Утешайте в скорби, созидайте, когда душа расстроится недоумениями и недобрыми движениями сердца и плоти. Настраивайте себя взаимно, сообразно изложенному, к бодренной и трезвенной жизни в вере, любви и уповании, — созидайте свои мысли, чувства, расположения и дела. Якоже и творите. Добрением поощряет на продолжение такого же образа раза взаимносозидания и на преуспеяние в нем. Так взаимное себя обучение в духе веры и взаимное себя поощрение на жизнь по вере есть апостольское в Церкви учреждение. «Поелику учители не имеют возможности сами всему всех научить, то Апостол дает им правило, чтоб они сами себя взаимно утешали и научали» (Экумений). «Видишь? — Так что же отговариваешься: я не учитель» (Феофилакт).

Святой Златоуст при этом тексте преимущественно останавливается на возбуждении внимания к своим делам и чувствам и к тому пути, по которому идти должно. Эта речь его обстоятельна и сильна; ее можно советовать почаще прочитывать всякому, кто не хочет заснуть на пути. Она вместе есть и образец взаимнопоощрения к трезвенной жизни. Приведем ее сокращенно.

«Посему умоляю вас, говорит он, будем всегда поступать так, чтоб никогда не заснуть. Ужели вы не видали, что часто продолжительное стояние на страже оставалось бесполезным потому, что стрегущие на малое время предавались сну? Ибо чрез этот короткий сон они теряли все, дав покушающемуся на воровство большую смелость. Ибо подобно тому, как мы не столько обращаем внимание на воров, сколько они подсматривают за нами; так и диавол более всего следит за нами, подстерегает и скрежещет зубами. Итак, не будем засыпать; не будем говорить: с этой стороны ничто нам не угрожает, ни с этой. Часто бываем ограблены, откуда мы и не думали. Так и по отношению ко злу: можем погибнуть, откуда и не ожидали. — Будем все тщательно осматривать, не станем упиваться,—и не заснем; не будем пресыщаться, — и не воздремлем; не станем безумно бросаться на внешние блага, — и пребудем трезвенны. Оградим самих себя со всех сторон. Как ходящим по натянутому канату нельзя быть даже и мало беспечными, потому что от этого малого происходит великое зло,—оступившись, они тотчас упадают вниз и погибают, так и нам не должно оставаться беспечными. Мы идем путем узким, с обеих сторон окруженным стремнинами, на котором не могут стоять обе ноги вместе. Видишь, сколько нужно осмотрительности. Ужели не видишь, что те, которые идут путем, окруженным стремнинами, не только осторожно ступают ногами, но и внимательно смотрят глазами? Хотя бы идущий ступал в известном месте по видимому и осторожно и хотя бы нога его твердо стояла, но глаз, помутившись от того, что посмотрел в пропасть, может низвергнуть его: ему надобно думать и о себе, и о том, как ступать; посему-то сказано: ни на десно, ни на шуее (Притч. 4, 27). Глубока пропасть зла, велики стремнины, густ мрак внизу, узок путь. Будем внимать себе со страхом, будем идти с трепетом. Шествуя по такому пути, никто не предается смеху и не обременяет себя пьянством, но идет по такому пути трезвенно и со вниманием. Идя таким путем, никто. не несет ничего лишнего. Счастлив тот, кто, будучи хорошо препоясан, может благополучно пройти им. Никто в таком случае не связывает себе ног, но оставляет их свободными. Мы же, связывая самих себя бесчисленными заботами и возлагая на себя бесчисленные житейские бремена, будучи невнимательны и рассеянны, как можем надеяться, что пройдем по столь узкому пути? Тесен путь, ибо когда мы должны отдать отчет и в словах, и в мыслях, и в делах, и во всем, то поистине такой путь тесен. А мы делаем его еще теснее, утучняя и расширяя самих себя и ступая небрежною ногою. Узкий путь труден для всякого, но особенно для тучного; напротив, истощающий себя даже не будет чувствовать тесноты: кто научился стеснять себя, тот не будет жаловаться на стеснение. Итак, пусть никто не ожидает при неге увидеть небо,—этого нельзя! При роскоши пусть никто не надеется пройти узким путем,—это невозможно! Пусть никто из шествующих по широкому пути не надеется достигнуть живота. Если ты увидишь, что кто-нибудь услаждает себя ваннами, дорогим столом или многочисленною прислугою, то не почитай себя несчастным ради того, что не имеешь этого, а пожалей о нем, потому что он идет путем погибели. Будем почитать счастливцами не тех, которые живут в роскоши, но тех, которые не живут в роскоши. Эти последние спешат на небо, а те — в геенну. Когда-нибудь должно же нам воспрянуть, должно открыть глаза, пробудиться, заняться вечною жизнию, прервать долговременный сон. Есть суд, есть наказание, есть воскресение и испытание дел! Господь грядет на облаках, огнь пред Ним возгорится и окрест Его буря зелна (Пс. 49, 3). Река огненная течет пред Ним, червь неумирающий, огнь неугасающий, тьма кромешняя, скрежет зубов! Там мука вечная безотрадная, — не будет защитника! Кто помилует, говорит Писание, обаянника, змием усекнена (Сир. 12, 13)? Когда мы сами себя не помилуем, кто помилует нас, скажи мне? Когда мы имеем возможность исправиться и не исправляемся, кто пожалеет нас? — Никто. Помилуем же самих себя. Когда мы молимся Богу, говоря: помилуй мя, Господи, будем говорить это и самим себе, и самих себя помилуем! В нашей власти то, чтоб Бог нас помиловал. Он Сам даровал нам это. ли будем делать достойное помилования, достойное Его человеколюбия, то Бог нас помилует. Если же мы сами себя не помилуем, то кто пожалеет нас?»