В заключение святой Апостол изъявляет несколько сердечных своих желаний. Кратки здесь выражения, но полны глубокого смысла и чувства. Тут видна вся душа святого Павла, его сердечный строй, Дух, направлявший его слова и дела. Вы видите, что он весь предан Богу и всего ожидает от Его вседействия и благости, прося молитв о себе (стих 25); видите, что он дышит любовию к детям своим и желает выразить ее самым нежным образом (стих 26); видите, что ничто столько его не интересует, как плодотворность проповедуемого им учения (стих 27). Наконец, как в нем, по его сознанию, трудится благодать Божия и все производит (1 Кор. 15, 10), так сей же благодати желает он, паче всякого иного блага, и солунянам (стих 28).— И почти у всех его посланий таково заключение.

Стих 25. Братие, молитеся о нас,— чтоб Бог хранил здоровье, подавал силы, устроял благоприятные обстоятельства для проповеди Евангелия. В других посланиях он выражает это прямее: споспешествуйте ми в молитвах о мне к Богу (Рим. 15, 30), молящеся... да Бог отверзет нам двери слова, проглаголати тайну Христову (Кол. 4, 3), да слово Господне течет и славится, якоже и в вас (2 Сол. 3, 1). Вся забота у него об успехах Евангелия, и всего нужного для сего ожидает он от единого Бога.

Но чего ради Апостол просит молитв о себе, когда с ним, как и со всеми Апостолами, по обетованию своему, Сам Господь, споспешествующий им и слово их утверждающий знамениями (Мк. 16, 20; Мф. 28, 20)? - Так заставляло его делать не одно смирение, коим был исполнен, и не одно желание своим смирением и других научить смиренному о себе образу мыслей (Златоуст, Феодорит), но особенно сознание силы общной молитвы. Таков дух жизни о Христе Иисусе, что всякий в отдельности сознает себя ничем, и если имеет что или чает что иметь, то только в силу общения со всем телом Церкви, коей глава — Христос. Оттого христиане все всегда молятся друг о друге, — и хотя каждый сознает, что Отец Небесный есть и его Отец, но язык его не может произнести: Отче мой, а всегда взывает по заповеди: Отче наш. Взаимная молитва — прямой плод братской сердечной любви и свидетельство живого общения всех между собою, по коему касающееся одного, касается всех. Она составляет душу христианских обществ и всей Церкви,— и земной, и небесной.

Если же Апостол просит молитв у братии, то кто же может обойтись без них? — Сознавая это, святой Златоуст говорит к христианам, слушавшим его беседу: «Если Апостол сказал это (то есть молитеся о нас) по смиренномудрию, то мы не по смиренномудрию, а ради великой пользы и вследствие желания приобресть чрез вас нечто великое говорим: молитеся и о нас,— и говорим это не ради только того, чтобы говорить, но искренно желая ваших молитв. Ибо если я принял на себя обязанность ходатайствовать о всех вас и должен буду дать отчет в этом, то тем необходимее становится для меня молитва ваша. Ради вас я принял на себя большую ответственность; следовательно, и вы должны большую подавать мне помощь».

Стих 26. Целуйте братию всю лобзанием святым.

«О, какая теплота (любви)! Так как он, будучи в отсутствии, не мог сам приветствовать их лобзанием, то приветствует чрез других. Так и мы делаем, когда говорим: поцелуй за меня такого-то» (Златоуст). Любовь влечет ко взаимным объятиям и целованиям. Благодать Божия, изливаясь в сердца верующих, изливала в них любовь (Рим. 5, 5),—и они все не намерением только и желанием любили друг друга, но носили в себе самую силу любви, живую и действенную, которая и влекла их друг к другу. Объятие и целование были внешним выражением внутреннего сочетания душ. Апостол же, кроме того, желал обнять и целовать солунян, как чад, рожденных его благовествованием (1 Кор. 4, 15). Не могши сам лично это сделать, он поручает то своим преемникам-пастырям, равно как и прочитать пред всеми сие послание. Можем вообразить эту умилительную картину, когда пастыри Солунской Церкви, собрав всех христиан воедино и прочитав пред ними послание, начали всех обнимать и целовать от лица Апостола. В других посланиях Апостол просит всех целовать друг друга (Рим. 16, 16; 1 Кор. 16, 20; 2 Кор. 13, 12; 1 Пет. 5, 14). Может быть, это взаимное целование всех имело место и здесь от радости, что Апостол жив, помнит их и любит, и продолжает утверждать их в общении с Господом. Так бывает в светлое Христово Воскресение, во свидетельство общей всем единой радости о воскресении Христа Господа.

Целовать заповедует Апостол лобзанием святым, таким, какое могут давать святые святым и какое прилично принимать святым от святых: в чистоте сердца, с почтительным отношением друг к другу, как к лицам, Бога в себе носящим. Или святым лобзанием он называет лобзание любви, как святой Петр (1 Пет. 5, 14), в противоположность лобзанию предательскому, каково было Иудино (Экумений).

Святой Златоуст в этом слове Апостола видит побуждение для всех нас хранить взаимную любовь, которая делает нераздельными и разделенных пространством: «Сохраняйте и вы в себе огнь любви, ибо расстояние не составляет для нее препятствия; напротив, она наполняет собою все отделяющее ее (от любимого предмета) пространство и везде находится».

Стих 27. Заклинаю вы Господем, прочести послание сие пред всею святою братиею.

Как послание было надписано Церкви Солунстей, то нечего было и поминать о том, чтобы оно было всеми прочитано. Но оно могло быть прочитано каждым порознь; с чем естественно соединялось единоличное толкование и единоличное разумение писанного, а этому в Церкви Божией не следует быть. Не о том поминает Апостол, чтобы оно всеми прочитано было, но — пред всеми, в общем собрании, чтоб и толкование его, где нужно, было общее и разумение одинаковое у всех. При этом он дает разуметь, что писанное все считает для солунян законоположением; законы же обычно читались на площадях, публично пред всеми. Но как в этот первый раз послание должно быть прочитано в общем всех собрании — Церкви, так, конечно, читалось оно и всякий раз, когда было на то желание или нужда в том. В этом нельзя не видеть указания на то, что читать писания апостольские в церкви есть учреждение апостольское.

Но зачем заклинание? — Верно, святой Павел предвидел, что по каким-либо опасениям или соображениям пастыри могли не пред всеми прочитать послание сие. В отклонение этого он заклинает их именем Господа — прочитать пред всеми; чем лишает силы все побуждения и причины, какие пастыри могли представить для непубличного чтения. Читайте пред всеми, что бы из этого ни вышло. Такова воля Господня, и рассуждать нечего. Поступая иначе, будете чужды общения с Господом. Пред таким грозным «речением не могли устоять никакие соображения.

Что именно могло бы удержать пастырей от публичного чтения, не видно. Можно и не пытать сего, удовольствовавшись мыслию, что Апостол или знал, или наверное предполагал нечто такое.— Не то ли, что в послании содержались обличения, которые, конечно, касались некоторых известных личностей. Жалея их или опасаясь раздражить их, пастыри могли не читать пред всеми послания. Хотя, все одно, все узнали бы их и без публичного чтения, но для обличаемых это было бы легче. Эту благовидность отклоняя, Апостол заклинает прочитать послание пред всеми. Обличение чрез это оказывалось действеннее для обличаемых и полезнее для других. Обличаемые пред всеми, пред всеми же должны исправиться. Другие же все узнавали из сего, что такие и такие поступки неодобрительны и что, уклоняясь от них, они не особенное какое дело делали, а исполняли предписание апостольское. Притом заклинание ограждало пастырей. Обличаемые могли говорить: зачем они так осрамлены при всех? Пастырям было на что опереться: мы не могли иначе сделать; заклял нас Апостол именем Господним.

«Так страшны были для древних заклинания! Но, увы, не таковы они ныне, не таковы они для нас» (Феофилакт). Заклинание именем Господа налагает сильнейшее обязательство к исполнению того, о чем кто просит другого. Оно связывает совесть, затрагивая живые узы общения с Господом и угрожая разорванием его в случае неисполнения. Святой Златоуст пространно рассуждает о важности заклинаний именем Господа и приводит пример, как исполнение просимого при таком заклинании ценно в очах Самого Господа. Одна раба, находясь в последней крайности, просила не свою, а другую знатную госпожу заступиться за нее пред ее господами; истощивши все убеждения, она прибавила наконец и заклятие: «Не презри прошения моего, чтоб и Христос не презрел тебя в день судный». Встревоженная заклятием этим, госпожа та поспешила к господам рабы и устроила ее дело. И в ту же ночь она увидела отверстые небеса и Самого Христа. Она удостоилась такого видения, заключает святой Златоуст, именно потому, что обратила сердечное внимание на заклятие.

Стих 28. Благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами. Аминь.

Таково заключительное благожелание, равно как и — аминь, подтверждающий сие молитвенное благожелание, — во всех посланиях святого Павла с малыми отличиями. И в начале послания желает благодати, и в конце, потому что она есть начало и конец в деле нашего спасения; всегда и во всем нужна столько, что без ней никто ничего не может сделать достойного Христова царствия. Как сынами царствия люди становятся чрез новое благодатное рождение, так жизнь и деятельность их по духу сего царствия могут быть устрояемы только благодатию же. Христианин, сын царствия, благодатный - одно и то же. Как, напротив, безблагодатный — уже не христианин и не сын царствия. Пиша к христианам, Апостол писал к облагодатствованным. Если желает им благодати, то в той мысли, — да сохранится, да приумножится, да возрастет. Лучшего благожелания для христиан быть не может. Где благодать Христова, там и все блага Христовы. — С другой стороны, желание благодати есть напоминание о долге исполнять условия, под коими благодать вселяется в сердца верующих и пребывает в них. Будь сам верен благодати, и благодать никогда не отступит и не оскудеет. В сем отношении Апостол как бы говорит солунянам: «Постарайтесь привлечь себе обильнейшую благодать, живя достойно того, что уже даровано вам» (Феофилакт).

«Сия же благодать да хранит и нас от всякого пути неправого; да живем во славу Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь» (Он же).