1022. Поправившейся. Беспокойная соседка. О своих трудах и здоровье

Милость Божия буди с вами!

Очень рад, что вам легче. А то вы так изобразили свою немочь, что я с часу на час ожидал вести, что вас нет уже на земле. Ну, слава Богу! еще копошитесь. Дай Господи вам крепость.

И то, что вы написали об устроены Дуни - успокоило меня. Да устроит ее Господь!

Соседка ваша писала, все так, как вы говорите. Она уверена, что это ее геройские подвиги, за которые ей памятник воздвигнуть следует. Письмо написано дрянным почерком, я большую часть не разобрал. Но брани много, все на покойного Димитрия и о. Зосиму. Вас тоже зацепили, но не много. О. Кассиана тоже чуточку. В заключение приписала - придти к ней на помощь.

Прочитав все я думал написать ей: "я готов придти к тебе на помощь, но не против других, а против тебя самой: ибо ты сама себе злой враг. Так если согласна на это, пиши. Но с условием, чтоб в письмах ни одного слова не было о других, а все о тебе самой". Но потом раздумал. Лучше с нею не связываться, а молиться, да вразумит ее Господь. Думал переслать письмо к о. архимандриту, но тоже раздумал. Потому что он все то уже знает. И, конечно, сам делает лучшее, что может. Указывать же мне ему нет никакой стати. Лучше все на волю Божию все отдать.

Я все сидел за Феодором Студитом, и очень усиленно. Кончил. Остается пересмотреть. Это будет 4 т. "Добротолюбия". Третий - перечитываю переписанный набело.

Здоровье мое в порядке. Для глаз идет примочка Вревского. Примочка очень хорошо действует на глаза, но катаракт не видно, чтобы разрушила. Жду новой присылки этой примочки. Авось, та посильней будет.

У меня голова стала скоро, скоро утомляться, а иной раз нападает такое отяжеление головы, с чувством слабости во всем теле, что ни читать, ни писать, ни разуметь нет охоты. Ложусь и лежу. Но боли в голове нет.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Е. Феофан. 14 февраля 1888 г.