Для этого надо всячески постараться благоугодить Господу. Я сказал, говорит, что тяготимся жизнию в теле сем и желаем сбросить его. Теперь укажу вам, почему это особенно тяжело,– потому что тело мешает нам видеть Господа. Мы и рвемся из него, чтобы быть с Господом. Но если так, то, пока мы живы, надобно нам поревновать об угождении Господу, ибо не угодившие Ему не на радость себе сретятся с Ним, а только затем, чтоб выслушать себе осудительный приговор.

Стихи 6, 7, 8. Дерзающе убо всегда, и ведяще, яко живуще в теле, отходим от Господа; верою бо ходим, а не видением. Дерзаем же и благоволим паче отъити от тела и внити ко Господу.

Дерзающе, и потом дерзаем, кажется, означает здесь не что другое, как решительность того душевного действия, которое выражает следующий за ними глагол. Так дерзающе и ведяще означает ведение решительное, с убеждением, не допускающим никакого сомнения; дерзаем и благоволим означает решительное, не допускающее никакого колебания желание. Экумений так перифразирует сии слова: дерзающе и ведяще, θαρρουντως ειδοτες, дерзновенно ведая; а дерзаем и благоволим, θαρρουντως ευδοκουμεν,– дерзновенно благоволим. Апостол потому говорит: несомненно ведая, что, живя в теле сем, отходим от Господа, мы сильно желаем отъити от тела и внити ко Господу. Слова же: верою бо ходим, а не видением, составляют вносное положение, объясняющее опытом, что точно тело отдаляет нас от Господа. Феодорит так выражает общую мысль сих текстов: «Апостол не то говорит, что мы отчуждены от Господа (или чужды Господу), будучи сопряжены еще с этим, смертным, телом, но что ныне не видим Его телесными очами, а тогда и узрим, и с Ним будем. Ибо ныне, говорит, не видим самых ожидаемых вещей, а усматриваем их только верою. Посему-то самому и желаем отъити от тела и внити ко Господу».

Говоря: «дерзновенно ведаем, что, живя в теле, отходим от Господа», Апостол дает разуметь, что такое ведение требует дерзновенного ума. Равно и словами: «дерзновенно благоволим отъити от тела и внити ко Господу» дает разуметь, что такое желание благоволительное требует мужественного духа. В самом деле, терпящим ради Господа гонения, озлобления и непрестанные опасности смерти, сторонние могли говорить: что такое вы делаете? Терпите, а Того, за Кого терпите, не видите. И свои подобные мысли могли приходить терпящим. Этим своим помыслам и чужим речам дерзновенная, верою окрыленная мысль могла смело ответить: да, не видим; но тем не менее Он есть и близ есть, только не видим, а ощущаем. Причиною, почему не видим, служит это тело наше. Живуще в теле, отходим от Господа. Живуще, ενδημουντς, странствуя, как на чужбине. «Странники мы в нем и пришельцы» (Экумений). «Не сказал: сущие, οντες, в теле, а ενδημουντες, потому что мы находимся в нем, как странники в гостинице» (святой Златоуст). В теле странствуем, как на чужбине; отечество же наше, дом наш, там, где Господь, или с Господом. Таким образом, странствуя в теле, естественно отделились мы от родного крова и от Самого Отца Господа. «Тело стало стеною между нами и Господом» (Экумений).

Итак, что же,– не разломать ли эту стену насильственно и произвольно? – Нет. Такой порядок установить угодно было Самому Господу, чтоб мы сначала верою пожили и, уже оказавшись верными во всем Господу по вере, вступили в такой чин жизни, где будем ходить пред Господом видением, пребывать с Ним лицом к лицу. Ныне такой период, что мы верою ходим, а не видением. Ибо не так бывает, чтоб мы, бывши сначала пред Господом, переходили в тело, как в чужой дом. Нет; мы рождаемся Богу единому ведомым путем и, уже в теле суще, сродняемся с Господом посредством возрождения в купели крещения, по образу Его. Сроднившись так с Ним, чувствуем, что тело отгораживает нас от Него, но должны пребывать в теле до времени, определенного Господом, чтоб окрепнуть в сей новой жизни, возрасти для другой и пред Господом оказать свою верность, когда Он в сокровенности от нас пребывает. Теперь верою Его ведаем, верою к Нему приближаемся и руководимся пребывать в духовном таинственном общении с Ним. Выдержав себя как должно в этот период испытания и воспитания, под блюстительством веры, вступим тогда в другой, в коем будем пребывать с Господом лицом к лицу.

При всем том, однако ж, нельзя нам равнодушно относиться к той блаженной минуте, когда выйдем из тела и предстанем Господу. Эта минута превожделенная. Почему «зная, что доставляет внитие ко Господу, мы дерзновенно благоволим отъити от тела, или вседушно вожделеваем этого» (Экумений).– Дерзаем же и благоволим паче отъити от тела и внити ко Господу. Дерзновенно благоволим, говорит, потому что такого рода благоволительное, охотное и радостное желание требует мужественного духа. Жизнь в теле, и при сильном сознании ее неудобств, имеет свои приманки, привлекающие к ней. Стать в совершенное к ней отчуждение нельзя без перелома себя крутого, а такой перелом без дерзновенной решимости состояться не может. И далее постоянно держать себя в таком настроении означает воодушевленную мужеством душу. Почему и сказал Апостол: дерзаем и благоволим, то есть дерзновенно и мужественно вожделеваем этого. Читая историю мучеников, не можем не видеть оправдания ими слов святого Павла. Они вожделевали отъити ко Господу, и вожделевали с неудержимым стремлением и мужеством.– Святой Златоуст говорит на эти слова: «Видишь ли, как Апостол, умолчав о неприятных именах смерти и кончины, заменил их вожделеннейшим наименованием – водворения у Господа; и, напротив, обошед наименования жизни, кажущиеся приятными, употребил неприятное, назвав здешнюю жизнь удалением от Господа. А это сделал он для того, чтобы никто не только не услаждался настоящим, напротив, еще обременялся бы оным; и чтобы никто, приближаясь к смерти, не скорбел, но паче бы радовался, потому что переходит к наслаждению лучшими благами».

Стих 9. Темже и тщимся, аще входяще, аще отходяще, благоугодни Ему быти.

«Но там ли, здесь ли мы находимся, говорит, наше дело только заботиться о том, чтобы жить сообразно с Его волею. Ибо это главная обязанность наша, так что после сего ты уже без сомнения наследник царствия небесного. Поелику же при всем желании внити ко Господу легко можно уклониться от преднамереваемого пути, то Апостол указывает и то, что всего нужнее на сем пути. Что же это такое? – То, чтобы благоугождать Господу, ибо не просто отойти отсюда хорошо, но отойти, благоугодивши Богу; чрез сие последнее хорошо будет и первое. Равно как не просто жить здесь тяжко, но тяжко жить, оскорбляя Бога. Итак, не думай, что для вечной жизни достаточно одного отъития от тела. Везде нужна добродетель. Посему, как рассуждая о воскресении тел, он не дал успокоиться на одной известности оного, сказав,– аще и облекшеся не нази обрящемся: так равно, говоря и об отъитии от тела, дабы ты не подумал, что сего одного достаточно тебе для спасения, присовокупил, что надобно еще сделаться благоугодным Богу» (святой Златоуст).

Стих 10. Всем бо явитися нам подобает пред судищем Христовым, да приимет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла.

«Возбудив ревность коринфян многоразличными благами, Апостол не забыл побудить их и страхом угрожающих зол. Ибо блаженство наше состоит как в стяжании благ, так и в избежании зол, то есть в стяжании царства небесного и в избежании геенны. Но страх мучений сильнее действует на нас. Ибо быть наказанными отчуждением от наследия вечных благ иные, может быть, и согласились бы, но терпеть мучения едва ли кто согласится. Конечно, первое надлежало бы почитать более несносным, но для многих, по причине слабости их и привязанности к земному, последнее представляется несноснее.– Итак, поелику многих не столько возбуждают обещания благ, сколько угрозы наказаний, то Апостол и почел необходимым здесь заключить речь свою так: всем бо явитися нам подобает пред судищем Христовым. Но опять, устрашив и возбудив слушателя напоминанием об оном суде, он и здесь не оставил скорби без утешения, но горькое растворил с сладостным, сказав: да приимет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла. Говоря сие, исправных и благочестивых, а между тем гонимых, он укрепляет надеждами; а неисправных и нерадивых возбуждает страхом к исправлению, и вместе подтверждает свое учение о воскресении тел. Ибо, говорит, тело, которое служило добродетели или пороку, не будет исключено от участия и в воздаяниях; но вместе с душами одни (тела) будут преданы мучениям, а другие увенчаются наградами» (святой Златоуст).

аа) Бог во Христе мир примирил Себе и дал нам слово примирения; мы и ходим, всех убеждая примириться с Богом. И вам тоже говорим, прилагая совет: смотрите, не пропустите благоприятного спасению времени, 5, 11–6, 2. бб) Мы свое дело делаем, всячески заботясь не быть никому претыканием, а напротив, всем способствовать обращению к вере, 6, 3–10. вв) Позаботьтесь делать и вы свое,– оставя всякое нечестие и беззаконие, прилепитесь к Богу, да будете Божиими, 6, 11–7, 1.

Бог во Христе мир примирил Себе: в этом α) существо Нового Завета, 5, 11–18. И учредил провозгласителей о сем примирении и пригласителей к нему: в этом β) Апостольство, необходимое учреждение в домостроительстве спасения, 5, 19–6, 2.

Мы, падшие, осуждены на смерть. Сын Божий, воплотившись, умер за всех и спас нас, удовлетворив правде Божией и вложив в нас новую жизнь, 5, 14–18. На переходе к изложению этого предмета, от предыдущего слова о суде всеобщем, Апостол коротко указывает на искренность свою в деле проповеди, 5, 11–13.

Стих 11. Ведуще убо страх Господень, человеки увещаваем, Богови же явлени есмы: уповаем же, яко и в совестех ваших явлени есмы.

Как отсвет какой, снес святой Апостол от созерцания будущей жизни, суда и воздаяния по делам – отрезвляющий страх. Нам ведом, говорит. страх Господень, и им проникнуты быв, увещеваем людей, как имеющие дать отчет Богу во всяком слове и деле. Мы так предлагаем слово увещания, как сознающие, что нас видит Бог. Здесь то же выражает Апостол, что прежде: пред Богом во Христе глаголем (2, 17). Бог видит, говорит, что в слове нашем нет ни лжи, ни лукавства, ни лести. Мы уверены, что и вы не иначе понимаете нас, ибо мы не внешно знаемы вам, а ведомы очевидно самой совести вашей.

Ведуще страх, не умом представляя, но нося его в сердце своем. Человеки увещаваем, πειθομεν,– убеждаем. В чем? – В чем посланы убеждать,– чтоб веровали, освящались таинствами и принимали чрез них благодатную силу к жизни по заповедям Божиим, чтоб в пришествие Господне явиться чистыми и непорочными. Это обнимает все содержание апостольских увещаний. Но часто они вынуждены были заниматься побочными возникавшими вопросами; особенно нередко нужно было удостоверять верующих в неложности и искренности слова своего. Прокрадывались какие-либо недобрые мысли об Апостолах в среду верующих и расстраивали их. Действие веры в душах их чрез то сокращалось или совсем прекращалось. Апостолы долгом своим считали разгонять такие мысли, чтобы дать простор действию веры. Наши толковники под словом: πειθομεν в настоящем месте именно это и разумеют. Феофилакт пишет: Человеки увещаваем – стоит вместо: врачуем соблазны. «Ибо хотя бы ты не делал ничего худого, но если, подав какой-либо повод к подозрениям и имея возможность рассеять соблазн, не рассеиваешь его, то подлежишь осуждению». То же Феодорит говорит: «Мы стараемся исправить тех, которые имеют о нас ложные мнения и доставить о себе сведение, каковы мы действительно». Так и святой Златоуст: «Таким образом, говорит святой Апостол, зная сие, то есть оный страшный суд, мы делаем все так, чтобы не подать вам никакого повода даже ложно подозревать нас в неискренности нашего действования. Видишь ли строгую точность в исполнении обязанностей и заботливость души, пекущейся о благе других? Ибо, говорит, мы подлежим осуждению не только тогда, когда бы в самом деле сделали что худое, но подвергаемся оному и тогда, когда, ничего худого не сделавши, бываем подозреваемы в худом и, будучи властны удалить подозрение, не заботимся о том».

Богу же явлени есмы. «Бог все знает; Его нечего удостоверять нам в искренности своей» (Экумений). Пред Богом мы открыты; Он видит образ нашего действования; и не следует предлагать Ему какие-либо объяснения, как бы приявшему что соблазнительное на наш счет» (Феофилакт). Цель Апостола в этом слове не Божие всеведение и всевидение представить, а сказать, что их убеждение во всеведении Божием не дозволяет им допустить в себе что-либо неискреннее. Мы ходим, говорим и действуем с сознанием присутствия Божия, и это сознание хранит нас чистыми во всем, подобно пророку Давиду, который говорит: предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся (Пс, 15, 8).

Уповаем же, ελπιζω, уповаю; будто ожидает, а между тем выражает полную свою уверенность и этою уверенностию разгоняет всякое недоумение, если б оно таилось еще в них. Он говорит как бы: «Вы не имеете нужды в наших удостоверениях, в точности зная нашу цель» (Феодорит). «Каковы мы на деле, такими вы и знаете нас, и знаете точно, в чистой и ясной совести» (Экумений). «Вы хорошо знаете все наше; мы открыты пред вами; и нам не предлежит разгонять ваши соблазны и подозрения» (Феофилакт). Так говорит Апостол про большинство их, про тело Церкви Коринфской; а что были там и некоторые недобромыслы, об этом говорит Апостол в последней части послания.

Стих 12. Не паки бо себе хвалим пред вами, но вину даем вам похвалению о нас, да имате к хвалящимся в лице, а не в сердцы.

Не паки себе хвалим, συνιστανομεν, представляем, рекомендуем вам себя самих. В этом никакой не настоит надобности, потому что мы вам вполне известны. Но говорим так, выясняем все дело, открываем пред вами свои чувства и настроение нашего духа с тою целию, чтоб дать вину к похвалению о нас, чтоб вы, зная все, как мы действуем, не краснели из-за учителей, а напротив, могли хвалиться нами, когда потребует того нужда. Не та мысль Апостола, чтоб они хвалили их без всякой нужды, но чтоб имели наготове твердые основания к отпору нареканий на них со стороны недоброжелателей, и тем, как истину защищали, так и свою совесть обезопашивали, ибо очень много значит хранить ничем неколеблемое убеждение в высоком и неприкосновенном достоинстве преподавших учение Господне. Святой Златоуст говорит: «Смотри, как он всегда предупреждает подозрение в мнимом самохвальстве, ибо ничто так не оскорбляет слуха слушателей, как рассказ чего-либо великого и необычайного о себе самом. Но как он вынужден был сказать о себе нечто такое, то и поправляет себя, говоря: мы сие делаем для вас, а не для себя, чтобы вы имели чем хвалиться, а не мы; но и вы хвалились бы не без причины, но по причине лжеапостолов. Не для того, говорит, говорим сие, чтобы нас хвалили, но для того, чтобы вы могли свободно говорить за нас, и не для того, чтобы вам хвалиться только нами, но чтобы вас не обманывали более».

Такое понимание мысли Апостола вполне оправдывается следующими словами: да имате к хвалящимся в лице, а не в сердцы.

Да имате,– что же имате? – «Чем похвалиться» (святой Златоуст), «что ответить и что сказать в защиту нас» (Экумений), «чтоб вы научились, как вам надлежит защищать учителя и обличать лживые речи противников, которые носят на себе двойную личину, иное думают, а иное говорят» (Феодорит). К хвалящимся в лице, а не в сердцы. Чтоб имели вы что сказать пред этими хвалящимися наружною представительностию, а в сердце не имеющими тех добродетелей, какие являют напоказ. На вид они показывали и ревность Божию, и любовь к коринфянам и будто самоотвержение; на деле же, в душе, все это не было таково, как являлось. Святой Златоуст говорит: «Да имате, чем похвалиться к хвалящимся в лице. И сие также не просто и не без всякой нужды заповедует им делать, но когда лжеапостолы будут превозноситься. Он говорит и сие не для своей славы, но чтобы заградить уста лжеучителям, ко вреду коринфян хвалящимся своими делами, хвалящимся в лице, то есть наружными делами, совершаемыми напоказ. А лжеапостолы были действительно таковы и все делали из любочестия; и будучи пусты в душе, хотя имели вид благочестия и казались достойными почтения, но были чужды добрых дел».

Стих 13. Аще бо изумихомся, Богови; аще ли целомудрствуем, вам.

Изумлением называет Апостол то, что говорил о себе великое, что в других местах называет безумием (святой Златоуст); а целомудрием – смиренную о себе речь (Феодорит). Эти понятия у всех толковников одинаковы; но в каком отношении первое Богови, а второе вам, понимают разно; от чего произошли разные перифразы этого текста. И святой Златоуст приводит их до трех, не давая видеть, какой из них предпочесть должно. Из этого видно, как трудно указать определенную мысль этого места.

 Аще изумихомся, если кажусь кому вышедшим из себя, незнать что говорящим, потому что говорю об особом меня избрании, о бывших мне откровениях, о знамениях Божиих, мною совершенных, и о другом подобном; то ведь, говоря об этом, я ничего себе не приписываю, а все отношу к Богу; не себя, а Бога прославляю, ибо всем всюду возвещаю, что благодатию Божиею есмь, еже есмь, и что хотя я больше всех потрудился, но не я тут был действующим, а благодать. Так, аще изумихомся, Богови. Можно бы укорить меня, зачем говорю, и в этом смысле: пусть бы сами узнали, кому нужно, стороною, а не из твоих уст. Но я не мог молчать; надлежит говорить всем, что я Божий посол, и указывать признаки того для того, чтобы, видя мое уничижение, не уничижил и не презрел кто и проповеди моей, не отверг ее и не погиб (святой Златоуст). Вот почему, хотя и знаю я, что безумствую, из себя будто выхожу, говоря так о себе, говорю, однако ж, потому что от этого славится Бог и словом моим, и спасением других. Пусть считают меня за это безумным, с радостию переношу это ради Бога. «Если кто считает нас за это безумными, тот пусть знает, что мы для Бога так безумствуем» (святой Златоуст).

 Аще ли целомудрствуем, вам. «Если же говорим что смиренно и с уничижением, сие делаем для вас, дабы вы научились смиренномудрствовать; или так: если кто считает нас смиренномудрыми, тот и сам да научится от нас смиренномудрию» (святой Златоуст). «И то, и другое делаю, говорит, с правою мыслию» (Феодорит).

Стих 14. Ибо любы Божия обдержит нас суждших сие: яко аще един за всех умре, то убо вси умроша.

Переходит к слову о существе Нового Завета благодати. Можно поставлять сию речь в связь с предыдущею так: хотя и не ясна определенная мысль Апостола в предыдущем тексте, нельзя, однако ж, не видеть, что он хотел выразить свою постоянную ревность о том, чтобы все делать во славу Божию и спасение людей. Что воодушевляло его на это? – Любовь. Блаженный Феофилакт и слово: изумихомся, в исступление пришли, толкует так, что Апостол был в исступлении от крепкой любви к Богу; она заставляла его забывать себя, так что он меры не знал в порывах самоотвержения. А эта любовь чем питалась? – Созерцанием смерти Христа Спасителя за всех людей. При мысли об этом, говорит, любовь Божия объемлет душу мою, я вхожу в чувство любви Божией, загораюсь и сам также любовию. Но в дальнейшем толковании слов Апостола лучше их не поставлять в соотношение с предыдущею речью, потому что этим можно стеснить возвышенное учение его о существе Завета благодати. Предыдущее лучше признать только поводом, или переходом, к изложению сего учения.

Любы Божия, του Χριστου, любовь Христова, любовь, которую явил Христос Господь, благоволив умереть за всех, ибо умер по единой любви. Но как в слове: любовь Божия разумеется нередко Божеская любовь, или Богоподобная, так и в выражении любовь Христова слышится любовь Христоподобная. К этому приводит и глагол обдержит, συνεχει, схватывает, объемлет. Чтобы любовь Христова схватила и обняла нас, необходимо восприять ее в чувство. Прими кто всею полнотою сердца любовь Христову, не может он не загореться такою же любовию, и она будет совмещать и теплое чувство благодарения к Благодетелю толикому, и самоотверженную ради Его готовность на все, паче же на делание всякого добра всем, и потому что это паче всего угодно Христу Господу и по чувству братства с ними во Христе. Таким образом, любовь Христова, если обдержит кого, неотложно есть и Христоподобная.

Любовь сия обдержит нас, суждших сие, обсудивших, взвесивших, умом обнявших, сколько это возможно. Нельзя возгореться любовию Христовою, не сознавши ее, не вообразив всей ее необъятности и величия. Созерцание любви Христовой, отражаясь в сердце, зажигает и его любовию. Размышление о сей любви и всегда этот плод приносит. Суждение здесь не значит постижение, а сознание непостижимого величия любви Христовой, и с той особенно стороны, на какую указывает здесь Апостол, именно ради смерти Христовой за всех, отъявшей силу смерти всех. «Ибо какой еще больше любви, как умереть за всю вселенную, лежащую во зле?» – говорит святой Златоуст. Блаженный же Феодорит пишет: «Пламенеем, говорит Апостол, любовию ко Христу, рассуждая, что когда мы подлежали смерти, Он один за нас приял смерть, чтобы всем нам приобретена была жизнь».

Аще един за всех умре, убо вси умроша. Сила слова: один за всех умер, значит все умерли. Иначе нельзя было бы говорить, что за всех умер. Смерть Его одного совмещала смерть всех. В Его смерти все умерли. Если бы было не так, «если бы не все в Нем умерли, то и Христос не за всех бы умер» (святой Златоуст). В каком это смысле, Апостол здесь не разъясняет. В послании к Евреям говорит он, что Господь Иисус Христос благодатию Божиею за всех вкусил смерть (Евр. 2, 9); а в послании к Тимофею разъясняет, что эта благодать нам определена от лет вечных и что Господь, вкусивший смерти, разрушил смерть (2 Тим. 1, 10). Буквально понимая эти слова: разрушил смерть, все в Нем умерли, надо бы ожидать, что, после смерти Господа никому не следовало бы умирать. Поелику же все умирают, слово же Божие неложно; то надо положить, что есть смысл, по которому и смерть разрушена смертию Христовою и все уже умерли в Нем, а между тем все должны еще умирать, как умирают. Это ведет нас к краткому очертанию тайны всего домостроительства спасения.

Бог смерти не сотворил; она вошла в мир чрез грех. Бог сказал прародителям, что если преступят заповедь, то умрут. Преступили, и умерли. Смерть тотчас вступила в силу. Что душевно умерли, тогда же обнаружилось в их покушении спрятаться от Бога и в прикрывании греха и сваливании его одним на другого. Что телесно не умерли тотчас, то это – вследствие от лет вечных определенной нам благодати. Сия благодать вошла в планы миробытия. Ангелы пали, и оставлены в падении, по крайнему упорству их во зле и Богопротивлении. Если бы все они пали, выпало бы звено это из цепи творения и система миробытия расстроилась бы. Но как не все пали, а часть, то звено их осталось и гармония мира пребывала нерушимою. Человек создан один с женою, чтоб народить все количество лиц, имевших составлять человеческое звено в системе миробытия. Когда он пал, звено это выпало, и мир терял свой строй. Как звено это необходимо в строе мира, то надлежало, или предав смерти, как определено, падших, создать новых родоначальников, или этим доставить надежный способ восстановления в первый чин. Поелику падение совершилось не вследствие, скажем так, неудачности первого творения, а потому что тварная свобода, особенно же свобода духа, физически соединенного с телом, совмещала в себе возможность падения, то, начав повторять творение, пришлось бы, может быть, повторять его без конца. Посему премудрость Божия, беспредельною благостию водимая, судила иначе устроить падшим способ восстания.

В устроении сего способа первое место должно было занять исполнение приговора вечной правды: смертию умреши; надлежало привзойти смерти, равносильной смерти всех людей, чтобы в силу ее все считались уже умершими, или уплатившими долг смерти, и чрез то получали право и оживали надеждою на жизнь. Для сего Сын Божий и Бог имел принять на Себя естество человеческое, со всеми немощами, кроме греха, и умереть им. Смерть сия, как смерть Бога во плоти, должна была иметь беспредельную цену и всеобъятность, и, как смерть невинная, могла быть вменяема другим под довлетельными условиями. В сем благодать, от лет вечных нам определенная. Определение сие вошло в планы миробытия и, где нужно, являлось действующим в промыслительной силе; но исполнению его в действительности назначено свое время. На половине шестой тысячи лет от падения пришел Сын Божий, воплотился и умер на кресте. Бог умер естеством человеческим и в единой этой смерти действительно совместил смерти всех людей. Один умер – все умерли. Созерцая это, Апостол и воззвал: любовь Христова обдержит нас суждших сие.

Но если все умерли, то смерть уничтожена? – Так сие и есть: Бог, умерши естеством человеческим, разрушил смерть (2 Тим. 1, 10), ибо в третий день воскрес в прославленном человечестве и с того момента пребывает в сем воскресении. Человечество уже вкусило славы и величия воскресения. Если, когда один умер, все умерли; то и, когда один воскрес, все воскресли. Сила воскресения Христова действительно такова, что в нем лежит основание воскресения всех. Сия сила не вменением переходит на каждого, а самым делом вкушена будет каждым; каждый лично вкусит сей силы и воскреснет. Но на это определено свое время. Как было свое время для явления во плоти Сына Божия, чтоб умереть в ней и воскреснуть, так свое время определено, и когда все вкусят воскресения. Когда сие совершится, тогда сбудется написанное: где ти, смерте, жало? Пожерта смерть победою.

Но чтобы воскреснуть, надо умереть; чтобы умереть, надо родиться насмертником. Так и положено, чтоб прародители не тотчас по падении умерли, а остались жить на время, как насмертники, чтоб и рождать насмертников. Отсюда в порядок миробытия вошел период смертности и тления, как путь к нетленной и бессмертной жизни. Рождаются люди насмертниками каждый особо, но воскреснуть в нетлении положено всем людям вместе, чтобы все вдруг явились в предопределенной им славности. Ангелы сотворены все вместе; люди же явятся в подобном им чине все вместе уже по воскресении. Поелику люди не все вдруг являются на свет, а рождаются, как кому определяет всеправящая премудрость Божия, то каждый, умирая как насмертник, должен ждать общего воскресения. Отсюда для каждого неизбежен период существования в разлучении с телом в чаянии воскресения. Если посмотрим совне, увидим на земле царствующими смерть и тление; если пройдем мыслию в сокровенности бытия, увидим души человеческие, в несметном числе, живущие как им определил Бог, в чаянии соединения с воскресшими телами нетленными. Они воздыхают, в жилище небесное облещися желающе. Это не полная человеческая жизнь. Живя в теле, мы не можем понять, в чем состоит собственно оскудение или умаление жизни без тела, но оно должно быть и есть, как открыто было Апостолу, который и сказал выше: не хощем совлещися, но пооблещися. Скорбность этого лишения поглощается любовию, ибо все знают, что такой образ бытия и учрежден, и длится для того, чтоб народились все имеющие быть причастниками воскресения в нетлении. Закон самоотвержения проникает все степени человеческого существования. Хотя, впрочем, только ждется еще воскресение, но оно столько несомненно, что как бы уже совершилось. Все упованием так причащаются воскресения, как бы уже воскресли. Пусть его еще нет; но оно уже наше.

Вот как и умерли все во Христе, и все еще умирают; и воскресли в Нем, и пребывают не воскрешенными еще. Остается еще увидеть, зачем эта временная жизнь? – Затем, чтоб в это короткое время оживать духом. Прародители, падши, умерли духовно. Это видно из того, что думали спрятаться от Бога по падении и что вину прегрешения сваливали один на другого. Строгий приговор правды поразил их, но обетование Избавителя оживило дух их. Оттого по изгнании плакали и сокрушались, но не были поглощаемы нечаянием. Надежда избавления оживляла и воскрешала дух их. Сие оживление духом они восприяли, быв мертвы и духовно, и телесно. Но, оживши надеждою избавления в духе, они тем самым привлекли на себя и силу всеобъятной смерти Избавителя и становились причастниками воскресения в нетлении. Они стали насмертниками, чтоб в свое время восприять воскресение в нетлении. И это ради оживления духом чрез обетование Избавителя. Какими стали теперь они, такими рождались от них и все люди: рождались насмертниками телесно и мертвыми духовно, с тем, чтобы, оживши духом подобно им, иметь надежду воскресения в нетлении, несмотря на смерть. Все дело жизни сей, стало быть, есть оживление духом в порядке обетованного избавления. Святой Павел изображает сие так:

Стих 15. Христос же за всех умре, да живущии не ктому себе живут, но умершему за них и воскресшему.

Оживление духом в порядке обетованного избавления, как цель жизни, в сущности одинаково, но по форме не одинаково проявлялось: иначе оно действовалось до закона, иначе в законе, иначе начало действовать в благодати. Апостол говорит о последнем. Единый уже умер за всех и воскрес. И все в Нем умерли и воскресли; но и то, и другое в порядке домостроительства, по которому и умереть им надлежит в свое время, и потом ждать имеющего в свое время быть воскресения в нетлении. Вследствие чего они живут еще в обыкновенном порядке жизни. Спрашивается, как им предлежит жить? – Живущим предлежит теперь не себе жить, но Умершему за них и Воскресшему. В этом цель жизни, в этом оживление духом, изначала ставшее целию жизни. Апостол разумеет не верующих только, но всех людей, живущих во всякое время. Все должны для Господа единого жить. Если не живут, их вина. В какой мере извиняет кого неведение, Бог рассудит; но то закон неотложный, что, после того, как Господь умер за всех и воскрес, все должны жить для Него. В этом норма жизни человечества.

То, что эту жизнь временную имеем со способами оживления духом, оттого имеем, что Господь умер за всех; и то, что по смерти, пребывая в разлучении с телом, будем жить надеждою воскресения в нетленном теле, оттого будет так, что Он воскрес естеством нашим. Если, таким образом, все существенное в нашей жизни от Него есть, то закон правды велит не ктому себе жить, но Ему единому. Святой Златоуст говорит: «Апостол сказал, что мы должны жить не для себя самих, и представляет очевидную на то причину, почему так должно поступать: то есть если мы живем Умершим за нас, то должны и жить для Того, Которым живем. И хотя сказанное им содержит повидимому одну причину, но если тщательно рассмотреть, то найдем следующие две: первую – ту, что мы живем только Господом; другую – ту, что Он умер за нас. И каждая из них, отдельно взятая, достаточна для того, чтобы соделать нас покорными Ему. Сколько же мы должны быть обязаны Ему, когда соединим обе вместе? Но еще и третья причина скрывается в его словах, именно та, что для тебя Господь воскресил и вознес на небо начаток нашего естества; посему и прибавил: умершему за нас и воскресшему».

Что требуется обязательством жить не для себя, Господь определил так: иже хощет по Мне ити, да отвержется себе и возмет крест свой и последует Мне. Что требуется обязательством жить для Господа, о том сказал Господь: любяй Мя, заповеди Моя соблюдает. Блаженный Феодорит и пишет: «Мы признаем справедливым жить для Него и вести жизнь по Его заповедям, потому что к сему обязывает долг наш пред Ним».

Но такие требования, очевидно, выполнимы только для познавших Господа, уверовавших в Него и прилепившихся к Нему вседушно. Посему хотя Апостол сказал, что все живущие обязаны жить не для себя, а для Господа,– выразился так по идее; но в намерении имел остановить на этом особенно пункте внимание верующих, тех, к кому писал, а за ними и всех. Ибо если все люди к этому обязаны, то тем более обязаны верующие, потому что они, приняв обязательства, получили и силы к исполнению их в благодати Святого Духа. Верующие в Господа, приступая к Нему, отвергаются нечестия и мирских похотей, первоначально в намерении, желании и решимости воли; но когда в купели крещения возрождаются они к новой жизни, то получают благодатную силу, самым делом отрешающую их от нечестия и похотей и устремляющую их на жизнь целомудренную, праведную и благочестную. Таким образом, жить не для себя, то есть не по эгоистическим стремлениям плоти, а для Господа, то есть по воле Его, святой, благоугодной и праведной, есть неотъемлемая принадлежность истинно верующих христиан. В отношении к ним слово Апостола значит: так это должно быть, и иначе быть не может, когда вы таковы, какими вам следует быть.

Стих 16. Темже и мы от ныне ни единаго вемы по плоти; аще же и разумехом по плоти Христа, но ныне ктому не уразумеем.

Отныне,– от какого это момента времени? – После того, как Господь Спаситель умер за всех и воскрес. С этого времени, говорит, ни единаго вемы по плоти. Кого же это ни единаго? – Может быть, и ни единого человека. Как выше под живущими можно разуметь всех людей, так и здесь под ни единаго – ни единого человека. Апостол смотрит на людей по идее, почерпнутой из домостроительства спасения. Всех людей, говорит, понимаем мы теперь не как плоть и кровь: родился, жил и умер,– а как лица, предназначенные восприять в себя начала божественной жизни, в залог воскресения и преславной жизни в нетлении. В этом смысле блаженный Феодорит пишет: «Дознав, что смертию Владычнею уничтожена смерть, никого уже из людей не признаем смертным; потому что, хотя и Сам Владыка Христос имел подлежащее страданию тело, однако же по страдании соделал оное нетленным и бессмертным».

Дело жизни о Христе Иисусе, или духовного в Нем оживления человечества, только началось при Апостолах; в массу человечества положена только закваска и проникла лишь ближайшие слои, но как она предназначена была проникнуть все, то святой Павел в этом начатке оживления человечества мог созерцать уже оживленным и все его, как положивший закваску в смесь муки может видеть всю уже ее вскисшею и рассуждать о том, что из того выйдет. О нем он и говорит, вниманием, однако ж, упираясь и подтверждение тому, что говорит о нем, указывая в уверовавших уже, от плоти отрешившихся и начавших просиявать духовною жизнию чрез возрождение к ней благодатию Святого Духа. В сем смысле говорит святой Златоуст: «Если все воскресли, воскресли же банею пакибытия и обновлением Духа Святого; то Апостол справедливо говорит, что мы никого из верующих не знаем по плоти. Ибо что до того, что они находятся еще во плоти? Но прежняя плотская жизнь уже кончилась, и мы свыше возродились Духом, и познали другое жительство, и пребывание, и жизнь, и устроение, именно, небесные».

Или так: никакие сторонние уважения не ценны уже в наших глазах: ни происхождение, ни богатство, ни ученость, ни власть. Важно одно восприятие новой жизни о Христе Иисусе благодатию Святого Духа. Мера проявления такой жизни определяет значение и вес того или другого лица, а не что-либо плотское. Как ни будь кто виден по плоти, он ничто, если нет в нем жизни от Духа. Что есть кто по плоти, то для нас будто не существует, и смотреть на то не смотрим; взор наш весь на то обращен, кто что есть во Христе Иисусе, не по плоти, а в духе. Кто имеет последнее, тот только для нас и есть; его и знаем; прочих будто нет.

Аще же и разумехом по плоти Христа, но ныне ктому не разумеем. Апостол берет лице или всех Апостолов, или всех верующих, к Господу прилеплявшихся во время Его земного пребывания, и говорит, что когда обращался среди нас Христос Господь, то смотря на Него, как Он являлся со всеми немощами естества человеческого, мы разумели Его по плоти, судили о Нем по видимости этой; и хотя высоко Его разумели, но все не так, как следовало, не так, как разумеем теперь, когда умы наши озарены светом благодати Святого Духа. Теперь видимость та совсем исчезает в очах наших; мы зрим в Нем одно величие воплощенного Бога, Восстановителя падшего человека, возведшего его в лице Своем до обожения; созерцаем Его седящим одесную Отца, одеянным славою нетления и держащим в руках бразды всего мироправления. Святой Златоуст говорит: «По приложению к нам, по плоти то же значит, что быть в грехах; а не по плоти то же, что не быть в грехах. По приложению же ко Христу, по плоти не другое что означает, как быть причастным немощей человеческого естества, как то: жажды, алкания, утомления, сна, кроме греха; а не по плоти означает то, что Он теперь уже освободился от тех немощей плоти, а не то, чтобы Он находился теперь без плоти. Ибо с плотию, только уже непричастною страданиям и бессмертною, Он придет судить вселенную».

Стих 17. Темже аще кто во Христе, нова тварь: древняя мимоидоша, се быша вся нова.

Здесь говорится уже прямо о верующих. Все, говорит, предназначены к тому, чтобы не для себя жить, а для Господа, все должны жить духовною жизнию; но действительно такими являются только те, кои суть во Христе, то есть уверовали в Него и, сочетавшись с Ним в купели крещения, начали жить новою жизнию, благодатию Святого Духа в них возгреваемою. Темже аще кто во Христе, нова тварь. «Кто, говорит, уверовал в Господа, тот сделался новым созданием, ибо таковый родился свыше чрез Духа. А потому, говорит, мы должны жить для Христа не только потому, что несмы свои (1 Кор. 6, 19) или что Он умер за нас и воскресил начаток нашего естества, но и потому, что мы чрез Него перешли в другую жизнь» (святой Златоуст).

«Дабы более объяснить сказанное и показать, как мы делаемся новою тварию, он говорит: древняя мимоидоша, се быша вся нова. Что же такое древнее? – Или грехи и разные роды нечестия (язычество), или все иудейские обряды, а лучше то и другое вместе. Се быша вся нова» (святой Златоуст). Преподается новый образ воззрения на все сущее и бывающее, вводятся новые порядки жизни во всех ее проявлениях; в основу же всего кладется существенное обновление жизни в самых ее исходищах, сокровенных в духе и сердце; рождается потаенный сердца человек, который и начинает всем заправлять и в душе, и в теле, и во внешних отношениях. Посмотреть – тот же будто человек, те же в нем силы духа, души и тела, но жизнь уже не та. Не земное это насаждение, не земным воздухом дышит, не земными стихиями питается. Почему горняя мудрствует, а не земная, и живот его сокровен есть со Христом в Боге.

Святой Златоуст под следующим стихом возвращается к этому предмету и говорит: «Теперь у них (у тех, кои во Христе) и душа новая, ибо очищена, и тело новое, и служение новое, и новые обетования, и завет, и жизнь, и трапеза, и одежда, и все вообще новое. Поелику вместо земного Иерусалима мы получили вышний престольный град, вместо чувственного храма узрели храм духовный, вместо каменных скрижалей получили плотяные, вместо обрезания – крещение, вместо манны – Тело Господне, вместо воды из камня – кровь из ребер, вместо жезла Моисеева или Ааронова – крест, вместо обетованной земли – царство небесное. Представляя все сии и подобные блага, Апостол и сказал: вся нова. И все это от Бога чрез Иисуса Христа, и Его благодатию».

Стих 18. Всяческая же от Бога, примирившаго нас Себе Иисус Христом, и давшаго нам служение примирения.

Все же это, все исчисленные блага, от Бога. Так благоволил Он устроить, такое судил Он учредить домостроительство нашему спасению, такова благодать, от лет вечных нам определенная. Всяческая от Бога, в Троице Лиц поклоняемого, спасающего нас по прозрению Бога Отца, во святыни Духа, в послушание и кропление крове Иисус Христовы (1 Пет. 1, 2). В тайне Пресвятой Троицы положено было от века второму Лицу Пресвятой Троицы, Богу Сыну, воплотиться в свое время от Приснодевы и, умерши на кресте, разодрать Им рукописание грехов наших и, удовлетворив тем вечной правде Божией, примирить нас с Богом; положено было также, чтобы к примиренным таким образом низошел Дух Святой, третье Лице Пресвятой Троицы, и оправданных кроплением крове Иисус Христовы делал праведными и святыми, обновляя их внутреннюю жизнь благодатию Своею. В этом существо Нового Завета благодати, или домостроительство спасения во Христе Иисусе. Апостол выставляет здесь преимущественно только примирение во Христе Господе, умершем за всех, но тут же указывает Он и на благоволение Бога Отца, примирившего Себе всех, и на благодать Духа, действовавшего в служении примирения чрез Апостолов.

Святой Златоуст говорит: «Всяческая же от Бога. А от нас ничего. Ибо и оставление грехов, и усыновление, и нетленная слава от Него нам дарованы. Таким образом возбуждает коринфян к добродетели не только будущими благами, но и настоящими, которые они уже получили. Смотри же, каким образом. Он сказал: мы воскреснем некогда, перейдем в нетление и получим храмину вечную. Но поелику для убеждения тех, которые не столько верят, сколько должны верить будущему, настоящее больше имеет силы, то он показывает им и то, что они получили (в настоящем в залог будущего). Всяческая, говорит, от Бога, примирившаго нас Себе Иисус Христом: потому что все блага даны нам чрез Христа. Тот, Кто сделал нас друзьями Своими, есть виновник и всех других благ, которые Бог даровал друзьям Его; ибо не врагами оставив, Он столько вознаградил нас, но соделав друзьями Себе. Но когда я (дает разуметь Апостол) называю Христа виновником нашего спасения, то разумею вместе и Отца; когда же говорю, что Отец даровал нам оное, то опять разумею и Сына. Ибо вся Тем быша; следовательно, Он есть виновник и сего действия. Ибо не мы обратились к Богу, но Он Сам примирил нас Себе. Как? – Смертию Христа».– Блаженный Феодорит продолжает будто эту речь, говоря: «Апостол изобразил неизреченное Божие человеколюбие. Хотя Он оскорблен был нашим преступлением, но (не вконец прогневался) благоволил примирить нас Себе, не человека употребив в посредники, но Единородного Сына сделав посредником мира».

И давшаго нам служение примирения. Когда говорит: примирившаго нас, то под нас разумеет всех людей; когда же говорит: давшаго нам служение примирения, то под нас разумеет Апостолов. «Здесь он указывает на достоинство звания апостольского, показывая, сколь великое дело поручено им и как велика любовь Божия к нам (в учреждении то есть Апостольства)» (святой Златоуст). Дело примирения в лице Господа Спасителя совершилось вполне; но усвоение примирения людям спасаемым должно было совершаться не чрез вменение, не механически, не внешно, а требовало известных нравственных изменений в примиряемых, как неотложных условий к распространению и на них силы примирения. Чтобы это могло быть исполнено, надлежало объявить людям сии условия, сказать им, что они должны представить от себя, чтобы состоялось примирение; надлежало также после того, как, поняв условия, они изъявят готовность исполнять их, даровать им силу к исполнению их, потому что в своем естестве они их обрести не могли. Для сего учреждено было Апостольство, существенно необходимый член в устроении спасения людей. Апостолы, преисполнены быв Духом Святым, на них сошедшим, должны были ходить по миру и всем возвещать благую волю Божию о примирении всех с Богом под условием покаяния, веры в Господа Иисуса Христа, за всех умершего на кресте, и самоотверженной готовности неуклонно ходить с сего момента в воле Божией, или в заповедях Его; тех, которые склонялись на сию проповедь, крестить во имя Отца и Сына и Святого Духа, а наконец, чрез возложение рук, низводить на них благодать Святого Духа. В этом существо апостольского служения, и сим образом совершалось примирение с Богом каждого лица. Учреждением Апостольства исполнялось то, что предсказано в изображении дел Премудрости,– как она, создав себе дом и уготовав трапезу, послала своих рабов созывать с великим проповеданием на чашу всех – и безумных, и разумных (Притч. 9, 1–5), и то, что Господь изобразил в притче о браке сына царева, говоря, что, когда готово было все, послал царь рабов звать на пир всех, сначала тех, которым прежде о том давано было знать, а потом и тех, которые не знали ничего о том. И пошли, говорит, слуги по улицам и площадям, по перекресткам и распутиям, по большим и проселочным дорогам,– и назвали.– Вот это и есть Апостольство: рабы Божии ходят по миру и зовут. Святой Златоуст особую сторону указывает в целях Божиих при учреждении Апостольства. Он говорит: «После того, как люди не послушали пришедшего Ходатая, Бог не отвергнул и не оставил их, но не престает звать их как Сам, так и чрез других. Кто достойно может надивиться такому долготерпению и попечению Божию о нас! Сын, пришедший для примирения; Сын, приискренний* и единородный, умерщвлен; но Отец и в сем случае не отверг убивших Его и не сказал: Я послал Сына Моего совершить Мое посольство, а они не только не хотели послушать Его, но еще убили и распяли, посему праведно отвергнуть их. Но поступил совсем напротив: по отшествии от нас Сына Он вверил нам дело примирения, ибо говорит: давшаго нам служение примирения».

Дело Апостольства – призывать к примирению с Богом отвратившихся от Бога и прогневавших Его, и по призвании облагодатствовать. Апостол говорит теперь: мы это и делаем, всех зовем: примиритеся с Богом, и всем благодать преподаем. Так и вас призвали и благодати причастниками сделали. Молим же вас не вотще такую благодать Божию прияти вам.

Стих 19. Зане Бог бе во Христе мир примиряя сСебе, не вменяя им согрешений их, и положив в нас слово примирения.

Повторяет сказанное пред сим, по важности предмета, в желании напечатлеть его полнее и глубже. Яснее только изображает образ примирения во Христе. Христос Господь все грехи наши вознес на теле Своем на древо (1 Пет. 2, 24); рукописание их взял Он от среды и пригвоздил ко кресту (Кол. 2, 14), так что для правды Божией сих грехов и с их рукописанием будто уже и не существует. Она вполне удовлетворена. Людям остается только уклониться под сень креста, чтобы правда Божия не видала на них грехов их. Об этом, говорит, мы теперь и толкуем всем, всех убеждая и умоляя: примиритеся с Богом. «Видишь ли любовь Божию,– говорит святой Златоуст,– превосходящую не только всякое слово, но и всякий ум? Кто первый был обижен? – Бог. Кто прежде пришел для примирения? – Он же. Но, скажешь, Он послал Сына, а не Сам пришел? – Да, Он послал Сына, но не один Сын призвал нас, а вместе с Ним и чрез Него действовал и Отец. Посему Апостол и сказал: Зане Бог бе примиряя Себе мир во Христе,– то есть чрез Христа. Он как бы говорит: не подумайте, что мы виновники сего дела, мы только служители: виновник же всего этого есть Бог, примиривший с Собою вселенную чрез единородного Сына Своего. Как же Он примирил? Ибо удивительно не только то, что Он сделался другом, но еще более то, что так сделался другом. Как же? – Оставив им согрешения. Ибо иначе бы не был друг. Потому Апостол и сказал далее: не вменяя им прегрешений их. А если бы Он захотел требовать отчета во грехах наших, то все мы погибли бы. Но при таком множестве грехов наших, Он не только не потребовал нам наказания, но и примирился с нами; не только оставил грехи наши, но и не вменил нам. И положив в нас слово примирения. Ибо не для того, говорит, мы пришли теперь, чтобы возвещать что-нибудь тяжкое и страшное, но чтобы соделать всех друзьями Богу. Поелику Мне, говорит Господь, они не поверили, то вы не переставайте увещевать их, пока не убедите».

Стих 20. По Христе убо молим, яко Богу молящу нами; молим по Христе: примиритеся с Богом.

По Христе молим – υπερ Χριςου πρεσβευομεν,– во имя, или именем Христа молим. Но в церковном языке: πρεσβευε υπερ ημων, моли о нас. Такой оборот речи, будто Апостолы молят всех за Христа не оставить дела Его, ради их совершенного, чтоб оно не оказалось бесплодным, или напрасно поднятым. Яко Богу молящу нами; молящу παρακαλουντος. Как бы Сам Бог чрез нас усердно просит и умоляет вас. Ибо Бог устроил нам отпущение грехов смертию Христовою и все другие вследствие того уготовал блага; уготовав же все, просит и умоляет чрез нас прийти и насладиться сими благами. Не только все устроил Бог во спасение наше, по одной благости; но до того простирает любовь Свою к нам, что одолжением Себе считает, если кто воспользуется тем в свое собственное спасение. Так бывает, когда добрый домовладыка, приготовив пир, умоляет гостей пожаловать на пир, одолжением себе считая, если они потребят все приготовленное: иначе оно пропало бы даром. Так и здесь Бог все приготовил во Христе Иисусе и послал Апостолов просить всех воспользоваться сими благами в свое спасение. По Христе убо молим – υπερ Χριστου δεομεθα – тоже именем Христа просим, или молим за Христа, сделайте Ему одолжение, или удовольствие, или честь,– вкусите блага, Им для вас стяжанного. Какого? – Примиритеся с Богом. Бог во Христе примирил вас Себе; теперь вам предлежит вступить в сие примирение. Что же для этого нужно? – Покайтеся и веруйте во Евангелие (Мк. 1, 15). Покайтеся, и да крестится кийждо вас во имя Господа Иисуса во оставление грехов; и приимете дар Святаго Духа (Деян. 2, 38).

Святой Златоуст говорит на это место: «Смотри, до чего он возвысил речь свою, введши Самого Христа просящим о сем, и не только Христа, но и Самого Отца. Ибо смысл слов его такой: Отец послал Сына Своего увещевать людей, и исполнить посольство от Его имени к роду человеческому. Но поелику Он, будучи умерщвлен, отошел отсюда, то теперь нам передано это посольство, потому и просим вас от имени Христа и Отца Его. Для Него столь дорог человеческий род, что предал за него Сына Своего, наперед зная, что Он будет умерщвлен, и сделал нас Апостолами для вас. По Христе убо молим, то есть вместо и от имени Христа, ибо нам передана должность Его. Если же тебе это кажется увеличенным, то послушай еще: далее он говорит, что они делают сие не только вместо Его, то есть Христа, но и вместо Отца, ибо для того и прибавил: яко Богу молящу нами. Нами,– ибо не чрез Сына только Бог призывает людей, но и чрез нас, которым предано дело Его. Итак, не думайте, говорит, чтобы мы вас просили; Сам Христос чрез нас просит вас, и даже Сам Отец Иисуса Христа. Какая благость может быть выше сей благости? Столь неблагодарно обиженный за бесчисленные благодеяния, от Него нам данные, Он не только не осудил нас, но еще дал Сына Своего, дабы примирить нас с Собою; и когда те, к которым Он пришел, не только не примирились, но и убили Его, Он послал других посланников для призвания, и чрез них Сам просит. О чем же просит? – Примиритеся с Богом. Не сказал: примирите с собою Бога; поелику не Бог враждует против нас, но мы против Него. Бог никогда не враждует».

Стих 21. Не ведевшаго бо греха по нас грех сотвори, да мы будем правда Божия о Нем.

Вот сколько иждил Бог, уготовляя призываемым пир веры и любви, оправдания и святости. Апостол как бы говорит: есть из-за чего вам принять труд и прийти! Видите, что приготовлено? – Агнец непорочный заклан; приидите, вкусите и насытитесь правдою Божиею. Или так: все уже готово; грехи ваши сняты и подняты другим; вам остается только приступить и, получив отпущение грехов, получить правду Божию. Вообще Апостол этими словами хочет выразить, что со стороны Божией все сделано для вашего спасения. Остается вам приступить.

Дело спасения именует здесь Апостол примирением. Выше он сказал уже, что Бог во Христе мир примирил Себе. Здесь показывает, как Он это сделал. Не ведевшаго греха, говорит, по нас грех сотвори. Не ведевшего греха, не только не сотворившего и не помышлявшего что грешное, но и не изведавшего что есть грех, не испытавшего приражений греха, требующих борьбы. Ибо к чистому не приражается нечистое. Такого-то Пречистого Бог за нас сделал грехом, то есть поступил с Ним, как с грешником, как бы Он сам наделал все те грехи, в которых виновны все люди в совокупности. Чрез это только и могла быть удовлетворена правда Божия. Она и удовлетворилась, и Бог примирился с людьми. Но в этом только половина домостроительства спасения. Надлежит еще людям усвоить себе сие примирение Божие и вкусить от плодов его. Но этому без участия людей состояться нельзя. Что Бог во Христе мир примирил Себе, это Он сделал и без людей. Но чтобы люди сделались причастниками примирения, для этого необходимо и их соответственное действование. Вот почему, говорит, мы и взываем ко всем: примиритеся с Богом. Ибо домостроительство спасения не в том только, что Бог не ведевшаго греха по нас грех сотвори, и тем примирил мир Себе, но и в том, чтобы мы сделались правда Божия о Нем. Этого Бог не хочет производить могуществом силы Своея. Здесь необходимо участие свободной воли людей. Вот в этом и заключается смысл нашего моления: примиритеся с Богом. Делайте что от вас зависит, вступайте в союз мира, берите на себя условия примирения, и тотчас станете правда Божия о Христе Иисусе. То есть, покайтеся, уверуйте во Евангелие, дайте слово жить непорочно, приступите к святому крещению, приимите дар Святого Духа. Когда все это совершится в вас и над вами, вы станете правда Божия, то есть соделаетесь не внешно праведными, а будете обладать внутреннею правдою, или правотою духа и святостию, правдою Божескою или Богоподобною.

Святой Златоуст говорит на это место: «Не ведевшаго греха по нас грех сотвори. Если бы Он ничего другого не сделал, но только бы сделал сие, то размысли, каково и сие одно, что Он Сына Своего предал за оскорбивших его? А Он много еще других благодеяний сделал для нас и, сверх того еще, не сделавшего никакой неправды осудил на страдания за неправедников. Но Апостол, обошед все прочие благодеяния, упомянул одно только это, гораздо большее и важнейшее всех, то, что не ведевшаго греха, Того, Который есть самосущая правда, по нас грех сотвори, то есть допустил Ему быть осужденным, как бы грешнику, и умереть, как бы проклятому, потому что проклят всяк висяй на древе (Втор. 21, 23). Ибо умереть на древе гораздо более значило, нежели умереть просто, на что указывая в другом месте, он говорит: послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (Флп. 2, 8). Такая смерть не только вменялась в наказание, но и в бесчестие. Итак, размысли, сколь много даровал тебе Бог. Ибо великое дело, когда и грешник умирает за кого-нибудь; но когда праведник страждет таким образом и умирает за грешников, и непросто умирает, но умирает как злодей; и не только вменяется со злодеями, но еще Своею смертию дарует нам великие блага, которых мы и не ожидали, ибо говорит: да мы будем правда Божия о Нем, то какое слово, какой ум может достойно обнять и изобразить сие? Ибо Праведника, говорит, сделал Бог грешником, дабы грешников сделать праведными. Но Он и не то еще сказал, а гораздо более: ибо поставил сего Праведника не только наряду с грешниками, но и с самым грехом, ибо сказал: не грешника, но грех Его сотвори; и не только не согрешившего, но и не ведевшаго греха, да и мы будем, не сказал – праведными, но правда, и правда Божия. И действительно, сия правда есть Божия, когда мы оправдываемся не от дел, но благодатию, которая одна всякий грех уничтожает. А сие вместе и от гордости нас удерживает, когда все нам даровано от Бога, и показывает всю важность дарованного нам. Ибо первая правда от закона и дел; а сия последняя Божия правда».

Глава 6, стих 1. Споспешествующе же и молим, не вотще благодать Божию прияти вам.

Выше была речь о том, как Апостолы по Божию повелению ходят всюду и всех умоляют вступить с Богом в завет мира, Им во спасение их устроенный. Теперь слово его обращается ко вступившим уже в сей завет, к тем, кои уже уверовали, покаялись, крестились и приняли дар Святого Духа. Он говорит как бы: мы не только приглашаем вступить в завет мира с Богом, но и тех, кои уже вступили, не оставляем, а продолжаем заботиться о них, умоляя их, чтобы, сподобясь столь великой благодати, они прочее держали себя достойно ее, чтоб она не была тщетно ими принята, но принесла и достойные ее плоды. Не то важно, чтобы вступить только в сей завет и принять сопряженную с ним благодать, но то особенно, чтобы в точности исполнить условия его. «Итак, послушайте нас, и не напрасно предлагаемую вам благодать примите; то есть дабы не подумали, что примирение состоит только в том, чтобы веровать в Призывающего,– Он требует еще исправления жизни. Ибо, получивши прощение грехов и примирившись с Богом, жить по-прежнему, есть то же, что снова начинать вражду и напрасно принимать благодать. Благодать не спасет нас при нечистой и бесчестной жизни; напротив, еще более повредит нам и усугубит грехи наши, если мы после такого познания и дара возвратимся к прежним беззакониям. Впрочем, Апостол ясно не говорит сего, чтобы не сделать слова своего тяжким; а говорит только, что иначе мы не получим никакой пользы» (святой Златоуст).

При такой мысли о содержании сего текста слово: споспешествующе, συνεργουντες, может иметь и такое значение: продолжая свое дело и свой труд, молим вас и о том, чтоб не вотще была принята вами благодать. Выходит: «споспешествующе – вам; ибо мы, говорит, помогаем более вам, нежели Богу, от Которого мы посланы. Он ни в чем не имеет нужды; все спасение принадлежит вам. Впрочем, сим не отвергается то, что Апостолы были споспешники и Богу, как в другом месте говорит он: Богу есмы споспешницы (1 Кор. 3, 9)» (святой Златоуст). Так и Феодорит: «Дает знать, что посольствующие содействуют им, умоляемым, воспользоваться Божественною благодатию и домостроительство не сделать напрасным и тщетным, если покажут жизнь свою противоположною оному». Феофилакт то и другое допускает, полагая, что Апостол, говоря: споспешествующе, разумел споспешествование и Богу, и людям. «Споспешествуем, говорит, мы и вам, и Богу: вам, да спасетесь; Богу, да исполнится желание Его спасать нас».

Стих 2. Глаголет бо: во время благоприятно послушах тебе, и в день спасения помогох ти. Се ныне время благоприятно, се ныне день спасения.

Продолжает убеждать, чтоб не делали тщетною принятой благодати. Спешите, говорит, пользоваться временем; теперь оно очень благоприятно спасению; если пропустите, погибнете. Время, разумеет он,– время сей жизни для каждого и время до второго пришествия для всех людей. Так святой Златоуст: «Не предавайтесь беспечности, старайтесь всячески угодить Богу и собирать сокровища духовные; дабы после толикого Божия попечения, предавшись беспечности и не показавши ничего доброго, не лишиться вам столь великих благ. Не думайте, чтобы это умаливание продолжалось вечно. Оно продолжится только до второго пришествия Господня. Он будет умолять и призывать, доколе только мы здесь находимся, а после сего – суд и мучение. Сие-то, говорит, и побуждает нас умолять вас. Он возбуждает верующих не только обилием и высотою благ и человеколюбием Божиим, но и краткостию времени, и не только краткостию данного времени, но и тем, что сие только время и благоприятно для спасения. Се ныне, говорит, время благоприятно, се ныне день спасения. Не будем же терять благоприятного времени, но покажем достойное данной нам благодати попечение. Потому, говорит, и мы сами спешим, зная краткость благоприятного времени. Время благоприятно. Какое это время? – Время дара и благодати, в которое не отчета в грехах требуют и не осуждение произносят, но с прощением грехов предлагают и бесчисленные блага к наслаждению, оправдание, освящение и все другие. Сколько надлежало трудиться, чтобы получить такое время? Но вот без всякого с нашей стороны труда пришло это время, неся с собою оставление всех прежде бывших грехов. Посему и называет его благоприятным; потому что Господь принимает ныне и величайших грешников, и не только принимает, но еще удостаивает их высочайших почестей. Ибо в пришествие царя не суда время, но милости и спасения. Потому, опять, и называет время благоприятным, доколе мы находимся в подвиге, доколе делаем в винограднике, доколе остается единонадесятый час. Итак, приступим к подвигу, покажем жизнь добродетельную; ибо легко и удобно получить награду подвизающемуся в такое время, в которое излились толикие дары, толикая благодать. И у земных царей во время торжеств, когда они являются в царских одеждах, и мало потрудившийся получает великие дары; а в то время, когда они судят, большая требуется исправность и великое усилие, чтобы получить что-нибудь. Посему и мы будем подвизаться в столь благоприятное ныне время, в которое все дают даром. Ибо ныне время благодати, Божией благодати, в которое легко можем получить венцы. Ибо если обремененных толикими грехами принял и простил нас Бог, то не тем ли паче примет нас, прощенных уже, и когда привносим нечто и от своего произволения».

Этот урок приводит Апостол вместе с пророческим словом. Наши толковники не останавливаются вниманием на словах пророка, а берут прямо общую мысль текста и ее разъясняют. Из этого видно, что поймем ли мы как следует слово пророка, там, в течении пророческой речи, и здесь, в течении речи апостольской, или не поймем,– урок Апостола останется в равной силе. Апостол берет слова пророка Исаии, 49, 8: Глаголет бо. Кто глаголет? – У пророка Исаии прямо стоит: Господь. Тако глаголет Господь. К кому у пророка Господь обращает речь? – К тому, о котором выше сказал Он: се дах тя во завет рода, в свет языком, еже быти тебе во спасение, даже до последних земли (–6). Очевидно, что здесь говорится о Христе Иисусе, Господе Спасителе. Приведенные Апостолом слова так же читаются и у пророка: во время благоприятно послушах тебе и в день спасения помогох ти.– Послушах предполагает молитву от лица Спасителя к Богу Отцу, а помогох – услышание молитвы и дарование всего просимого. Когда это Господь Спаситель так крепко молился, что предуслышано было то и духом пророческим? – Об этом тот же Апостол говорит: Иже во днех плоти Своея, моления же и молитвы к могущему спасти Его от смерти, с воплем крепким и со слезами принес, и услышан быв от благоговеинства и проч. (Евр. 5, 7). Из этого видно, что пророк временем благоприятным и днем спасения называет то время, когда Сын Божий, воплотившись и пострадав, тем самым отверз все сокровищницы Божественной благодати к роду человеческому. Крестная смерть была молитвою Его и молением, не словом, но делом, и она привлекла все милости к нам Божии. Ходатайственная молитва сия, начавшись, не прекращается, а стоит и воплем крепким всегда восходит к Богу о милостях к нам. Отсюда время благоприятно и день спасения есть все время, пока будет иметь силу сие ходатайство, а прекратится оно тогда уже, когда единый Ходатай вместо ходатайства придет судить; все время от первого пришествия Христова до второго – время устроения царства Христова на земле, царства благодатного. Пророческое указание именно на это очень ясно; ибо он говорит после помогох ти – еже устроити землю, и далее: глаголюща сущим во узах изыдите, и сущим во тме открыйтеся. Сущии во узах суть опутанные грехами, а сущии во тме – погруженные во мрак неведения. Апостолы не что другое и делали, как от лица Христа Спасителя всюду разносили свободу от уз греха и просвещение светом Божественного ведения. Потому святой Павел не мог не увидеть в своем времени точного исполнения пророческого слова. Он говорит как бы: настало прореченное пророком благоприятное время; спешите им воспользоваться, ибо если есть благоприятное время, то значит, что есть и не благоприятное; а кто может сказать, когда оно настанет?! Се ныне время благоприятно, се ныне день спасения. А завтра, может быть, уж и нельзя будет сказать так. Итак, не отлагайте.

Стихи 3 и 4. Ни едино ни в чемже дающе претыкание, да служение безпорочно будет; но во всем представляюще себе якоже Божия слуги, в терпении мнозе, в скорбех, в бедах, в теснотах.

Мы свое дело, говорит, делаем как должно, со всем усердием. Чтоб способствовать вам к преспеянию в благодатной жизни, мы с своей стороны все употребляем: не словом только убеждаем вас, но и так себя держим, чтоб не только не послужить кому в претыкание, а напротив, всем представить в себе образец, как следует жить слугам Божиим. Смотря на нас, никто не может основательно подумать, что мы не слуги Божии, и, следовательно, заподозрить слово наше в неистине. Питая же убеждение в неложности слова нашего и принимая его как совершенно истинное, вы в этом имеете побуждение к верному исполнению его; а как его исполнять, этому научит вас наша жизнь. Святой Златоуст говорит: «Поелику Апостол имеет обыкновение самого себя выставлять на среду, чтобы с него брали пример, то он делает сие и здесь, говоря: ни едино ни в чемже дающе претыкание, да служение наше безпорочно будет. Он заимствует убеждение не от времени только, как сделал выше, но и от примера тех, которые подвизались как должно. И смотри, как скромно сие делает. Не сказал: смотрите на нас, а мы таковы-то; но, как бы защищаясь против обвинения, исчисляет свои подвиги и добродетели. Он полагает два отличительных признака беспорочной жизни: первый – ни едино ни в чемже дающе претыкание; не сказал: обвинение, но, что гораздо маловажнее, претыкание, то есть никому не подавая и повода к клевете и укоризнам против нас,– да служение наше безпорочно будет, чтобы кто не стал порицать сего служения; и не сказал опять: чтобы кто не стал порицать или обвинять, но чтобы оно и случайного повода не подавало к тому, чтобы кто-нибудь мог порицать оное в чем-нибудь.

Второй признак: но во всем представляюще себе яко Божия слуги (стих 4), что гораздо выше предыдущего. Поелику не одно и то же быть свободну от обвинения и устроить себя так, чтобы из всего видно было, что мы Божии слуги. Равно, иное дело избежать порицания, и другое – быть похваляему. Не сказал: показывая себя (φαινομενοι – являясь по видимости), но представляюще себе (συνιςωντες), то есть на деле и от сердца представляя себя, или состоя такими. Далее говорит и о том, каким образом они сделались таковыми. Каким же?

В терпении мнозе, в скорбех, в бедах, в теснотах. Терпение он положил основанием благ, почему и не просто сказал: в терпении, но в терпении мнозе, дабы показать меру и пространство оного: ибо претерпеть одну какую-либо беду или две, еще не великое дело; потому и перечисляет множество скорбей и искушений, говоря: в скорбех, в бедах».

В скорбех, не в таких случаях, которые тяготят только внешно, но в таких, которые сердце поражают и уязвляют, и суть истинно болезненные прискорбности. В бедах, αναγκαις, в нуждах и крайностях, от которых скорбное еще более чувствуется скорбным. «Крайность напрягает скорбь, представляя зло, гнетущее человека, неизбежным» (Феофилакт). «Ибо скорбь обыкновенно усиливается, когда нельзя уклониться от несчастий, и как бы неизбежная какая необходимость требует злостраданий» (святой Златоуст).– В теснотах. Теснота – последняя степень крайности; зло охватило и гнетет, подобно зверю, схватившему добычу. Разумеет «тесноту от голода и необходимых потребностей, или просто тесноту искушений вообще» (святой Златоуст), «такое скорбное положение, из которого не представлялось удобного выхода» (Экумений).

Стих 5. В ранах, в темницах, в нестроениих, в трудех, в бдениих, в пощениих.

В ранах, конечно от ударов. До времени написания сего известны побиение Апостола камнями в Листре (Деян. 14, 19), которое не могло обойтись без ран, и биение его палками в большом количестве ударов в Филиппах (–16, 22–23). Сам же он о себе свидетельствует, что от иудей пять раз по 39 ударов было ему дано и что три раза бит был палицами (2 Кор. 11, 24–25).– В темницах. Побивши его палками довольно в Филиппах, вместе с Силою бросили в темницу; и вообще, как сам говорит, в темницах приходилось ему быть излиха (2 Кор. 11, 23).– В нестроениях, ακαταςασιαις, когда поднималось против него гонение, с шумом и смятением, заставлявшими его бегать из одного места в другое. Большею частию такие бури поднимали против него иудеи. Так было в Иконии (Деян. 14, 5), в Солуне (–17, 5), в Верии (–13) и в самом Коринфе к концу его там пребывания (–18, 12). Святой Златоуст говорит: «И каждое из сих (трех) искушений в отдельности тяжко: тяжко терпеть бичевание, тяжко быть в узах и не иметь покоя от гонений тяжко,– ибо то значит в нестроениих, но когда все сии скорби и все вместе постигают, подумай, какая для сего потребна душа!»

В трудех: тяжелейшие труды – путешествие, большею частию пешком; затем труды – работа для содержания себя и своих; и учение требовало труда, и заведение порядков в новоустрояемых христианских Церквах.– В бдениих, когда ночи проводил в молитвах или беседе с новообращенными. Так в Филиппах он с Силою около полуночи, молясь, воспевал Бога (Деян. 16, 25), а потом занялся наставлением и крещением темничника со всем домом и всю ночь провел не смыкая глаз. Так потом в Троаде простер слово до полунощи; по оживлении же падшего с окна Евтиха юноши беседовал до рассвета, пока пришел час выйти из города (–20, 7, 11). То же, конечно, бывало и во всех других местах. В пощениих, когда не по недостатку не принимал пищи, а добровольно лишал себя оной, в пособие к молитве и умилостивлению Бога, для приготовления к какой-либо борьбе с ложью и заблуждением. Пощение – сильное средство нравственное и многоценный подвиг пред очами Божиими. Святой Златоуст говорит: «Здесь к внешним (невольным) скорбям присовокупляет он и те, которые от него, собственно, зависели, указывая на труды, которыми обременял себя, переходя с места на место и делая своими руками; на те ночи, в которые учил или трудился для себя, и в то же время не забывая и поста, хотя одни сии подвиги стоили не одной тысячи постов».

Стих 6. Во очищении, в разуме, в долготерпении, в благости, в Дусе Святе, в любви нелицемерне.

В очищении, εν αγνοτητι, в чистоте, в непорочности. Здесь он разумеет или целомудрие (телесное и сердечное), или чистоту во всем (нравственную, чистоту побуждений, вообще чистоту совести), или нелюбостяжательность (Феофилакт – недароприемность корыстную), или то, что он и Евангелие проповедовал даром (святой Златоуст).– В разуме, εν γνωσει, в ведении Божественных вещей, все ясно видящем и сильном разрешать всякое недоумение. Святой Златоуст спрашивает: что такое в разуме? И отвечает: «В мудрости, от Бога нисходящей, которая истинно есть ведение и разумение. Мнимые мудрецы, хвалящиеся внешним образованием, не имеют сего разумения».– В долготерпении, εν μακροθυμια, в великодушии, которое при всех неприятностях со стороны других не теряет мирного и доброго к ним расположения. «Это важное свидетельство мужественной и благородной души – великодушно переносить поражения и удары, отвсюду наносимые» (святой Златоуст). «Адамантовой душе свойственно, когда отвсюду огорчают и уязвляют, не только благодушно переносить то, но и благожелательствовать оскорбителям» (Феофилакт).– В благости, εν χρηστοτητι, в благосердии, когда имеют милостивое ко всем сердце, готовое всякому сделать всякое добро, всякую скорбь отгнать, всякую беду отвратить,– сердце, не могущее видеть равнодушно ни нужды, ни скорби другого и успокоиться, пока не истощит всех средств и не облегчит участи его.

В Дусе Святе, не в общей только всем христианам благодати Святого Духа, но в той, которая преизобильно исполняла Апостолов, сообщая им все благопотребное для утверждения веры Христовой на земле. Этим объемлется вся полнота дарований духовных апостольских. От нее и все исчисленные подвиги, и добродетели, и всякий успех в распространении веры. Святой Златоуст говорит: «Чрез Него, говорит (то есть чрез Духа Святого), мы все сие совершаем. Но смотри, где он поставил помощь от Святого Духа,– после уже исчисления своих подвигов. Мне кажется, он хотел показать сим что-нибудь особенное. Что же такое? Справедливо, говорит, что мы обильно исполнены Духа Святого, и свое Апостольство не менее оправдываем и тем, что удостоились духовных дарований; впрочем, и сами, говорит, были небезучастны в этом: наши условия, труды и подвиги давали простор благодати Божией действовать чрез нас. Если же кто думает, что сверх сказанного Апостол выражает сими словами еще то, что они, в употреблении даров благодатных не подавали никому никакого соблазна, думаю, и тот не погрешит против смысла. Действительно, некоторые из коринфян, получив дар языков и возгордившись тем, подали повод к осуждению себя, ибо получивший духовные дары может и злоупотребить ими. Но мы, говорит, не таковы, мы пребыли беспорочными в Духе, то есть в дарованиях духовных».– В любви нелицемерне. Любовь – всеобъятная добродетель; и все вышеисчисленные добродетели и подвиги из нее проистекают, как изложил это Апостол в первом послании, гл. 13. Она изливается в сердца Духом Святым; почему и поставлена у Апостола тотчас после слов: в Дусе Святе. Что прибавил: нелицемерне, затем прибавил, чтоб отличить ее от дел любви, являемых в видимой деятельности. Дела любви можно совершать по самопринуждению разумному, благонамеренному или неблагонамеренному; и путь к стяжанию любви есть произвольный труд в делании дел любви, пока наконец благодать Духа преисполнит его все сердце. Об этом последнем и говорит Апостол, что не дела только его видимые любовны, а само сердце его полно любви. «Вот что было виною всех благ, им приобретенных; вот что сделало его таковым и сохранило в нем Духа, действием Которого все у него приходило в совершение» (святой Златоуст).

Стих 7. В словеси истины, в силе Божией, оружии правды десными и шуими.

В словеси истины, в истинном слове, таком, в котором не было ни обмана, ни подделки, ни лести, ни лукавства. Как приняли, как убеждены, так и передаем, в полном сознании, что передаем точно без всякой примеси. «Об этом он часто упоминает, то есть что мы возвещаем Слово Божие без обмана и без подделки» (святой Златоуст).– В силе Божии. Словами: в Дусе Святе означал вообще всю полноту апостольских дарований; здесь же означает преимущественно знамения и чудеса, сопровождавшие проповедь Евангелия. Явление силы Божией так было неотъемлемо от слова истины, что без него сие последнее укорениться не могло бы в умах и сердцах человеческих. Оно возбуждало и укореняло веру; слово же сказывало только, чему веровать должно. Изложение предметов веры, как ни будь ясно и сильно, не всегда сильно порождать веру. Одна сила Божия в знамениях при слове побеждала умы и сердца и преклоняла их к вере. Феофилакт пишет, что словами: в силе Божии, Апостол хочет сказать: «В проповеди Евангелия и успехах его ничего нет моего, все здесь совершалось силою Божиею, знамениями и чудесами, карающею или благодеющею силою». Святой Златоуст разумеет здесь всякую вообще сверхъестественную помощь Апостолу и в жизни, и в проповеди, и в трудах: «Как всегда он поступает, то есть ничего не относит к самому себе, но все усвояет Богу и Ему приписывает все свои действия, так делает и здесь. Он усвояет Духу Святому и Богу и то, что возвещал великие истины, и то, что проводил жизнь, неукоризненную во всем, и показывал в себе высокую мудрость, ибо все это было необычайно. Если и в тишине живущему трудно сделаться добродетельным и непорочным, то размысли, какая должна быть душа у того, кто, и обуреваемый столь многими скорбями, всегда сиял как солнце. И не то только удивительно, что он пребыл беспечален, обуреваемый толикими волнами, и мужественно переносил все, но еще то, что все сие переносил с радостию».– Оружии правды десными и шуими. Оружии, δια των οπλων. Предлог переменен, но смысл речи все тот же. Апостол продолжает указывать, в чем и как представляли они себя истинными служителями Божиими. Такими мы представляли себя, говорит, и в употреблении оружий правды десных и шуих. Он представляет себя силою Божиею воодушевленным воителем и борцом. Воин, выступая на борьбу, берет одни орудия в правую, другие в левую руку,– в левую, например, щит, в правую меч, копие,– и когда начнется борение, употребляет то те, то другие, как лучше и пригоднее. Есть такие же орудия и у правды: одними она защищает себя, другими поражает врагов своих. Апостол говорит: и защитительные, и поражающие врагов правды орудия употребляли мы так, что чрез это представляли себя слугами Божиими. Правдою он называет свое правое дело – веру Христову, домостроительство спасения, им всюду вводимое и утверждаемое; оружиями – и свое слово, и свои труды, и всякую помощь свыше. По всему, чем мы защищали правое дело Божие и чем поражали ложь, нечестие и развращение, всем давали мы видеть, что мы слуги Божии. Оружия десныя и шуия – то же, что всесторонние оружия.

Стих 8. Славою и безчестием, гаждением и благохвалением: яко лестцы, и истинни.

Славою и безчестием. И когда случалось что, прославлявшее нас, и когда случилось что, покрывавшее нас в глазах других бесчестием. В Листре, например, святой Павел с Варнавою исцелили хромого, и все сбежались, чтобы воздать им честь будто богам. Это к славе. Но там же потом поднялось возмущение: святого Павла побили камнями и выбросили за город. Это к бесчестию и посрамлению (Деян. гл. 14). То же и в Филиппах: святого Павла и Силу били всенародно палками,– это к посрамлению; но потом все начальство городское идет к ним в темницу, извиняется и не гонит уже, а просит удалиться из города; это к славе (Деян. гл. 16). Так, вероятно, повторялось и во многих других местах.– Гаждением (поношением, ругательством) и благохвалением, δια δυσφημιας και ευφυμιας. Разумеются ходившие об них речи и до них доходившие. Одни хвалили, другие злословили,– это и за глаза, и в глаза. Во всех, говорит, этих случайностях,– и когда хвалили нас, и злословили, и когда случалось что к славе или бесчестию нашему,– мы держали себя как следует служителям Божиим, не возносились первыми и не падали в духе от последних. Святой Златоуст говорит: «Что ты говоришь? Почитаешь за великое то, что пользуешься славою? – Подлинно так, говорит. Почему же? Казалось бы терпеть бесчестие – великое дело; а для наслаждения славою требуется не великая душа? – Напротив, великая и весьма великая, чтобы, пользуясь славою, не впасть в гордость. Посему он то же и так же думает и о славе, как и о бесчестии, ибо равно сиял в том и другом случае. А что бесчестие и злословие сильно поражают и благодушие в них требует мужественной души,– на это много свидетельств. Иеремия многие искушения перенес великодушно, но когда злословили его, говорил: не стану пророчествовать, и не воспомяну имени Господня (Иер. 20, 9). И Давид часто жалуется на злословия. И Господь, утешая учеников Своих, говорил: егда поносят вам и рекут всяк зол глагол на вы лжуще Мене ради: радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех. Он не положил бы такой награды, если бы борьба сия не была тяжка. И для Иова раны и черви были сноснее, нежели укоризны друзей его (Иов. 19); ибо нет, нет ничего тягостнее, как слово, уязвляющее душу. Многие из иудеев не хотели веровать в Господа только из опасения лишиться славы в народе; боялись не казней, но того, чтобы не выгнали из сонмища (Ин. 12, 42). Посему и Господь говорил: како вы можете веровати, славу друг от друга приемлюще? (Ин. 5, 44) И многих можно бы указать, которые, превзошед все искушения, побеждены были опасением потерять славу». В каком величии потому должен был представляться праведный характер святого Павла и других Апостолов, когда они одинаково достойно звания своего держали себя в славе и безчестии, в гаждении и благохвалении!

Яко лестцы и истинни. Опять новый оборот речи; но значение его все то же. Продолжает Апостол изображать, как всегда являли они себя достойными служителями Божиими; только как пред этим сказал он о славе и бесславии, гаждении и благохвалении, то теперь проясняет это будто примерами, выставляя ряд противоположностей, какими их считали и каковы были они на деле. Яко лестцы и истинни.– Лестцы на стороне злословящих, а истинни на стороне благохвалящих (святой Златоуст). Лестцы, πλανοι, означает тех, кои и сами заблуждаются и других вводят в заблуждение. Так думали о них враги. Иконийские иудеи прибежали в Листру и вооружили тамошних против святого Павла и Варнавы, говоря: они не говорят ничего истиннаго, а все лгут (Деян. 14, 19). То же делалось и в других местах. Между тем сущие от истины слушали их (1 Ин. 4, 6), и ничем нельзя было поколебать их убеждения, что Апостолы и стоят в истине, и проповедуют сущую истину. То и другое происходило на глазах Апостолов.

Стих 9. Яко незнаеми, и познаваеми; яко умирающе, и се живи есмы; яко наказуеми, а не умерщвляеми.

Яко незнаеми и познаваеми. Одни говорили: не понимаем, что за люди, или, взглянув на них и увидев, как они непоказны, говорили: стоит ли обращать на них внимание, знакомиться с ними и разузнавать, что они там толкуют. А другие, напротив, тотчас узнавали их и понимали, в чем дело их и к чему ведет слово их, прилеплялись к ним, начинали ценить их высоко и считать лицами дорогими. Святой Златоуст говорит: «Для одних они были знаемы и достоуважаемы; для других недостойны и того, чтобы знать их».– Яко умирающе и се живи есмы. Кажется, святой Павел взял это с действительного события, ибо в Листре его побили камнями и вытащили за город, почитая его умершим когда же ученики собрались около него, он встал (Деян. 14, 19–20). Как не сказать после этого: будто умер, и се жив. Кроме того, в скольких смертных опасностях он находился, о которых он говорил: и жить не чаял, но Бог избавил (2 Кор. 1, 8–10)! По миновании их и он сам и другие не могли не свидетельствовать: на волоске была жизнь, и се жив. Святой Златоуст говорит: «Яко умирающе, то есть приговоренные и осужденные на смерть. И это сказал он для того, чтобы показать и неизглаголанную силу Божию, и высоту терпения их. Смотря на то, говорит, как и до чего злобствовали против нас враги наши, нам непременно надлежало бы умереть. Так все и думали; но Бог спасал нас от погибели».– Яко наказуеми, а не умерщвляеми. Это противоположение прибавлено в объяснение предыдущего, почему так бывает, что вот-вот смерть, а мы все живы. Потому, говорит, что такие смертные крайности Бог попускает на нас не за тем, чтобы нас смерти предать, а чтобы научить и вразумить, особенно убедить в том, что нам во всем следует полагаться на Его всемощную десницу. Подобное исповедание слышится и из уст святого Давида: Наказуя наказа мя Господь, смерти же не предаде мя (Пс. 117, 18). Так – святой Златоуст и все наши толковники.

Стих 10. Яко скорбяще, присно же радующеся; яко нищи, а многи богатяще; яко ничтоже имуще, а вся содержаще.

Яко скорбяще, присно же радующеся.«Другие, смотря на нас, думают, что мы скорбим; мы же, напротив, ощущаем самое высшее удовольствие. Не просто сказал: радующеся, но прибавил: присно, то есть всегда, постоянно радуяся. Что может сравниться с такою жизнию, в которой по мере несчастий умножается и увеличивается радость?» (святой Златоуст). Так было с ними потому, что они носили в себе Духа Утешителя, Которого первый по любви плод есть радость (Гал. 5, 22).

Яко нищи, а многи богатяще. Что Апостол Павел никогда ничего не имел и был буквально нищ, это всем всюду было известно, но как он богатил многих? Если разуметь это в духовном отношении, то действительно он обогащал всех верующих, которых им обращено было много, и все они сознавали себя богатыми духовно. Ибо и ведением обогащались, и добродетелями, и силами благодатными. Если же разуметь это в вещественном отношении, то не другое что при этом приходит на мысль, как то, что он собирал милостыню и в обилии доставлял ее иерусалимским бедным верующим. Обогащением это можно назвать потому, что для бедного и то уже богатство, когда он имеет чем пропитаться. Но, может быть, Апостол указывает здесь на то, что за любовный прием его домы небогатые Бог благословляет богатством. Хотя об этом не замечено ни одного случая в Деяниях, но нельзя сомневаться, что так бывало. Ибо известно, что нередко Бог благословлял домы ради святых Божиих. Если ради их бывало это, почему не допустить, что бывало это ради Апостолов? В подтверждение же этого можно взять настоящее слово Апостола, что всегда, говорит, был я беден, а многих обогатил, разумея под сим то, что Бог ради его обогатил многие домы.

Яко ничтоже имуще, а вся содержаще. И это вся содержаще можно разуметь и духовно, то есть что Апостолы богаты были Духом и обладали всеми духовными благами в таком обилии, что их достало бы на всю вселенную, ибо носили Духа вседержительного. Можно понимать это и в вещественном отношении, именно: верующие, чувствуя, какого блага духовного сподобились чрез их служение, готовы были для них сделать все, так что имение всех верующих было будто в руках Апостолов, все домы и все сокровищницы для них были открыты. Святой Златоуст говорит: «И то можно относить к их богатству, что они чудным некоторым образом везде имели все домы для себя отверстыми. Если же тебе все еще кажется удивительным, как возможно иметь все тому, кто ничего не имеет, то я представлю в пример самого святого Павла, который имел великую власть над целыми народами и был господином не только их имения, но и самых очей. Аще бы было мощно, писал он галатам, очеса ваша извертевше дали бысте ми (Гал. 4, 15). Итак, что же это было, чем владел святой Павел, когда говорит: яко ничтоже имуще, а вся содержаще? – Блага земные и духовные. Ибо кого, как Ангела, принимали города, для которого готовы были, исторгнув, отдать очи свои, за кого готовы были положить свои головы,– как тот не был господином и всего им принадлежащего? – Если же хочешь видеть его духовные блага, то увидишь, что он и ими был богат. Ибо кто так близок был к Царю всяческих, что Господь Ангелов сообщил ему сокровенные тайны, тот как не превосходил всех и обилием духовных благ и как же не имел всего? Иначе так не повиновались бы ему демоны, не стали бы убегать от него с такою поспешностию болезни и недуги».

Святой Златоуст заключает это отделеньице таким наставлением: «Все же сие говорит Апостол для того, чтобы научить нас не смущаться человеческими о нас суждениями, хотя бы нас называли льстецами, хотя бы не хотели и знать о нас, хотя бы считали нас преступниками, осужденными на смерть, хотя бы скорбящими, бедными, ничего не имеющими; хотя бы полагали нас находящимися в унынии и тогда, когда мы благодушествуем и радуемся, потому что и для слепых солнце не светит, и безумным неизвестны удовольствия мудрых. Одни только верные и благочестивые умеют справедливо ценить дела; и они радуются и скорбят не о том, о чем другие. Если бы кто, не имея никакого понятия о воинских торжественных играх, увидел бойца, хотя украшенного венцом, но имеющего раны, то, не зная того удовольствия, которое приносит бойцу венец, конечно он стал бы думать только о том, какую тот испытывает болезнь по причине ран. Так и те знают только то, что мы претерпеваем, видят только борьбу и бедствия, но не видят наград, венцов и воздаяния за подвиги. Посему и мы, если что несем для Христа, должны нести сие не только мужественно, но и с радостию. Постимся ли мы – будем веселы, как пиршествующие; терпим ли поношение – будем держать себя, как осыпаемые похвалами; иждиваем ли имение – постараемся быть в таком расположении духа, как будто бы приращали оное; отдаем ли что бедным – будем думать, что мы приобретаем. И не только при раздаче милостыни, но и во всякой другой добродетели помышляй не о суровости трудов, но о сладости наград, преимущественно же имея в виду Господа нашего Иисуса Христа, для Которого предпринимаешь те или другие подвиги, от чего ты охотнее будешь выходить на подвиги и в удовольствии проведешь все время жизни».