Апостол имел при сем в намерении — напечатлеть в уме ефесян все величие домостроительства спасения нашего в Господе, чтоб, сознав величие благодеяния Божия к ним в призвании их в участие в сем спасении, помнили то, и за то Бога благодарили и славословили. Руководя к сему, он:

I. молится, да даст им Бог Духа премудрости узреть величие домостроительства в величии благ, им подаваемых и обещаемых, — 1, 15 — 19;

II. указывает его в возвеличении Совершителя нашего спасения,— 1, 20 — 23;

III. и в возвеличении вместе с Ним и в Нем и всех верующих в Него,— 2, 1 —10;

IV. для ефесян же и в лице их для всех верующих из язычников еще особенно в том, что оно их, далеко бывших, сделало близкими,— 2, 11-22.

V. Каковую особенность Апостол усиливает представлением, что это была сокровенная, ныне лишь явленная тайна, которой он есть служитель,— 3, 1 —13.

VI. И заключает опять молитвою, чтоб ефесяне пребыли участниками благ спасения, и чрез то еще паче возвысились в уразумение величия тайн спасения,—3, 14 — 21.

Не трудно заметить, что сии пункты идут в соответствии с содержанием предыдущего обозрения домостроительства спасения.

Стихи 15 и 16. Сего ради и аз слышав вашу веру о Христе Иисусе, и любовь, яже ко всем святым, не престаю благодаря о вас, поминание о вас творя в молитвах моих.

Обозрев величие благословений, о Христе Иисусе, Господе нашем, изобразив кратко все домостроительство спасения, святой Павел, в восхищении сердца от сего созерцания, желает ввести в него и ефесян. Хотя не говорит: углубляйтесь, а молит Бога, чтоб Он Сам просветил их умы ведением всего этого; но это само собою разумеется, ибо для получения благ духовных один закон, Самим Господом изреченный: ищите и обрящете. Он как бы говорит им: взойдите вы умом своим в помышление о сем и пребудьте в памятовании о том; я же молюсь, да просветит и паче просвещает вас Господь. Начало сему уже положено прочное: вы уже стали причастниками сих благ вашею верою и жизнию по вере, выражающейся в любви ко всем святым, за что благодарю Господа.

Сего ради. Чего ради? — Если взять во внимание только непосредственно впереди стоящее, то — ради того, что Духом Святым запечатлены и в Нем получили обручение упования. Но как это последнее у Апостола стоит в неразрывной связи с предыдущим, как верх всех благ о Господе, то можно сказать, что и ради всего, что благоугодно было всещедрому Богу сделать во спасение наше. Святой Златоуст и говорит: «Сего ради, — то есть ради будущих благ, которые ожидают правоверующих и благочестно живущих. Впрочем, равно должно благодарить Бога за все, что Он соделал для рода человеческого прежде сего и что соделает после, — должно благодарить Его посему и за веру верующих».

Святой Павел благодарит не вообще за сии блага, а за то, что их сподобились ефесяне. Как они сподобились сего за веру, любовию споспешествуемую, то преисполнение ими ефесян и ставит он здесь, как возбудителя его благодарных за ефесян чувств. Слышав, говорит, веру вашу и любовь... не перестаю благодарить Бога. «Ибо, уверовав, вы запечатлелись Духом, и в Нем получили залог будущих благ и совершенного избавления, и имеете улучить, что отложено право верующим и право живущим» (Феофилакт).

Слышав веру вашу и любовь... «Везде соединяет и совокупляет святой Павел веру и любовь, как некую дивную двоицу» (святой Златоуст).

Если б о вере только слышал, может быть, не поспешил бы благодарить, ибо хотя вера приводит к Богу, но, сочетавшись с Ним сердечно, исходит от Него не одна уже, но растворенная любовию. И одна вера истинная никогда не бывает, равно как и любовь. Вера — одна нога, любовь — другая. Как на одной ноге ходить нельзя, так жить по-христиански и христианских сподобляться благословений нельзя без веры и любви. — Любовь ко всем святым, то есть ко всем христианам, а не к ефесянам только или окрестным с ними. Любовь, изливающаяся в сердце христиан Духом, и всех людей любит; но христиан любит, яко членов единого тела, родственно, живое сочетание с ними чувствуя во Христе. Но, как она ни естественна в христианах, может, однако, быть ослабляема и погашаема эгоистическими стремлениями. Почему присутствие ее при вере есть знак и разумного устроения верующих, и особой благодати Божией, ибо все от нее. Почему у святого Павла и стоит: о Христе Иисусе, что должно относить и к вере, и к любви. Господь Иисус Христос есть неиссякаемый источник и веры, и любви для всех к Нему прилепившихся. Вера здесь — чувство сердца, упокоевающегося во Христе, и во всякой помощи и всяком заступлении Его уверенная, вера, покоящаяся на лоне Христовом.

Слышал о вере и любви; но благодарит не за веру и любовь, а за то, что дается за веру и любовь, «за то, что, ради их, они очевидно состоят в числе спасаемых, и, несомненно, сподобятся отчисленных верующим и любящим благ» (Экумений).

Апостол говорит: и аз благодарю, и тем ставит себя в число других благодарящих. Кто это другие? — Ефесяне и другие христиане. Имея истинную веру и любовь, ефесяне вкушали сердцем все блага о Господе, — радость сердечную и сладостное горение духа от благодати Божией, разогреваемое уверенностию в Божием благоволении и усыновлении Ему. Такой строй внутренний не мог не обнаруживаться и в светлом состоянии их во внешних делах, и жизни. Видя то, другие христиане не могли не радоваться и не благодарить Бога. К их благодарной песне присоединяет свой глас и Апостол, смирение тем показывая, что не ставит себя первоначальным благодарителем и возбудителем других к благодарению.

Апостол знал о вере и доброте нрава ефесян, живши с ними так долго, а что говорит: слышав, то этим дает знать, что с тех пор, как он отлучился от них, она не только не изменились, но хранят всеянное в них и преуспевают в том, строя на том, как на прочном фундаменте, спасение свое. Блаженный Феодорит пишет: «Из сего (из того, что сказал слышав) заключали иные, что Апостол написал сие послание, не видев еще ефесян. Но должно знать, что и Коринфянам писал он послание, услышав о них неприятное. Ибо говорит: возвестися ми о вас, братие моя... от Хлоиса, яко рвения в вас суть (1 Кор. 1, 11). Посему, как там, узнав неприятное, пишет со скорбию, так, об ефесянах услышав радостное, слагает им похвалу».

Слыша о добром состоянии ефесян и провидя, чего за это они сподобятся, Апостол сорадуется им, и, их благо считая своим, благодарит Бога. Это — как Апостол; к тому побуждало его апостольское, отечески заботящееся об обращенных сердце. «Не было ничего, с чем бы можно было сравнить апостольское благоутробие, — говорит святой Златоуст, — что было бы подобно тому соучастию и той нежной любви, которыми был исполнен блаженный Павел, во всех своих молитвах поминавший целые города и народы. Благодарю Бога о вас, поминание о вас творя в молитвах моих. Так он обыкновенно писал всем. Представьте же, сколь многих он имел в помышлении своем. Даже и помнить было трудно, так много было людей, о коих он молился, благодаря Бога за всех, как будто те величайшие благодеяния, которые они получили, получил он сам».

Так и всем надо благодарить Бога за других, видя преспеяние их в вере и любви. За совершенство их духовное благодарить Бога надо, а не завидовать, в совершенстве их видя славу Церкви. Об оскудении же таковых надо скорбеть и сокрушаться, и молить Бога, чтоб они не сокращались в Церкви, а размножались, чтоб в ней всегда преобладали и сильно верующие, и многосведующие в вере, и много действующие по вере.

Поминание о вас творя в молитвах моих. Всякий раз, как молюсь, поминаю вас; и всякий раз, как поминаю вас, благодарю Бога за вас, что дал вам веровать и жить по вере, чтоб и здесь быть причастниками всех благословений о Господе, и в будущей жизни. Но за одно Апостол благодарит, а другого просит. Чего именно, излагается в следующих стихах,— чтобы Бог глубже ввел их в созерцание тайн спасения в Господе. Но и одно благодарение есть уже прошение. Благодарящий ценит дар; кто ценит дар, тот и пользоваться им будет как следует; умеющий же пользоваться дарами располагает Дарователя еще больше изливать на него милостей. Можно всю молитву ограничить благодарением, в той вере, что и даемое, и недаемое — все по благоволению Божию к нам. Он только знает, что одно хорошо дать, а другого лучше не давать. Таковый благоговейно стоит пред Щедродателем в благодарных всегда чувствах, ибо нет и момента, когда бы не пользовались мы Его милостями, и просить большего не дерзает, не вмешиваясь в тайны благоволения Божия к нам.

Так в отношении к себе. Благожелания изъявлять другим и молить о них Господа и при таком настроении не неуместно. Это есть плод любви и Божию раздражает любовь, оттого скороуслышно и плодоприносно. Но и то да ведается, что просящий о других не становится причиною дарования, а только споспешником его. Дарование все же от благоволения Божия и условливается должным расположением приемлющих. Когда в сих последних нет приятелища, все небо не вымолит для них ничего. Ибо не во что вложить просимого. Бог и без того всем желает всего доброго, а что не все то имеют, это уже не от Него.

Стих 17. Да Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец Славы, даст вам Духа премудрости и откровения, в познание Его.

О чем молится Апостол для ефесян, благодарно поминая об них в молитвах своих к Богу? — О том, чтобы Бог сподоблял их все более и более глубокого Боговедения и ведения тайн домостроительства спасения. Они уже знали, приняв проповедь Апостола и уверовав, но ведению христианскому конца нет, не по сложности предметов, а по многообъятности сторон тех же предметов, ведение которых верою приемлется в начатках спасения. Изъявляя благожелание возрастания в христианском ведении, Апостол указывает производительные силы сего ведения — благодать Духа и сердце (17, 18), и предметы его, кои можно озаглавить так: каково значение и какова сила христианства (18, 19). Хотя производительные силы ведения указывают уже и на предметы сего ведения, но святой Апостол и особо обозначает их. Недостаточно сказать в похвалу иному, что знает много и большого ума есть человек, надо определить предметы знания и направление ума.

Да Бог Господа нашего. Сам Спаситель по воскресении говорил Магдалине: восхожду ко Отцу Моему и Отцу вашему, и Богу Моему и Богу вашему (Ин. 20, 17), гак и святой Павел называет Бога Отца Богом Господа нашего, имея во внимании Его человеческое естество. Хотя Лице в Спасителе едино — Лице Бога Сына воплощенного, но да не поглощаемо будет в мыслях человечество Его светлостию Божества, и Сам Он благоволил говорить о Себе нередко, яко о человеке, и Апостолам внушал делать то Дух Святой. «Сие сказано в смысле разделительном, — пишет Феодорит, — о нераздельном Богочеловеке, Который по воплощении не мог не сознавать Себя человеком, будучи вместе Богом». «Бог Господа нашего, — то есть яко человека, подобного нам по плоти»,— толкует Феофилакт. Или: «Бог воспринятого человека», как выражается блаженный Иероним.

Исходя из такой мысли, некоторые и следующие за сим слова: Отец славы, толкуют не отступая мыслию от Господа, именно, что Бог Отец именуется здесь так, яко Отец Господа нашего по Божеству, так как Господь наш яко Бог Сын есть сияние славы и образ ипостаси Отца (Евр. 1,3). Так блаженный Феодорит: «Одного и того же назвал Апостол и Богом, и Отцом Иисуса Христа, — Богом Его, как человека, а Отцом — как Бога; так как славою наименовал естество Божие. Так и в послании к Евреям сказал: Иже сый сияние славы (Евр. 1, 3), то есть естества Божия». С этим согласно понимают блаженные Иероним и Экумений. Феофилакт приводит мнение святого Григория Богослова: «Григорий Богослов под славою разумеет Божество Единородного, так что одного и того же Христа один и тот же есть и Бог, и Отец: Христа, яко человека, Он есть Бог, а славы Его, то есть Божества,— Отец».

Другие, при слове — Отец славы, отходят мыслию от Господа Иисуса Христа и останавливаются вниманием на славе Божества вообще. Отец славы — восточное выражение, и значит — преславнейший, самая слава, что в совокупности с предыдущим будет: Бог Господа нашего — преславный — превеликий, необъятный и неизреченный в совершенствах, ибо слава Божия есть полнота величия Божеского, Божиих бесконечных совершенств. В других местах именуется Бог — Богом славы (Деян. 7, 2) или Царем славы (Пс. 23, 7), как Бог всяческих, преисполненный славы и величия. Но как мы Бога познаем наиболее из Дел Его, то к постижению славы Его восходим от познания славных дел Его. Отец славы в сем отношении будет — источник всего преславного, что ведаем мы в делах Божиих, Бог, всегда делающий только преславное, совершеннейшее, наилучшее, и в будущем преднамеревающий тоже одно преславное. Бог —Отец славы, яко явивший и являющий славу Свою тварям разумным в делах Своих преславных, творении, промышлении, искуплении, устроении благодатного Царства и уготовании вечной славы для верующих.

Святой Златоуст говорит: «Отец славы, то есть Отец, даровавший нам великие блага. Богом славы называет он Его всегда за происходящие от Него блага, как, например, когда говорит: Отец щедрот и Бог веяния утехи (2 Кор. 1,3), и как еще Пророк сказал: Господь крепость моя и прибежище мое (Пс. 17, 3)! Отец славы,— Апостол не находит такого союза, которым бы мог вполне изобразить уготованные Богом блага, и везде называет их славою, как словом, означающим для нас всякого рода величие». Подобно сему и Экумений: «Судя по предметам, о коих речь, Апостол разно именует Бога: то Богом щедрот, то Богом мира, то Богом сил. Здесь именует он Его Отцом славы, — ради того, что Он величайшую даровал славу и честь роду человеческому (и всякого рода духовные блага), кои общим именем называет славою. Сей славы именует Он Его Отцом, и как бы Творцом и Устроителем».

Итак, поелику Апостол молится здесь о даровании познания Бога, предивного и преславного, и в Себе Самом, и в делах Своих,— во свете неприступном живущего, Которого никто из людей не видел и видеть не может, а следовательно, и познать как должно, кроме тех, кому волит Он открыти, — то и назвал Его Отцом славы.

Да... даст вам Духа премудрости и откровения. — Первая производительная сила христианской премудрости, Дух — дар премудрости и откровения от Духа Святого, в чистые сердца верующих влагаемый. Премудрость может быть понимание христианских истин, очерк которых сделан Апостолом выше, а откровение может быть прозрение в тайны веры. Или откровение означает, как дается ведение или мудрость христианская: воссиявает внутри свет, и ясно становится, а до того сколько ни ломают головы, плода мало. Дух премудрости — источник, сила учащая, а откровение — образ сообщения, научения от Духа. Есть моменты, когда Богу угодно бывает открывать очам ума ту или другую тайну веры; хотя она и прежде ведома бывает в слове и понятии рассудочном, но не во внятии сердцем и не в сорастворении с умом.

В познание Его,— или Бога, или Господа Иисуса Христа; но как Они нераздельны, то того и Другого, — то есть Бога в Себе Самом и в делах,— наипаче же в деле спасения, о коем пред сим рассуждалось. — Но разве ефесяне не знали? — Знали, но познания имеют разные степени, и предметы духовные имеют разные стороны. Есть стороны в них более к нам близкие и явные и есть более отдаленные и сокровенные. Первые постигаются при первом оглашении Евангелием; последние открываются потом по мере преспеяния в жизни христианской и очищения сердца. И теперь — начатки познания вычитать можно из Евангелия и Апостольских писаний, но настоящее ведение христианское и доселе имеет один источник — благодатный Дух премудрости. Никто не может восхитить сам то, что подается только сим Духом.

Святой Златоуст говорит: «Да даст вам (Духа премудрости), то есть да возвысит и воскрылит ваш ум, потому что в противном случае нельзя познать этого. Ибо душевен человек не приемлет яже Духа Божия: юродство бо ему есть (1 Кор. 2, 14). Значит, чтобы понимать духовное, видеть сокровенное, для этого нужна и мудрость духовная. Дух открывает все, разъясняет самые тайны Божий. Ведение тайн Божиих принадлежит одному Духу, Который испытуем и глубины Божия (1 Кор. 2, 10); и ни Ангел, ни Архангел, ни иная какая сотворенная сила не подаст, то есть не доставит вам этого дарования. Если же это есть плод откровения, в таком случае излишни все умствования. Потому что углубившийся в созерцание Бога и познавший Его ни в чем не усу мнится, не будет говорить: вот это возможно, а это невозможно; не будет рассуждать, каким образом то или другое могло случиться.— Если бы и мы познали Бога как должно, если бы и мы научились этому от Духа Святого, от Которого и должно учиться, тогда уже ни в чем бы более не сомневались. — Наученный Богопознанию от Духа Святого, ни в обетованиях не усумнится, ни обнаружит неверия в то, что уже было. Вот почему он и молится о даровании им Духа премудрости и откровения».

Стих 18. Просвещенна очеса сердца вашего, яко уведети вам, кое есть упование звания Его, и кое богатство славы достояния Его во святых (стих 19) и кое преспеющее величество...

Вторая производительная в деле христианского ведения сила есть сердце чистое, в коем от Действия благодатного дара премудрости и откровения разверзаются очи видети. Кто сего сподобляется, у того являются просвещенные очи сердца. Святой Павел молится, да дарует их Бог ефесянам.

Дух премудрости и откровения и сердце очищенное — разны: тот — свыше от Бога, это — от нас. Но в акте образования христианского ведения они нераздельно сочетаваются и только совместно дают ведение. Сердце, как ни очищай (если можешь без благодати), не даст мудрости; а дух премудрости — не придет, если не уготовано ему в жилище чистое сердце.

Сердце — здесь не в обычном смысле; а в смысле внутреннего человека. Есть в нас внутренний человек, по Апостолу Павлу, или потаенный сердца человек, по Апостолу Петру. Это Богоподобный дух, вдунутый в первозданного. Он не сокрушимым пребывает и по падении. Отправления его суть страх Божий, в основе коего лежит уверенность в бытии Бога с сознанием полной от Него зависимости, совесть и недовольство ничем тварным.— Эти проявления духа видимы у людей на всех степенях их образования и по всей земле. Назначение духа, как дают разуметь отправления его, есть держать человека в соотношении с Богом и Божественным порядком вещей, помимо всего окружающего его и текущего окрест его. Чтоб исполнить как должно такое назначение, ему естественно должно принадлежать ведение Бога и Божественного порядка, и того лучшего бытия, чутье которого свидетельствуется недовольством всем тварным. Оно, надобно полагать, и было в первозданном до падения. Дух его ясно зрел Бога и все Божеское,— так ясно, как ясно видит кто здравыми очами вещь пред собой. Но с падением очи духа закрылись, — и он уже не видит, что видеть было ему естественно. Сам дух остался, и очи в нем есть, — но закрыты. Он в таком положении, в каком тот, у кого бы веки срослись. Глаз цел, жаждет света, ищет, как бы увидеть его, чуя, что он есть; но сросшиеся веки мешают ему открыту быть и прямо войти в общение со светом. Что дух в таком положении в падшем, это до осязательности очевидно.— Зрение духа человек хотел заменить умозрением, отвлеченнеишими построениями ума, идеальничанием, но из этого ничего никогда не выходило. Свидетельство тому — все философские метафизики. Пересмотревши их все, получим только удостоверение, что есть что-то высшее, лучшее, совершеннейшее, нежели что видит глаз и до чего можно доходить операциями рассудка, а что такое — не досязаемо для ума. О том у нас — одни гадания, которые не представляют духовных, Божественных вещей в том виде, в каком они есть сами в себе. Дух у всех есть, но у всех закрыт и забит в разных, однако же, степенях, смотря по преобладанию над ним телесно-душевных стремлений и навыков, по указанию и увлечению их. Божественная благодать, зовущая ко спасению в Господе, действует прямо на дух. И он, укрепясь воздействием благодати, приходит в движение, возвышается над душевнотелесностию, увлекает их вслед себя и делает, что человек всем своим существом решает — быть с Господом и ходить по воле Его. Проходит до духа благодать чрез слово Евангелия. Потом, когда в человеке совершится то, что должно быть совершено его пробужденным благодатию духом, тогда по учреждению Божию на земле во спасение наше он сподобляется таинств — крещения или покаяния,— и благодать Божия вселяется в него, срастворяется с его духом, сочетаваясь воедино.

С минуты первого действия благодати на дух очи его начинают открываться, а по восприятии благодати в таинствах они совсем становятся отверзтыми. Смотрите, как у новокрещенного или только что покаявшегося живо соотношение к Богу; как чутка его совесть, как верно оценивает он все настоящее и, минуя его, зрит чаянием только невидимое будущее. Дух начал зреть духовное, Божественное, как тот, кому операциею разъединены веки и глаза открыты, начинает видеть окружающее. Но зрение и телесное имеет степени, тем паче духовное. Упражнение зрения дает видеть все большее и большее; обозревать все ширше и ширше, дальше и дальше. Так и в духе, первый абрис духовного, принятый в оглашении, в общем очерке, все более и более уясняется, узреваются подробности, замечаются предметы в первом взоре закрывавшиеся другими. Когда-то дойдет он до того, чтобы все озреть и ходить в сем зрении, как в раю?!

Все, что можно духу нашему узреть, при крайнем его усилии и при обильнейшем действии благодати, — все то открыто нам в писаниях апостольских и пророческих. Открыто: но не всяким видится вдруг, как только откроет он Библию. Узревание того или другого, даже в словах нередко читанных и обдумыванных, производит руководящая спасаемого благодать. Но если б дух наш, под действием благодати, узрел и все, возможное узревать в настоящем нашем состоянии, — все это будет сравнительно с тем, что и как узрится в будущем, только зрением, похожим на смотрение сквозь тусклое стекло. Не у явися, что будем (1 Ин. 3, 2).

Намеренно излагаем всю эту историю духовного зрения, чтоб точнее определилось, чего желает святой Павел ефесянам, молясь, чтоб Бог дал им просвещенные очи сердца. Он желает, чтоб они были возведены до ясно-зрения духовного, Божественного порядка вещей (экономии спасения), сколько то возможно для нас на земле, ибо желает, чтобы то, что сам он зрит, зрели и они, — но выше Апостольского зрения не было и не будет.

Три предмета узреть желает святой Павел ефесянам просвещенными очами сердца: 1) что дается христианам тотчас за последованием их гласу звания, и вообще здесь еще, на земле; 2) какое славное и богатое достояние ожидает их в будущем; 3) как много иждил Бог силы на устроение спасения верою и образование верующих. Так у блаженного Феодорита: «Умоляю, чтобы зрение ума (духа) вашего озарилось мысленным светом, и могли вы как познать, к чему мы призваны (1), так предуведать величие обетованных благ (2). Но, говоря плотским языком и будучи не в состоянии, как хотел бы, прославить Владыку и показать величие даров, божественный Апостол собирает вкупе многие именования, усиливаясь, по мере возможности, выразить это. Посему слагает вместе выражения: упование звания, богатство славы достояния, благоволение воли и иное, сему подобное. Сказал же: преспеющее величество силы, представив в уме бесчестие креста и помыслив, что совершено им. Ибо сие и присовокупил: по действу державы и крепости Его, — и проч.» (3).

Все это предметы, которых познать и душеспасительно содержать никто не может, кроме тех, у которых благодать Божия делает очи сердца (внутреннего человека) просвещенными. Блаженный Феофилакт пишет: «Просвещенна очеса... яко уведети... то есть да даст им дар — быть просвещенными чрез Духа. Ибо если Дух не откроет сокровенных таинств, другим каким-либо образом невозможно научиться им. Ибо Он один, — и никто другой, ни Ангел, ни Архангел, — испытует вся и глубины Божия (1 Кор. 2, 10). Душевен же человек не приемлет яже Духа Божия (14). Итак, когда Духом откроются нам тайны, тогда мы вступаем в состояние Боговедения, просвещаются очи наши, и мы уже не колеблемся сомнениями, но видим все, как есть».— То есть тогда исполняется над нами апостольское благожелание: яко уведети вам.

Кое упование звания, и кое богатство славы можно относить и к одному и тому же, то есть будущему славному состоянию верующих. Но можно и различать, относя упование звания к тому, что тотчас обещается зовомым проповедию Евангельскою, и тотчас, по уверовании и приятии таинств крещения и миропомазания, дается, а богатство славы относя к будущему прославлению верующих. Что обещается зовомым, если последуют званию? — Отпущение грехов, благодать Святого Духа к стяжанию святости и сыноположение, как предызбрание к вечному блаженству. Все сие тотчас и дается, как только последует кто званию, и справедливо может быть названо упованием звания в отличие от упования славы, означаемого здесь — богатством славы достояния во святых. Тут то же происходит, что у хозяина, который зазывает работников и дает им что-нибудь еще прежде начала работ, как только они согласятся у него работать, удостоверяя, что расчет полный будет по конце работы. Так и Господь зовет к Себе на работу — жить по воле Его, и тотчас дает оставление грехов, благодать и усыновление. Кто потрудится как должно, тому в другой жизни делается полный расчет, или полная награда, которая уже будет не по труду, а по широте милости Божией, которая трудом только как поводом воспользуется для обогащения работавших нескончаемыми благами.

Сии нескончаемые блага именует Апостол богатством славы достояния, или богатою славою наследия, или, как выражает святой Златоуст, «...славою неизреченною. В самом деле, чье слово в состоянии представить ту славу, которой сподобятся некогда святые? — Конечно ничье. Чтоб уразуметь это, для сего человеческому уму поистине нужна благодать,— нужно, чтобы он воспринял хотя малый луч (духовного света)».

Оно названо наследием, поколику уготовано тем, кои усыновлены (Феофилакт). Чем вместе подтверждается и несомненность в получении его, ибо сын, пока — сын, несомненно есть наследник, и получит наследство, как принадлежность неоспариваемую. Надлежит только сохранить в себе, или за собою, качество сыновства Богу. Посему-то Апостол и прибавил: во святых. Званные, если пребудут святы и непорочны и удержат чрез то достоинство сынов Божиих по благодати, несомненно наследят богатую и неизреченную славу в вечности.

Стих 19. И кое преспеющее величество силы Его, в нас верующих по действу державы крепости Его.

Преспеющее — превосходящее меру, слово, постижение ума, безмерное, неизреченное, непостижимое. Величество силы не одно множество или величину силы означает, но и что эта великая сила величественна, божественна, представительна, пресветла, великолепна. И такую-то силу явил Бог на нас, верующих, или вселил в нас, верующих,— третий предмет, узреваемый просвещенными очами сердца после узрения преимуществ христианства и богатой славы, ожидающей христиан в будущем.

Посмотрите на христиан. У них все — там; здесь — одни неудобства, скорби и страдания. Какая немощная и уничиженная вера, подумает иной! — Так кажется снаружи, в духе же нет сильнее веры. И чувство такой силы ее дается сердцу просвещенному. Оно чувствует силу в себе, в Господе Иисусе Христе, во всей общности христиан, или в Церкви Христовой. Обращение к Господу совершается знамением силы Божией, впечатлительно воздействовавшей на дух человека. Хранение в вере верных тоже совершается Божиею силою, нередко очевидно открывающеюся. Господь изрек: не восхитит их никтоже от Руки Моея. Отец Мой болий всех есть (Ин. 10. 29). Присутствие особой силы среди христиан первоначально было столько ощутительно, что сие наводило ужас на всех бывших окрест. Чем больше открывается сия сила сердцу, тем крепче вера. Почему уведети сие, или уведывать паче и паче и желает Апостол ефесянам.

Величество силы явлено Богом в устроении нашего спасения, ибо для сего Сын Божий воплотился, страдал, умер на кресте, воскрес и воссел одесную Бога Отца и приял всякую власть на небеси и на земли; для сего Дух Святой снисшел и чрез Апостолов устроил Церковь Божию, в коей и действует непрерывно и не престанет действовать до скончания века. Величество силы Его является и в обращении людей к вере во Христа Господа, когда Он идолопоклонников делает чтителями Бога истинного, пьяниц — трезвыми, блудников — чистыми, гордых — смиренными, гневливых — кроткими; когда берет сердце грубое, плотское, зверское и делает его нежным, духовным, ангелоподобным (Иероним).

На эту силу, являемую в устроении спасения, в призвании к вере и в хранении верующих, и указывает здесь святой Павел, моляся, чтоб Бог дал ефесянам вполне ее постигнуть и содержать в сердце.

«Пред этим помянул Апостол об имеющем быть (богатство славы достояния); теперь говорит о том, что уже совершилось, чтоб этим последним удостоверить в том первом. Что же это такое? — То самое, что мы веруем; ибо воистину великой силы Божией доказательство есть то, что мы, столько дикие и зверонравные, уверовали в Бога и любомудрствуем о небесном» (Экумений, Феофилакт). «Безмерное величие неизреченной силы Его и на нас верующих показывается. Как? — Так, что нас, у которых вес чувства были умерщвлены страстями и которых самый помысл был в них похоронен, Он воскресил и оживил, сподобив нас приятия света веры. Поистине в этом — держава крепости Его. Посему и молится Апостол уведети сие ефесянам духом премудрости. Ибо коль скоро уразумеем, чем облагодетельствованы, то и дар будем выше ценить, и к Благодателю будем питать большую благодарность» (Фотий у Экумения).

 «Возбудить веру в душах гораздо труднее, чем воскресить мертвого. Как так? Постараюсь сделать это ясным. Послушай, в самом деле, Христос сказал мертвому: Лазаре, гряди вон (Ин. 11, 43) — и мертвец повиновался. Сказал Петр Тавифе: Тавифо, востани (Деян. 9, 40) — и та не противоречила. Скажет Господь в последний день — и все восстанут, и восстанут с такою быстротой, что остающиеся еще в живых не предупредят умерших, и все это совершится и окончится в самократчайшее время, в одно мгновение ока. Но не так бывает в деле обращения к вере. А как же? — Послушай опять, что говорит Господь: коль краты восхотех собрати чада твоя... и не восхотесте (Лк. 13, 34). Теперь понимаешь, что труднее? Посему-то Апостол верою и доказывает все. В самом деле, гораздо труднее, — даже по человеческим соображениям, — убедить свободу человека, чем создать природу. Причина же сего заключается в том, что Бог желает, чтобы мы сами добровольно делались добрыми. Таким образом, Апостол совершенно справедливо видит преспеющее величество силы Божией в нас верующих. Когда пророки ничего не успели, когда Ангелы, Архангелы, когда вся тварь видимая и невидимая оказались не в силах помочь спасению человеческому, тогда благоволил явиться Сам Бог, показывая этим, что в деле обращения к вере нужна сила Божественная» (святой Златоуст).

По действу державы крепости Его. Держава, — κρατος в Боге, — вседержительство, крепость,— ισχυς — сила; держава крепости будет вседержительство сильное, или всемогущее, или вседержительная сила Божия. Действо — ενεργεια — проявление сей силы в делах. По действу державы крепости — по действию вседержавного всемогущества Божия.

Что же хочет сказать сими словами святой Павел? — Это решится судя по тому, к чему отнесем слова сии. Если отнести их к непосредственно стоящим впереди — в нас верующих, то получится мысль, объясняющая, как мы уверовали. Именно: в устроении нашего спасения Бог явил всемощное вседержительство Свое. У ведение такого проявления силы Божией нас ради, воздействуя на сердце, возбуждает веру, а памятование о том поддерживает веру, возгревая ее постоянно. Будет: в нас, верующих по воздействию на ум и сердце наше проявленной Богом чрезмерной силы Его в устроении спасения нашего. Следующие стихи объясняют, в чем именно проявлена эта сила.

Если относить сии слова к — кое преспеющее величество силы, то получится мысль, объясняющая, из чего видно это величество силы. Оно видно из действия державной крепости Божией. Третий предмет, который узреть ефесянам просвещенными очами сердца молит святой Апостол, — есть уведение безмерного величества силы, истраченной на верующих. Как могут они дойти до узрения сего? — Судя по проявлениям, или следя за проявлениями державной крепости Его, юже содела... проявленной в воскресении и посаждении одесную Себя Господа Иисуса Христа и в возглавлении Им Церкви.

Экумений приводит слова блаженного Фотия патриарха, подробно объясняющие это изречение Апостольское. «Слова: по действу... и проч. или то означают, что воскресение наше от душевной смерти и воскресение Христа и Бога нашего от смерти телесной суть дело одинаковой силы и действа. Или по действу... говорит, показывая причину нашего возбуждения,— причину то есть, по коей уверовали и воскресли мы от душевной смерти. Ибо действо... крепости, юже содела о Христе, воскресив Его, и проч. было причиною того, что мы уверовали и возникли от прежней прелести. Он воскрес, потому что умер; умер, потому что воплотился; воплотился же, чтобы нас усыновить Богу. И все сие суть действа Того, Кто воскресил Его из мертвых. Итак, по действу говорит, чтобы сказать: по причине действа державы крепости Его. Ибо по ней и чрез нее мы и веруем и спасаемся. Или, говоря так, он объясняет, — кое преспеющее величество силы Его в нас верующих,— тем, что, воскресив Христа и посадив одесную Себя, Он начаток наш посадил выше всякого Начала и Силы, и Власти, и Господства. Ибо в том действительно обнаруживается преспеющее величество силы,— чтобы земное естество возвысить превыше небес, сделать поклоняемым от бесплотных чинов. Поняв так смысл Апостольского изречения, ясною сделаем и всю последующую речь».

Последнее понимание ближе к течению речи. Поясняет Апостол, в чем явлена чрезмерная сила Божия, и указывает, как по сим проявлениям, как по следам, можно взойти к узрению сей силы полными глазами. И не главное ли намерение у Апостола — на этом остановить внимание ефесян и вперить ум их в созерцание сего? — Он хочет передать им, что сам созерцал. Что сам созерцал, это кратко очертил он в начале, благословив Бога за всякие благословения во Христе, — за избрание нас прежде сложения мира к святости и непорочности, и за усыновление Себе, и особенно за дивное возглавление всяческих в Господе. Теперь выражает сильное желание, чтобы и ефесяне вошли в то же созерцание, и просит Бога, чтобы Он открыл их очи сердечные — узреть высокое достоинство христианства, неизреченность благ, уготованных верующим,— особенно же безмерную силу, явленную в устроении нашего спасения.— Помянув о таком явлении силы, он далее объясняет, как именно она явлена,— в лице Иисуса Христа (20 —23),—и в лице всех верующих (гл. 2 и 3).

Стихи 20 и 21. Юже содея о Христе, воскресив Его от мертвых, и посадив одесную Себе на небесных, превыше всякаго начальства и власти, и силы, и господства, и всякаго имене именуемаго не точию в веце сем, но и во грядущем. И вся покори под нозе Его...

Излагая свое созерцание, он говорил, как Бог облагодатил нас о Возлюбленном, особенно чрез возглавление в Нем всяческих. Вводя в то же созерцание ефесян, он указывает им в том же безмерное величие силы Божией. Может быть, для немощных умов их этим путем легче было взойти к созерцанию и обилия благодати Божией.

Апостол говорит здесь о воскресении Господа, Его восседении одесную Отца с покорением всего небесного и земного, и возглавлении Им Церкви — только в том отношении, как всем этим проявляется державная крепость Божия. С этой преимущественно стороны и смотрят на сие отделение (ст. 20 — 23) наши толковники.

Блаженный Феодорит пишет: «Явно, что все сие сказал Апостол о Христе как о человеке. Ибо сие и привело его в изумление. Богу совосседать с Богом, и Сыну соцарствовать со Отцом нимало не удивительно, потому что с тождеством естества совокупно и общение власти. А что воспринятое от нас. естество приемлет одинаковую с Восприявшим честь и не оказывается никакой разности в поклонении, но в поклонении естеству видимому воздается поклонение невидимому Божеству, — сие превыше всякого чуда. Посему-то и божественный Апостол, изумевая пред сим, песнословит сперва преспеющее величество силы, а потом действо державы крепости, и изыскивает именования, которые могли бы выразить необычайность дела. Ибо говорит: сперва воскресил Его от мертвых, явно, яко человека, потом: посадил, и, показывая величие чести, присовокупил: одесную Себе. Указует и царский чертог: на небесных, а потом и подданных: превыше всякаго начальства и власти, и, исчислив все, какие известны, имена невидимых Сил, присовокупил, что если не знаем иных, узнаем же после, в будущей жизни, то они все покорены Ему. Присоединил и пророческое свидетельство: вся покори под нозе Его (Пс. 8, 7). А и сие Пророк сказал о Христе, как о человеке, ибо говорит: что есть человек, яко помниши его? Или сын человечь, яко посещаеши его? (5)».

Святой Златоуст говорит: «Видишь ли, что Он совершил? — Воскресил Христа. И это уже не маловажное дело; но смотри, что и еще Он сделал? — Посадил Его одесную Себя. Какое слово может довольно изобразить это? Сущего от земли вдруг возвел на такую высоту. Истинно, непостижимое величие силы Его! — И смотри, куда Он возвел Его? — Посадил Его на небесных, превыше всякого сотворенного естества, превыше всякого начальства и власти. Посему, поистине, нужен Дух благодати, нужен ум просвещенный, чтобы познать Его, словом, для этого нужно откровение. Представь, сколь велико расстояние между человеком и Божественною природою: между тем, Он от сей (человеческой) малости возвел Его в оную (Божескую) честь. Не одну, не две, не три степени нужно перейти для сего. Посему-то и Апостол не просто сказал: выше, но — превыше. Выше Сил высших — один Бог. И на такую-то высоту Он возвел сущего от нас, — уничиженного Он возвел на последнюю степень власти, за которою уже нет другого высшего достоинства. Все сие говорит Апостол о воскресшем из мертвых, а никак не о Боге Слове,— говорит об Иисусе, происшедшем от нас. Это подлинно велико и чудно, что Он из преисподних земли возвел Его,— соделал Его выше всех не точию в веце сем, но и в грядущем. И вся покори под нозе Его. Не просто сказал: сделал превыше всех, чтобы предпочесть им,— не в смысле сравнения употребил это слово; но даровал Ему такую честь, какую имеет господин перед своими рабами. О, подлинно дивные дела! Через то, что Бог Слово облекся в наше естество, человеку вся сотворенная сила соделалась служебною.— Но, может быть, есть кто-нибудь выше Его, у кого хотя нет подчиненных, но который обладает большим достоинством? — Здесь и это неприложимо: вся, утверждает Апостол, вся покори под нозе Его. И не просто покорил, но покорил подчиненных совершенно, так что большего подчинения быть не может. Посему-то Апостол и сказал: под нозе Его».

Этими двумя выписками вполне объясняется смысл стихов 20 и 21.— Остается пояснить некоторые речения.

О воскресении и посаждении одесную говорится здесь, как о действиях проявления неизреченной силы Божией в устроении спасения. Уничиженным пребывал Спаситель на земле; уничиженно кончил земное житие. Так было нужно по домостроительству спасения. Но на это не смотри, а смотри на то, на какую высоту возведен Он путем сего уничижения. Чем уничиженнее Он виделся на земле, тем очевиднее держава крепости Божией в возвышении Его превыше всего. Воскресение стоит как бы на переходе к тому. Посаждение же одесную есть облечение полною вседержительною властию Спасителя, яко Богочеловека.

Воскресение и посаждение одесную относится здесь к Богу Отцу; но оно есть нераздельное действие Божества — Пресвятой Троицы. И Сам Сын в Нем столько же участвует, сколько Бог Отец и Бог Дух Святой. — Посаждение одесную есть облечение властию Божескою, вседержавною. Бог Сын и в воплощении не переставал быть Вседержителем, как был и Творцом всего. Апостол хочет сказать, что в сие вседержительство введено и человеческое естество в лице Христа Господа, будучи прославлено в воскресении. Не яко Бог Господь стал выше всего и Владыкою всего, — ибо и не переставал быть таким, но яко Богочеловек. Лице Спасителя — одно. И в самом уже воплощении Он был Вседержитель и яко человек. Но для введения человеческого естества в сие державствование надлежало прежде прославить Его воскресением. Человек — малый мир. Он сосредоточивает в себе все тварные силы. В прославленном человечестве в лице Богочеловека силы сии стали браздами правления и вместе каналами для прохода восстановительных сил Спасителя во все области миробытия. Все сие необходимое следствие воплощения Бога Слова. Когда это решено было в совете Божием, то все должно было прийти само собою.

Начала, Власти, Силы и Господства, над коими возвысилось человеческое естество в Господе, суть не земные власти — цари, первосвященники, — как кому-то приходило на ум, а небесные. Апостол перечисляет Ангельские чины не все, — ибо не об этом речь, — а некоторые, давая чрез них то же разуметь и о прочих всех. Он как бы говорит: выше этих, но и выше всех других, выше всего, что есть, кроме Бога, как показывают слова: и выше всякаго имене, именуемаго не точию е веце сем, но и в грядущем. Имя здесь — достоинство, как у нас говорят: человек с именем. Разумеет Апостол все, что имеет имя, что выдается из ряда других. Выше всего того есть Спаситель, восседший одесную Отца. Тут же видна и та мысль, что Он стал выше всего нам известного — Начал, Властей, Господств, Сил (и Престолов еще, как прибавляет Он в послании к Колоссянам — 1, 16), и выше всего нам теперь неизвестного, что откроется нам впоследствии — здесь, или в будущем веке (святой Златоуст, Феофилакт, Экумений и др.), вообще выше всего, что бы кто ни назвал.

Стих 22. И вся покори под нозе Его — означает или то, что не только выше всего стал, но и Владыкою всего стал, — как бы в усиление только той же мысли, выраженной уже в посаждении одесную Отца; или то, что и все видимое покорил Ему под ноги. В предыдущих словах сказал о невидимом мире, а здесь о видимом, физическом. На это может наводить заимствование сего выражения из псалма, в коем говорится о возвышении человека в творении над всеми тварями (Пс. 8, 7). Все было человеку покорно на земле. В падении он потерял сию власть. В восстановлении падшего она ему возвращается, как показали многие опыты. Но в Восстановителе она стала присущею не только относительно земли, но и относительно всего видимого мира. Так необходимо стало в силу дивного домостроительства спасения чрез воплощение Бога Слова.

И Того даде главу выше всех Церкви (стих 23), яже есть тело Его, исполнение исполняющаго всяческая во всех.

Мог бы подумать иной: пусть человек в лице Господа стал выше всего; нам же что от того? — То, что Бог, возвысив так естество наше в лице Спасителя, не оторвал Его от нас, но дал главою Церкви, которая есть тело Его. Если достоинство главы отражается на теле, то возвышение главы есть возвышение и тела, то есть и нас всех, верующих, составляющих тело Церкви. Какое воодушевление для сознавших сие?! — Святой Златоуст и взывает при сем: «Ах! и Церковь куда Он возвысил? Как бы некоторою машиною поднявши ее, Он возвел ее на высоту великую и посадил ее на том же престоле: ибо где глава, там и тело».

Выше всех — υπερ παντα. Под παντα разумея все классы существ, можно так: все Ему покорено; но главою Он есть только Церкви. Минуя все другие твари, Бог сделал Его главою только Церкви, ввел в живой союз только с Церковью. Или υπερ παντα — то же что в другом месте: над всеми же сими (в значении επι). Перечислив добродетели, Апостол заключил: над всеми же сими стяжите любовь (Кол. 3, 14). Так и здесь. Возвысил Бог человечество в лице Спасигеля; но выше всего то, что Он дал Его во главу Церкви. Святой Златоуст и говорит: «Что значат слова выше всех? — То ли, что Христос выше всего видимого и созерцаемого (духовного), или то, что высшее из всех благодеяний, оказанных Им, то, что Сына Своего соделал главою, не оставив при этом выше ни Ангела, ни Архангела, ни другого кого-нибудь. Не одним только тем преимуществом Бог почтил нас, что сущего от нас (то есть Иисуса Христа) возвел горе, но еще и тем, что предуготовил то, чтобы весь вообще человеческий род последовал за Ним, имел то же, что Он, и наследовал Его славу».

Выше в слове: возглавити всяческая (10) давалась мысль, что расстроенный падением чин бытия, или строй всех классов существ, восстановлен в лице Спасителя-Богочеловека. В Нем все обрело центр взаимного союза. И стал Он главою вседержащею. Поелику стихи 20 — 23 — стоят в параллели со стихами 7 — 11, то ту же, вероятно, мысль держал в уме Апостол и при слове: Того даде главу выше всех церкви. В силу воплощения Он есть глава Церкви; но как воплотившийся есть Бог, то Он есть глава и всего сущего, но так, что выше всякого главенства Он все же есть преимущественно глава Церкви.

Слова: яже есть тело Его — указывают на живой союз с Ним всех верующих, составляющих Святую Церковь. Как члены нашего тела с головою составляют один живой организм, водимый главою, так верующие, крещением втелесяемые Христу, как главе, с Ним образуют один телесно-духовный организм. — Или не весте, говорит Апостол в другом месте (1 Кор. 6, 15), что тела ваши суть уды Христовы. Крестящиеся во Христа облекаются, становятся един дух с Ним.

Он в них действует — и в совокупности, и по частям, и всем движет, как глава, — созидательная и живительная сила. Иначе нельзя сему быть по тому устроению спасения, которое благоволил совершить Триипостасный Бог. — Отпали мы. Бог Слово восприемлет человечество, чтоб опять воссоединить его с Богом. В Нем Самом оно уже состоит во всестороннем общении с Божеством. Люди же вступают в сие общение чрез Него, с Ним единясь внутренно и существенно. Это единение каждого с Ним член за членом прилагает к Нему. Количество соединяемых с Ним растит вокруг Его члены, кои, быв исполнены Им, единым созидательным и живительным началом, и сами в себе единятся, составляя союз, совершенно сходный с союзом членов в теле. Истинно верующие в Господа необходимо суть тело, и тело Его.

Исполнение исполняющаго всяческая во всех. Слова сии темноваты и дают разные мысли. — К кому относить исполнение — к Церкви или к Господу? — Можно относить и к Господу, ибо о Нем идет речь. Можно относить и к Церкви, потому что непосредственно впереди помянуто об ней. Если отнести к Господу, то мысль будет та лее, что в другом месте, в словах: яко в том живет всяко исполнение Божества телесне (Кол. 2, 9). Исполнение и здесь по-гречески το πληρωμα, как и в нашем месте. Вместо Божества в нашем тексте стоит — исполняющаго всяческая во всех. Ибо это свойственно только Богу. — Будет такая мысль: Бог дал такую главу Церкви, которая выше всего, ибо сама есть полнота Божества, полнота Того, Кто наполняет Собою все.

Если отнести к Церкви, то мысль будет двоиться, судя по тому, кого будем разуметь под исполняющим всяческая во всех — Бога Отца или Господа Иисуса Христа. — Если Бога Отца или вообще Божество, то мысль будет: Бог все наполняет, но души и сердца отпадших людей не наполняет, ибо они закрылись для Него. Верою в Господа Иисуса Христа они отверзаются, и Божество входит в них и исполняет их. Все верующие составляют Церковь и, быв исполнены Богом, ее делают исполненною Им. Так понимает блаженный Феодорит: «Церковию называет Апостол собрание верующих; ее нарек он телом Христовым и исполнением Отчим; потому что Отец исполнил ее всяких дарований, и в ней, по пророческому слову, живет и ходит (Лев. 26, 12). Во всей точности совершится сие в будущей жизни. Так научил нас Апостол в послании к Коринфянам. Ибо сказав: последний враг испразднится смерть, и: вся покори под нозе Его (1 Кор. 15, 26 — 27), напоследок присовокупил: да будет Бог всяческая во всех (28).— Бог и в настоящей жизни во всех, так как естество Его неописанно, однако же не всяческая во всех, потому что одни злочестивы, другие беззаконны, а Бог обитает в боящихся Его и в уповающих на милость Его. В жизни же будущей, когда смертность прекратится, даровано будет бессмертие, и греху не станет более места, Бог будет всяческая во всех».

Если разуметь под «исполняющим» Господа Иисуса Христа, то слова: исполнение исполняющаго всяческая во всех будут продолжением той же мысли, какая содержится в словах: яже есть тело Его, поясняя ее, давая ей дальнейшее движение и приложение. Святой Златоуст говорит: «Чтобы ты, услышав слово "главу", не принял Его в значении только власти, но в смысле собственном,— не счел Его только начальником, но видел в Нем действительную главу, Апостол прибавляет: исполнение исполняющаго всяческая во всех. Апостол считает как бы недостаточным название главы для того, чтобы показать родство и близость Церкви ко Христу». — Показать родство и близость... то есть показать, что в Церкви и христианах все Христово. Она полна Христом; Он ее наполняет всю, во всем составе и во всех членах по частям, — и в ней, и в членах ее Он все исполняет. В таком случае слова сии переложить можно так: яже есть тело Его, — полнота Его, исполняющаго все во всех (членах ее). Его — свет ведения, присущего Церкви, которым Он исполняет ведцев. Его — святость, которою Он исполняет ревнителей святости. Его — благотворения, любовию к коим исполняет Он благотворителей. Его — всякие другие дарования духовные, видные в Церкви, ибо Он ими исполняет способных вмещать их верующих. В Церкви — всяческая и во всех Христос (Кол. 3, 11).

Особый оттенок получает эта мысль, если исполнение поймешь, как восполнение, или пополнение. В таком случае слова Апостола будут внушать, что Церковь дополняет Христа. Как это? — Вот решение на это святого Златоуста: «Но что значат его последние слова (то есть исполнение и проч.)? — Они значат, Церковь есть исполнение Христа, точно так же, как голову дополняет тело и тело дополняется головою. Видишь, Апостол не пренебрегает никаким сравнением, пользуется всяким оборотом речи, чтобы представить Божию славу. Исполнение, говорит, то есть как глава пополняется телом, ибо тело составляется из всех членов и каждый член необходим. Видишь, Апостол представляет, что для Христа, как главы, нужны все вообще члены... Тело Его вполне составляется из всех членов. И значит: тогда только исполнится глава, когда устроится совершенное тело».

Так и Экумений с Феофилактом. Последний пишет: «Исполняется Христос и как бы пополняется членами чрез верующих; рукою пополняется в человеке милостивом, ногою — в ходящем с проповедию или посещающем немощных; всяким Другим членом в других верующих».

Церковь — исполнение Христа, может быть, подобно тому, как древо есть исполнение семени. Что в семени совмещено сокращенно, то в полном развитии является в дереве. И Христос Господь сказал о Себе: аще зерно пшенично пад на земли... умрет, мног плод сотворит (Ин. 12, 24). По смерти Его, воскресении и вознесении, в каком обилии стали прилепляться к Нему верующие, а дотоле Он был будто один. И точно — спасенное и обоженное в Господе Иисусе Христе человечество, и одно, все совмещает. Но как оно не для себя самого таково, а для людей, то, пока оно одно, все еще будто не полно, поколику не исполнено еще то, для чего оно таково. Прилепление верующих к Нему исполняет то, для чего оно таково, и тем пополняет Его. Как верующие суть Церковь, то выходит, что Церковь есть восполнение Христа, Своего главы. Сам в Себе Он полон и всесовершен, но еще не во всей полноте привлек к Себе человечество. Оно постепенно все более и более общится с Ним, и чрез то как бы Его пополняет, — делу Его давая приходить чрез сие в полноту исполнения.

Нельзя пропустить без внимания наведений, какие делает святой Златоуст из сего места: «Почтим же главу, говорит он, помыслим, какой главы мы тело? Мы — тело главы, которой все покорено. Сообразно же с сею главою мы должны быть лучшими самых Ангелов; и высшими Архангелов, как удостоены чести высшей, нежели все они. Ибо не от Ангел Бог принял естество, как об этом говорит Апостол в послании к Евреям, но от семене Авраамова (Евр. 2, 16). Не Власти, не Начала, не Господства, не другой какой силы, а наше принял Он естество и возвысил его. И что я говорю: возвысил? Соделал Его Своею одеждою, и не только возвысил, но и вся покорил под нозе Его. — Почтим же близость родства; убоимся, да не отсечется кто-либо от тела сего, да не ниспадет кто-либо или не явится недостойным Его. Если бы кто-нибудь на нашу голову надел диадиму, золотой венец: скажите, чего бы мы не сделали, чтобы показать себя достойными этих бездушных камней? Здесь же не диадима покрывает нашу главу, а Сам Христос сделался нашею главою, что, без сомнения, гораздо выше,— и мы не придаем этому никакой цены?! Ангелы, Архангелы и все небесные Силы благоговеют пред нашею главою, а мы — тело Ее — ужели не почтим Ее? Какая же после сего остается у нас надежда на спасение? Напечатлей в уме своем сей царский трон, помни всегда преизбыточество чести. Это, можно сказать, больше геенны должно устрашать нас. Ибо если бы и не было геенны, то Для нас, удостоенных столь великой чести и потом оказавшихся недостойными ее, лишение этой чести должно быть самым высшим наказанием, ни с чем не сравнимым мучением. — Представь, близ кого восседит твоя глава (одного только этого совершенно довольно для всего)? Одесную кого она находится? Она восседит превыше всякого Начальства, и Власти, и Силы. — Но как у нас зашла речь о Теле Господнем, то, пожалуй, вспомним и то Тело, которое жертвоприносится (в таинстве Тела и Крови). Приобщаясь оного и пия Кровь Его, будем твердо помнить, что в таинстве причащения мы приобщаемся Тела нисколько не различного от того Тела, Которое восседит горе и Которому поклоняются Ангелы, Которое находится близ нетленной силы, — сие именно Тело мы вкушаем. О, сколько открыто нам путей ко спасению! Он соделал нас Своим телом, дал нам Свое Тело,— и все это не отвлекает нас от зла? О, омрачение! о великое унижение! о бесстыдство! Горняя мудрствуйте, заповедуется, идеже есть Христос одесную Бога седя (Кол. 3, 1—2), а из нас одни заботятся о богатстве, другие погрязают в страстях!»

Возвеличение спасаемых вместе с Совершителем и в Совершителе спасения открывается в духовном их оживлении, в своскрешении и в спосаждении их одесную Бога в лице Господа Спасителя (2, 1 — 10). Это же есть вместе второе проявление державной крепости Божией, свидетельствующее о преизобильном величии силы Его в устроении нашего спасения. Начав говорить о сей силе (1, 19), Апостол показал, как она проявлена в лице Спасителя, в Его воскресении, седении одесную Отца и возглавлении Им Церкви. Теперь продолжает указывать ту же силу в спасаемых, в их духовном оживотворении, и чрез то в своскрешении и спосаждении одесную Бога со Христом. Сии последние совершаются в силу первых, которые в них имеют свою последнюю цель. Проявление преизбыточествующего величия силы в лице Христа Спасителя было бы ни к чему, если б не последовало прехождение той же самой силы и на верующих в Него. Почему за ним необходимо должно было последовать оживотворение, своскрешение и спрославление прилепляющихся ко Христу верою. Велика сила Божия в устроении спасения нашего, говорит как бы Апостол, судя по державной крепости, явленной, во-первых, в Господе Иисусе Христе и, во-вторых, в верующих в Него (2, 1 — 10). В первом — основание последнего; последнее — естественный плод и требование первого. Оба вместе — зерцало преспеющего величества силы Божией.

Относящиеся сюда мысли Апостола можно выразить коротко так: явил Бог великую силу в Господе, и не только в Нем, но в том, что и вас (ст. 1, 2) и нас (3), — обоих нас, мертвых,— оживил (4 — 6). Но как надобно было пояснить, отчего мы мертвы были, и охарактеризовать черты нашей мертвости, то Апостол вносит для того придаточные положения, которые округляют и полнят речь, чтоб яснее было явление силы Божией и в нашем оживлении о Христе; так что справедливо видеть в этих стихах — изображение горького состояния во грехе и светлого состояния в благодатном оживлении, — в проявлении богатства благодати Божией благостынею за нас (7-10).

Глава 2, стих 1. И вас сущих прегрешенми мертвых и грехи вашими.

Частица и соединяет сию речь с предыдущею; юже содея о Христе, воскресив Его... Теперь продолжает: и в том содея, что и вас оживил.— Вас зависит от сооживи Христом (в ст. 5). Между ними стоит пояснительная речь, изображающая мертвость греховную. Блаженный Феофилакт пишет: «Выше сказал, что Бог Господа Иисуса Христа воскресил и посадил превыше всех. Теперь говорит, что и вас сущих мертвых (не телесною, а душевною смертию) оживил и воскресил; так что такою же силою и Господа воскресил Он от телесной смерти, и нас от душевной — греховной, хотя оживотворить душу больше есть, чем воскресить мертвого».

Под вас разумеет язычников, выставляя их наперед, так как в них беспрепятственнее свирепствовал грех и являл всю тлетворность свою. Потом и себя, то есть евреев, присоединяет к той же категории мертвых духовно (3). Наконец и тех, и других соединяет вместе: и сущих нас мертвых сооживи (5).

Прегрешенми мертвых и грехи... Хотя между прегрешениями и грехами можно указывать различие, но это не дает особых ценных понятий и всегда не чуждо произвола. Довольно знать, что и грех, и прегрешение, — всякое нарушение воли Божией, в совести ли изрекаемой или в писанном законе изображенной,— производит смерть духовную. Оброцы греха смерть, говорит тот же Апостол в другом месте (Рим. 6, 23). Этою смертию мертвыми именует Апостол, во-первых, язычников. Они живы были телом, живы и душою действовали, рассуждали, преуспевали в искусствах, в житейских и гражданских порядках. Но мертвы были духом, мертвы для Бога и для жизни в угодность Ему. Грехи отделили их от Бога, и стали они мертвы.

Грех, коль скоро делается властелином над человеком, умерщвляет его дух. Как телесная смерть — прекращение жизни телесной, так со входом греха в человека подсекается корень внутренней жизни, — жизни духа, которая из Бога. В грешнике, преданном греху, чувственные склонности и страсти душевные все более и более берут верх над высшими духовными требованиями и подавляют их до того, что свет жизни духовной совсем наконец погасает. Вместе с тем вянет и телесная жизнь от нарушения целости жизни человеческой и пресечения должных ее отношений к верховному источнику бытия и жизни. Отсюда болезни, страдания и ранняя смерть. Так не духовно только, но и телесно грех убивает, — и не одно только лицо, но нередко целый род, коль скоро он усердно работает греху. (Отсюда пресечение родов.)

Все это тем горчае, что извиниться нечем, особенно нам теперь. Святой Златоуст пишет: «Есть смерть телесная, и есть смерть духовная. Подвергнуться первой — не грешно и не страшно, потому что это (теперь) естественно; явившись вследствие грехопадения, смерть телесная потом соделалась как бы необходимою для нашей природы, хотя и она скоро упразднится. Другая же смерть душевная,— так как происходит от нашего произволения,— подвергает нас ответственности и не имеет никакого извинения».

Стих 2. В нихже иногда ходисте, по веку мира сего, по князю власти воздушныя, духа, иже ныне действует в сынех противления.

Указав на греховную мертвость ефесян в первом их состоянии, теперь выставляет производителей сей греховности, чтобы, как замечает святой Златоуст, не слишком их опечалить указанием на мрачное состояние, в котором они прежде самопроизвольно держали себя. «Замечаешь ли кротость Апостола Павла, с какою он увещевает своих слушателей, нисколько не устрашая их? Сказавши своим слушателям, что вы дошли до крайней степени зла (ибо быть мертвым есть именно крайняя степень зла), чтобы этим слишком не опечалить их (так как люди обыкновенно смущаются, если им выставляют на вид их прежние преступления, будь это преступления гибельные или не заключающие в себе ничего особенно опасного), он теперь указывает им на помощника, который содействовал им дойти до такой степени зла, и на помощника сильного; и это делает с тою целию, чтобы они не подумали, будто они одни во всем виноваты».

Или для того вводит он сюда сии силы — производители греха, чтоб показать величие силы и богатства благости Бога, спасающего их, говоря как бы: видите, в каких руках вы находились! Но Бог исторг вас из них и ввел в лучшую жизнь. Святой Дамаскин пишет: «Вас, говорит Апостол, язычников, в смерти держимых за грех, в коем жили вы под злым диаволом, властвовавшим над вами посредством злых помышлений, Бог удостоил милости и благодати и мертвость вашу во грехе преложил в жизнь, чрез общение со Христом». К сему можно прибавить из Феодорита: «Сказал так Апостол, напоминая ефесянам Божие благодеяние, а именно, что сподобил их спасения, когда по причине греха были еще мертвы и находились под властию диавола».

Грехи мертвили и держали вас в мертвости, потому что вы ходили в них. Грехолюбие составляло господствующее направление вашей свободной деятельности. Хотя состояли вы под действием сильных врагов — мира и диавола, но во грехах все же сами ходили, те действовали на вас, соблазняли, но никак не принуждали. Сами вы шли вслед их тлетворных внушений. Феодорит пишет: «Диавол, потеряв свое достоинство, сделался учителем злочестия и лукавства; однако ж владычествует не над всеми, а над теми только, кои не приемлют Божественных вещаний».

Первая производительная сила греха есть — век мира сего. Век сей, мир сей — равнозначительны в Новозаветном Писании. Здесь стоят вместе, может быть, для более полного выражения их вредоносности. Век — собственно период времени, долгий ряд годов, а отсюда — вообще течение времени и того, что во времени. Мир — совокупность тлящих обычаев и лиц, кои им покорствуют. Век мира — течение долгим временем утвердившихся пагубных для души обычаев мирских, над всеми миролюбцами властвующих, по коим ходят они все, хотя и нехотя, как едет повозка по углубившейся колее, с которой свернуть нет возможности и сил. Отличительная черта сего хождения есть забота об одном временном, без внимания к другой жизни, забота об устроении счастия на земле, без внимания к требованиям нравственного закона и внушениям страха Божия. Оттого мир во зле лежит. Или мир и век однозначительны с греховностию, подвластностию греху, тиранством греха. Блаженный Феофилакт пишет: «Веком мира сего называет Апостол развращенную жизнь, жизнь во грехах, ради того, что настоящая жизнь обилует грехами». Апостол хочет указать: вот под каким игом, в каких узах вы были держимы — иногда, то есть прежде, чем прилепились ко Христу верою. Теперь же, пребывая со Христом, вы уже не сообразуетесь веку сему (Рим. 12, 2),—имеете силу противостоять напору его тлетворного влияния, ибо приняли новые начала и новые силы ходить по сим началам, наперекор прежним обычаям. Видите ли державную силу и на вас явленную?!

Другая производительная сила греха есть диавол, который у Апостола назван: князем власти воздушныя, князем духа, действующаго в сынех противления. Не остановился святой Павел на указании на один век или мир, но проходит далее, к самому источнику греха. Поприще, сцена, на которой раскрывается грех, есть мир; приводящий все в нем в движение — есть диавол. Кто по веку мира ходит, тот ходит по диаволу, которого Господь назвал князем мира и века (Ин. 12, 31; 14, 30).

Апостол назвал его князем власти воздушныя: князем власти,— князем властным, воздушныя — в воздухе живущим. Или под словом власть можно разуметь чин злых духов, как и среди святых Ангелов есть чин, именуемый — власти. Обобщая это название, можно под словом власти разуметь коллективно всех духов,— или царство злых духов, коих князь — сатана, и кои все и с князем своим живут в воздухе. Далее в сем послании Апостол называет их духами злобы поднебесными (Еф. 6, 12). С неба низвергнуты, на земле не имеют твердой опоры и витают бездомовно и рассеянно в воздухе, откуда чинят всякие беспорядочные нападения на людей и поддающихся увлекают на зло. Этим хорошо выражается нетвердость и непостоянство сатанинской власти, — а может быть, и эфемерность ее, то есть что она вся мечтательна, основана не на чем-либо существенном, а на обмане, прелести, призраках. Святой Златоуст говорит: «по князю власти воздушныя. Это говорит Апостол с тем, чтобы показать, что диавол обитает в поднебесной, что духи воздушные суть бестелесные силы, которые помогают ему в его действиях».

Вы ходили, говорит Апостол, по князю власти воздушныя. Хорошо выражает это наше народное присловие: плясать по чьей дудке. Он внушал — вы следовали его внушениям. Как он только зло и грех может внушать, то, ходя по нему, вы только больше и больше опутывались грехами и, следовательно, углублялись все дальше и дальше в смерть греховную, которая всегда идет по следам греха. По такой самоохотной покорности ему он и стал князем грешников. «Князь он потому, что люди сами себя подчинили ему» (Феофилакт). «Потому, что природа человеческая почти всецело предалась ему и все служат ему добровольно и самоохотно. Христу, хотя Он обещает тьмы благ, никто не внимает, а ему,— хотя он ничего подобного не обещает, а, напротив, препровождает в геенну,—повинуются все. Он властвует в веке сем, у него слуг больше, нежели у Бога, и ему охотнее повинуются, чем Богу; исключение составляют немногие; и все это происходит от нашего нерадения и беспечности» (святой Златоуст).

Духа, иже действует в сынех противления. Ожидалось бы: по духу, как впереди: по князю. Вы ходили во грехах по князю власти воздушные,— то есть по духу, действующему ныне в сынах противления. Иные толковники так и понимают, и такое понимание им так нравится, что они готовы были бы поправить самую речь Апостола. Такое покушение можно назвать не совсем разборчивым и всячески ненужным. Слово духа зависит от слова по князю, как и слово власти. Князь власти воздушныя, он же князь и Духа, действующего в сынах противления. Этим означается источник духа противления истине, которое встречал Апостол всюду на своем проповедническом поприще, не исключая и самых ефесян. Сатана со своими духами поселил его в душах язычников и постоянно поддерживает своим воздействием. Под этим духом можно разуметь и вообще исходящее от сатаны и действующее в неверных злое начало, дух лжи и самообольщения, с какою-то уверенностию обманчивою противостоящий всем убеждениям истины. Или подобно тому, как под словом власти разуметь можно коллективно все злые силы, можно и под словом дух, стоящим подобно ему в одинаковом грамматическом сочетании, разуметь коллективно всех злых духов, которые под руководством своего князя своим тлетворным дыханием воздействуют на людей и, приучая их к страстям и порокам, делают упорно непокорными истинам, направленным к освобождению их от тех страстей, а чрез то и от власти самых духов, разжигателей страстей.

Сыны противления — упорные противники Евангельской истине. Слово сын, в связи с добродетелию или пороком, означает человека, преданного той добродетели или пороку, чтоб означить, что он преисполнен тем или другою, как о сыне говорят: вылитый отец. Сатана есть противник Богу, всякой истине и всякому добру. И те, коя противятся истине Евангельской, сыны его суть, как упорные противники, подобно самому сатане. Греческое слово — απειθειας, — значит сыны неубежденности, которых ничем не убедишь. Что им ни говори, они упорно противостоят всякому убеждению и всякой очевидности. Но неубеждение в одном предполагает противоубеждение в другом. Потому хотя слово духа, действующего в сынах противления, указывает на воздействия совне, тут, однако же, ничего нет приневоливающего. Но сатана предлагает, склоняет, убеждает. Те соглашаются и стоят на своем... и вышел дух противления. Святой Златоуст говорит: «Видишь ли, что не насильно, не тирански как-нибудь, но чрез убеждение он привлекает к себе? Указывая на противление (απειθεια), Апостол как бы хочет сказать (по противоположности), что диавол увлекает всех лестию и убеждением».

Ныне — означает или век сей, до будущего возустроения всяческих, или ныне, когда началась проповедь и Евангелие стало проходить по земле. Дух сей и прежде действовал, но как его не тревожили, то он не обнаруживал своего присутствия. Стали его теснить провозвестники истины христианской, он и подал голос, и власть свою старается удержать возбуждением противления истине, непокорением вере. Апостолы видели такое воздействие противной силы всюду.

Святой Павел выставляет сие, как знак мертвости душевной, или мертвящей силы греха, и производителей его, действующих в язычниках. Всем этим выясняет Апостол, сколь велика сила, которая препобедила сии силы греха, разорвала узы греха, исторгла из мертвости греховной и даровала им истинную жизнь. Подлинно и в этом явлено действие державной крепости Бога, спасающего всех, хотящих спастися.

Стих З. В нихже и мы вси жихом иногда в похотех плоти нашея, творяще волю плоти и помышлений, и бехом естеством чада гнева, якоже и прочии.

В нихже и мы вси... Мы все — иудеи; исключения никакого, мертвость духовная от грехов была повсюдная.

В нихже, — εν οις, — к чему отнесть? — Ближайшее впереди имя — сыны противления. Если к ним отнести, будет: среди их, между ними, то есть сынами противления; к чему, в подтверждение, подходит и греч. жили — ανεστραφημεν, собственно — вращались. Но ведь об иудеях вообще нельзя сказать, что они вращались среди сынов противления. Отличительная их черта — жить особняком от всех; как и держали они себя, не только у себя, в своей земле, но и когда жили в рассеянии. Потому, думается, лучше — εν οις — отнести к παραπτωμασι — прегрешениям. Мертвость духовную он производит от двух причин - от прегрешений и грехов. Прилагая далее это начало к язычникам и иудеям, к первым говорит: εν αις, — то есть αμαρτιαις; — в нихже — то есть во грехах; прилагая же к иудеям, говорит: εν οις — то есть παραπτωμασι — в нихже, то есть в прегрешениях. Так понимает это сочетание блаженный Иероним.— «В нихже должно относить к прегрешениям. Выше он выставляет два предмета — прегрешения и грехи. Относясь затем к грехам, сказал: в нихже иногда ходисте, а к прегрешениям ничего там не сказал в пояснение и приложение; теперь же говорит: в нихже и мы вси жихом — то есть в прегрешениях,— чтоб не показалось, что он по гордости себя (иудеев) исключает из числа грешников».

Замечательно, что, говоря о греховной мертвости язычников, Апостол объясняет, что они были держимы во грехах, или увлекаемы к ним, прелестями мира и кознями князя века сего. Подводя же под ту же мертвость иудеев, говорит, что эти погрязали в прегрешениях, потому что жили в похотях плоти, не стороннею силою влекомы были к ним, а своею развращенною волею падали в грехи, творя волю плоти и помышлений. Дается мысль, что ни мир, ни диавол не имели такой власти над народом Божиим, какую являли над язычниками. В самом деле, все порядки личной, семейной, церковной и гражданской жизни у иудеев заведены были по предначертанию свыше. Все были освящены волею Божиею и вели к улучшению нрава и приближению к Богу. Тлетворные обычаи мира могли протесняться в среду их только татски, незаконным путем; тогда как у язычников эти обычаи составляли существо их жизни, — из страстей вырождались, страсти питали и разжигали. Равно и князь мира терял над иудеями власть, коль скоро они приняли знамение избрания Божия, вследствие которого составляли удел Божий. Князь мира с обычаями мог входить в круг иудеев только по призыву их самих, когда они, свергши иго благой воли Божией, добровольно предавали себя их чуждому игу. На это и указывает Апостол, говоря, что и мы все были во грехах, живя в похотях плоти. Мир и князь века сего никакой над нами власти не имели, но мы сами погрязали во грехах, живя в похотях, сами для себя были врагами, похоти наши заменяли для нас тлетворную силу мира и князя его. — Но если так можно было думать об иудеях, не тем ли паче надлежит так судить о христианах?! — Не было бы среди нас места миру и диаволу, если б не падкость наша на похоти.

Под похотями плоти или похотливою плотию разумеются здесь вообще грехолюбивые стремления сердца, отличительная черта которых — самоугодие, — склад души, по коему она все делает только в угодность себе, наперекор требованиям совести и внушениям страха Божия, гласно и определенно предъявляемым.

Самоугодие имеет два вида проявления — воля плоти и помышлений, конечно греховных; иначе сказать: плотские страсти и душевные страсти и склонности. Творяще волю плоти и помышлений, то есть что ни пожелает плоть и что ни задумает душа в угодность себе, все то, или одно то, и делали мы, следовали то есть требованиям и влечениям страстей и наклонностей телесных и душевных, — себялюбивых. Святой Златоуст говорит: «Все мы жили, не помышляя ни о чем духовном,— вси, потому что нельзя сказать, чтобы хоть кто-нибудь составлял в этом случае исключение. Но чтобы кто-нибудь не стал подозревать, что это говорится с намерением клеветать на плоть, и чтобы не подумал, что вина ее в этом слишком уже велика, смотри, как Апостол предупреждает все подобные подозрения и мысли; творяще, говорит, волю плоти и помышлений, то есть (самоохотно), увлекаясь похотями и удовольствиями».

Феодорит в слове — помышлений видит, как зарождается грех сначала в помыслах греховных, а потом уже чрез сочетание с ними воли производится и делом чрез тело. «Апостол, — пишет он, — показал, что не одна плоть, но и самая душа заслуживает обвинение; потому что первоначально приемлет в себя наклонность к худшему, а потом уже с помощию плоти приводит в действие, что замышлено умом».

Но, подумает кто, — что же мертвыми он себя не называет, как назвал язычников? — Это уже само собою разумеется. Коль скоро во грехах, то и мертвы, ибо где грех, там и смерть духовная. Но сверх того, ниже он и прямо причисляет иудеев к мертвым духовно, когда говорит: и сущих нас мертвых прегрешенми, — где совмещает под нас и иудеев, и язычников.

И бехом естеством чада гнева. Поелику, творя волю плоти и помышлений, погрязали мы в грехах, то за это состояли и под гневом Божиим. «Раздражили мы Бога, прогневали Его, — стали только предметом гнева Божия, и ничем другим»,— говорит Златоуст. То же пишет и Феодорит: «Сказал Апостол естеством чада гнева, то есть достойны гнева и крайнего наказания. Так антихриста наименовал сыном погибели (2 Сол. 2, 3), то есть достойным погибели». По Экумению и Феофилакту — стали чадами гнева, как делающие дела, достойные гнева. Василий Великий, в 268 правиле кратком, говорит: «Чадом гнева бывает иной, поколику соделал себя достойным гнева. Ибо как тех, которые достойны Господа и делают дела света и дня, Апостол наименовал сынами света и сынами дня (1 Сол. 5, 5), так следует понимать и слова: бехом чада гнева».

«Слово же — естеством стоит вместо — истинно, подлинно — αληθως και γνησιως» (Экумений, Феофилакт).

Якоже и прочии. «Значит, никто не был свободен (от гнева), но все мы, по делам своим, были достойны гнева Божия» (святой Златоуст).

Грех всех сравнял, как пространнее изображает это святой Павел в послании к Римлянам, собирая разные указания на это Ветхозаветного Писания (Рим. 3, 10 — 18). Какая мрачная картина состояния во грехе! Грешник мертв духовно, под тиранством состоит диавола, обладается духом мира, влечется необузданно движениями плоти, рабствует душевным страстям, мятется греховными помышлениями, и за то все — сын гнева, и, следовательно, оброчник вечного наказания. Избавленным от такой беды как не прославлять державную крепость Избавителя, благодатию Своею воскрешающего грешника от смерти греховной и вводящего его в светлую жизнь Богоугождения и святости.

Стихи 4 и 5. Бог же, богат сый в милости, за премногую любовь свою, еюже возлюби нас, и сущих нас мертвых прегрешенми, сооживи Христом; благодатию есте спасены.

После богатого истинами отступления в стихах 2 и 3, Апостол возвращается к прерванной речи: — и вас мертвых... чтобы сказать, что же — вас? — Но прежде, чем это сказать, великая пагубность греховная, — самоохотная и потому неизвинительная, — заставила указать на источник милости к таким непотребным, что и делает Апостол, начав речь: Бог же, богат сый в милости. Затем оборот вносной речи помешал уже сказать — вас, а потребовал нас, так как все признаны грешными, требующими оживления, — не эллины только — вы, но и иудеи — мы. Почему и соединяет обоих святой Апостол под — нас; и сущих нас — обоих... сооживи.

Бог же, богат сый в милости... Таким, каковы были мы, — рабы мира, диавола и похотливости своей, мертвые для Бога и подгневные Ему, — чего было ожидать, кроме кары, наказания и казни. А вышло не то: не только не наказаны мы, как заслуживали, напротив, ущедрены такими благодатями, каких и самое себялюбивое благожелание себе вообразить бы не могло: сооживи, своскреси, спосади. — Откуда же такая щедрость? — От беспредельного благоутробия Божия, и не только от этого, но и от того особенно, что Бог нас, людей, премного любит. Как иной милостивый человек всякому нуждающемуся помогает, но кого любит — тому охотнее и щедрее помогает, так и Бог, пощадил бы нас и потому, что богат милостию, — яко милосерд, — но любовь Его к нам увеличила щедрость сию до преизбытка. Святой Златоуст пишет: «Не говорит просто: милостив будучи, но богат сый в милости. Подобным образом и в другом месте говорится: по множеству щедрот Твоих призри на мя (Пс. 68, 17), и еще: Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей (Пс. 50, 3). — Здесь Апостол указывает на источник любви Божией к нам. Все наши дела были достойны не любви, а гнева и жесточайшего наказания; значит, если Он возлюбил нас, то единственно по великой Своей милости».

За премногую любовь, еюже возлюби нас. Все твари свои любит Бог, но преимущественную любовь являет к человеку. В творении образом Своим Божественным его почтил и над всеми тварями господином поставил; а когда он пал, не оставил его, но все, — и небо, и землю, — подвиг к тому, чтобы восставить его, и восставил дивным устроением спасения, по коему человек становится большим, нежели каков был в творении. Подлинно все сие есть премногая любовь, которою возлюбил нас Бог. От века возлюбил. Еще когда построевался, — будем говорить по-человечески,— план мироздания, тогда еще особенно возлюбил человека Бог, ибо он там поставлен центром, в котором благоугодно было Богу все сосредоточить, чтоб чрез него потом и на все прочее благотворно воздействовать. Отсюда исходят неотступность и неистощимость Божиих к человеку благодеяний и даров. Амвросиаст пишет: «В том любовь к нам Бога, что поелику Он сотворил нас, то не хочет, чтобы мы погибали. Ибо любит дело рук Своих. Затем и создал, чтобы любить созданное».

Ожидалось бы, что Апостол помянет здесь о величестве силы Божией, так как об этом идет речь во всем отделении, а Он указывает на милость. Но что в восстановлении нас явлена великая сила Божия, это давал разуметь ход речи. В этих же словах Апостол проходит далее и указывает, каким путем достигла до нас сия великая - сила, когда наша виновность преграждала ей доступ к нам.

И нас мертвых прегрешенми... говорится о смерти духовной. Грех, вошедши в нас, заморяет дух наш. Душа остается живодействующею, но все в угодность греху; и мыслями ума, и чувствами сердца, и предприятиями воли, и тело проворно движется, когда спешит на удовлетворение похотей своих. Но деятельность по Богу забыта, к ней нет сочувствия и охоты, — и в теле ни рука, ни нога не хочет двигаться по ней. — От такой мертвости избавил нас Бог Христом... сооживи Христом.

В сем оживлении нас чрез Господа Иисуса Христа должно различать два момента: первый тот, когда человечество оживлено в лице Богочеловека, и второй тот, когда каждый человек верующий делается причастным сего оживления. В лице Спасителя человечество явлено новооживленным, во всей силе сего слова, в Его воскресении и вознесении. В Нем положено основание оживления и всех имевших потом прилепиться верою и любовию к Господу Иисусу Христу. В Нем в возможности оживлены и все потом лично оживленные, оживляемые и имеющие оживляться до скончания века, так что сии последние суть не что иное, как осуществление первого; то — семя, а эти — выросшее или растущее из него, и всю вселенную ветвями своими осеняющее древо. Это личное каждого оживление,— по вере и отвержении всей нечестивой и порочной жизни, — совершается в крещении. В этом благодатном таинстве умирает человек для греховной жизни и оживает,— ревность и силу получает,— для жизни духовной, делается причастным оживления Христова, — и продолжает прочее ходить во обновленной жизни (см. Рим. гл. 6).

Какое же здесь у Апостола разумеется оживление? — Поелику говорит: сооживи, то, верно, разумел оживление в лице Христа Господа; по поелику говорит: нас сущих мертвых сооживи, указывая на себя и ефесян, лица действительные, уже причастившиеся оживления Христова, то нет сомнения, что указывал на действительное оживление, которому основание положено в оживлении Христовом, последним подтверждая первое.

Апостол не теорию пишет, а изображает домостроительство спасения, делом совершенное и Делом силу свою являющее. Потому в слове: сооживи можно не различать, в лице ли только Христа Господа сие разумеется или в верующих в Него. То и другое, ибо то и другое уже совершилось и было в действии, и хотя мысленно могло быть различаемо, но в действии сливалось: оживление верующих было Христово оживление — в приложении.

После сооживи, по порядку, следовало бы — своскреси и спосади, как дальнейшее движение проявления силы Божией в домостроительстве спасения нашего. Но Апостол прерывает речь и останавливает внимание ефесян на созерцании безмерной к ним благодати Божией. Он как бы говорит им в промеждуречии: заметьте, — вы благодатию спасены. Цель первой части послания та, чтобы ввесть ефесян, а с ними и всех язычников, в познание великой к ним милости Божией, оказанной тем, что и они приняты в причастие благ, в лице Спасителя для нас совмещенных, наряду с иудеями, кои, по праву древнего избрания народа их, вступают в сие причастие, как в наследие. Об этом, кончив речь о силе Божией в устроении спасения, он тотчас и напоминает им (ст. 11 и далее).

Благодатию есте спасены. Чрез два стиха снова то же повторяет, а еще через два посильнее выражается: да помните же вы... Так желательно было ему поселить им в ум сию истину! — А можно полагать, что при этой цели он и сам был в движении от созерцания величия благодати Божией и говорил так от неудержимости чувства изумления: благодатию есте спасени, — благодатию есте спасени,— да помните же, что вы были и чем стали теперь. — Мимоходом напомним себе, что эта речь — и к нам (русским), ибо и мы из язычников. Блаженный Феофилакт пишет: «Эти слова вставил Апостол в средину речи от глубокого изумления, — пораженный неизреченностию дара Божия».

Смысл же слов очевиден. Вы, говорит Апостол, ничего не представляли, что бы могло привлечь благоволение Божие к себе. Он Сам, любовию Своею движимый, благоволительно воззрел на вас и ввел вас в ограду спасения. Судя же потому, что вы были мертвые грехом, вас следовало отбросить далее от лица Своего, как отбрасывают мертвые трупы. «Благодатию, а не за труды и исправности свои спасены вы» (Экумений). «Что до дел, то вы достойны были всякого наказания. Благодать спасла» (Феофилакт). Но говоря: вы, Апостол не исключает из того же закона спасения благодатию иудеев. Он только напечатлеть эту истину старается наипаче ефесянам, а спасаемыми благодатию почитает всех: и иудеев, и язычников. Феодорит и не различает лица, а вообще разумеет сие место, говоря: «Не за доблестную жизнь нашу призваны мы во спасение, но по любви спасшего нас».

Стих б. И с Ним воскреси, и спосади на небесных во Христе Иисусе.

В сооживи можно было не различать оживления Христова от оживления чрез Него верующих, ради слияния их в действительности и в силе, а в своскреси и спосади нельзя не различать сего. В лице Христа Спасителя воскрешены мы и посаждены на небесных, а самым делом еще сие не совершилось, а совершится в свое время. Но совершится несомненно; так что поелику Христос воскрес, то почитай, что и мы воскресли, и поелику Он воссел на небесных, то почитай, что посаждены уже и мы. «Поелику воскрес Он, и мы воскресли упованием; поелику Он совосседит со Отцом, и мы участвуем в этой чести; потому что наша глава совосседит, наш начаток соцарствует. В наше облекся Он естество» (Феодорит).

Прежде Апостол показал, что Бог явил величество силы в том, что воскресил Христа и посадил одесную Себя (1, 20). Теперь усиливает сие проявление силы Божией, показывая, что во Христе Иисусе и все мы своскрешены и спосаждеиы на небесных. Кто поднял бы тяжелый кусок магнита, показал бы силу свою; но если б он вместе с тем поднял и все налипшие на него куски железа, то показал бы тем большую силу. Так и здесь. Велика сила явлена в воскресении и посаждении одесную Христа Господа; но еще большая сила в сем явлена тем, что вместе со Христом и во Христе своскрешены и спосаждены на небесных все прилепившиеся и имеющие прилепиться ко Христу верою.

Своскреси и спосади. Словами сими показывается вместе и теснейший союз верующих со Христом, как членов с главою, и особенно назначение прославленного во Христе человечества. Все, что в Нем совершилось, совершилось не для Него, а для рода человеческого. Почему, когда Он воскрес ради человека, можно сказать, что в Нем воскрес род наш, и, когда Он воссел одесную Отца, можно сказать, что род наш в нем посажен на небесных. Христос — возможность, источник, сила. Что с верующими, — то есть осуществление сей возможности, наноение из сего источника, преисполнение сею силою. Спасаемое человечество — Церковь — есть развитие или раскрытие Христа — исполнение Его.

Апостол не говорит, что Бог имеет своскресить нас чрез Христа и спосадить на небесных, но что уже своскресил и спосадил. Все, что в свое время будет с искупленным родом человеческим, Апостол зрит совершившимся уже во Христе за один раз. Христос как родоначальник искупленного человечества есть первообраз, выполняющийся в жизни святых и имеющий выполняться до конца мира. Благодатная жизнь спасаемых есть всестороннее приложение всего, что есть во Христе Иисусе, как полноте всего. Что в Нем совершилось, то ради всех совершилось, и совершается делом во всех, кои последуют Ему верою. В первом Адаме мы все согрешили и умерли; грех и смерть Адама, во времени, только развивались и приложение имели чрез грехи и смерти потомков его. Таким же образом во втором Адаме мы воскрешены и посаждены на небе. В верующих потом только приложение находит совмещенное во Христе. Воскресение и вознесение Его как главы, в нас, членах Его, являет свое воздействие. Сие начинается еще здесь духовно, в возрождении или сооживлении Христовом, а завершится в конце веков всеобщим Воскресением и прославлением, по суде, всех, имеющих оказаться достойными того.

Что в силе и совершенстве получит христианин, во время возустроения всяческих, тем обладает он уже и теперь, хотя в начатках, как бы в семени, или в основаниях. Он живет,— в силу общения с воскресшим и прославленным Господом,— Его жизнию еще на земле, и, хотя под крестом, еще здесь предощущает блаженство будущего прославления; уже отселе он гражданин небесного царства. Там он записан. И вера дает ему твердое основание упования, когда внушает ему: Христос — глава моя — воскрес, воскресну и я — член Его. Христос — глава моя — вознесся на небеса и седит одесную Отца во славе,— взойду и я туда, причащусь славы главы моей и успокоюсь с Ним и в Нем. Ибо не ложно слово Его, рекшего: идеже есмь Аз, ту и слуга Мой будет (Ин. 12, 26).

Святой Златоуст говорит в заключение: «Видишь ли преизбыточествующее величие силы Его в нас, верующих? Он оживил тех, которые были мертвы, которые по естеству были чадами гнева. Видишь ли упование звания? с Ним воскреси и спосади нас (Бог). Видишь ли славу достояния Его? — Да, скажешь ты, что Он совоскресил нас, это ясно, а чем доказывает Апостол, то, что Он спосадил на небесах во Христе Иисусе? — Тем же, чем доказывает то, что Он совоскресил нас. Никто бы и никогда бы не восстал, если бы не воскресла глава, а когда глава наша воскресла, воскрешены и мы. Точно таким же образом Он нас и спосадил. Когда глава седит, седит вместе и тело: потому-то Апостол и прибавил: во Христе Иисусе. Как же спосадил? — Аще терпим с Ним, говорит Апостол, с Ним и воцаримся (2 Тим. 2, 12). Если вместе умерли, вместе и оживем.— Подлинно, нужен дар Духа и откровения, чтобы уразуметь глубину тайн сих!»

Стих 7. Да явит в вецех грядущих презелное богатство благодати своея благостынею на нас о Христе Иисусе.

Как прежде целию всего домостроительства спасения или всего предвечного плана Божия о сем поставлял Апостол похвалу славы благодати (1, 6); так и в осуществлении сего плана видит он не иную цель, как проявление богатства благодати.

Века грядущие то же, что будущий век, по втором пришествии Христовом, — время созревшего Царства Христова. И теперь это богатство благодати видно для имеющих очи видеть, но не все видят то, не только из неверных, но и из верующих. А тогда воочию всех открыто явится это неизреченное богатство, во всем своем величии и блеске. Не у явися, что будем (1 Ин. 3, 2), и постигнуть не можем всей широты благостыни Божией на нас о Христе Иисусе. Отчасти только видят все и Апостолы, а не только другие верующие.

Богатство благодати — означает сокровищницу Божественных даров нам, а благостынею на нас о Христе Иисусе — указывает на способ отверзтия для нас сего сокровища. О Христе Иисусе Отец Небесный сказал: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором почивает все Мое благоволение. Сие благоволение чрез Господа Иисуса простирается и на всех верующих в Него. Почивающий благоволением на Христе Иисусе почивает им на прилепляющихся к Нему. Это благоволение и есть благостыня на нас о Христе Иисусе, вследствие которой и изливается на нас все богатство благодати. Она ключ от сокровищницы Божией.

Мало ли и то, что получается уже и теперь? — Отпущение грехов, благодать Святого Духа, преодоление страстей, преспеяние в добродетелях, освящение, всыновление, просияние чрезвычайных даров,— мало ли это? Но все это ныне проявляется в скудельных сосудах, по частям и под прикрытием внешних нестроений окрест. Тогда же явится во всей славе не это только, но и многое другое, чего мы и вообразить себе не можем, и явится во всей совокупности верующих. В этом веке незримо строится здание — красоты изумительной, закрытое, однако ж, предохранительными покровами. Когда все это, мешающее видеть красоту здания, принято будет в грядущий век, красота здания изумит и человеческие, и ангельские умы, которые узрят тогда все богатство благодати, иждивенной на устроение такого здания.

Блаженный Феодорит пишет: «Величие уповаемых благ ныне совершенно неизвестно неверным, но и верные видят, якоже зерцалом в гадании (1 Кор. 13, 12). Потому что верою ходят, а не видением (2 Кор. 5, 7); но тогда узрят лицом к лицу. Тогда верные и неверные увидят от нас восприятое для всей твари достопоклоняемое естество и соцарствующих святых. Аще бо с Ним умрохом, говорит Апостол, то с Ним и оживем. Аще терпим, с Ним и воцаримся (2 Тим. 2, И, 12)».

Святой Златоуст сие проявление богатства благодати видит в спосаждении верующих со Христом, как и течение речи требует. Он говорит: «Так как прежде он говорил о Христе, и во всем сказанном прямо относящегося к нам не было ничего (что, — скажешь ты, — в самом деле, нам от того, что Христос воскрес?); то, показав предварительно, что это должно относиться и к нам, — потому что Спаситель соединен с нами, — теперь Он говорит о том, что собственно к нам относится. И сущих нас мертвых прегрешенми воскреси и спосади. Итак, веруй в то, что Он спосадил нас с Собою, убеждаясь в этой истине тем, что сказано было прежде,— тем то есть, что сказано было о главе,— и тем еще, что Он хочет проявить к нам Свою благость. Как, в самом деле, Он явит ее, если этого нет, то есть если Он не спосадил нас с Собой? — Явит в вецех грядущих. Что же явит? — Что блага, уготованные Им, и велики, и совершенно достойны веры. Теперь эти блага кажутся для неверных несбыточными, тогда все их узнают. Если желаешь узнать и то, как Он спосадил нас, послушай, что Сам Христос говорит ученикам: сядете на двоюнадесяте престолу, судяще обеманадесяте коленома Израилевома (Мф. 19, 28). И в другом месте: еже сести одесную Мене и ошуюю, несть Мое дати, но имже уготовася от Отца (Мф. 20, 23). Итак, это уже уготовано. И хорошо сказал Апостол: благостынею на нас о Христе Иисусе. Воссесть одесную, это честь, высшая всякой чести, за которою нет другой почести. Говоря это, — то есть благостынею на нас, — Апостол показывает, что и мы воссядем. Седеть со Христом — это поистине богатство неизреченное, это подлинно преизобилующее величество силы Его! Если бы ты имел тысячи душ, неужели ты не положил бы их, чтобы только удостоиться такой чести? Если бы потребовалось идти в огонь, не следовало ли бы быть совершенно готовым и на это испытание? Сам Христос говорит: хощу, да идеже есмь Аз, и тии будут со мною (Ин. 17, 24). За такую честь если б приходилось каждый день быть рассекаемому, то должно было бы и это переносить с радостию. Помысли, где восседит Он? — Превыше всякаго начальства и власти. Помысли, с кем вместе ты воссядешь? — С Ним. Но кто же ты? — Мертвый, чадо гнева — по естеству. Что ты соделал правого? — Ничего. Теперь поистине благовременно воскликнуть: о глубина богатства и премудрости и разума Божия! (Рим. 11, 33)».

Стих 8. Благодатию бо есте спасены чрез веру: и сие не от вас, Божий дар.

В стихах 8—10 доказывает святой Павел, или поясняет, почему чрез прославление верующих в Господа Иисуса явлено будет не другое что, а лишь богатство благодати. Потому что возводит в такое состояние, которое делает человека годным для такой высокой чести, каково — спосаждение со Христом, только одна благодать. Состояние сие он называет здесь спасением и говорит: потому явится в спосаждении нашем богатство благодати, что вы спасены, поставлены в состояние пользоваться сим даром — благодатию. Вслед за сим объясняет, что спасение точно устрояется благодатию. Для спасения нужны вера и святая добродетельная жизнь. Но и вера от Бога (ст. 8), и на дела добрые Им же мы созидаемся чрез возрождение и облагодатствование (ст. 10). Вера и добродетель делают христиан спасенными, чистыми, святыми, Богоугодными, и чрез то годными к спосаждению со Христом. Как они созидаются в христианине благодатию, то очевидно, что чрез спосаждение сие явится одно богатство благодати Божией.

Благодатию есте спасени, — есте вы, ефесяне. Спасены все благодатию, кто ни спасен; но Апостол к ефесянам обращается ради того, что им теперь имел в мысли сильнее напечатлеть сию истину. Общее рассуждение идет у него с — мы; а коль скоро нужно для ефесян на чем больше остановить внимание, там он речь ведет исключительно будто к ним.

Эти же слова изрек он уже выше (ст. 5), но там они вырвались будто нечаянно из сердца, как воззвание, с целию, может быть, возбудить чувства благодарения. Здесь идет спокойная речь, в видах, может быть, нравственного назидания и урока, да никтоже похвалится.

Под спасением разуметь можно и домостроительство спасения, и личное каждого спасение. Домостроительство спасения, то есть предвечный совет Божий о нем и исполнение его, — то, что Сын Божий пришел на землю, воплотился, пострадал, умер на кресте, воскрес, вознесся на небеса и сел одесную Бога Отца, Духа Святого ниспослал и устроил на земле Церковь — вместилище всех спасительных средств, сосредоточенных в Слове Божием и таинствах,— все это есть независимое дело Божией благодати. Человек не представлял с своей стороны ни средств к тому, ни побуждений. Личное каждого спасение начинается от проповеди Евангелия. Проповедники Богом посланы и Богом были руководимы, куда пойти и что говорить. Все это тоже дело благодати. Когда говорится проповедь, слушать или не слушать, слушая — внимать или не внимать, внимая — соглашаться и хотеть веровать или не соглашаться и не хотеть, — есть дело свободы. Но далее, коль скоро в сердце изречено согласие и образовалось желание спасения верою, — самая вера печатлеется и преображается в живое, непоколебимое уверование опять воздействием благодати Божией на сердце. После сего благодать вселяется в сердце чрез таинства и делается неточным и руководительным началом жизни по вере. Таким образом, устроение спасения все совершается благодатию Божиею; личное каждого спасение тоже все от благодати; от человека одно согласие на веру и желание таким образом спасаться. И это по характеру свободной твари. Прочее же все совершает благодать, ибо согласие и желание, сами по себе, ни к чему не приведут, если не придет вседейственная благодать.

Блаженный Феодорит пишет: «Благодать Божия сподобила нас сих благ, а мы привнесли одну веру; но и в той содейственною бывает Божественная благодать. Ибо не сами собою мы уверовали, но, будучи призваны, приступили; — и от приступивших Господь не потребовал чистоты жизни (как условия к приятию их), но, прияв одну веру, даровал отпущение грехов».

Святой Златоуст ближе к нравоисправлению выражает ту же истину, говоря: «Чтобы величие благодеяний не надмило тебя, смотри, как он тебя смиряет, говоря: благодатию есте спасены. Но, чтобы не уничтожить и твоего участия, он прибавляет и то, что требуется от нас: чрез веру. Потом снова как бы уничтожает это наше свободное участие, когда говорит: и сие не от вас. И вера, учит он, не от вас. Если бы Иисус Христос не пришел, если бы Он не призвал нас, как бы мы могли уверовать? Како уверуют, сказано, аще не услышат (Рим. 10, 14)? Таким образом, вера, но учению Апостола, не наше достояние, а дар Божий. Вера недостаточна для спасения, но, дабы не спасать нас без всякого нашего участия, Бог требует ее от нас. Сказал, что вера спасает, но не сама собою, а чрез Бога: Бог хочет, и вера спасает».

Последнюю мысль святого Златоуста яснее выражают Экумений и Феофилакт, говоря, что вера сама по себе никакой особенной силы не имеет, а имеет ее потому, что Богу угодно было сочетать с нею сию силу. Угодно Богу, чтоб верою спасались мы,— вера и спасает. Божий дар есть то, что мы спасаемся чрез веру. Экумений пишет: «Потому сие есть дар Божий, что и вера сама по себе не сильна бы была спасти, если б Бог не восхотел спасти чрез веру. Так что и то, что мы веруем, есть дар Божий, и то, что чрез веру спасаемся, тоже есть дар Божий». Блаженный Феофилакт, сказавши, что вера — дар Божий, потому что, если б не пришел Господь и не призвал, мы и не уверовали бы, потом прибавляет: «Или иначе: не веру называет он даром Божиим, но то, чтобы спастися верою, вот что есть дар Божий. Ибо пусть вера и наша, но как бы она могла одна спасти, если бы Бог не возблаговолил принимать нас ради ее, чтобы не совсем быть нам безучастными в деле своего спасения, но являться привносящими нечто и от себя».

 Стих 9. Не от дел, да никтоже похвалится.

Подтверждает, что такой образ спасения чрез веру и наше призвание к вере во спасение благоволил устроить Бог по единой Своей благости, а не за какие-либо дела наши. Какие дела низвели Сына Божия на землю? — Не дела, а наше безделие низвело Его. Какие дела явили ефесяне, что призваны к вере? Бог послал Апостола, вооружив его дарами благодати. Силою слова благодатного и чудесами он обратил их к вере и ввел в ограду спасаемых, со всеми преимуществами, им присвояемыми здесь и готовыми в будущем. Ничего от себя не представили ефесяне к такой милости, кроме послушания вере, завершенного, однако же, благодатию. И не ефесяне только, но и ни всякий другой народ, и ни всякое частное лицо не за дела какие в чин спасаемых вводится, а по одной благодати Божией. Мы (русские) чем заслужили, что в Церкви Божией спасительной состоим? Каждый из нас и рождается в ограде веры, и тотчас по рождении делается членом тела Церкви. Се великая благодать Божия! Какие дела представляем мы?! — Никаких. Дела требуются после сего. Когда кто призван и благодать получил, то ему затем остается только делать. Так иное дело — устроение спасения и призвание к нему, а иное дело — жизнь по призвании и облагодатствовании. В первом не участвуют дела, а во втором — дела только и требуются: вера уже свое сделала, теперь делай,— будешь свят и непорочен, ибо в этом существо христианства.

Слова Апостола: не от дел, да никтоже похвалится относятся к первому моменту, а следующие слова, — что мы созданы на дела благие, да в них ходим (ст. 10) — ко второму.

Святой Дамаскин пишет: «И при делах спасение не от них; верующим участие во спасении даровано без них». Экумений так: «Не потому (Бог устроил нам спасение верою), чтоб не хотел, чтобы спасались делами, но потому, что никто не мог спастися делами, а только верою». «Итак, спросишь ты,— взывает святой Златоуст,— Апостол сам запретил снискивать оправдание делами? — Никак нет! Он говорит только, что никого не оправдают дела, и говорит это для того, чтобы показать благодать и человеколюбие Божие. Имеющих дела Бог не отвергает от Себя, но тех, которые погибли бы и с делами, Он спасает благодатию, так что после этого решительно никто не имеет права хвалиться».

Стих 10. Того 6о есмы творение, создани в Христе Иисусе на дела благая, яже прежде уготова Бог, да в них ходим.

Только что сказал: не от дел,— как же здесь говорит: созданы на дела? — Спасение нам устроено и мы призваны к получению его не за какие-либо дела, а по одной благодати. Но призваны не затем, чтобы с своей стороны ничего не делать, а чтобы содевать свое спасение, богатясь добрыми делами, Богом нам предначертанными, или преуспевая во всякой добродетели; хотя и это не своею силою, но силою благодати, коею воссозданы на такие дела, и получили возможность, помощию ее, совершать их и совершенствоваться чрез них. Почему Апостол и сочетавает сие положение с предыдущим чрез бо — ибо,— показывая и в этом основание, почему он прославление верующих почитает проявлением богатства благодати. Ибо как вера, так и добрые дела, — два условия для принятия в Царство славы, — оба от благодати.

Блаженный Феодорит пишет: «Апостол сказал здесь: созданы, разумея возрождение, то есть Бог призвал нас по неизреченной благости, мы повиновались и, уверовав, получили спасение. Но как до крещения не требовал Он от нас деятельной добродетели, так по крещении повелевает позаботиться о ней. Ибо сие означают слова: на дела благая, да в них ходим».

Того бо есмы творение. Как в начале в образованное из персти тело вдунул Бог дыхание Свое, и стал человек человеком, так теперь в оземлененных нас страстьми и похотьми — ставших нечеловеками, по призвании к вере, вдыхает Он Духа благодати, и мы становимся снова человеками. Без духа человек — не человек. Но по падении дух забит страстьми и похотьми и всякими грехами. Нисходит Дух благодати, оживляет дух человека, и человек — опять человек, только уже с другим именем, человек-христианин, яко помазанный Духом благодатным.

Создани в Христе Иисусе, то есть по вере во Христа Иисуса, по благодатному домостроительству спасения, учрежденному Господом Иисусом Христом. Аще кто во Христе, тот только и есть нова тварь (2 Кор. 5, 17). Совершается сие в крещении, в купели коего хоронится ветхость, и вместо ее приемлется обновление жизни, чтобы ходить в ней светло, как светел воскресший Господь (Рим. гл. 6). Крещеный во Христа облекается, и как, по слову Господа, без Него никто ничего истинно доброго творить не может, так и в Него облекшись, не может не творить добра.

На дела благая. Как лист, цвет и плод — свидетельство жизни дерева, так доброделание — свидетельство оживления во Христе. Святость и всякая добродетель — характеристика вновь рожденных, или новосотворенных, дух жизни их. Христианин обязательство к тому носит в совести своей и ревнует быть верным ему. Благодать сходит чрез таинства, но приятелище им в душе — готовность на всякое добро, выражаемая в крещении отречением от сатаны и дел его и сочетаванием со Христом, а в покаянии — обетом Не грешить более. Сию готовность нисшедшая в таинстве благодать соделывает сильною и плодоносною. Почему верный призванию и обету и богатится делами благими. С этим в неразрывной стоят связи и труды подвижничества, по тому закону, что обязанный к цели, обязан и к средствам необходимым. У облагодатствованного святость сознательно содержится как норма жизни. Но благодать, пришедши, вселяется в сердце и изгоняет оттуда грех, не изгоняет его, однако же, вдруг из всего естества человека. Он тут остается, как искуситель, совне действующий, в отношении к сердцу. Изгоняется же он борьбою с ним, свободною, хотя при помощи и под руководством благодати. Где борьба, там и подвиги всякого рода — самоутруждение, в видах стеснения возникновений греха как искушений, и усиление добра как противоядия ему. Вот почему иже Христовы суть плоть распяша со страстми и похотми (Гал. 5, 24). Подвижничество неразлучно с христианством. Законами его проникнут и весь устав Церкви. Все сие потому, что христиане созданы на дела только благая.

Яже прежде уготова Бог. Как дела уготовал? — Предначертал их для нас, верующих, по идее новой жизни, и учредил способы к получению сил на творение их, которыми и облекает всех, приступающих к Господу верою и освящающихся святыми таинствами. Это уготование — от Бога, не от нас.

Да в них ходим. Облагодатствованием, или возрождением, налагается обязательство к постоянству в добре. Затем новое рождение, затем вселение благодати, чтобы ходить в благих делах,— и только в благих. Но мы ли ходим? Благодать в нас, и без благодати ничего сделать доброго не можем, а ходим в добре все же мы. Орудие дается, но действовать им должно нам самим. Даны стрелы и лук, но сами они стрелять во врага не станут. Возьми ты, наладься, как должно, и стреляй. Как в вере требуется согласие на веру и желание веровать, чтобы благодать напечатлела веру в сердце живую, так в добро делании требуется замышление добра (которое и благодатию внушается), согласие на делание его и желание сделать с соответственным собственным усилием и взыванием о помощи, чтобы благодать, подоспевши, пособила совершить делом задуманное и решенное добро, совершить безукоризненно с преодолением всех препятствий совне и внутри. Это закон как для каждого частного дела, так и для всей целости жизни.

Итак, христианину богатиться благими делами есть существенное дело. Есть системы вероучения, в коих добрые дела ставятся в тени, а подвижничество совсем исключается,— все из опасения, как бы не внесть какой заслуги в дело спасения. Но будто нельзя на то и другое все усилие свое напрягать без мысли о заслуге, а по сознанию обязательства. Сколько расслабляет сие учение нравственные силы и добродетель, и от внутренней чистоты сбивает на внешнее благоповедение, знают опытно те, которые живали среди таких. Степенное поведение там заменяет доброту нравственную; внутренняя же нечистота вся, по их мнению, будто бы покрывается верою. Что делать, говорят? Вижду ин закон... и отказываются от всякого противодействия ему. Слышно, будто первый их коновод (Лютер) изрекал часто мудрое свое слово: греши больше, но больше и веруй, и не сомневайся, что спасешься. Однако не объяснил он, как возможно иметь веру, работая страстям, когда начало веры требует: да отвержемся себе и возьмем крест.

Послушаем, что говорит на сие место святой Златоуст." «Чтоб услышав, не от дел, но верою совершается наше спасение, ты не остался беспечен, посмотри, что далее говорит Апостол: Того во есмы творение, создани в Христе Иисусе на дела благая... Заметь, это проповедует тот же Апостол (то есть который пред этим только говорил о спасении чрез веру). Здесь намекает он на воссоздание. Действительно, наше спасение есть второе творение: чрез искупление мы точно из небытия приведены к бытию. В том состоянии, в каком мы были прежде, то есть в состоянии ветхого человека, мы были мертвы; теперь же сделались тем, чем прежде не были. Значит, дело возрождения нашего есть действительно творение, и притом творение, гораздо превосходнейшее первого. Тем творением мы призваны к жизни, этим же созданы способными к жизни доброй. — На дела благая, яже прежде уготова, да в них ходим, то есть от нас требуется добродетель постоянная, продолжающаяся непрерывно, до последнего часа жизни. Если бы мы, предприняв путешествие в царскую столицу и совершив большую его часть, вдруг потом разленились и остановились, не окончив пути, то принесло ли бы нам какую пользу это странствование?! Точно также и упование звания какую пользу доставит нам, участвующим в этом уповании, если мы не станем ходить достойно Призвавшего? Мы, призванные на дела благая, должны и пребыть в них, доколе не совершим всех добрых подвигов. Не для того, без сомнения, мы призваны, чтобы совершить одно какое-либо доброе дело, но чтобы всегда быть добродетельными. Как всеми пятью чувствами мы должны пользоваться надлежащим образом, так точно должны совершать и все добродетели. Если кто целомудрен, но не милостив, или милостив, но лихоимец, или хоть и не берет чужого, но не раздает и своего, для такого — все напрасно. Одна какая-нибудь добродетель не дает нам права с дерзновением предстать престолу Христову; для этого нужны добродетели многие, разнообразные, добродетели всякого рода или, вернее, все добродетели: послушай, что Христос сказал ученикам Своим: шедше научите вся языки... учаще их блюсти вся, елика заповедах вам (Мф. 28, 19 — 20). И в другом месте: иже аще разорит едину заповедей сих малых... мний наречется в царствии небеснем (Мф. 5, 19). Значит, нам нужно соблюдать все заповеди».

Таково величие домостроительства спасения вообще для всех; для ефесян же, а в лице их и для всех верующих из язычников, оно проявлялось и в той еще особенности, что они, быв иногда далече, в силу его стали близ. Чтобы полнее напечатлеть это в душах их, Апостол изображает:

а) сколь они были далеко, — ст. 11 — 12;

б) каким образом стали близко,— ст. 13—18, и

в) насколько стали близки,— ст. 19 — 22.