«Добрые дела состоят в исполнении заповедей Божиих, которые человек соблюдает охотно при помощи Божией и при содействии собственного разума и воли, из любви к Богу и ближним» (Православное исповедание... Ч. 3. Вопр. 3).

Так как нравственность действия определяется вообще предметами, целию и обстоятельствами, то, чтобы дело наше было истинно добрым, необходимо: 1) чтобы оно по предмету своему было согласно с законом Божиим. Дело, противное заповедям Божиим, никак не может быть добрым. Впрочем, не тот только предмет добр, который указан заповедию, но и тот, который предлагается в виде совета,— как безбрачие, произвольная нищета,— и даже тот, который остается неопределенным в законе — сам по себе ни добр, ни зол, может получить доброту от цели, для коей служит средством. Заповеди составляют основу, как бы сердце нравственной жизни, советы выше закона, безразличное ниже его; 2) чтобы оно было совершаемо с доброю «целию». Худою целию и доброе само по себе дело превращается в худое, например, кто приходит в церковь для услаждения глаз и слуха. Главная цель всех дел, как сказано, есть слава Божия, по вере в Господа нашего Иисуса Христа; но к сей цели можно восходить чрез разные, ближайшие цели,— что не препятствует делу быть истинно добрым. Преосвященный Тихон вообще перечисляет следующие цели, с коими должно нам творить добрые дела: а) да покажем повиновение и послушание Богу нашему; б) для прославления имени Божия; в) да засвидетельствуем Богу, Благодетелю нашему, сердечную нашу благодарность; г) да покажем от дел наших веру в Бога и Сына Его Иисуса Христа; д) да не порочим высокого христианского звания и имени; е) ради любви к братьям; ж) чтобы не соблазнить кого; з) да заградим уста противникам и врагам христианства; и) да, видяще житие наше доброе, не знающие имени Христова обратятся ко Христу и с нами едино будут (Святитель Тихон Задонский. О истинном христианстве. 3, заключение к книге сей. Первое заключение, 271 и далее); 3) наконец, чтобы обстоятельства, среди которых совершается дело, были законны. Обстоятельства не суть что-нибудь внешнее, а входят некоторым образом в состав самого дела. Почему или увеличивают, или уменьшают собою доброту дела, или нередко уничтожают ее. Так нравственное достоинство действий много зависит, судя по тому: а) кто совершает их; ибо не всё и каждому позволительно и не всякий ко всему одинаково обязан; например, священнодействие,— действие само по себе святое,— весьма преступно, если самовольно станет совершать его непризванный и непосвященный: «никтоже сам себе приемлет честь, но званный от Бога» (Евр. 5, 4); б) как совершает; дело, по своему предмету и цели хорошей, сделается худым, по крайней мере, потеряет много достоинства, если будет совершаться непозволительными средствами или не так, как должно. Апостол запрещает «творити злая, да приидут благая» (ср.: Рим. 3, 8); а пророк Иеремия говорит: «проклят творяй дело Божие с небрежением» (ср.: Иер. 48, 10); в) когда и где,— ибо иные действия, будучи сами по себе позволительны, не могут без вины совершаться в известном месте или в известное время. Так, например, Спаситель выгнал из храма творивших в нем куплю (см.: Ин. 2, 15—16); а Премудрый называет того безумным, кто говорит тогда, когда надлежало бы молчать: «человек премудр умолчит до времене: продерзый же и безумный превосходит время» (Сир. 20, 7).

От истинно добрых дел должно отличать те, которые хотя по виду согласны с законом Божиим, но совершаются не из уважения к нему, а только по природной склонности, из приличия, по нужде или даже с худым намерением. Такие законные действия (actions legales) можно назвать мнимо-добрыми. Они могут иметь похвалу, но только у людей, а не у Бога, Который зрит наше сердце и по его расположению ценит наши действия (см.: 2Кор. 9, 7). Кто чтит Бога устами только, а не сердцем, тот всуе чтит Его (см.: Мф.15, 8—9). «Чего в сердце нет, говорит Тихон Воронежский, нет в самой вещи. Вера не есть вера, любовь не есть любовь, когда на сердце не имеется, но есть лицемерие. Смирение не есть смирение, но притворство, когда не в сердце. Дружба — не дружба, а горькая вражда, когда вне только является, а в сердце не имеет места»

Здесь разумеется благодать не в том смысле, как она сретает человека при самом вступлении его в Церковь Христову, возрождает, оправдывает, всыновляет Богу и делает наследником вечного Царства Христова,— а в том, как она, пребывая в христианине, содействует ему и многообразно помогает преспе-вать в добродетелях. В сем отношении она есть спасительная сила Божия, действующая в человеке, которою, с одной стороны, ослабляется наклонность ко злу, с другой — возбуждается, усиливается и сохраняется расположение к добру, так что он бывает «на всякое дело благое уготован» (2 Тим. 3, 17). О сей благодати говорит Апостол: «Бог есть действуяй в нас и еже хотети и еже деяти о благоволении» (ср.: Флп. 2, 13). В частности же, сие спасительное действие ее выражается: 1) в «просвещении разума», в коем напечатлевает спасительные истины и полагает внушения на добрые дела, как учит апостол Иоанн: «и вы помазание имате от Святаго и весте вся... то помазание учит вы: и якоже научи вас, пребывайте в нем « (ср.: 1 Ин. 2, 20, 27); 2) «в преклонении воли» человека к добру, сообщении ей сил, потребных для одержания победы над плотию, влекущею ко злу, как говорит апостол Павел: «закон духа жизни о Христе Иисусе свободил мя есть от закона греховного» (ср.: Рим. 8, 2). Такое содействие благодати сообщает действиям христианина высший, Божественный характер, по коему они становятся несравненно выше дел естественных, так же как, например, медь, смешанная с золотом, выше простой меди.

Благодать Божия, возрождая человека и действуя в нем, чрез это не уничтожает и не стесняет его свободы, но только побуждает, подкрепляет и руководит ее к добру,— притом с ее же согласия и при некотором ее содействии. Это видно: 1) из того, что «милосердый Бог хотя всем человеком хощет спастися и в разум истины прийти» (ср.: 1 Тим. 2, 4), однако требует, чтобы они сами покаялись «и со страхом содевали свое спасение» (ср.: Флп. 2, 12). Почему апостол Петр, сказав, что все «Божественныя силы, яже к животу и благочестию, уже поданы» нам,— прилагает: «и в самое сие тщание все привнесите, подадите в добродетели вашей разум» и прочее (см.: 2 Пет. 1, 3, 5),— чем обязывает к тщательности в добродетели; 2) из того, что люди, по свидетельству Святого Писания, могут противиться спасительной благодати Божией: «жестоковыйнии и необрезаннии сердцы и ушесы», говорит Стефан иудеям, «вы присно Духу Святому противитеся, якоже отцы ваши, тако и вы « (Деян.7, 51). Наконец: 3) из того, что возрожденные добрыми делами могут увеличивать в себе действия благодати, а произвольными грехами лишать себя ее, как это видно из следующих слов Апостола: «воспоминаю тебе возгревати дар Божий живущий в тебе» (2 Тим. 1, 6); «Духа не угашайте» (1 Сол. 5, 19); «но да растете во благодати и разуме Господа нашего и Спаса Иисуса Христа» (2 Пет. 3, 18); «невозможно бо просвещенных единою и вкусивших дара небеснаго, и причастников бывших Духа Святаго, паки обновляти в покаяние» (Евр. 6, 4, 6).

Отсюда условия со стороны человека к тому, чтобы благодать Божия была в нем действенна, должны быть следующие: 1) молитва о ней: «просите, и дастся вам» (Мф. 7, 7); «аще вы, зли суще, умеете даяния блага даяти чадом вашим, кольми паче Отец, Иже с небесе, даст Духа Святаго просящим у Него» (ср.: Лк. 11,13); и 2) скорая готовность — повиноваться ее внушениям, чтобы не оскорблять и не угашать Духа Божия, по Апостолу (см.: 1 Сол. 5, 19). Так Господь говорит в псалме о благодати: «вразумлю тя и наставлю»,— а людям повелевает: «не будите яко конь и меск, имже несть разума: броздами и уздою челюсти их востягнеши, не приближающихся к тебе» (ср.: Пс. 31, 8—9).