События, которые произошли на матче по флоренцоболу, просто не укладываются в моей голове! Один день кардинально перевернул всю мою жизнь с ног на голову. Теперь я не просто гренадер из штрафного батальона – я теперь практически герой всей империи. Как же это произошло? Я постараюсь описать полную картину дня, не забыть самые важные детали и попытаться детально разложить по полочкам, что произошло в этот исторический день (исторический, конечно, только для меня). Ранним утром у нас была тренировка перед флоренцоболом. Ничего особенного, мы просто физически разминались, тренировали дальний пас, двойную пробежку и готовились к рукопашным схваткам. Странности начались, как только мы пришли в зал-склад для разминки перед матчем. Среди толпы собравшихся зевак я увидел Зябу Твена. Он, пытаясь скрыть свое лицо, нацепил дурацкий шлем. Тоже мне, лучший охотник за головами – я его броню и оружие узнаю за километр! С одной стороны, в этот момент у меня был реальный душевный подъем – настоящий герой десятка галактик будет смотреть за моей посредственной игрой! Но, с другой стороны, что-то внутри меня подсказывало: дело тут нечисто… Если бы Зяба Твен хотел действительно посмотреть матч, он бы не скрывал своего лица, а сидел бы с генерал-губернатором и его свитой на особой привилегированной трибуне. Но он словно чего-то ждал, прячась в толпе зрителей, затаившись, как охотник. Это меня и настораживало. Как показали дальнейшие события, природное чутье меня не подвело. Но вначале поговорим о матче, ведь начало игры было ошеломляющим. Толпа ревела и гудела, приветствуя команды и предвкушая настоящую мужскую битву с обилием выбитых зубов и пролитой кровушкой.

– Добро пожаловать на первый матч по флоренцоболу в ГНУ-4! – прокричал в громкоговоритель губернатор.

– Урааа! – отреагировала на это толпа подвыпивших зрителей.

Как только начался первый тайм и пошла настоящая мужская борьба, эмоции на трибунах поутихли. Конечно, на первых минутах это было жалкое зрелище – обе команды немного опасались друг друга и побаивались идти в прямую атаку. Но как только была выбита первая пара зубов и одного из шахтеров унесли на носилках с вывихнутой наизнанку ногой, страсти разгорелись, и нас уже было не остановить до звучного гонга, отправляющего разъяренные команды на перерыв и подготовку ко второму тайму. Лично меня не так сильно потрепало на поле – пропустил парочку ударов под дых и по щеке. Кости были целы, зубы не шатались, кровь шла только из ноздрей – короче говоря, состояние для флоренцобола весьма приемлемое. Весь первый тайм я был в основном разыгрывающим центровым. Само собой, с моего филигранного паса команда гренадеров и забила свой первый и, можно сказать, исторический гол.

Во втором тайме, когда счет был 1:1 и обе команды вошли во вкус, произошло то самое событие, которое остановило матч, вызвало огромную давку, интенсивную перестрелку и, конечно же, в итоге полностью изменило мою дальнейшую судьбу. Как я понял, первый выстрел сделала трехглазая обезьяна, которая в своей густой шерсти прятала небольшой бластер и смогла беспрепятственно пронести его на матч. Выстрел был направлен в Зябу Твена, который выследил тех самых повстанцев-беглецов и пытался поймать их с помощью специальной усыпляющей сетки. Цу-Ефа смог ранить охотника за головами в плечо, пробив в броне небольшое отверстие. Ответный выстрел Твена попал в голову одному из зрителей на трибуне. Я видел, как его тело плашмя упало на поле для игры. После этого и начались паника и давка на трибунах. В этой суматохе перепуганная трехглазая обезьяна и Кватро Сан попытались сбежать, но, так как главный шлюз был забит паникующими людьми, они решили прорваться через черный вход, где располагались раздевалки команд по флоренцоболу. Я увидел, как беглецы кинулись в сторону нашей раздевалки, и, сократив дистанцию, оказался там первым. Помню, как я спрятался за шкафчиками для одежды, успев схватить свой лазерный пистолет. На этот раз я не позволил этим двум повстанцам стрелять в меня. Я дождался, когда они пробегут мимо меня к шлюзовому выходу, и, выпрыгнув из засады, начал стрелять.

– Эй, Кватро! – окликнул я его и как бешеный начал выпускать в него обойму.

Но тут опять произошла та же странность: я сделал около пятнадцати выстрелов с расстояния четырех метров, но только два из них попали в цель, а остальные разлетелись практически во все стороны, словно неведомая сила отводила от беглецов смертельные лазерные лучи. И слава богу, что я попал хотя бы два раза! Первый выстрел пришелся Кватро Сану в ногу, и он, потеряв сознание от боли, упал на пол; второй выстрел прилетел прямо в маленький пистолет трехглазой обезьяны и опалил ее волосатую лапу. Цу-Ефа проорал что-то на своем обезьяньем языке, бросил своего товарища на произвол судьбы и спешно убежал прочь, спасая свою подпаленную шкуру. Я не стал его преследовать без оружия, да и во мне бурлили совершенно безумные чувства. Ведь я наконец подстрелил своего первого повстанца! И не просто обычного рядового повстанца. Я, простой гренадер Валадай Ибн-Аргон, смог поймать самого Кватро Сана! Пока я стоял над его фигурой, распростертой на полу, в раздевалку прибежали Зяба Твен, губернатор со своей личной охраной и полковник Сир-Киш.

– Fnsh-9374, немедленно доложите, что здесь произошло! – приказал полковник.

– Я преследовал беглецов-повстанцев, сэр. В раздевалке мне удалось сократить дистанцию и вступить в бой. Я ранил одного из них. Второму беглецу вновь удалось уйти.

Зяба Твен уважительно кивнул мне и побежал за трехглазой обезьяной.

– Я поражен, гренадер. Вы вот так просто взяли и подстрелили одного из самых опасных преступников в империи. Вы молодец! – вымолвил шокированный губернатор.

Честно говоря, они были потрясены даже больше, чем я сам. Никто не ожидал, что ничем не примечательный гренадер из штрафбата поймает такого известного на все галактики преступника и злобного рецидивиста!