Глава двадцать седьмая
Они прибыли по адресу, позвонили. Дверь открыла хозяйка.
– Здравствуйте, – поздоровался Пахомов. – Нам нужен ваш квартирант.
– Его дома нет. И не ночевал. А вы кто?
– Мы из районной администрации, проверяем всех иногородних.
– Давно он у вас живёт? – спросил Нельсон.
– Уже больше месяца. Снял на год. Аванс дал, за квартал вперёд.
– Откуда он?
– Сказал, с Украины. Вы не подумайте чего – я ему сдала официально, по договору… Вот. – Она поспешно вынула из шкафчика документ и протянула его Пахомову. – Кусько, Иван Андреевич… Мужик не вредный, но пьющий! Когда выпьет, шумит, скандалит – я у себя в комнате запираюсь…
– Зачем же вы такого терпите?
– Я же вам говорила: за три месяца вперёд заплатил. Если выгнать, надо часть денег вернуть, а я их уже потратила.
– Жена у него есть?
Хозяйка всплеснула руками.
– Да кто с таким жить сможет?!. Удрала она от него, и детей увезла, в Рязань, к родителям, у них там домик свой, яблони растут.
– Откуда у вас такие подробности? – поинтересовался Нельсон.
– Он рассказал. Когда трезвый, скучает по ним, грозится в выходные поехать и забрать, а придёт суббота – он уже в драбадане…
– С кем связан, кто собутыльники?
– Родич в Мытищах, такой же алкаш. И однофамилец. Но помоложе.
– Откуда вы это знаете?
– А он однажды по пьянке куртку с ним перепутал, пришёл, бросил, а из неё паспорт родича выпал, так я переписала, на всякий случай… И фамилию, и год рождения, и место жительства.
– Запишите и нам его адрес, – попросил Пахомов. И поблагодарил: – Спасибо за бдительность!
– А нынче иначе нельзя – обдурят.
Они помчались в Мытищи.
Проезжали мимо дряхлого трёхэтажного здания, которое, очевидно, будут сносить: окна без стёкол, стены в трещинах, штукатурка обвалилась, подъезд без дверей. Недалеко от входа, опираясь о стенку, стоял пожилой бомж и играл на губной гармошке. На голове у него – мятая шляпа, на плечах – лоснящийся пиджак, на шее – давно не стиранный шарф, ставший похожим на длинную портянку. У его ног – картонная коробка, в которую прохожие бросали монеты.
Борис притормозил машину. Повернулся к Нельсону.
– Сколько я тут не езжу, он всегда стоит на этом месте, подпирая стенку.
– Привычка?
– Нет. Наверное, понимает, что если отойдёт, дом рухнет. Я думаю, он в нём живёт, пока не снесли.
– Лицо не глупое, остатки хорошей одежды, – отметил Нельсон. – Как дошёл до жизни такой?
– Говорят, был драматургом – разорился, устраивая банкеты после своих премьер, – сообщил Пахомов и нажал на газ. А Нельсон продолжил тему.
– Да, в двадцать первом веке все изменилось. На вокзале ко мне подошёл нищий, прочитал свои стихи и попросил денег. Поверьте, хорошие стихи! Он меня так удивил, что я дал ему сто рублей. И я понял, что сегодня уровень интеллекта наших нищих приближается к уровню интеллекта наших поэтов…
– … а уровень жизни наших поэтов приближается к уровню жизни наших нищих, – завершил Борис, и они оба рассмеялись.
В квартире родича сантехника Кусько за столом пировали несколько человек.
Вошли Пахомов и Нельсон.
– Привет честной компании! – приветствовал всех Пахомов. – Кто здесь Иван Ильич?
– Я! – откликнулся пожилой усач с красным одутловатым лицом – это и был сантехник.
– По какому поводу гуляем?
– У свояка день рождения. Полста стукнуло. Юбилей!
– Вы же должны были прийти по вызову на Курганскую! Вас заказчик полдня ждал, а вы так и не выбрались.
– И тут меня ждали. Не мог же я свояка не поздравить! А заказчик подождёт, я к нему на днях загляну. Там делов-то: заменить прокладки, и всё. Мог бы и сам сделать! Но теперь – все или интеллигенты, или олигархи – ни хрена руками делать не умеют!..
– Давно гуляете? В котором часу вы сюда приехали? – спросил Нельсон.
– Точно не помню, у меня уже в мозгу движение произошло. – Усач повернулся кхозяину дома. – Алёха, когда я прибыл?
– Как раз поспел.
– А точнее?
Хозяин напрягся и стал вспоминать.
– Значит так: завтракать мы засели вчера, в десять утра, завтракали до часу, с часу до пяти обедали, а потом с пяти ужинали до завтрака, до сегодня… – Он остановился и гостеприимно предложил: – Может, позавтракаете с нами, хотя бы до обеда?..
Когда они садились в машину, Борис спросил у Нельсона:
– Ну, что скажете? Ваше мнение?
– Увы, Федот да не тот, – ответил Нельсон. – Кусько – профессиональный пьяница, но это не подпадает под уголовный кодекс. У него проспиртованное алиби.
– К сожалению, у меня такое же мнение.
– Но, честно говоря, я бы с большим удовольствием присел к этим алкашам за стол – очень кушать хочется.
– Признаюсь, я тоже голоден. Возле нашей прокуратуры есть неплохое кафе, их фирменное блюдо – блины с икрой, с красной рыбкой, с грибами…
– Прекратите, – взмолился Нельсон, – или я захлебнусь слюной!
– Поехали! – скомандовал Борис.
Они сидели за столиком в кафе. Завершив завтрак, пили чай и обсуждали дальнейшие действия.
– Значит, возвращаемся к тому сантехнику, который звонил Амирану, – сказал Пахомов. – И которого он ждал.
– Нужно повторно обыскать квартиру убитого, – подхватил Нельсон. – Раз сантехник не пользуется интернетом, надо ещё раз перелопатить все объявления в газетах, журналах, в дневниках Амирана.
– Я полностью за! Но сначала…
Пахомов вынул из кармана мобильник.
Нельсон, пытаясь не обидеть партнёра, мягко подсказал:
– Думаю, вы со мной согласитесь, что сначала, надо бы не откладывая…
– … освободить Григория, – продолжил его фразу Пахомов. – Это я и собираюсь сделать.
Он набрал номер Рябого и отдал распоряжение. Нельсон, в знак одобрения хлопнул его по плечу.
