Глава 8
Во дворце, куда бы я ни направился, хожу словно в воздушном пузыре в толще воды. Вокруг образуется некая зона почтительно-испуганного молчания, в то же время чувствую себя на острие сотен очень заинтересованных взглядов, начиная от ищущих пути наверх женщин, до умудренных дипломатов, прикидывающих, как использовать этого Улучшателя в своих самых правильных и справедливых целях, если найти к нему ключ или хотя бы подход.
К счастью, Улучшатели всегда не от мира сего, некоторые вообще были идиотами, не понимали, что делают, потому мне можно выбирать любую линию поведения, а потом легко менять на ту, что удобнее в данный момент, как и надлежит демократу и вообще любому, кто не дурак.
В голове сумбур и смутное томление, как у молодого Вертера. Жил как черт-те что, как и все, но вот выпал выигрышный билет, и что, буду жить, как прежде?.. Но в то же время, как жить с новыми возможностями, еще не знаю, а в голову лезет всякая хрень насчет пивка, жратвы и помощи нашей сборной по футболу.
Точнее, воспользоваться возможностями могу, но это все равно как тот чудак с гусем, что заполучил миллион, а все равно привычно полез в чужой карман за копейками.
В окно заглянуло быстро бегущее по небу зеленое солнце, придворные привычно шарахнулись в тень, даже не посмотрев, в полную ли силу светит оранжевое, я тоже отступил, выказывая единение с народом.
Там, в тени, будто я какой серый кардинал, меня и отыскал один из запыхавшихся гвардейцев:
– Глерд Улучшатель!.. Вас ищет командир Гледжер!
– Пусть ищет, – сказал я, – а то растолстеет…
Он сказал быстро:
– А ему велело отыскать вас Его Величество!
– Тогда чего стоим? – спросил я. – Если само Его Величество, надо идти и даже бежать!
Он послушно побежал, звякая металлом доспехов, но оглянулся, я иду быстро, но все же не бегом, тоже перешел на шаг.
– Он сейчас в своих покоях…
– Совещание закончилось?
– Большинство разъехались, – ответил он. – Армия Антриаса совсем близко, бои будут серьезные… Глерд Улучшатель, что будет?
– Что сделаем, – ответил я многозначительно, – то и будет.
В дальнем коридоре, что охраняется особо, гвардейцы издали рассмотрели меня, а дежурящий там слуга заранее взялся за ручку двери и, когда я приблизился, распахнул с легким поклоном.
Покои Астрингера роскошны, но остается ощущение, что и он здесь, как и я, гость. Некое едва уловимое запустение, хоть зеркала сверкают чистотой, массивный стол изящен, а кресла расположены красивым геометрическим рисунком, словно в них никогда не садятся.
Астрингер устало раскинулся в кресле у камина, второе кресло напротив. Сам камин искусно сделан в виде страшной морды с широко распахнутой пастью, в которой горят дрова, глаза постоянно вспыхивают зловещим огнем, пока внизу еще есть красные угли, а оскаленные зубы, как догадываюсь, выполнены из драгоценных или хотя бы полудрагоценных камней.
Я сказал с порога:
– Ваше Величество?
Он оглянулся.
– А, глерд Юджин… Велеть вина подать?.. Проголодались, пока добирались в жутких условиях через океан?
Я помотал головой.
– Спасибо, Ваше Величество. В смысле, спасибо, нет, не проголодался. Но спасибо еще раз за теплоту и заботу, вы как не король даже, а будто хороший человек, а хорошим нельзя быть королями…
– Садитесь, – велел он, – рассказывайте. Что именно вас так встревожило, кроме угрызений совести, если так вдруг бросили замечательную возможность открыть новые земли и стать королем, основав вообще первую династию? А то вы рассказали, но так сбивчиво, что я ничего и не понял, кроме того, что там все в порядке, корабли целы, а вы вернулись помочь.
– Хватаете главное, – ответил я с одобрением. – И на лету, как пес мух! Не дело крупного государственного деятеля загружать голову мелочами?.. А вы крупный, взгляните в зеркало…
Он сел у стола, облокотившись локтем, а мне жестом велел сесть наискось от себя, вперил в меня ожидающий взгляд.
– Итак?
– Ваше Величество, – ответил я с неохотой, – я вообще-то свинья еще та!.. Но ничуть не стыжусь признаваться. В моем королевстве быть свиньей не просто нормально, а даже почетно, как грамотному и цивилизованному человеку, который осознает свое родство со свиньями и прочим животным миром.
Он сказал с неуверенностью:
– Мне все же кажется, вы шутите.
– Быть свиньей, – пояснил я, – признак высокоразвитой демократии и тотальной толерантности!
– Гм, – произнес он озадаченно.
Я сказал сокрушенным тоном:
– Но в вашем королевстве я не свинья, а что… еще не разобрался. Понял только, что свиньей быть как-то не хочется, хотя это осознанный путь всесторонне развитого гуманиста и демократа… Простите, что путано объясняю, я сам еще не совсем орел в таком процессе. Все так сложно в жизни, кто бы подумал!
– И чем старше, – поинтересовался он, – тем сложнее, а не наоборот?
– Ага, – сказал я, – вы тоже попались?
Он кивнул, произнес с сочувствием:
– Вам многое выпало, глерд Юджин.
– Даже слишком, – признался я.
– И, – договорил он, – как я понимаю, неожиданно даже для вас. Вон меня как излечили, это ж только вы смогли!..
– Вот-вот, Ваше Величество, – сказал я упавшим голосом, – еще не разобрался с тем, что на меня свалилось, но что-то делать надо, раз мне выпал такой лотерейный билет. Нельзя жить, как прежде!
– А как будете?
– Не знаю, – признался я. – Всегда считал себя умником, а теперь, когда дошло до дела, вдруг вижу, что ничего не умею, ничего не знаю, и вообще обыкновенный диванный хомячок, который всех учит жить, а сам в соплях до полу.
– Глерд?
– С дивана умничать, – пояснил я, – одно, а что-то делать на самом деле… и отвечать за сделанное… большинство из нас, диванных стратегов, не готовы. А я как и все… я всю жизнь, как все!
– Даже теперь?
– Теперь нет, – признался я, – это меня и пугает. Как надо, когда я пока что могу только, как все? Но умею уже больше? Иногда, честно говоря, чувствую себя слоном в тесной посудной лавке. Едва вообще разобрался, что же мне помешало бездумно устремиться в море и счастливо открывать новые земли!
Он сказал с сочувствием:
– Оставив за спиной все войны и раздоры Старого Света.
Я кивнул, но запнулся, не зная, как сказать, и вообще говорить ли, что благодаря мне, такому хитроумному, как царь Итаки, удалось более-менее ослабить силы Антриаса, оторвав от него Опалоссу, где безраздельно правил герцог Ригельт, а также с моей помощью заблаговременно подготовили к сражениям армии Нижних Долин и Дронтарии, но все-таки я, окрыленный своими успехами в политике, забыл, что она не надпись на гробах, как сказал великий забулдыга-подмастерье, меняется быстро и неуловимо, а я наверняка учел далеко не все факторы, сюда бы Аню Межелайтис с ее хитрой женской расчетливостью, именуемой интуицией…
– Сейчас, – проговорил я, – концентрируем внимание, что Антриас прет с севера…
– Ну-ну? Это всех тревожит, но готовим отпор.
– И как-то упускаем, – сказал я, – что справа и слева у границ Дронтарии наверняка скапливаются армии Пиксии и Гарна.
Он нахмурился.
– Этого бы не хотелось, но опасаюсь, что вы правы.
– Улыбающиеся соседи, – сказал я, – только и ждут, чтобы вцепиться в бока Дронтарии. На протяжении столетий отщипывали земли, а сейчас вообще подвернулась возможность отщипнуть побольше, побольше…
Он вздохнул.
– Ситуация неблагоприятная. Но Гарн и Пиксия с того времени так и не дали нам шанса отыграться. Думаете, мои отцы и деды не думали о реванше?
– И не дадут, – сказал я серьезно. – Они сузили Дронтарию почти вдвое, что само по себе оскорбление, но самое главное… вы знаете.
Он потемнел лицом.
– Не сыпьте соль на раны, глерд. У них здесь полно шпионов. Если увидят, что готовлю армию для реванша, тут же введут войска с двух сторон. Я приготовиться не успею.
– Самое главное, – договорил я безжалостно, – они полностью лишили страну возможности пользоваться морем.
Он помолчал, некоторое время мы просто поглядывали друг на друга, я видел его хмурое лицо, все понятно, ошибка объяснима, Антриас – великий полководец, не знающий поражений, в Пиксии и Гарне таких нет, потому те не решаются на большие войны. Однако же, уверен, при благоприятной возможности не упустят шанса ударить в спину… Хотя и не доказано, что там нет политиков с большими амбициями. Просто осторожные предпочитают действовать наверняка, что успешно доказали на протяжении последних столетий, расширяя и укрепляя свои королевства.
Я поерзал, собрался предостеречь насчет таких методичных соседей, но поперхнулся, шагах в пяти в невзрачном горшке некий невзрачный цветок как-то слишком быстро начал покрываться крупными бутонами, растопырился шире, некоторые бутоны начали медленно раскрываться ярко-оранжевыми цветами, от них пошел свет, а я ощутил волну тепла.
Листья налились багровым огнем, стали похожи на угли под тонким слоем пепла, а раскрывающиеся на глазах бутоны быстро становятся алыми, а затем оранжевыми, как маленькие солнца.
– Что за чудо, – пробормотал я, – никогда таких не видел.
Астрингер невесело усмехнулся.
– Это моя жена. Обожала цветы и всякий раз придумывала что-то необычное. В прошлом году были примерно такие, но постоянно лазили на крышу, и я боялся, что устроят пожар, запретил… Теперь только вот эти, в горшках.
Я всмотрелся, стебель внизу толстый, видно, как внутри течет огненный ручеек, едва-едва не прожигая кору, что накалилась до вишневого цвета.
Пальцы и лицо ощутили жар, едва наклонился в ту сторону и протянул руки.
Астрингер заметил мое изумление, сказал довольно:
– Зимой дают тепла всегда столько, сколько нужно. В холодные ночи пылают, в жаркие дни почти не горят.
– Удобно, – согласился я.
Лицо его омрачилось, видно, вернулся мыслями к разговору, сказал невесело:
– Что делать, потеря моря – самый большой удар. Жить на берегу и не иметь возможности держать флот?
– Уверен, – сказал я, – и Пиксия, и Гарн не упустят возможности оторвать от Дронтарии еще что-то и на суше. Даже разгром гарнского порта не остановил, потому что напали корабли неведомого Гаргалота, а не Дронтарии.
– Глерд?
– Королевство Гаргалот, – сказал я крепнущим голосом, – должно бы установить дружественные отношения с Дронтарией! Это немного, но все-таки… у вас будет хотя бы придуманный союзник где-то в океане. Та-а-ак, есть идея…
Он спросил заинтересованно:
– Говорите.
– Думаю, – ответил я медленно, – это в компетенции вашего королевского секретаря Курта? Внешние дипломатические отношения, межгосударственные союзы, долгие переговоры… а что придворные творят, вы не всегда как бы в курсе.
– Я всегда в курсе, – буркнул он уязвленно.
– Но как бы не… – повторил я. – Не королевское это дело! Вся это закулисная и даже подковерная дипломатия, интриги, заговоры, шпионаж… Вы король, всегда честны и открыты! Пусть так и думают.
Он поморщился, после таких слов говорить, что в самом деле ведет себя с подданными честно и открыто, как бы признаться, что дурак, а умные ведут себя иначе, именно по уши в закулисных переговорах, интригах, шпионаже…
Он поднялся, произнес несколько суховато:
– Вы правы, глерд Юджин, хотя мне такое и неприятно, скажу прямо. Хорошо, мой секретарь полностью в вашем распоряжении. Курт, ты слышал?
Из соседней двери вышел Курт, сухой и настолько неподвижный, словно его деревянную фигуру катят на низкой платформе, учтиво наклонил голову, оставив спину прямой.
– До последнего слова, Ваше Величество.
Антриас мотнул головой в мою сторону.
– Глерд Улучшатель задумал нечто… окажи полное содействие.
Курт спросил протокольным тоном:
– Насколько полное?
– Сам оценишь, – сказал Астрингер недовольно. – Думаю, глерд Юджин делает хорошее дело, но всегда облекает в такие формы, что убил бы на месте.
– Это можно, – ответил Курт. – Это с удовольствием.
Астрингер посмотрел на меня с укором.
– Вот видите? Вы уже всех раздразнили!.. Ладно, идите.
Курт привел меня сперва в свою большую королевскую приемную, а оттуда в комнатку с незаметной дверью, чистую и, как я сразу заметил, с толстыми стенами и без дырок для подсматривания.
Я сел, не дожидаясь приглашения, что вызвало гримаску недовольства на лице Курта, но я ее проигнорировал, хотя он сделал ее подчеркнуто заметной для меня, а я сделал заметным, что мне насрать, я не дронтарец, в подаренном мне замке «Медвежий Коготь» был только раз, даже всех принадлежащих мне женщин не поимел и даже не пощупал, утверждая свою власть.
– Садитесь, – предложил я кротко, – хотя, конечно, постоять вам полезно, работа сидячая, поди уже мозоль там…
Он скрыл растущее недовольство, сел и посмотрел на меня все теми же ничего не выражающими рыбьими глазами.
– Глерд?
Я поинтересовался в лоб:
– Вы можете устроить мне встречу с послами Гарна и Пиксии?
Он ничуть не удивился, битый жук, посмотрел пытливо.
– Открытую или тайную?
– Все-то вы понимаете, Курт, – сказал я, на этот раз подпустив в голос дозу почтения. – Лучше, конечно, тайную. Тайны всем интереснее. И всегда сулят больше выгоды.
– Хорошо, – ответил он сдержанно. – Но тогда нужно, чтобы никто во дворце не узнал, а то здесь, сами понимаете, разве что укроется от нашего недремлющего Пэлса?
– Посольства разве при дворце?
– В городе, – ответил он. – Но и в посольствах встречаться не стоит…
Я спросил понимающе:
– Наблюдение ведется?
– Естественно, – ответил он суховато и с неохотой, как о чересчур очевидных вещах, такое даже упоминать вслух неловко между образованными людьми. – Внешнее и внутреннее. Но я договорюсь насчет одного из нейтральных домов.
– Только не тяните, – попросил я. – Насчет действительно нейтральных, а не уже примелькавшихся, с которых люди Пэлса не сводят глаз.
Он ответил с ноткой едва уловимого превосходства над всякими Пэлсами:
– Такие тоже есть.
– А контакты с гарнцами и пиксийцами?
Он понизил голос:
– Тоже. Уверен, передадут наверх моментально. А там согласятся на эту встречу очень даже очень. Дипломаты постоянно ищут новые возможности…
– Подгадить?
Он смолчал, лицо выражает неодобрение таким вульгарным терминам, а во взгляде я прочел четкое: а что, сами не понимаете, для чего существует дипломатия?
– Вам сообщат, – произнес он сдержанно, – думаю, глерд Марк Грандерг, это посол Гарна, и Левис Бурнель, он представляет интересы Пиксии, заинтересуются разговором с вами.
– Тем более, – уточнил я, – при тайной встрече.
Он с учтивым видом наклонил голову.
– Разумеется. При самой тайной. Но вам придется подождать вечера.
– Ночи?
– Позднего вечера, – уточнил он. – На тайные лучше идти тайно. А тайно это ночью, когда вас не видят. Займите себя пока чем-нибудь, а потом я пришлю за вами человека.
Я поднялся, ответил учтиво:
– Спасибо, глерд. Вы очень любезны.
В коридоре охраняющие дверь гвардейцы сделали вид, что меня не заметили вообще, что значит, к Курту приходят не просто выпить и посидеть, сплетничая о женщинах, а хватает и таких, кого лучше не знать и не видеть.
