Ричард Лики был не единственным, кому было выгодно, чтобы Кларк Хоуэлл возглавил полевые работы в Африке. В 1970 и 1971 годах аспирант Хоуэлла Дональд Джохансон сопровождал его в поездках в Эфиопию. Там, среди участников французской команды Омо, Джохансон встретил геолога Мориса Тайеба, который проводил исследование для своей диссертации в Афарском треугольнике — на участке суровой пустыни на севере Эфиопии. Треугольник расположен там, где Восточно-Африканская рифтовая долина — глубокий геологический шрам, делящий Африку на две части, продолжаясь до Мозамбика, — встречается с Красным морем и Аденским заливом. Рифтовая долина имела огромное значение для палеоантропологии, так как именно в ней расположены райские сады окаменелостей — Омо, Туркана и Олдувай. В каждом из этих мест останки гоминидов были подняты на поверхность из-за роста гор по краям долины. Во время первого исследования Афара Тайеб заметил останки, которые сначала принял за плио-плейстоценовые, и спросил Джохансона, не хочет ли тот на них взглянуть. Ни секунды не раздумывая, в 1972 году Джохансон присоединлся к Тайебу, Коппенсу и Джону Кэлбу для исследования региона. Американский геолог Кэлб жил в Аддис-Абебе и уже посещал Афар вместе с Тайебом. Команда обнаружила рай для палеонтологов в местечке под названием Хадар — суровые бесплодные земли, через которые протекала бурная река Аваш, поддерживая жизнь тонкой полоски галерейного леса. Если судить по меркам фауны Омо, возраст множества окаменелостей, найденных квартетом исследователей, оценивался в 3 миллиона лет. Полноценные полевые работы на этом удивительном месте начались в следующем году.

В отличие от Турканы, знаменитой в основном черепами, главными находками в Хадаре стали посткраниальные элементы — кости конечностей. И это было интересно даже просто в перспективе. Если предварительная оценка возраста была верна, окаменелости Хадара были самыми древними из найденных останков гоминидов. Они были, безусловно, достаточно старыми, чтобы представить важнейшую информацию об истоках бипедальности (хождения на двух ногах), что, как теперь соглашаются все ученые, и стало самым важным навыком гоминидов, позволившим им отправиться в их уникальный путь. Ожидания были высоки, и первый полный полевой сезон в 1973 году не разочаровал. Была собрана большая коллекция окаменелостей млекопитающих, среди них дистальный (дальний) конец бедренной кости и проксимальный (ближний) конец большеберцовой кости. Вместе они образовывали коленный сустав достаточно небольшого гоминида. Возможно, звучит не слишком впечатляюще, но именно колено является ключевым элементом для определения бипедальности. У четвероногих вес передается напрямую вниз, от тазобедренного сустава к земле, поэтому при движении каждая нога стабилизирует один угол тела, примерно как ножки у стола. Но когда животное, обычно ходящее на четырех лапах, например шимпанзе, встает и начинает передвигаться на двух ногах, все меняется. С каждым шагом оно поворачивает тело относительно опорной ноги, замахиваясь каждой ногой вперед по широкой дуге и перенося центр тяжести тела из стороны в сторону. На это требуется много энергии. Бедренная кость двуногого гоминида позволяет повысить эффективность движения, сгибаясь внутрь от бедра. Колени и ступни во время ходьбы находятся близко друг к другу, и центр тяжести движется по прямой линии. Все это стало возможным благодаря формированию угла между телом бедренной кости и суставной поверхностью под ним, что образует достаточно характерную структуру кости — как раз такую, какая была у колена, найденного в Хадаре. На спешно собранной пресс-конференции в Аддис-Абебе Джохансон объявил, что между тремя и четырьмя миллионами лет назад в Эфиопии гоминиды начали ходить прямо на двух ногах.

После этого находки в Хадаре посыпались еще быстрее. В 1974 году были найдены челюсти гоминидов, а после них — Люси, самый известный ископаемый гоминидов в истории. До сих пор сложно сказать, что именно в Люси так захватило общество, но немалую роль в этом сыграло«живое» имя — намного более запоминающееся и влияющее на воображение, чем сухой номер из музейного каталога. Этому продвижению способствовал Джохансон, который вызывал в сознании многих образ молодой самки, почти человека, умершей в полном одиночестве в эфиопском лесу около 3,2 миллиона лет назад. Но слава Люси опирается еще и на то, что именно здесь впервые были обнаружены настоящие останки древнего гоминида, которые сохранились достаточно хорошо, чтобы наблюдатели могли воссоздать в своем воображении образ живого, дышащего существа. Крошечный ископаемый скелет Люси (ее рост составлял всего около 105 сантиметров) был, безусловно, неполным (так, от черепа остались только нижняя челюсть и некоторые фрагменты свода), но костей было достаточно, чтобы рассказать, какой она была при жизни. Эти окаменелости и стали причиной овации, которую устроили Джохансону на первой пресс-конференции в Аддис-Абебе. По крайней мере ниже талии кости Люси, вне всякого сомнения, принадлежали прямоходящему существу. В отличие от глубокого, узкого таза четвероногих обезьян, ее таз был широким и мелким, чтобы поддерживать внутренние органы, которые теперь располагались над ним, а не спереди. Этот таз оказался похож на наш с вами, разве что был немного шире. Бедра Люси были довольно короткими, но они наклонялись внутрь от широко расставленных тазобедренных суставов, а голеностопный сустав был создан для передачи веса прямо вниз — на, увы, несохранившиеся ступни.

Так кем, собственно говоря, была Люси? Незадолго до ее обнаружения и после находки пары челюстей гоминидов в Хадар к Джохансону приехал Ричард Лики. Признавая, что челюсти совершенно точно не походили на массивные кости Australopithecus boisei, Ричард ожидаемо предположил, что останки могут представлять собой ранние виды Homo. Джохансон и сам раздумывал над этим, поэтому, описывая гоминидов Хадара 1973 и 1974 годов, он, Тайеб, Коппенс, Кэлб и эксперт по окаменелостям Раймон Боннефиль предположили, что челюсти могли принадлежать представителю рода Homo. Одновременно с этим ученые сравнили останки Люси и коленный сустав южноафриканского австралопитека (несколько посткраниальных костей которого были к тому времени известны) и не решились счесть их идентичными. Интрига усилилась в 1975 году, к моменту, когда Эфиопия переживала муки революционных потрясений. Несмотря на политические препятствия, группа вернулась в Хадар, открыв другой беспрецедентный для палеоантропологии клад: более 200 фрагментов ископаемых останков гоминидов от более чем 12 особей, которые, вероятно, погибли вместе в какой-то катастрофе (скорее всего, при наводнении).

Кости восточноафриканских гоминидов. Слева: скелет Люси, MNEAL 288, Хадар, Эфиопия, относится к Australopithecus afarensis. Справа сверху: череп Бодо, Средний Аваш, Эфиопия, первоначально считался Homo erectus, сейчас чаще относится к Homo heidelbergensis. Справа снизу: относительно недавний частично сохранившийся череп LH 18, Лаэтоли, Танзания. В масштабе. Рисунок Дона Макгрэнэгана

Наиболее примечательным в «первом семействе», как было названо это собрание окаменелостей, был большой диапазон размеров. Если бы все найденные особи принадлежали к одному виду — и, следовательно, к одной социальной группе, — такое несоответствие позволяло бы предположить четкий половой диморфизм, который означает разницу в размерах между мужскими и женскими особями. Конечно, у современного человека, как и у шимпанзе, мужчины чаще бывают более крупными, чем женщины, но различия между останками в Хадаре были намного сильнее. Сегодня похожие различия можно наблюдать только у некоторых видов горилл. Это было загадочно; однако особенно важным в собрании останков «первого семейства» было то, что в нем встречались кости тела, которые не сохранились у Люси, в частности останки рук и ног. В 1976 году команда вернулась в Хадар еще раз, найдя больше челюстей и обнаружив первые в этом районе каменные орудия, возраст которых был оценен в 2,5 миллиона лет. Это была последняя находка ученых на ближайшие годы, так как политические события в Аддис-Абебе заставили прекратить полевые работы минимум на 10 лет.