Приложение 2
Перун — змееборец или?.

Со времён Афанасьева, отождествлявшего едва ли не любого богатыря Русских преданий, былин и сказок с Перуном, многие привыкли видеть в Перуне Змееборца. В 1960-70-е годы этот взгляд был подкреплён теорией Иванова и Топорова об основном мифе индоевропейцев, якобы состоявшем в бое Бога Грозы с его змеевидным Противником.

Ничего особенно нового в этой схеме не было — всё те же построения Афанасьева, расцвеченные лингвистическими примерами, зачастую притянутыми не сказать за что.

Особенно это касалось славянской версии «основного мифа», в которой Громовержцем-Змееборцем, понятно, был Перун, а вот в Змеи невесть отчего попал Велес.

И научная общественность настолько растиражировала эту схему (стоит только сказать, что её авторы писали статьи по мифологии славян в «Мифах народов мира»), что она многими стала восприниматься как что-то не просто обоснованное, а твёрдо доказанное, чуть ли даже не общепринятое.

Картина битвы Громовержца с «Змеем»-Волосом попала и в такие сочинения культовых авторов, как «Мы славяне» и «Поединок со Змеем» Марии Семёновой и «Дорогами Богов» Юрия Петухова. Из литературы подобного рода идея о Змееборце-Перуне победоносно въехала в умы и души последователей молодого русского Родноверия.

Даже те из современных Язычников, кто вроде бы не разделяет теории Иванова-Топорова, обязательно упоминают, что Змей — один из обликов Велеса, а Перуна изобразят побеждающим Змея, хотя ни то, ни другое ни из каких источников не следует.

Критика теорий Иванова и Топорова уже находится на множестве Языческих (родноверческих) сайтов. Нет необходимости повторять её.

Критикуют её и многие учёные — М. Серяков в своём исследовании про «Голубиную книгу», А. Панченко в «Народном правосла- вии», А. Клейн в «Воскрешении Перуна».

Остаётся только недоумевать — где же были эти учёные критики раньше? Неужели молчали только оттого, что не желали соглашаться с ненавидимым ими (книга Клейна буквально пышет этой ненавистью, не утолённой даже смертью оппонента) Б.А. Рыбаковым? В своём фундаментальном труде «Язычество древних славян» покойный академик буквально уничтожил эту теорию простым указанием на полное отсутствие в источниках каких бы то ни было следов «вражды» или хотя бы противостояния Перуна и Велеса (3. С. 421–423) Что же говорят источники на самом деле? Я просто предоставлю несколько сообщений.

Легенда о Перыни (Записана П. Якушкиным в 1866) «Был зверь-змияка, этот зверь-змияка жил на этом самом месте, где вот теперь скит святой стоит Перюньский. Каженную ночь этот зверь-змияка ходил спать в Ильмень с Волховскую коровницею. Перешёл змияка жить в самый Новгород; а на ту пору и народился Володимир-князь в Киеве…

Новгород окрестился. Чёрту с Богом не жить: Новый город схватил змияку-Перюна да и бросил в Волхов. Чёрт силён: поплыл не вниз по реке, а в гору — к Ильмень-озеру; подплыл к старому своему жилью, да и на берег! Володимир-князь велел на том месте церковь рубить, а дьявола опять в воду». (2. С. 367)

Украина, Киевщина.

Легенда об острове Перун (Записана в 1905 И. Яворницким)

«До принятия нашими предками христианской веры, говорят, посреди Киева стоял каменный идольский бог Перун с золотой головой. А тогда, когда киевский князь Святославский привёз в Киев христианскую веру, тот бог сброшен был в Днепр.

И поплыл тот Перун вниз по воде, а останавливался между порогами, возле высокого скалистого острова, против Таволжана. В том острове есть большая пещера, и в той пещере поселился тот бог Перун. Там он превратился в семиглавого змея. От того Перуна-Змея и остров прозвали Перуном, а пещеру — Змеевой». (2. С. 367–368).

Тут необходимо сделать примечание — на острове Перун украинскими археологами найдены шлифованные каменные топоры с грозовой символикой (4. С. 290, рис. 23 на С. 396).

В Русском Язычестве топор — в том числе каменный — был символом и святыней Перуна.

Иордан Иванов в своей книге «Культ Перуна у южных славян» указывает, что в болгарских поверьях добрый змей выступает помощником святого Ильи Громовника, а то и заместителем его, посылает дождь на поля и сражается с чудовищной драконицей-халой (вспомним, что в большинстве вариантов былины Добрыня бьётся отнюдь не со Змеем Горынычем, а именно со Змеёй или Змеихой).

Есть предание о горе Перун-планина — там жил крылатый змей, наводивший грозы и дожди на округу и сражавшийся с быкоголовым змеем, жившим в низине. Этот змей, несомненно, Перун.

Создавая образ мрачного владыки подземелий Ящера (в которого также поверили многие современные Родноверы), Б.А. Рыбаков обратил внимание на некое польское божество по имени Yassa, или Yesse.

Он вполне убедительно перевёл это как Иеша, Яшша — Ящер, дракон (яже по-польски) (3. С. 404). Вот только он не упомянул, какую роль этот Бог-Ящер, Бог-Дракон играл в польской мифологии …

Рукопись польского гусита (начало XV века) «И так поляки на Троицу почитают идолов Alada, gardzyna Yesse»… (2. С. 374)

Однако gardzyna по-польски витязь, герой, богатырь (ср. др. — рус. «гридин»). Странное имя для подземного чудища!

«Поляки от начала своего происхождения были язычниками и во множество богов и богинь…верили и почитали и Называли Юпитера на своем языке Иеша (Yesza). От этого величайшего из богов все временные блага, и все, как несчастные, так и счастливые случаи, как верили, получали, и ему больше, чем другим божествам, почести оказывались и более обильные жертвы приносились» (2. С. 375).

Итак, дракон — герой, дракон — глава пантеона, дракон — Громовержец, проще говоря, дракон-Перун. Новгородская, украинская, болгарская легенды напрямую называют Перуна Змеем, а у поляков Бог-воин, Бог-Громовержец, глава пантеона носит имя, означающее Змей, Дракон.

Любопытно, что возразят на это те, кто захочет продолжать рассказывать о змееборце Перуне и змее как «одной из ипостасей Волоса»? Какое сообщение источников они приведут?