Лет десять-пятнадцать назад в редкой книжке про Киевскую Русь нельзя было прочесть, что скандинавы называли Русь Гардарик – Страна Городов. Пишут об этом и нынче, но редко кто преминет заметить, что-де слово «гард» в скандинавских наречьях обозначало вовсе не город, а просто огороженное поселение, хутор.

Так что же – «Страна Хуторов»? Чем же тогда Русь отличалась в глазах скандинавов от их родины? Хуторов там было побольше, чем на Руси. И еще – Новгород по-скандинавски Хольмгард. Киев – Кенугард. Пожалуй, найдутся охотники утверждать, что в IХ – Х вв. эти русские города были, мол, не более чем «огороженными местами». И мнение Титмара Мезербургского, называвшего Киев «соперником Константинополя», «знатокам» не указ. Что им какие-то современники и очевидцы! Они, спустя тысячу лет, лучше знают – не мог быть Киев соперником столице Византии, и точка! Вот только сама эта столица в сагах называется… Микльгард.

Константинополь, мегаполис раннего Средневековья, Восточный Рим, который его жители называли попросту Городом, не признавая других во Вселенной, – хутор?!

Загадку слова «гард» мы разрешим позже. Пока же «на предстоящее обратимся», как писали летописцы, когда им случалось, закончив отступление, возвращаться к основной теме.

Могут сказать что, мол, скандинавы могли понимать в городах?! В Скандинавии их было – буквально по пальцам перечесть. Это так. Но ведь саги складывали в годы походов викингов, когда скандинавы осаждали Париж и Лондон, а Страной Городов отчего-то назвали не Францию и не Англию. Даже не Италию, до которой реже, но тоже доплывали.

Баварский Географ родился, как очевидно из прозвища, в цивилизованном по тем временам краю, не то на границе бывшей Римской империи, не то в пределах ее провинции. Он перечисляет города восточноевропейских славян. Для каждой земли Географ называет двух-, а то и трехзначное число. Он тоже не знает, что такое город?

Араб ибн Русте пишет, что у русов «много городов». Неужели представитель цивилизации, породившей Багдад и Каир, не мог отличить города от «огороженной деревни»? Для сравнения – другой мусульманин, ибн Хордадбег, пишет, что в Византии – в Византии! – настоящих городов только пять. Остальные – как раз огороженные деревни.

Вывод, кажется, ясен. Опять свидетельство современников-иноземцев вносит ясность в путаницу историков. Люди разных народов, стран и вер, люди, безусловно, знакомые с городами, единодушно утверждают, что у русов во времена Святослава были города. Притом в количестве, производившем впечатление не только на полудиких скандинавов, но и на более чем цивилизованных арабов.

Несколько слов о двух важнейших городах той эпохи, двух столицах Руси – Новгороде, с которого началась династия Рюриковичей, династия, к которой принадлежал наш герой, и стольном Киеве.

В книгах часто можно прочесть, что в Новгороде не открыто следов поселения до середины Х века. Делается вывод, что и сам город возник не раньше, а значит, все сообщения летописей о событиях в северной столице Рюриковичей в IX – начале Х века недостоверны. Тут сразу возникают два встречных вопроса. Во-первых, какой процент густо застроенной территории исторического центра Новгорода изучен археологами? Во-вторых, в Северной Руси города часто перемещали с места на место. Мы можем это уверенно сказать о Смоленске и Полоцке. Белоозеро за свою историю вообще побывал едва ли не на всех четырех берегах давшего ему имя водоема. Не всякий решался строиться на месте города, уничтоженного пожаром, войной или моровым поветрием. Некоторые ученые считают, что первоначальным Новгородом было Рюриково Городище чуть выше по течению Волхова. Другие выдвигают любопытное предположение – будто бы речь в древнейших статьях летописи шла не о Новгороде, а о Невгороде – том, что мы сейчас зовем Ладогой. Ладожское озеро называлось в Средневековье Нево-морем. Тем более что Константин Багрянородный называет в Х веке на севере Руси некий город Немогард, обычно в нем и видят Новгород. Другое дело, что Ладога под этим самым именем известна русским летописям с самого начала, и в сагах скандинавов она зовется Альдегой – явная переделка славянского названия.

Что до самого Новгорода, то он, как считают ученые, сложился из трех поселков разных народов, превратившихся в городские районы – по-древнерусски «концы». Поселок кривичей стал Людиным концом, поселок словен ильменских – Словенским, а поселок балтского племени нерева – Неревским. У каждого «конца» был свой символ. Воин в доспехе, шлеме, с копьем и четырехугольным щитом символизировал Людин конец, хищная птица клевала рыбу на эмблеме Неревского, на гербе же Словенского красовался неведомый «лютый зверь» в пятнах и с длинным хвостом, с приподнятой передней лапой, очень похожий на обереги, которые ученые по привычке именуют «коньками», хотя передняя лапа выдает в звере хищника, а хвост и морда на конские вовсе не похожи, и на «барсов», что и тысячу лет спустя украшали вышивки Русского Севера. Остальные два «конца» – Загородный и Плотницкий – появились много позже.

Киев тоже вызывает немало споров. Недавно отмечали его 1500-летие, сейчас же говорят, что и он возник чуть ли не в Х веке и происходит его название не от имени князя Кия. Легенду о Кие и его двух братьях считают какой-то книжной выдумкой, а их имена – производными от названия города и его частей. Вместо этого нашли в каком-то документе имя хазарского полководца Ахмада бен Куйя, то есть Ахмада, сына Куйи. Вот папа-то этого хазарина, этот, извините, Куйя, и основал-де Киев. Я отнюдь не шучу, читатель, – это можно прочесть в серьезных научных трудах. Чем это лучше «воплей, будто русские – этруски», я, признаться, не очень понимаю. Разве что унижение славян и приписывание всех их деяний иноземцам считается в наше время признаком научности. Естественно, ни в каких источниках нет и намека на то, что Киев основали хазары, что сам Ахмад или его отец когда-либо приближались к днепровским берегам. Более того, мусульманская армия Хазарии – а Ахмад, судя по имени, мусульманин – состояла из наемников, так что отец полководца мог быть мирным персидским или хорезмийским подданным, возможно, гончаром, башмачником или земледельцем.

Легенду же о Кие, Щеке и Хориве записал армянин Зенобий Глак. И записал он ее в VII веке! То есть еще до возникновения Хазарского каганата даже в далекой Армении слышали про Киев и его основателя. Впрочем, недавно мне довелось прочесть, что летописец, монах Киево-Печерского монастыря, просто-де переписал эту легенду у Глака и приспособил ее к Киеву. В ответ попросту расскажу одну историю. Дело было в той же Печерской обители, во времена, когда там записывали Повесть временных лет. Известный праведной жизнью монах Агапит захворал. Князь Владимир Мономах прислал к нему лекаря. Армянина. Больной долго вглядывался в лекаря, наконец спросил, кто он, и, получив ответ, гневно закричал: «Да как ты смел келью мою осквернить и меня за мою грешную руку брать? Изыди, иноверец и нечестивец!» Другой печерский монах, записавший эту историю, удовлетворенно завершает: «И армянин, посрамленный, ушел». И специалист по истории Руси пытается убедить нас, что в этом монастыре могли читать книги тех, чье присутствие оскверняло? Использовать предания «иноверцев и нечестивцев» для рассказа о прошлом родного города?! Пусть Кий с братьями – сказка. Но почему нельзя признать за предками способность хотя бы сказки сочинять самостоятельно? Поистине, удивительные люди – историки.

Однако города – это не просто укрепленные поселки. Города – это прежде всего ремесло. В последнее время из книжки в книжку кочует рисунок рукоятей мечей так называемого каролингского типа. И подпись – мол, «мечи были предметом массового ввоза на Русь». Это правда, но лишь отчасти; точнее, это полуправда, та самая полуправда, что подчас хуже лжи.

Да, мечи этого типа начали изготовлять в империи франков, при династии Каролингов, откуда и название – «каролингский тип», или короче – каролинги. На Руси их называли Каралужными или Харалужными. На плоскостях – по-древнерусски «голоменях» – клинков стоят имена оружейников, хозяев мастерских, – «Ульфберт» и «Ингельред». Основатель династии, император Карл, особым указом в 805 г. запретил продавать мечи славянам. Продавали! Араб ибн Фадлан пишет про русов: «Мечи у них франкские». Да, все правда… но не вся правда.

Как не одна Русь покупала такие мечи – их покупали и немцы, и скандинавы, и итальянцы, – так и на Руси их не только покупали. Ковали и сами, причем русские мастера создали свой, легко узнаваемый тип каролинга. Клинок и рукоять («черен») были длиннее. Перекрестье («крыж») было не прямым, как на каролингах франкской работы, а дугой, с выгнутыми к клинку концами. Так же, дугой, обращенной к рукояти, был изогнут внутренний край набалдашника-противовеса, венчавшего рукоять («яблока»). Все отличия сводились к одному – из изначально пехотного меча сделать оружие всадника! Таким мечом можно было не только рубить или резать, но и сечь с седла. Не зря после боев с войском нашего героя в Болгарии византийские мародеры собирали мечи «россов», а за четверть века до того в Закавказье местные мусульмане в поисках мечей разрывали могилы русов, умерших от заразы. Нужно помнить, какой – вполне оправданный – ужас внушали тогда людям моровые поветрия, чтоб оценить этот факт! И византийцы, и мусульмане были преимущественно всадниками, и их не заинтересовали бы так настоящие франкские клинки, плохо приспособленные для верхового боя.

О производстве русами «отличных мечей» пишет Персидский Аноним в IX веке. Арабский таможенник ибн Хордадбег сам говорил через переводчиков-славян с русскими купцами и осматривал привезенный ими товар «из отдаленнейших славянских земель»: «заячьи шкурки, шкурки черных лисиц и мечи». Не только «предметом ввоза» были мечи на Руси – русы сами ковали их и продавали, продавали в страну дамасских клинков! И там находили их «отличными». Это не могла быть транзитная торговля. Помимо всего, что уже сказано, представьте только, как вздорожал бы меч, вывезенный из державы франков контрабандой (вспомните приказ императора Карла!) и провезенный через всю Восточную Европу. Меч трудно назвать удобным в транспортировке, легким товаром. Он тяжел, он остр и боится ржавчины. Да и исходная цена была не мала – до 4 кг золота, по подсчетам итальянского исследователя Ф. Кардини.

Если всех приведенных доказательств покажется кому-то мало, приведу еще одно. На двух мечах стоят славянские имена мастеров. Это знаменитый «Людота коваль» времен моего героя. И второй – сороковые годы Х столетия, времена его отца, Игоря Рюриковича. На клинке имя – «Славимир».

Вот они, кузнецы-русы Х века. Их имена будут более чем уместны в этой книге. Ведь победы моего героя, победы его воинов – это и их победы. Это Славимир с Людотой и иными, ныне безымянными, отковали мечи, что прикончили чудовище нашей истории, Хазарский каганат; раздвинули к Волге и Крыму русские пределы; одним блеском гнали по Болгарии византийских прихвостней; рубили дорогу на Царьград… жаль, недорубили.

Итак, в русских городах Х века ремесленники ковали мечи, не уступавшие, по мнению современников, ни франкским, ни арабским. Да и не только мечи – ибн Русте называет прекрасными кольчуги славян, а французская поэма «Рено де Монтабан» рассказывает, как заглавный герой приобретает «великолепную кольчугу из Руси», вследствие чего приобретает среди воинов императора Карла славу непобедимого. И мечи, и тем более кольчуги подразумевают очень высокий уровень ремесла. Как мы видим, высоко ценили ремесло русов и чужеземцы.