Прибытие врага оказалось намного менее зрелищным, чем ожидал князь.

Сначала появились небольшие конные отряды, осторожно прокатившиеся по округе. И лишь спустя пару часов показались основные силы – этакий табор, медленно бредущий по льду Яузы с диким, просто чудовищным табуном мелких, убогих лошадок.

Но особенно тянуть кота за всякие места противник не стал – еще не завершилось накапливание, а к князю уже отправилась небольшая делегация. Обогнув Подол, они прошли вдоль кромки сухого рва и вышли к воротам.

– Кто вы? Что вам нужно? – поинтересовался Георгий, разместившись верхом на могучем жеребце дестриэ в открытых воротах надвратной башни. Он не рисковал – этот десяток был под прицелом легионеров, готовых меньше чем за пару секунд перебить их. Да и ворота закрывались достаточно быстро – как сами первичные створки, так и подъемная решетка.

– Я Берке… – начал представляться мужчина, возглавлявший делегацию, зарядив развесистое и довольно пафосное титулование.

– Рад приветствовать тебя, – кивнул Георгий, но не дал ему ответить и перешел к собственному титулованию. Получилось даже более весомо, чем у принца Берке. Ведь князь, не стесняясь, вывалил на бедного чингизида полный титул императора Андроника с крошечной приставкой «наследник» в начале. Ну и так далее. Так что гость оказался впечатлен. – Что привело тебя в мой дом?

– Мой отец предлагает тебе встать под его руку.

– Мне лестно его предложение, но я не могу его принять.

– Почему?

– Войска твоего отца убили моего зятя и мою невесту, даже не предложив их выкупить. Разве можно служить тому, кому ты должен долг крови?

– Я понял твои слова, – нахмурившись, произнес Берке. – Зачем ты разрушил лед на реке?

– Этой войны нельзя избежать, – пожал плечами Георгий. – А значит, как говорили древние атланты: «Anan por-ghal».

– Что? – удивленно переспросил Берке, который беседовал с князем на вполне обычном языке тех лет – арабском, который оба они прекрасно знали. А тут такая странная фраза. На нее, кстати, обратили внимание и остальные свидетели переговоров. Включая дипломатов, прекрасно понимавших разговор, ибо арабский наравне с латынью был ключевым языком дипломатии на западе Евразии и в Северной Африке.

– Несколько тысяч лет назад далеко на западе жил народ, намного превосходящий нас всех силой и умом. Дикие племена называли их атлантами, сами же они именовали себя «протоссы», что означало «перворожденные». Изречение «Anan por-ghal» означает, что настало время битвы. Я остановил ваше продвижение и приглашаю к бою, раз уж вы его жаждете. Решим наши разногласия здесь и сейчас. «Dum adu’nala»… Все подвластно смерти, – после небольшой паузы добавил князь, переводя незнакомое высказывание.

Всю эту речь Георгий заранее отрепетировал и говорил очень спокойно, уверенно. Пафос, граничащий с вздором. Но легенду, связанную с Атлантидой, которую он время от времени использовал для объяснения тех или иных артефактов из будущего, нужно было развивать и укреплять.

Берке несколько секунд помедлил, а потом, коротко кивнув, развернулся и направился к своим. Он чувствовал себя совсем не так, как должен был чувствовать старший офицер победоносной армии. Ему было очень не по себе. Да чего уж там – он откровенно испугался этого странного мужчину, что беседовал с ним только что. Их остановили, чтобы дать бой? Но ведь в Москве не было достаточно воинов для столь опрометчивого шага! Безумие! А безумцев боялись во все времена.

– Он подчинится? – дежурно поинтересовался Субэдэй.

– Нет.

– Ожидаемо, – произнес он и вежливо кивнул принцу.

После чего немного постоял и посмотрел куда-то в пустоту. Верно, думал.

– Начинайте ставить пороки… – бросил Субэдэй одному из своих темников, а сам направился к уже поставленной для него юрте. Он устал и хотел отдохнуть.

Спустя три часа, когда основные силы монголов накопились, Субэдэй решил занять Подол. Решительным штурмом, разумеется. Потому что скрепленные повозки, что перекрывали проходы пригорода, он за укрепления не посчитал. Однако рисковать не стал. Отчего штурм начался сразу изрядным количеством войск.

Георгий же выстроил систему обороны Подола таким образом, что с флангов у них были полноценные баррикады, только для виду прикрытые скрепленными повозками. Так что фланговые удары были обречены, особенно под таким лютым обстрелом. Обойти с тыла также не получалось, ибо там всех желающих встречали звонкие арбалетные болты, пробивавшие всадников на той дистанции буквально насквозь. Поэтому, сунувшись туда, монгольские отряды резко сдали назад.

А вот во фронт наступление пошло вполне себе ходко. Да, под градом стрел. Но монгольская армия не сталкивалась с непреодолимыми трудностями – шаг за шагом прижимали батальон ополчения все ближе к Кремлю. Субэдэй только морщился, понимая, что лучники уходят, но ничего не предпринимал, разменивая совершенно никчемных общинников-половцев на Подол. Ведь там, по его мнению, должны быть запасы продовольствия. Он еще не знал, что по приказу Георгия оттуда вынесли все, не оставив еды даже мышам…

Тем временем бой продолжался.

Со стороны северо-востока ломились кочевники, частью спешенные, частью конные. Они пытались снять сцепки телег. А ополченцы просто били из луков, стремительно опустошали колчан за колчаном. «В ту степь». Без какой-либо точности засыпая врага стрелами. После отходили на новую позицию, где их ждали новые полные колчаны, и повторяли свой нехитрый прием заново. Конечно, в них тоже постреливали. Бывшие дружинники половецких ханов кружили возле Подола и били из своих луков, но панцирное плетение кольчуг надежно держало стрелы на тех дистанциях. А спешиваться и вести залповый обстрел позиций третьего батальона они даже не пытались. Для них это находилось за гранью понимания. Пеший бой для степного воина – если не позор, то близкая к этому ситуация. Из-за чего ополченцы практически не страдали от ответного обстрела со стороны монгольской армии. Не говоря уже о том, что у вчерашних дружинников было немного стрел – всего по два колчана на брата, то есть только то, что было у них с собой. В то время как ополченцы за время своего отступления расстреляли в десять раз больше. Ведь на каждой новой оборонительной позиции их ждали новые боеприпасы, которые им даже на своем горбу таскать не требовалось.

– Ну, вот и все, – констатировал Георгий, когда ворота наконец закрылись, отсекая последние отряды ополченцев от робко преследовавших их степняков. – Сколько у нас потерь? Трех убило?

– Три убито, семь ранено. Всех вынесли.

– Хорошо. А ты еще сомневался, зачем я ополченцев в кольчуги одеваю.

– Забей, – хмуро буркнул Иван. – Я уже давно согласился. Не знал, что мелкое плетение плоских колец такое интересное. Сам знаешь – скепсис.

– Ну да. Сам так думал… когда-то. Ладно, первый акт Марлезонского балета отыграли вполне славно. Можно и отдохнуть.

– Второй придется танцевать так быстро, что ты просто не успеешь опомниться, – усмехнулся Иван.

– Хм. Может быть. Сколько, интересно, посекли врагов?

– Хочешь, чтобы егеря ночью сосчитали?

– Нет, – покачал головой князь. – Незачем так рисковать. Это не так уж и важно. Сейчас холодно, тела быстро не испортятся. Вряд ли до окончания осады они будут кого-то хоронить.

– Я тоже так думаю, – кивнул Иван и с улыбкой добавил: – Ты лица наших гостей видел?

– Их заинтересовали монголы?

– Атланты. Особенно когда ты выдал эти фразы и объяснения. Полагаю, что они прекрасно владеют арабским и вдумчиво слушали ваш разговор.

– На то и был расчет, – усмехнулся Георгий.

– Ты представляешь, КАКОЙ переполох может начаться в Европе?

– Вряд ли что-то серьезное произойдет. Посланник Фридриха – его сын, внебрачный. Ты не знал?

– Откуда?

– Справку по монархам читать иногда бывает полезно, – подмигнул Георгий. – Фридрих – мужчина любвеобильный. У него детей, как блох на Барбоске. Так вот. Посланник Фридриха будет помалкивать, как и его отец. Им вряд ли захочется, чтобы достояние атлантов стало общедоступно. А вот сами заинтересуются.

– А француз?

– Он поделится с Людовиком, который вряд ли сделает иной вывод. А также со Святым Престолом, который, несмотря на всю эту напускную духовность, весьма практичный. Они и так тут возле Даров Георгия Победоносца вертятся, словно лиса возле сыра…

– А после получения этой информации прибегут целой стаей? Словно коты к блюдцу с валерьянкой?

– Боюсь, что все будет намного хуже. Мы же собрались наказывать православных священников, что содействовали монголам. Сложить два плюс два они в состоянии даже во сне.

– Ты не отказался от христианства, но покарал православных священников? Ничего страшного. Придут другие. Патриарх легко откажется от этих неудачников и даже принесет свои извинения.

– О нет, – усмехнулся Георгий. – Патриарх, пожалуй, вообще это никак комментировать не станет. Ибо мат и проклятья слишком сильно испортят ему и без того пошатнувшийся имидж.

– Почему?

– Потому что новость о том, что врагам открывали двери православные священники, разлетится по Руси за несколько месяцев. И, в самом позитивном варианте развития событий, их просто изгонят. Хотя лично я считаю, что такого снисхождения они не дождутся. Скорее всего, их банально перебьют. Ведь одно дело открыть ворота врагу, который войдет, заменит руководство и все будет по-старому. И совсем другое дело, когда эти «доброжелатели» методично подводили под лютую смерть всех жителей городов. Или под рабство, что еще хуже. Поверь – им не жить. Ни о каком хоть сколь-либо влиятельном православии после этого прецедента даже и речи не будет. Сначала отпадет вся Русь. Тут без шансов, Владимира и Рязани наши ребята им не простят. Потом посыплются Балканы, лишив патриарха союзников. У него в руках останется только Малая Азия, да и то не вся. Крошечный осколок былого величия. Впрочем, без шансов его удержать. Под боком сильные мусульмане, а Константинополь и Святую землю контролируют католики. Теоретически патриархат мог бы удержаться, совместив покаяние за отступников с рядом активных шагов. Но католики не станут бездействовать. Патриарху просто не дадут шанса. Да и мы находимся в весьма плохо освоенном регионе, тут позиции православия в частности да и христианства в целом очень слабы. А свободных ресурсов у патриархата нет. Он и так на ладан дышит. Через раз.

– Кхм… Но зачем НАМ это?

– Не нравится идея?

– Честно говоря, не очень. Я хоть и атеист, но я православный атеист.

– Как и все мы. Поверь – это решение далось мне непросто. Но, во-первых, православным священникам я не доверяю. Вообще. Как, впрочем, и любым другим священникам. Во-вторых, не думаю, что мы что-нибудь выиграем, оставшись на стороне Никеи. На дворе XIII век. Мы – никто, и звать нас никак. Не мы с тобой конкретно, а Русь. Дикие варварские земли где-то на окраине Европы в глазах большинства наших соседей.

– И поэтому ты хочешь перейти в католичество? – усмехнулся Иван.

– У нас есть три пути. Первый – сохранить православие. То есть оставить эту пятую колонну внутри государства. Как показала практика, обособляй их или нет, разницы никакой. Они предадут нас при первой возможности, достаточно посулить им что-нибудь вкусное и ценное. Им нет доверия.

– Это я понимаю, – неохотно кивнул Иван. – Хотя внутри меня и кипит раздражение. Грубо говоря, пусть оно и говно, но мое, родное.

– Ясное дело, – усмехнулся Георгий. – Иного и не ждал. Второй путь – создание новой религии. Поправь меня, если я ошибаюсь, но мы не потянем это дело. Ни ты, ни я, да и никто из нашей команды.

– Да уж… святоши из нас неважные.

– Вот-вот, – кивнул князь. – Остается только третий путь – принять иную религию на своих условиях. То есть привлечь к этому делу уже готовых специалистов. Сам понимаешь – не лучший вариант, но, к сожалению, построить светское государство сейчас не получится. Не поймут. По религиям выбор у нас невелик, ведь опираться мы можем только на мировые религии, причем территориально близкие. Везти с другого конца планеты тех же китайцев для продвижения конфуцианства – не очень разумная идея. Собственно варианта у нас два: либо католицизм, либо суннизм. Лично я как-то к исламу не расположен. К любому. Да и для государства эта идея неудачная из-за идеологической специфики. По большому счету мне там нравится только идея многоженства. Но ради этой малости связываться с ними чревато. Думаю, ты со мной согласишься. Любой католик нам с тобой намного ближе мусульман.

– М-да. Выбор? – хохотнув, поинтересовался Иван. – И ты называешь ЭТО выбором?

– Человек слаб, – невозмутимо пожал плечами Георгий. – Чем меньше вариантов, тем проще ему выбирать.

– Ха! Выбор из одного пункта – это даже не смешно.

– Осталось только придумать, – продолжил князь, – как сделать так, чтобы не сменить шило на мыло. Именно поэтому я и хочу с Фридрихом дружбу дружить. Этот царствующий тираннозавр пугает Рим не меньше, чем нашествие мамлюков на долину Тибра. Я не знаю, как поступить правильно. И ты не знаешь. Да и никто не знает. Но идти старым путем, проглотив ТАКУЮ выходку со стороны патриарха, дурная затея. Хотя, если честно, я надеялся, что конкретно нас они не станут подставлять. Да и вообще, появление Даров Георгия Победоносца должно что-то изменить…

– Наивный чукотский князь? – ехидно осведомился особист.

– Видимо, где-то так. М-да.

– Раньше думать нужно было. Там…

– Там мы все думали о другом. Экономика, вой-на, «строительство социализма». Или ты помнишь, чтобы кто-то из нас хотя бы поднимал этот вопрос? Мы все были абсолютно уверены в том, что вся эта история с предательством – навет. И нас тут едва ли не на руках станут люди патриарха носить.

– Они и станут, – ехидно улыбнулся Иван. – Если монголы нас убьют, я уверен – нас объявят святыми защитниками Даров Георгия Победоносца и, возможно, «обретут» мощи, которые потом станут таскать по разным церквям, объявляя чудотворными или еще какими. Ну, или как-то в этом духе поступят.

– Обойдутся.

– Нашим говорить будешь? – после слегка затянувшейся паузы, нахмурившись, поинтересовался Иван.

– Нет. Сам знаешь, они такие же православные атеисты, как и мы с тобой. Могут все испортить.

– Ну да, – кивнул он, – тоже верно. Но я постараюсь их подготовить к этому шагу. В меру сил. Да и самого себя убедить тоже нужно.

– Я убедил довольно быстро.

– И как же?

– Просто стал рассматривать религию и идеологию как инструмент. Прагматично. Словно ты не баран, но пастух. Немного покорежит, а потом отпустит.