Глава 11. Будущее революций
В 1979 г., когда я учился в аспирантуре, произошли никарагуанская и иранская революции, которые взволновали и меня, и моих коллег. Революции казались нам чем-то удивительным, однако в то же время мы спрашивали себя, произойдут ли в ближайшие годы еще какие-нибудь революции. В конце концов, почти не осталось монархий и империй, в которых они главным образом происходили, а централизованные партии-государства, такие как коммунистические режимы, казалось, имели к ним иммунитет. А пока продолжалась холодная война, диктатуры, подобные иранской и никарагуанской, скорее всего, должны были находить решительную, поддержку со стороны Соединенных Штатов.
Однако последующие годы были заполнены революциями. Самые известные из них — революция против апартеида в Южной Африке, филиппинская революция «власти народа», свергнувшая Фердинанда Маркоса, революция польской «Солидарности», чехословацкая «бархатная революция» и другие антикоммунистические революции в Восточной Европе и Советском Союзе, маоистская революция в Непале, «оранжевая революция» в Украине и арабские революции 2011 г.
В десятилетия, прошедшие после 1980-х гг., революции продолжали оказывать влияние на мировую политику. Распад Советского Союза был столь же значимым событием, как и крушение Российской, Германской и Австро-Венгерской империй после Первой мировой войны. Многочисленные успехи «цветных революций» знаменовали появление убедительной новой модели ненасильственного сопротивления и смены режима. Революции, прокатившиеся в 2010-2012 гг. по Северной Африке и Ближнему Востоку, изменили отношения между Соединенными Штатами, арабскими государствами и Израилем, господствовавшие в этом регионе в течение нескольких десятилетий.
Заметный сдвиг произошел и в доминирующем типе революций. События в Никарагуа и Иране стали последними примерами революций, во время которых к власти приходили движимые идеологиями радикальные режимы. С тех пор революции обычно порождали слабые демократии или прагматичные полуавторитарные режимы. Недавние революции также чаще всего носили ненасильственный характер, хотя примеры Непала, где партизанское движение сражалось за смену правительства, и Сирии, где тысячи людей погибли в борьбе против режима Асада, показывают, что насильственные революции все еще происходят.
Какое будущее ждет революции? Как и прежде, они будут, происходить там, где совпадут пять условий, приводящих к коллапсу режима: экономический или фискальный кризис; раскол и отчуждение элит от режима; коалиция групп населения, которых волнуют разные проблемы; появление убедительного нарратива сопротивления; и благоприятная для революционных преобразований международная обстановка. Эти условия, вероятнее всего, сложатся в странах, расположенных к югу от Сахары. В них наблюдается быстрый рост населения, а власть представлена или персоналистскими режимами, или слабыми и коррумпированными демократиями. Авторитарные лидеры на Ближнем Востоке, в Центральной Азии, а также на юге и юго-востоке Азии тоже станут уязвимыми, когда их богатств, накопленных с помощью эксплуатации природных ресурсов, не будет хватать для поддержания патронажных режимов. Даже в коммунистическом Китае наблюдаются признаки всех пяти условий, хотя и неясно, составят ли они комбинацию, которая приведет к внезапному краху режима, или будут накапливаться постепенно и таким образом, что приведут к «переговорной революции», когда в ответ на рост народного недовольства будут проводиться реформы, преобразующие власть и ее роль в обществе.
Еще одним историческим уроком следует считать то, что от большинства революций нельзя ожидать немедленных результатов в виде стабильных демократий. Революции порождают новые трудности и новую борьбу за власть. Большинство революций, включая даже Американскую революцию 1776 г., принимали по ходу своего развития несколько конституций, осуществляли дискриминацию меньшинств, приводили к власти слабые правительства или скатывались назад, к авторитаризму, прежде чем вставали на путь, который вел к прочной демократии.
Когда-нибудь все страны мира будут иметь стабильные, жизнеспособные, свободные от дискриминации и справедливые режимы. Тогда, наверное, революции отойдут в прошлое, наподобие героических сказаний о войнах и рождении государств и народов. Но нам еще предстоит проделать долгий путь, чтобы этот день настал. В последние годы число стран, придерживающихся демократических принципов, уменьшается. Поэтому мы еще будем наблюдать, как люди мобилизуются, чтобы свергнуть свои правительства во имя социальной справедливости и новых политических институтов.
Если сохранятся тенденции последних тридцати лет, люди будут все чаще использовать для этого методы ненасильственного сопротивления и избегать ужасов радикальных революций, ставящих идеологическую догму выше человеческой жизни. Будем надеяться, что в будущем возобладает революционный героизм, а не революционные кошмары. В любом случае для достижения этой цели потребуются мудрость и сотрудничество между людьми разных вероисповеданий и разного цвета кожи, которых нам сегодня так не хватает.
