Говорите, что хотите, но к изобретателям мы относимся несерьезно. Не зря же Ильф и Петров, населяя свой Колоколамск, совместили в одном лице городского сумасшедшего с городским изобретателем. Может, просто времена такие настали — изобретения вреднеют и мельчают. Грустно смотреть на список величайших изобретений двадцатого века, составленный «Комсомольской правдой»: синтезатор звука, гамбургер, духи «Шанель № 5», тампакс, клейкая лента «скотч», растворимый кофе, зажигалка «Зиппо» и, не к ночи будь помянут, автомат Калашникова. Это вам не колесо изобрести (правда, американец Сид Сизар считает изобретателя колеса идиотом, но признает гениальность того, кто изобрел остальные три колеса)…

Да и как попрешь против автомата Калашникова — во-первых, против автомата вообще не очень-то попрешь, и во-вторых, разве зря лаосское племя акха прибивает к воротам своих домов деревянные копии так вовремя сменившего булыжник орудия пролетариата, чтоб отпугнуть злых духов? Но именно поэтому трудно отрицать, что изобретения меняют лицо мира. Когда более двух веков назад Эли Уинти изобрел хлопкоочистительную машину, он не знал, что сделал неизбежной Гражданскую войну в США — без этой машины рабство в южных штатах издохло бы в судорогах из-за экономической убыточности. А несколько позже Джозеф Глидден изобрел колючую проволоку, представления не имея, что этим разжаловал из промышленности в фольклор такую колоритную прослойку населения, как ковбои, — а зачем они, если скот все равно не разбежится, разве что для родео.

Впрочем, трудно отрицать, что изобретения меняют лицо мира. Некоторые — к лучшему. Скажем, резкое увеличение числа грамотных двести лет назад обеспечил неведомый никому изобретатель обыкновенной классной доски — той самой, на которой вы писали в детстве мелом: «Мама мыла раму». Благодаря этому изобретению учитель смог заниматься с большими классами и увеличить вчетверо, если не впятеро, количество грамотеев, выпускаемых в свет. Да и читали они куда быстрее, чем, скажем, римляне или греки — только потому, что еще в Средневековье некий уже напрочь забытый гений додумался до такой простой вещи, как пробелы между словами.

Самые простые вещи, которым мы удивляемся не более чем собственному носу, кто-то изобрел. Шариковая ручка не сама по себе вытеснила перьевую — в 1943 году венгр Ласло Биро выполнил наконец заказ королевских ВВС Британии и придумал ручку, из которой в разреженном воздухе не вытекают чернила. И имени Виктора Миллса мы не знаем — побрезговал он дать собственное имя своему изобретению. А иначе, как справедливо заметил журнал «Деньги», дети всего мира узнавали бы его имя одновременно со словами «папа» и «мама». Миллс придумал памперсы. Пластиковых пакетов в вашем доме сейчас, наверное, не меньше десятка — как же иначе, если в мире их более четырех миллиардов? И вряд ли вы помните, что их придумал американец Гамильтон…

Изобретения нередко делают люди, известные и не как изобретатели. Мать Карла Великого не только воспитала славного государственного мужа — она, чтобы побаловать сыночка, стала стелить на его неудобное ложе чистые скатерти и в итоге изобрела простыни. Екатерина Медичи, пытаясь исправить нравы французского двора своей эпохи, придумала рубашку на обратной стороне карт, весьма затруднившую шулерам жизнь (увы, ненадолго). Великий тактик Фридрих Великий для демонстрации своих новых воинских построений использовал солдатиков из олова — и меньше чем через сто лет оловянный солдатик попал в сказку Андерсена как игрушка, распространенная во всем мире. Дорожные шахматы с дырочками придумал Льюис Кэрролл, блокнот с отрывными листками — Марк Твен. А вот у Сальвадора Дали ни одно изобретение в промышленных масштабах не изготовлялось — ни прозрачный манекен-аквариум, ни накладные ногти с зеркалами, ни очки-калейдоскоп, ни искусственные груди на спину (господи, это еще зачем?)…

А вот изобретение № 1 нашего тысячелетия (во всяком случае, так решил опрос Би-би-си) уже не совсем ясно кто изобрел — Иоганн Гутенберг придумал достаточно современный вариант книгопечатания, но был и голландец Лаврентий Костер на сто лет раньше, и китаец Би Шэн вообще в позапрошлом тысячелетии… О Франциске Скорине и Иване Федорове молчу, они скорее сойдут за проявления обнаруженного в 1971 году неким журналистом из «Ридерз дайджест» «эффекта Попова». В чем он состоит? А в том, что во Франции изобретателем радио считается Эдуард Бранли, в Югославии — Никола Тесла, в Германии — Генрих Герц и Фердинанд Браун, в России — Александр Попов, в Италии, естественно, — Гульельмо Маркони… и что самое интересное, все это правда. В отличие, скажем, от появившегося в книге с характерным названием «Русская техника», вышедшей в 1948 году, как раз под самое начало борьбы с низкопоклонством перед Западом, русского изобретателя деревянного велосипеда без единого гвоздя Артамонова. Позднейшие исследования уточнили и дату изобретения — 1801 год, и годы жизни народного умельца — 1776–1841, и профессию (слесарем он был, кем же еще?), и даже инициалы — Е.М., благоразумно оставив в тайне, был ли он Евгением Мироновичем, Евграфом Матвеевичем или Елпидифором Митродоровичем. Только в 1983 году удалось доказать, что главным источником сведений об Артамонове для всех разудалых борцов за приоритет были их собственные указательные пальцы, из которых они всю вышеуказанную информацию и высасывали. Но даже в подобных случаях на родине изобретателей никого переубеждать не советую — побьют.

А изобретательское дело и без того штука опасная, и примеров тому множество. Вот в 1589 году Елизавета Английская выгнала из дворца изобретателя машины для изготовления чулок, наивно надеявшегося на награду, крикнув вдогонку: «Зарабатывайте себе деньги честным трудом, а не праздными выдумками!» Бельгиец Жозеф Мерлин, испытывая на бале-маскараде изобретенные им роликовые коньки, въехал в дорогущее зеркало, разбил его вдребезги, сам покалечился и еще сломал скрипку, на которой для пущего паблисити играл во время движения. Изобретатель Владимир Бекаури погиб из-за придуманного им сверхнадежного сейфа: его детище понравилось Сталину, а Берии захотелось посмотреть, не хранит ли там вождь компромата и на него, — и неуступчивый изобретатель умер под пытками, не раскрыв секрета.

А сколько родственников самоубийц проклинало немца Каммерера, придумавшего в 1833 году фосфорные спички! Сие чудо техники упростило суицид до неприличия: наелся спичечных головок — и никто не спасет. Только австриец Шретер, придумавший через 12 лет спички, очень похожие на наши (шведскими, а не австрийскими их назвали потому, что именно в Швеции удалось наладить их производство), затруднил самоубийцам воплощение их пагубного замысла. На этом фоне уже не так жаль русского генерала Кербеца. Он придумал при постройке моста через Неву полезнейшую машину для забивания свай, экономившую массу сил и средств, но вместо ордена или табакерки с царским портретом получил от легендарного Клейнмихеля строгий выговор: почто ж ты, Кербец этакий, такую замечательную машину раньше не выдумал и тем самым казну в напрасные расходы ввел? Изобретатель бикини Луи Феар отделался вообще пустяками — ну назвал досужий борзописец его разработку «приглашением к изнасилованию», так что с того? Все равно Брижит Бардо в фильме «И Бог создал женщину» появилась на экране в бикини — и кто потом того журналиста слушал? Да и врал он все, а то бы на одесских пляжах летом такое творилось — там же все в этих самых бикини…

Это все изобретения, безусловно, полезные, и пострадавшим изобретателям я искренне сочувствую. Но есть и такие чудеса изобретательской мысли, за которые достойную кару придумал Станислав Лем, и состоит она в обязанности пожизненно пользоваться собственным изобретением. Вот, скажем, футболка с нарисованной на спине шахматной доской, чтоб, если вдруг спина зачешется, можно было сказать жене: «Пусик, тебя не затруднит почесать мне спинку в районе G5 или даже F4?» Или изобретенный в Германии резиновый чехол на язык — чтобы легче было принимать горькие лекарства… А что вы скажете о прикрепляющемся к плавкам специальном устройстве, позволяющем в случае чего наверняка найти утопленника? Думаете, это изобретение по бесполезности рекордное? Куда ему до придуманного в Японии карманного фонарика, который работает только на солнечных батареях, то есть когда и без него светло! А ведь есть и вредные изобретения. Недавно японец Ачихиро Йохои получил очередную Ингобелевскую премию (эти премии вручаются с 1991 года в Гарварде «за исследования, которые не могут или не должны быть воспроизведены») «за похищение у человечества миллионов рабочих часов». По мне, изобретатель тамагочи никакой другой награды не заслуживает.

Тем обиднее за настоящих изобретателей. Их не понимают даже близкие: вот жена изобретателя фотографии Луи Даггера со слезами рассказывала врачам, что ее муж хочет ловить тени людей, а те настойчиво советовали бедной женщине упрятать мужа в парижский сумасшедший дом, где таких уже навалом. Слава богу, Французская академия признала открытие Даггера. А каково пришлось американским изобретателям перископа, когда родное ведомство их отфутболило ссылкой на роман Жюля Верна «20 000 лье под водой», где у капитана Немо действительно было нечто похожее? Мало ли что напишут эти писаки — или же наснимают снимаки вроде Уолта Диснея, у которого утенок Дональд поднимает затонувшую яхту, наполнив ее шариками для пинг-понга. Датчанин Кройлер, который поднял затонувшее в гавани Эль-Кувейта судно, набив его шариками из пенопласта, никакого патента не получил — отказали со ссылкой на утенка Дональда…

Немудрено, что многие делают изобретения, только оказавшись в отчаянном положении. В 1959 году американец Клеон Фрейз вывез семью за город на пикничок, прихватил с собой кучу еды (разумеется, в основном консервированной) — а консервный нож забыл! Как он вышел из положения, история умалчивает, зато уж позаботился, чтоб в будущем так не влипнуть, — придумал банки, открывающиеся без ключа. А когда ведущего конструктора «Сони» Акио Мориту достали громкой музыкой его собственные детки, он справился с проблемой без криков и запретов: просто изобрел плеер, который и детишкам понравился, и ему принес миллиардик-другой. Смотрим мы все, но видят немногие: так, секретарша Бетти Грэм увидела по дороге на работу двух маляров, красящих забор, — и придумала краску-мазилку, чтоб скрывать ошибки в машинописи. В 1978 году она продала предприятие по выпуску корректирующей краски корпорации «Жиллет» за 47 миллионов долларов. А вот зэки в наших колониях до сих пор играют в футбол двумя связанными зимними шапками. — «Эдик Стрельцов придумал и всех научил!» — с гордостью рассказывают они. Хоть такая польза из всей этой трагичной истории гибели дарования великого футболиста, не использовавшего своих уникальных способностей и на пять процентов…

Конечно, над такой профессией, как изобретатель, грех не посмеяться, и некоторые делают это весьма успешно. То громко объявят о новом российском изобретении, позволяющем видеть через бетонные стены до метра толщиной, а на вопрос, как же называется это чудо, гордо отвечают: окно. То придумают для детей, которым скучно сидеть на горшке, горшок на колесиках (детям явно веселей, а вот родителям — надо еще подумать). Врач Федор Седов придумал шляпу-перископ с практически круговым обзором и назвал ее «МП-1» (расшифровывается просто: мания преследования). Некие разудалые юмористы измыслили гибрид акулы с золотой рыбкой, который тоже исполняет три желания, но не какие попало, а именно последние. После такого нас уже не удивят ни слегка изогнутые монеты (чтоб удобно было брать со стола), ни рыболовные крючки с зеркальцем (чтобы больше ловилось самок, у которых мясо мягче, — кто же еще будет перед зеркалом вертеться?), ни совершенно прозрачный кейс, ни туфли с карманами, совершенно незаменимые на любом нудистском пляже. Это все существует на самом деле. А вот слухам о приборе, улавливающем колебания мозга и показывающем, что же думает о тебе собеседник, верьте с оглядкой: да, было сообщение в «Технике — молодежи», но в каком номере? Правильно, в четвертом. Апрельском.