Я свернула с шоссе на боковую дорогу, ведущую к конюшне, – по обочине навстречу шёл Бохадур. Он поздоровался. Как всегда – правая рука к сердцу, поклон, сдержанная улыбка, ясный взгляд. Я остановила машину: «В город? Подождёшь полчаса – подвезу». – «Спасибо, я на автобусе». Это был ритуал. Я предлагала – он отказывался. – «До встречи!» – «До свидания». Правая рука – к сердцу, улыбка, поклон…

Год назад Дима решил, что почётное звание менеджера через силу усреднённого звена его уже не облагораживает. Бездарные выскочки – топы! Зажимают. Завидуют Диминому могучему интеллекту, невероятной коммуникабельности, искромётному чувству юмора, обаянию и, главное, деловой хватке. Уволившись из конторы, лучшими воспоминаниями о которой были халявный Интернет и безлимитный растворимый кофе, Дима написал расплывчатый бизнес-план на случай внезапного извержения инвестиций и отправился в банк за кредитом под мамину квартиру, ибо другой под руками не оказалось.

Причиной всему тому было явное божественное вмешательство и, несомненно, сочетающаяся с ним Димина жадность. Иначе и не объяснить, как горожанину в третьем поколении Дмитрию Алексеевичу Непридельному приспичило вдруг заняться разведением лошадей с целью скорейшего восстановления N-ской породы, духа великоросского коневодства, корнями своими уходящего… Ну, и неприлично обогатиться на этом, разумеется.

«И без маркетинговых прогнозов ясно – бизнес для средней полосы перспективный, народ жадно стремится back to nature и готов ради этого если не на всё, то на многое».

На фоне подобных рассуждений новоиспечённому «конезаводчику» всё отчётливее являлись чудные видения фонтанов с подсветкой, каминной полки из родосского мрамора цвета топлёного молока и дубовой лестницы с балясинами «Милан». А посему, получив кредит, наш бизнесмен в первую очередь купил большой блестящий джип и щедрою рукой обновил свой гардероб. Фургончик для перевозки лошадей и трактор обошлись бы, конечно, дешевле, но Дима твёрдо усвоил уроки акул бизнес-класса – «кто мелочится – тот по делам своим мелочным и получает». Прикладная психология и накладная эзотерика бизнеса! Это вам не шнурки гладить.

Дима собирался перевезти купленного мерина – первое своё приобретение, имеющее непосредственное отношение к задуманному, в арендованную за сто километров от города конюшню и, не скупясь, оплатил услуги по доставке.

«Что они понимают!» – думал Дмитрий Алексеевич, вспоминая недоумённые взгляды конезаводчиков, после того как он сообщил им о своих целях. «Отличный экземпляр!»

Полноприводный автомобиль – мечта детства – ладно скользил по асфальту. «Отличная машина для деревни», – радовался Дмитрий Алексеевич, съезжая вслед за фургоном на грунтовку.

– Ты бы, парень, лучше «газончик» старенький приобрёл или хоть «Газель», – сказал на прощание водитель фургона, засовывая купюры в задний карман робы. – Намучаешься ты на этом, – он кивнул в сторону ладного джипика, – фураж возить. Вода-то есть у тебя? Колодец там или что?.. Нет? Ну, так и воду тоже намучаешься!

Но руку пожал и удачи пожелал. И уже отъезжая, огорошил напоследок:

– Другой раз коня с яйцами купи! «Жеребец» называется…

Арендованное помещение не впечатляло ничем, кроме внушительных размеров. Отсутствовала добрая половина окон, крыша текла, грязь и запустение.

Тут бы перво-наперво лопату с молотком в руки брать, ан нет! Не на дурачков напали – это всегда успеется. Первым делом Дима заказал тарелку спутникового Интернета и создание/продвижение сайта. Потом – стеклопакеты в пустующие оконные проёмы. Местные пейзане офисок кое-как сколотили в углу. Мебелишку туда сразу, мониторчик любимый.

Через неделю одинокий мерин Самшит уже истерично ржал, когда Дмитрий Алексеевич подходил к нему, чтобы угостить бутербродом. «Признал», – радостно думал Дима. Он ещё с детства помнил, что собак надо кормить утром и вечером, иногда балуя подношениями со стола. Будущее рисовалось светлой пастелью. Словосочетание «глубокий сбор» бередило душу, а слово «вальтрап» пахло не меньше, как очень дорогими духами и английскими туманами.

По соседству, буквально забор в забор, находилось хозяйство. С медведями в клетках, волками на цепи, телятами на выпасе и лошадьми. Обилие техники на гусеничном и прочем ходу привлекло Дмитрия Алексеевича, отчаянно пытавшегося облагородить территорию. В один из дней он осторожно зашёл к соседям на двор.

Рядом с воротами стоял «уазик», из недр которого мускулистый мужик в драной боксёрке и потёртых джинсах, заправленных в болотные сапоги, доставал «тулку».

– Эй, парень! Я смотрю, техники у твоего хозяина много, да и сам ты вроде ничего. Мусор вывези – рассчитаемся. – Димка был горд своим новообретённым барским положением. «Так с ними, пейзанами, и надо. На „ты“ и повелительно».

Мужик небрежно кинул сумку на землю.

– Сейчас! – Откуда же Дмитрию Алексеевичу было знать, что по одёжке встречают только в мире полупрозрачного офисного планктона. – Рахмон! – громко и спокойно позвал мужик, лукаво прищурившись. – Бачахо! – Из-за сруба вышел матёрый мужчина явно неславянского происхождения и крепко пожал руку хозяину двустволки. – «Уазик» поставь, а мою выгони, пожалуйста, я пока переоденусь. Ребята приехали – мы сегодня на ночь. И это… Чё ж я хотел-то?.. А! Пара тысчонок за несколько часов работы, я думаю, тебе не помешает. Вывези вон навоз у соседа. Лады? – И не дожидаясь ответа, повернулся и пошёл к дому.

– Не забудь рассчитаться, – кинул он, не оборачиваясь, незадачливому «бизнесмену».

Димка попал, что называется, пальцем в небо. Офисная психология не работала в мире замкадья. Иван Андреев был негласным хозяином этой территории и, собственно говоря, фактическим Димкиным арендодателем. «Да кто же смотрит в договоры с фамилиями зиц-председателей!» – судорожно думал Дмитрий Алексеевич, провожая взглядом выезжающий из соседских ворот «хаммер».

Рахмон управился за час.

«Сильно надо!» – думал Димка, отмусоливая оговорённую сумму, которая тут же утонула в огромной пятерне.

«Сильно надо!» – думал он, засыпая вечером тем беззаботным сном без сновидений, который случается только у жителей мегаполиса на природе или у воинов после тяжёлой битвы.

В последующий месяц Дмитрий Алексеевич докупил ещё несколько лошадей. Выяснилось, что, кроме многочисленной амуниции, им нужны ещё сено и овёс. И кормить их надо куда чаще, чем собак. Ещё их нужно поить, купать, чистить, заботиться о копытах, выпускать в леваду кобыл отдельно от жеребцов, и что от мерина потомства не дождёшься, к ветеринару не ходи! А вот чтобы ветеринар сам ходил – тоже платить надо, и недёшевы нынче, в период повального возвращения к корням, услуги врачевателей всяческого скота.

Не говоря уже о постройке денников и разнообразном оборудовании и оснащении! Да и просто обычная рутинная работа на конюшне – к этому Дмитрий Алексеевич не был приспособлен и подготовлен.

Сосед Иван относился к нему по-свойски, но ни техники, ни людей бесплатно не давал и сам первым не предлагал. «Не дождётесь! – скрипел Димка тачкой с навозом. – И здесь завистники!» Но работников нанять пришлось. Сам Дима не справлялся. После первых дней у него безжалостно болело всё тело в тех местах, где у Ивана Андреева были мышцы.

Кредит таял, а поступлений не было никаких. Единственным источником дохода в первое время были шумные пирушки, что разгорались у Ивана каждые выходные. Его гости и друзья вкусно пили, мастерски закусывали, изящно и умело рысили и галопировали на лошадях, арендуя при необходимости и Диминых.

При всём при этом, уйдя из-под маминого крыла, Дмитрий Алексеевич выяснил, что пить взрослый мужчина может каждый день и сколько захочет.

Работники сменяли один другого быстрее, чем ночь сменяет день, поскольку во хмелю Дима был необуздан, орал благим матом, пугал лошадей и рассказывал всем подряд, как устроено мироздание и как он, Дмитрий Алексеевич, станет повелителем финансовой вселенной. Под финал он обязательно кого-нибудь рассчитывал. Получив пару раз по тыкве от местных, он стал нанимать таджиков. Прав у них никаких, соответственно, у хозяина – обязанностей. Первые гастарбайтеры растворились в воздухе через пару дней, поняв, что кормить и платить регулярно здесь не будут.

Пока наконец не появился Бохадур. Он умел всё, что умеет любой таджик из кишлака: пахать землю, сеять и собирать урожаи, готовить, строить дома, и ещё он всей душой был привязан к лошадям. Большую часть своей жизни на родине и здесь – на заработках в России – он посвятил служению этим прекрасным животным.

Через месяц конюшню было не узнать.

Он один успевал всё.

Чистить денники, выезжать лошадей, вывозить навоз, привозить воду, сено и овёс. Он был вежлив и тих. Вокруг него постоянно вертелись собаки и коты. Даже медведь Андреева, завидев Бохадура, махал ему лапой и заунывно ворчал, жалуясь на старость.

С грехом пополам Дима завёл пару-тройку клиентов и занялся прокатом. Вернее – получал деньги. Группы в поля водил Бохадур. Прокат был единственным источником дохода, поскольку оказалось, что воссоздать породу с помощью мерина, трёх некондиционных кобыл и одного жеребца-малолетки достаточно проблематично. Последнему к тому же Дима прогнул спину, хотя Бохадур – опытный конюх, предупреждал о возможных последствиях стокилограммового веса хозяина для молодого коня.

Лошади были присмотрены, потихоньку потянулись клиенты «на постой». Дело было пошло на лад. В финансовом плане. Дима обновил в «офисе» мебель и компьютер. После чего пригласил всех своих друзей-приятелей, и они шумно пили, пели и плясали… Неделю. Бохадур молча прибирал и за ними.

Прошёл месяц. Второй. Третий…

На исходе третьего Бохадур вежливо поинтересовался у хозяина насчет небольшой – всего-то десять тысяч в месяц – зарплаты, которую он, как и практически любой нормальный таджик, отправлял домой в общий котёл многочисленной семьи. Да, видно, не под той звездой подошёл он со своими дурацкими заботами. Сварливый и похмельный босс просто выкинул его за ворота, пригрозив всем чем можно напоследок.

На следующий день вместо Бохадура на конюшне сидели две ленивые и вечно неумытые узбечки.

Дима не вникал и уже не интересовался. Он ходил мрачный и небритый.

Потом погибла лошадь из «постойных» – он пустил её в прокат, пока хозяйка была в отъезде. Блатная халатность пьяного ездока и… никто не позвал ветеринара вовремя.

Конюшня просуществовала десять месяцев и не принесла хозяину ни фонтанов с подсветкой, ни балясин «Милан», ни, как я подозреваю, места под солнцем в следующей жизни.

Дима продал лошадей, мебель, компьютер и скрылся в неизвестном направлении. Он даже умудрился продать чужую лошадь. Дважды. Видимо, этому он научился, будучи менеджером среднего звена.

Как-то Андреев, с которым так и не рассчитались за аренду земли и построек, чистя ружьё и разговаривая с медведем, сказал:

– Кредит, говоришь, под мамину квартиру? Напомни мне на следующей недельке позвонить в банк.

Я встретила Бохадура пару месяцев спустя. Он работал конюхом на другой конюшне. Увидев меня, он поздоровался. Как всегда. Правая рука – к сердцу, поклон, сдержанная улыбка, ясный взгляд.

– Представляешь, – сказала мне хозяйка конюшни, – он проработал у Димы четыре месяца, а тот не заплатил ему ни копейки. Просто его выгнал. Он к нам-то пришёл только из-за Эхолота. Того самого жеребца, которому Дима прогнул спину.