Книга: От мужского лица (сборник)
Назад: Капсула
Дальше: За горизонтом событий

Пустое кресло

В плену у тьмы
Стенает зверь,
Мерцает око.
Как беспробудно одиноко
В глуши потерь…

 

«— Аллё, привет.
— Папа, ты скоро приедешь?
— Скоро, малыш, где-то через часок. — «Через часок, он говорит».
— Как ты спала, хорошо?
— Хорошо.
— Я приеду, и пойдём гулять в парк. Ещё привезу тебе маленький подарок, то, что ты хотела.
— Пода-арок?!
— Да.
— Пап, а у нас такой хороший договор, я днём спать не буду…
— Ну, а ты что должна делать по такому хорошему договору за то, что днём не будешь спать?
— Ну, ничего. Просто такой договор. Хороший, правда? Я же уже большая…
— Правда. Я уже скоро подъеду, дай мне маму, пожалуйста, ладно?
— Ладно.
— Пока.
— Пока…»
«— Пап, так хорошо с тобой оставаться.
— …
— Я хочу музыку, давай танцевать.
— Давай.
— А потом ты мне дашь поиграть в тетрис?
— Конечно.
— Ну, давай танцевать. Надо погромче сделать.
— Можно я посижу, посмотрю на тебя, принцесса?
— Пап, ну, давай танцевать!
— Я не хочу, малыш. Ты танцуй, а я посмотрю. У тебя здорово получается. А потом мы поиграем с тобой, во что ты захочешь, ладно?
— Ладно…»
«— Можно я схожу в гости к Наташе?
— Конечно. Только ненадолго, ладно?
— Ладно.
— А то мне уже скоро уезжать.
— Пап, почему тебе нужно уезжать?
— У меня дела, малыш.
— Пап, не уезжай.
— Беги к Наташе, я тебя подожду…»
«— Пап, давай больше не пойдём на море!
— Ты так говоришь, потому что не хочешь больше ходить по этой длинной лестнице?
— Да.
— Просто ты устала сейчас. А завтра опять захочешь на море, и мы опять пойдём.
— Не захочу.
— Вот увидишь.
— Пап, я хочу ездить на машине.
— Ты сама хочешь водить машину?
— Да!
— Тебе надо немножко подрасти и чтобы у тебя были крепкие ручки и ножки. А чтобы они были крепкими, надо много плавать и ходить по лестницам. Поэтому, когда мы ходим по лестнице, мы тренируемся. Это просто такая тренировка, понятно?
— Да.
— Ты готова тренировать ноги?
— Готова.
— Ну, тогда вперёд…
— Пап, ты готов тренировать ноги?
— Готов. А ты готова?
— Да.
— Вот и молодец. Смотри, какое сегодня прозрачное море, даже с такой высоты видно.
— А медуз нет?
— Нет…
— Разве ты видишь?
— Я знаю…»
«— Что тебе привезти с Севера?
— Ягодки.
— Какие?
— Брусничку.
— Это потому что я привозил её в тот раз?
— Да.
— Понятно. А ещё я привезу тебе маленький кусочек северного сияния, хочешь? Я посмотрю на него там и быстро закрою глаза, тогда немного останется внутри, а когда приеду, ты посмотришь мне в глаза и увидишь его.
— Пап, я тоже хочу на Север.
— Пока не получится, малыш.
— Почему?
— Маленькие девочки не справятся там, в тайге. Ты подрастёшь немного, и я обязательно возьму тебя с собой, хорошо?
— Хорошо.
— Я обещаю…»
Она веселится бесшабашно, легко. Иногда вдруг начинает вредничать ни с того ни с сего, или попрошайничать — всё, что придёт в голову, настойчиво, с обидами, со смесью смирения, непокорности и хитрости, как весенняя капель, беззаботно и всё же по-настоящему. Брат уже взрослый, всем видом показывает, что у него свои интересы, но хватает его ненадолго. Стоит немного зацепить его — и нескольких лет разницы между ними как не бывало, — носятся, гогочут, ругаются…
Он сидит на сухом бревне, а они бегают вокруг, веселятся, пытаются втянуть его в свою незатейливую игру. Он отнекивается, подыгрывает и, не обижая, отказывается. Просто сидеть и смотреть на них — это счастье. Так уж всё устроено. В любой миг он отдаст за них свою жизнь. Он чувствует это счастье, купается в нём, но не может принять внутрь себя. Так уж он устроен.
Тонкая, как нить шелкопряда, печаль изливается и струится по асфальту площадки. Он знает — они чувствуют это. Это делает их родными, близкими, но не одним целым. Никогда, ни с кем, целым.

 

Он один
И пушистый снег
Сугробами между строк
Над равниной холодный день
И далёкого солнца цветок

 

Ему хочется плакать. Но знание собственного естества отметает прочь всё то, что всё равно не в силах изменить его. Он вновь ощущает счастье. Счастье, которое не принадлежит никому. Это счастье Мира.
Она пробегает мимо, заливаясь смехом. Пять часов пополудни, солнце касается кромки деревьев. Холодно, осень. С товарно-сортировочной станции доносится усиленный громкоговорителем голос диспетчера. Скелеты дубов на фоне неба ждут своих художников. Полусонный жук ползёт по бревну…
Он пытается раствориться, проникнуть в счастье, но исчезает сам. Остаётся пустое бревно, жук, счастливый смех, топот маленьких ножек по асфальту и тишина. Тишина пустоты. В мире больше ничего нет, только детский смех в пустоте…
«Это всё, что мы сделали здесь друг для друга…»
Одно кресло осталось пустым. И море слёз выплеснулось на берег и впиталось в песок. В пустой песок на пустом берегу.

 

Назад: Капсула
Дальше: За горизонтом событий