Давным-давно, когда я ещё не знала, что ток – это направленное движение электронов преимущественно на север, а фамилия Эйнштейн вызывала исключительно юго-восточные ассоциации, я работала в родильном доме.

Он стоял особняком – в смысле обособленно, – потому что не в традициях русского дворянства было объединять пятиэтажные «дворовые» постройки с «высотками» палат главного корпуса многопрофильной клинической больницы.

И не в традициях было спать по ночам на дежурстве, но…

Как-то уж так вышло. В родзале было пусто. И даже немного гулко. По коридорам не шаркали роженицы-шатуны и санитарки не елозили швабрами, ритуально гремя цинковыми вёдрами и рисуя на кафеле магические круги… Тиха роддомовская ночь. Долетишь до середины ночного дежурства – не смотри вниз…

Кстати, вас никогда не интересовало, что будет, если, падая во сне, вы долетите до конца? Я всегда просыпалась. Проклятый инстинкт самосохранения. Сегодня, падая камнем вниз с огромной высоты без парашюта, дельтаплана или каких других приспособлений, я наконец заинтересовалась, правы ли все эти индейцы племени яки и прочие приверженцы прикладной эзотерики, что если, падая во сне, ты долетишь до конца, так ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО долетишь до КОНЦА? Да так, что ни один травматолог уже не поможет?

Так что где-то там, в глубине своего научно-исследовательского сна, я решила не просыпаться. Не просыпаться до тех пор, пока хаос мистики не будет разоблачён, обнажив стоящую за всем этим истину – очень чешется колено…

И вот, когда бездна уже совсем готова была обнаружить дно, откуда-то сверху протрубили ангелы Господни. Очень звонко. Я бы даже сказала – ургентно…

Тут я должна пояснить неискушённому читателю, что это такое – ургентный звонок. Как и любой звонок, он начинается с кнопки, которую кто-то жмёт, приводя в движении электроны. После чего они начинают направленно двигаться преимущественно на север и поэтому громко ругаются и звенят по дороге. А может, как-то иначе – я в физике не сильна. А давят на кнопку ургентного звонка, если привезли что-то очень тяжёлое. Не два ящика водки ко Дню космонавтики, а в смысле состояния. Шок, например. Кровотечение. Отслойка. Неотложное состояние то есть. Требующее немедленного вмешательства. Когда звенит этот самый звонок – врач должен хватать что надо и бежать быстрее в сторону пациента, иначе тот из неотложного состояния отчалит в состояние временно отложенное, где не предъявляют никаких жалоб, где нет ножевых и пулевых ранений, где не умирают от тромбоэмболии лёгочной артерии и геморрагического шока. Где всем хорошо, потому что два раза за одно и то же не судят. Так что врач, заслышав такой звонок, должен срочно прибыть в чём есть и не допустить этого самого «хорошо». Потому что нет в медицине состояния «хорошо» или «плохо». Есть состояние удовлетворительное, средней тяжести, тяжёлое и крайне тяжёлое. И вот врач прибегает на звон и делает из крайне тяжёлого состояния состояние тяжёлое или средней тяжести. А потом – удовлетворительное, и этим, собственно, удовлетворяется. А «хорошо» пусть каждый потом сам себе делает. Если врачи будут всем делать хорошо, то уже не врачи они никакие, а… А если он не прибежит вовремя, то врачу его гражданская совесть, начмед, главврач, гор– и облздрав и всякие прочие летальные комиссии и юридические лица сделают состояние, не совместимое с жизнью. То есть «хорошо»…

Простите, я, кажется, увлеклась размышлениями вместо объяснений.

Короче, ургентный звонок – это такая тревожная кнопка на пульте охраны. Забыли вы, например, код отключения своей сигнализации – к вам через десять минут приедут «маски-шоу» с автоматами. И вы им будете показывать паспорт с пропиской. Если, конечно, они не новички в своём нелёгком деле и разберутся, что к чему. А если не разберутся, то вы можете оказаться прописанными в тяжёлое состояние. Не забывайте коды.

Вот и врачи бегут по ургентному звонку, но ещё быстрее и без автоматов. Бегут и не знают, что именно их там ждёт. Но всегда знают, что ничего хорошего.

Я вскочила – и побежала. Хотела было написать «в чём мать родила», но это была бы неправда. Потому что мать меня родила в околоплодном пузыре, а на дежурстве все доктора спят в пижамах. Видали сериал «Скорая помощь»? Вот в таких и спят.

А я в пижаме не только сплю, но ещё и лечу, как реактивный истребитель, и тут – трубят на самом интересном месте, должном разрешить извечный архиважнейший для человечества вопрос: «Что будет, если ты таки приземлишься во сне?» Я пикирую и… вскакиваю с кровати и несусь в приём. И туда же топочут санитарки, и, слышу, уже служебный лифт спускается, потому что анестезиологи спят на пятом. Ожил «родимый аквариум». Рыбы заметались, сбились в косяк и стаей – в приёмное.

Прибегаем, а там… Стоит испуганный интерн – без году неделя в роддоме. Он хотел на улицу пойти покурить. А там темно. Он выключатель нащупал и включил. Ну, чтобы, значит, никого не беспокоить.

Сука!

Нет. Мы его не били. Мы его послали за сигаретами. Всё одно уже не уснуть. Санитарки вёдрами начали греметь. Дамы из послеродового по своим делам – тапками шуршать.

А вообще-то слава богу, что это интерн в ту ночь просто случайно нажал ургентный звонок. Чего ругаться-то? Главное, что никого не привезли в крайне тяжёлом и тяжёлом. Главное, что кому-то, значит, всё ещё удовлетворительно. Или около того.

Жаль, правда, что я так и не узнала, что же будет, если во сне до конца упасть. И почему именно в этот момент интерну приспичило покурить? Самое смешное – он некурящий вообще-то. Про «покурить» – он так, со страху нам сказал, потому что про «покурить» в роддоме поймут, а вот про «воздухом подышать», когда все спят, – могут и навешать. А вдруг?.. Да нет – обычный интерн. Я его потом сто раз видела в операционном предбаннике – нет у него никаких крыльев. Хотя Бог большой шутник – у него порой такие странные ангелы. Совсем без крыльев. Хоть и некурящие.