Как говорить с ребёнком о сексе? Словами. Лучшего способа передачи информации человечество до сих пор не придумало.

Подумать только — вы целовали ему пятки и попу, вытирали сопли и ставили клизму. Вы учили его справлять малые и большие нужды, куда и когда следует, рассказывали на ночь сказки. Вы с замиранием сердца рассматривали содержимое горшка после эпизода ночных колик, вызвавших его крикливую бессонницу и ваше безумное беспокойство. Вы молились всем богам, прикасаясь к его распухшим кроваво-красным дёснам, когда у него резался первый зуб. Вы танцевали с ним на руках и купались вместе обнажённые. Вы спали в одной постели и были готовы отдать правую руку с десятью годами жизни в придачу — лишь бы у него перестало болеть ухо. А теперь вы в ужасе хватаетесь за сердце и деревянным голосом произносите отмороженную фразу: «Иди, учи уроки! Рано думать о всяких гадостях!» в ответ на вполне невинный вопрос. К примеру: «Мама, а что такое влагалище? Папа, а как это — половой акт?»

И это ещё не худший сценарий развития событий. Худший — это когда вы ничего не говорите в ответ, потому что ребёнок не задаёт никаких вопросов. И самый отвратительный вариант — вы так никогда и не поговорите с ним «про это».

Потому что нет времени? Не лукавьте. Вы ведь всегда найдёте пару минут сделать ему замечание по поводу нечищеных зубов, а однажды, совсем походя, научили завязывать шнурки.

Потому что сам всё узнает? В таком случае, зачем вы отдали его в школу? Достаточно было научить читать и писать, а затем просто купить учебники.

Потому что это слишком сложная тема? Уже ближе к истине. Чем же она так уж сложна? По мне не сложнее валентности и правил дорожного движения. Вы же не смущаетесь, объясняя ребёнку, что такое светофор и почему нельзя переходить улицу на красный свет и уж тем более в неположенных местах? Но тема «зебры» или правил поведения на эскалаторе не табуирована в отличие от телесности, чувственности и сексуальных отношений между людьми.

Кем же и когда она табуирована? Можно долго рассуждать об истории человечества от античности до средневековья, о культурных традициях православия, мусульманства и даже о литературе. Но мы не будем так глубоко «копать»: табуирована эта тема для нас самих в первую очередь нашими… родителями.

Сейчас это достаточно смешно, но в ту эпоху, когда по телевизору ещё не начали ежеминутно летать прокладки, а прекрасные леди в белом не танцевали до упаду, несмотря на таинственные «критические дни», у меня, как и полагается любой девочке, пришла пора менархе — первой менструации. Сказать, что я была к этому не готова, не сказать ничего.

Я отнюдь не была дурой и росла не в вакууме. Была школа, были подружки, существовали какие-то книжки о подростковой гигиене, написанные совершенно дубовым языком. Последние было совершенно невозможно читать, а рассказы сверстников напоминали детские страшилки про чёрную руку в чёрной комнате. Действительность оказалась не такой страшной, хотя и не такой восторженно-голубой, как на современных плазменных экранах. Хуже всего было то, что я сказалась к этому не готовой. И моя дальняя родственница, находившаяся в тот момент рядом, с удивлением спросила:

— Тебе что, мама ничего не говорила?

— Нет, — проблеяла я.

Мама же, как выяснилось, полагала, что я и сама всё знала, потому что «…ну не дура же ты. Я думала, ты знаешь».

Откуда?!

Я уже знала элементарную гармонию музыки и решала квадратные уравнения. Но про женский менструальный цикл мне не было известно ничего.

— Папа, а что такое «техника безопасности при общении с мужчинами?» — попросила я отца расшифровать словосочетание, коим напутствовала моё посвящение в девушки разбитная родственница.

Папа смутился и забубнил что-то невнятное. По-моему, о розетках и прецизионных станках. «Ну это… С мужчинами потом сама узнаешь», — добавил он смущённо.

Откуда, дорогие мамы и папы? Откуда им — даже нынешним — знать, что это за таинственные «критические дни» у этих девушек в белом, пляшущих на фоне загадочных флаконов с голубой жидкостью, и что это за таинственная «техника безопасности»?

«Из книжек!» — возразите вы. Конечно-конечно, я уверена, что вы подкинули в комнату своего чада какой-нибудь жуткий комикс «Оттуда берутся дети» или что-нибудь в этом роде. Странно, почему же вы не подкинули им в колыбельку пособие: «Как надевать памперс»?

Говорите с ними. Говорите обо всём, в том числе и о сексе. Но…

Не опоздайте. Чем раньше будет поднята тема, тем лучше. Не дожидайтесь того возраста, когда словосочетания «половой член» и «женские половые органы» будут восприниматься ребёнком большими ругательствами, чем настенная живопись в школьном туалете и лифте.

Будьте естественны. Вы же не смущаетесь, не хмурите чрезмерно брови и не подбираете с трудом нужные слова, рассказывая о том, что вода мокрая, а курить вредно? Не нагнетайте таинственности. Не готовьтесь к разговору «про это» как к выпускному балу или важному событию, требующему особенной подготовки и торжественной атмосферы. Говорите об этом, как о шнурках и светофорах. С раннего детства, от случая к случаю, не слишком акцентируя тему.

Не будьте пуританами. Если ребёнок увидел вас обнажёнными, не кричите: «Отвернись!», не тянитесь, краснея, за полотенцем, не прикрывайтесь руками. Это всего лишь тело, а сексуально окрашиваете его вы сами — своим поведением. Если, ткнув пальчиком не в такое, как у них, сын или дочь спрашивают: «Что это? Почему у меня не так?», не мямлите, как двоечник, не выучивший урок. И не сюсюкайте, лихорадочно выдумывая всякие названия вроде «краников», «сисичек» и прочих нашпигованных уменьшительными суффиксами глупостей. Перед вами ребёнок, а не идиот. Но и рубить с плеча, как прораб перед сдачей объекта, конечно же не стоит. Русский язык так богат, что позволит вам расшифровать любой слишком «взрослый» термин и любое слишком «взрослое» действие безо всякой пошлости и двусмысленности. Надо лишь потренироваться. Иногда даже в письменной форме.

Внимательно подбирайте слова. Шестилетний Витя как-то, придя из садика, спросил маму:

— Мамочка, что такое инцест?

Мама у Вити была умная, она не стала его ругать и кричать: «Где ты такого понабрался?» Она напряглась, запыхтела и спустя мгновение выдала:

— Э-э-э… Ну, это, Витенька, когда папа спит с дочкой, мама — с сыном, племянница — с дядей… Короче, когда родственники спят вместе.

Вспотевшая мама шумно выдохнула и, сделав телевизор погромче, продолжила гладить бельё.

— Ага, — сказал отнюдь не глупый Витенька и не стал задавать больше никаких вопросов, поскольку мама всё изложила предельно ясно.

На следующий день весь садик знал, что у Витеньки с мамой инцест. В поезде у них был инцест и в гостинице в Турции был. И да же с папой был инцест. А уж с бабушкой сколько раз — так Витенька до стольких пока и считать не умеет. «У папы с мамой всё время инцест, — пожаловался Витя товарке по маленькой парте. — Потому что они всё время спят вместе. А я хочу, чтобы у мамы был инцест только со мной».

У детей не такое мышление, как у нас. Оно немножко буквальнее. Оно чище и, как минимум, не забито стереотипами. Ребенок не присваивает сущностям известных нам значений. Спать для ребёнка — это просто спать.

Разговаривая с детьми на неловкие для вас темы, отвечая на их вопросы, попробуйте сами стать ребёнком. Не прикинуться, а именно — стать. Постарайтесь вспомнить, какими были вы. Как вы сердились на недостаток достоверной, понятно изложенной информации. Но есть нюанс. Если вы никогда прежде ни о чём с ребёнком не говорили много и подолгу, не относились серьёзно к его «трагедиям» и насмехались над тем, что он рыдал над невыполненным пируэтом на роликах, вместо того чтобы поехать в безлюдное место и учиться вместе с ним, разговора «про это» не получится. Он вам не поверит. Нет, он, конечно, выслушает, но всё тут же выветрится у него из головы. Потому что вы для него — не друг и не авторитет, будь вы трижды с благими намерениями и авторитарны, как блок НАТО. Вас не связывают совместно разбитые коленки, общие секреты и соавторство в разработке маршрута отпуска.

Самые лучшие взрослые «произрастают» в тех семьях, где нет ханжества, но и не процветает распущенность. Где нет места морализаторству, но и вседозволенность не допускается даже ненадолго. Где не врут ни в каком виде, но за ошибку не высекут и не проклянут. Там, где любят и любимы, проблемы, как поговорить с ребёнком «про это», не существует. Всё получается само собой.

Говорить с ребенком о сексе надо словами — лучшего способа передачи информации человечество не придумало. Однако усваиваются эти слова исключительно при наличии опции «любовь», которая подразумевает не только задушевный разговор за ужином, но и образ всей жизни.

Хотя, с другой стороны, чтобы вы уже не хватались за головы, — со мной родители не говорили ни о теле, ни о сексе, а я жива, здорова, любима, люблю и не стесняюсь разговаривать со своим ребёнком обо всём — от звёзд на небе до правил пользования презервативами. Чего и вам желаю.