Дома, вспомнив о металлическом раке, Алехин перерыл мокрую одежду, но рака не нашел. Развесил простирнутое белье и ветровку в садике. Долго любовался на прибор крупного математика Н. Зеленая линия весело прыгала по экранчику, давая при приближении Алехина неожиданные всплески. Но, может, так и должно быть. По какой-то непонятной ассоциации он вспомнил про газетную вырезку упрямого пенсионера Евченко. Его даже холодком обдало, когда он увидел название статьи, вырезанной пенсионером Евченко из «Литературной газеты».

Это что же такое?

«…Судьба Черного моря, — прочел Алехин, не веря собственным глазам, — судя по результатам последних научных экспедиций, оказалась вдруг на весах жесткой, даже, походке, жестокой альтернативы: мы в любой момент можем стать свидетелями и участниками небывалой экологической катастрофы, число жертв которой никто не берется подсчитать».

Неужели даже крупный математик Н. не берется? — испугался Алехин.

«…О крымских событиях конца 20-х годов (землетрясение силой 8–9 баллов), — прочел Алехин, — остались многочисленные свидетельства очевидцев, среди них, например, недавно рассекреченный рапорт начальнику Гидрографического управления Черноморского флота, составленный по данным военных постов наблюдения и связи на мысе Лукулл, Константиновского равелина (Севастополь) и Евпатории.

Алехин стопроцентно разделял недоумение автора.

К сегодняшнему дню, утверждал автор статьи, существует лишь одна, зато во многом согласующаяся с указанными данными версия: внезапное сильное подводное землетрясение спровоцировало выход из глубин моря к его поверхности, а затем самовозгорание огромных количеств горючего газа сероводорода. Не случайно в журналах наблюдений указано на «неожиданное вскипание спокойного моря», на «тяжелый запах тухлых яиц», на «бурый дым после огненных вспышек» и тому подобное. Гигантскими полукилометровыми факелами полыхал над открытым морем скорее всего именно сероводород.

Чувствуя странное стеснение в груди («Горит, Алехин, море… Горит…»), невидяще уставившись глазами на окна освещенной вечерним солнцем Верочкиной девятиэтажки, Алехин задумался.

Из текста статьи следовало, что мертвые безжизненные пространства сероводорода заполняют все Черное море от глубин в 100–200 метров до самого дна с рекордной глубиной в 2245 метров. Другими словами, сероводородом заражено более девяти десятых всего объема прекрасного Черного моря, на котором Алехин так часто раньше бывал. И количество ядовитого горючего газа все возрастает и возрастает.

«Да что же это такое? — испугался, прикинув масштаб явления, Алехин. — Я, значит, отдыхаю где-нибудь в Сочи или в Пицунде, а содержание ядовитого газа в море все растет?»

В 1974 году, узнал Алехин, американские ученые (везде эти американцы!) вроде бы решили, что, к счастью, началось естественное затухание опасного процесса, однако вскоре их оптимизм (так им и надо!) начал затухать. Верхняя граница сероводородного слоя в Черном море вновь по каким-то неясным причинам начала подниматься, причем в ускоренном темпе. К концу 80-х (Алехин как раз приезжал в Пицунду) скорость подъема верхней границы достигла двух метров в год. Аэробным, то есть живым, содержащим живительный кислород, слоем в Черном море остается сейчас только его поверхность. То есть на человечество надвигается невиданное экологическое бедствие. Не дай Бог, ударит новое землетрясение — сразу вскипит спокойное до того море и с чудовищной силой взорвется над морскими просторами ужасный горючий газ.

Понятно, что после такой вспышки побережье вокруг Черного моря на многие тысячи километров будет сожжено и отравлено, а в воздух будет выброшено неисчислимое количество едкой серной кислоты. И кто может предсказать, в какую сторону по воле ветров отправятся черные кислотные тучи?

Алехин представил: вот они с Верочкой гуляют по берегу прекрасного Черного моря, а издали неожиданно наползает черная кислотная туча. А у них с Верочкой нет даже зонтиков. Ведь одежда на Верочке расползется на клочки, пожалуй, ошеломленно, но живо представил Алехин.

И оборвал себя.

Подошел к тому месту в статье, которое по-новому вдруг высветило его недавнюю беседу с паскудными корешами Заратустры Наманганова. Автор статьи как-то нехорошо, как-то очень даже нехорошо подчеркивал, что землетрясение — это вовсе не единственная штука, которая способна сыграть роль адской запальной машинки. По Черному морю, намекал автор, плавают корабли самого различного назначения, на нем испытывают боевые торпеды, бомбы, мины. Опять же, туристы швыряют окурки за борт, тревожно подумал Алехин. Известно ведь, что, если есть возможность совершить какую-нибудь пакость, всегда найдется придурок, способный ее совершить.

Он чувствовал себя беззащитным.

Выйдут однажды с Верочкой на катере в море, а вода под катером вдруг вспухнет, вскипит, гнусно дохнет тухлыми яйцами…

Интересно, зачем понадобилась «Лоция Черного моря» пенсионеру?