У Алехина как раз была назначена встреча с пенсионером Евченко.

Оглядываясь на зловещий переулок, в котором вчера напали на него Вий, Заратустра и длинноволосый, Алехин прошел к знакомой девятиэтажке. На седьмом этаже нажал на звонок. Соседняя дверь вела в однокомнатную квартиру Верочки. Он старался не смотреть в ту сторону. Там бельгийский ковер, литовская стенка, всякий хрусталь, агаты от геолога. И все такое незастрахованное!

Алехин испытывал нежность и беспокойство.

Вздохнув, снова нажал на звонок.

За дверью, будто далеко-далеко, запела невидимая птичка, потом послышались легкие птичьи шаги.

Персональный пенсионер Евченко Кузьма Егорыч когда-то писал книжки по советскому праву, преподавал в высших учебных заведениях, был активным членом единственной прогрессивной партии и много занимался общественной работой.

Он и сейчас многим интересовался.

Когда бы Алехин ни заходил к Кузьме Егорычу, он всегда сидел в махровом халате за огромным письменным столом и разглядывал через мощную лупу какие-то документы и газетные вырезки. За спиной пенсионера в коричневой раме висел большой портрет Генералиссимуса, вырезанный из послевоенного «Огонька».

— Вы прямо как бывший шпион, — доброжелательно подмигивал Алехин, желая сказать пенсионеру приятное.

— Типун тебе на язык, — пугался Евченко.

Лысый, остренький, моргал белесыми ресничками, впивался взглядом в Алехина. Доктор зоологических наук, никак не меньше! Почему зоологических, Алехин не знал, но так думал. Было, было в пенсионере Евченко зоологическое упорство. Он, например, никак не хотел пролонгировать страховой договор.

— Кузьма Егорыч, — убеждал Алехин, — имея пролонгированную страховку, вы обеспеченный человек. Сломаете руку — получите на лечение. Сломаете ногу — получите еще больше. А если переедет вас поезд — считай, уже и миллионер!

— А деньги? — сварливо, но резонно возражал Евченко. — Куда они мне, если меня поездом переедет?

Логика в словах Евченко была.

Но Алехин не сдавался. Намекал, что был случай, один дедок умер. Считался бедным, а оказывается, имел страховку. Теперь на эту страховку учится его любимый наследник — талантливый юноша-ветеринар.

— Ну да, не буду я поддерживать прыщавых, — моргал белесыми ресничками пенсионер Евченко. — «Мертвые с косами вдоль дорог стоят, дело рук красных дьяволят». Орут целыми днями, ничего святого.

А еще было, ненавязчиво намекал Алехин, скончался в одночасье один дедок, всю страховку оставил детскому садику. Этого дедка, благородного человека, детский садик всем составом провожал в последний путь. Как настоящего человека. Даже детей-грудничков несли воспитательницы в голове процессии.

Евченко возмущался: зачем на похоронах столько писку?