Былое и думы
За окном деревенской хаты на темнеющем фиолетовом небе хитро подмигивали первые звезды. Степаныч протер глаза в надежде, что старческая пелена отступит, и он снова увидит мерцание дальних планет, но легкий туман не рассеялся. Из-за него Степаныч теперь нечасто отлучался из дома, где уже шестой год жил один. На все уговоры сына переехать к нему в город, отвечал: «Пока на своих ногах, из родной хаты никуда не двинусь. Непонятна мне ваша городская жизнь!» Сухонький, жилистый, здесь он был при деле. То у верстака рубанком стружку кучерявил, то ножовкой дзинькал. Вечером привычная усталость настраивала на отдых на скамейке у старого забора и воспоминания о былом. Взгляд его при этом был с веселой хитринкой – взгляд человека, не поддающегося превратностям судьбы. За это и любили его соседи, шли к нему про жизнь поговорить.
Послышалось шарканье старых ботинок об утоптанную землю. Рядышком на скамью присел, опираясь на суковатую палку, дед Антон. Моргнул маленькими глазками в окаемке бесцветных ресниц и заговорил:
– Вон лето опять какое горячее. И до нас, видать, дошло глобальное потепление.
– Какое потепление?! – обрадовался гостю Степаныч. – Да на моем веку засух столько было, что лучше не вспоминать.
Дед Антон склонил голову к плечу, напомнив петуха перед важной находкой, принял глубокомысленный вид и изрек:
– Да… Наша погода может порой такое сморозить, что пот прошибает. Эх, – вздохнул он, – если бы не склероз, я бы каждый день думал о погоде.
– А что? Больше думать не о чем?
– Ну почему же, – слегка обиделся старый друг. – Иногда на философию тянет.
Он замолчал.
– И о чем же ты размышляешь во время этого великого процесса? – с оттенком насмешки спросил Степаныч.
– Откуда я знаю, о чем я думаю, пока не услышу, что говорю! – с той же интонацией ответил сосед. – Вот пришел поделиться… Думаю я: нет в жизни ничего вечного.
– Ну, не скажи, – привычно запротестовал Степаныч. – К примеру, ты родился, потом школа, потом трактор, потом женитьба. И вот ты уже с правнуками возишься! А на скамейке напротив сельмага – бабки наши деревенские все те же!
Антон отвлекся от философии и рассмеялся.
– Это точно! Хотя иная бабка и в пятьдесят пять ягодка опять, – быстро переключился он на любимую тему. – Да у нас-то уж нет той смелости… Эх, где мои семнадцать лет!..
– Не потому ли в деревне и остались одни несмелые?
– Зато неунывающие! Анекдот хочешь? Говорит муж жене: «Я сейчас лягу спать, а когда захочу выпить, ты меня разбуди». – «А как я узнаю, когда ты захочешь?» – насторожилась жена. – «Так ты меня только разбуди!»
Последнюю фразу дед Антон протянул с таким смаком, словно сам и был героем анекдота.
Оба рассмеялись, собрав морщинки у глаз и просветлев закопчено-загорелыми лицами.
– А у меня правнук мой Антошка, – начал очередную байку дед Антон…
– Это который Антошка? Сын внука Антона? – снова с придыханием рассмеялся Степаныч. – Антон третий или пятый?..
– Неважно! Важно – потомок мой, антоновский. Ну, так этот шельмец частушку вчера сочинил.
И дед Антон запел неожиданно звонким молодым голосом:
Старенький дед
Пошел в туалет,
Который был старый,
Такой же, как дед!
– Какой туалет? – сквозь смех переспросил Степаныч. – У тебя ж в доме дети все удобства городские наворотили!
– А это у него фантазия такая, – с гордостью объяснил дед Антон.
– А-а-а! Тоже, значит, философ! Нам вот некогда было философствовать. Мы все пахали да пахали…
Антон шутя толкнул друга в плечо:
– Ты что? Частушки нашей молодости забыл?
И снова запел:
А в хозяйстве все идет
Развитье по спирали:
Что не сперли в прошлый год,
В этом поспирали!
Они снова дружно расхохотались так, что петух, деловито пасший кур, вскочил на плетень и заголосил диким голосом.
– Чего это он? – сквозь слезы спросил Антон.
И Степаныч, давясь смехом, ответил:
– А это я его на летнее время перевел!
