Вошла в роль
Марина обожала собак. Особенно неконфликтных. Если бы можно было, она «усыновила» бы (или «удочерила») всех бездомных бедолаг. Марина даже сумку купила такую, чтобы в одном из отделений помещался пакет с едой на случай встречи с ними.
Муж называл ее «собачницей» и предсказывал, что это плохо кончится. Но она не имела привычки его слушаться. А зря!
Чаще всего Марину по утрам встречала дворовая овчарка, давно прижившаяся в их микрорайоне. Чуя сострадание и «собачий» бутерброд в сумке, особым собачьим чутьем она словно вычисляла время выхода Марины на работу.
Собаку все почему-то звали Тачка. Коричнево-бежевая, гладкошерстная, с мордой овчарки и ушами дворняжки, она была безобидной псинкой, добродушной и коммуникабельной. Потомок своих предков, она всегда, радостно поскуливая и повизгивая, виляла хвостом, выражая не только дружелюбие, но и приглашение к игре. Она вымаливала лакомый кусочек, «улыбаясь» хвостом.
В то утро Марина, как обычно, бросила ей косточку, и Тачка ловко подхватила ее на лету. Но тут откуда ни возьмись появилась незнакомая лохматая собака. Подняв хвост и напряженно вытянув его в струнку, она как будто хотела выразить свое «начальственное» положение и полную боевую готовность отнять завтрак у Тачки. Марина возмутилась, но лохматая бродяга свирепо огрызнулась, и она едва успела отскочить. Собачьи зубы обожгли кожу на ноге.
Пришлось идти в поликлинику, чтобы сделать на всякий случай прививку.
В коридоре в ожидании своей очереди на жестких стульях томились больные. Большинство – сердобольные разговорчивые старушки. Одна тут же начала ей сочувствовать:
– Заболела, милая?
Напуганная происшедшим, Марина совершенно не была склонна в эти минуты к общению и осветила правду жизни одним словом:
– Возможно.
Бабуля обиженно поджала губы и повернулась к соседке. Та немедленно обобщила:
– Теперь молодежь такая: и пообщаться с нами не хочет!
– Нынче молодежь – погляди да брось, – солидарно пробурчала третья бабуля.
Теперь пришла очередь обидеться Марине.
Но в следующий момент из кабинета врача вышла медсестра и громко объявила:
– Женщина, которая с бешенством, пройдите в пятый кабинет!
Все замолчали и уставились на Марину: кто с любопытством, кто с опаской, кто с долей жалости.
Перед дверью пятого кабинета она остановилась, оглянулась и, мило улыбнувшись бабулькам, произнесла:
– Р-р-р-р!
А потом для большей убедительности добавила:
– Гав, гав!
Ох, надо было видеть их лица!..
