Глава 29
Геннадий Фирсов начинал прорабом в одном из строительных управлений Рижского района. Он сумел создать частную компанию, и в период обретения Латвией независимости на все заработанное купил в центре Риги многоквартирный дом. Расселил жильцов и готовился к ремонту пришедшего в упадок старинного, построенного в стиле модерн столетнего шедевра архитектуры. Он считал это невероятной удачей, лучшей в его жизни сделкой.
Но тут некая национальная партия путем стандартных махинаций, характерных для того времени, накладывает лапу на эту недвижимость, используя властный ресурс, подконтрольные СМИ, создавая в лице своего оппонента образ безнравственного дельца, хапуги, целью которого является не восстановление архитектурного наследия столицы латышей, а наглая банальная нажива.
Спецоперация националистов удается лишь частично. Полудемократический суд не выносит кардинального решения, и здание повисает в неопределенности владения на долгие пятнадцать лет. До последнего времени любые контакты Фирсова с властной партийной структурой были невозможны. Но в один прекрасный день по радио Baltcom прозвучала передача с изложением этой драмы, и в ее финале Геннадий предложил руководителю партии Янису Янсону решить вопрос новомодным способом – дуэлью. Вызов был продублирован во всех ведущих изданиях Латвии, на популярных интернет-порталах, в Твиттере и Фейсбуке. Это был не первый случай вызова противоборствующих сторон в Латвии. На полигоне в Адажи уже год организовывались страйкболовские дуэли по разным поводам. Но это был первый вызов на индивидуальную дуэль политика такого уровня, как господин Янсон. Попытки Янсона и его пиарщиков превратить этот вызов в скоморошество и попытаться замылить тему целым каскадом вбросов в СМИ компромата на Фирсова взорвались настоящей бурей возмущения неожиданно столь сплоченной общественности, на этот раз не разделенной национальной кармой – давней проблемой латвийского общества. Янсон попал в положение цугцванга. Отказаться – значит, закончить политическую карьеру, отдать дом без боя – та же ситуация, потеря авторитета и карьеры. И он принял вызов.
Дуэль проводилась в парке Кронвальда. Место встречи не оглашалось, но время – 6:00 субботнего утра – было известно всей стране. В то утро спали только пропойцы, не пришедшие в себя после чрезмерных возлияний, и совсем уж малые дети. Место дуэли окружили около сотни журналистов, операторов с телекамерами, членов судейской коллегии, политиков и юристов обоих сторон.
Вся Латвия была у телеэкранов, когда первый канал запустил трансляцию готовящихся к поединку противников. На них были белые рубахи «Hereticle», покрытые незаметным белесым ворсом. В руках – дуэльные пистолеты, заряженные одним шаром с максимальной кислотной начинкой.
По знаку секунданта противники приблизились к барьерам, и одновременно прозвучали два выстрела. Янис стоял, не шелохнувшись, а Геннадий упал на колени, прижимая руки к груди. Над Латвией прокатился стон разочарования. Симпатии подавляющего большинства были на стороне бизнесмена.
Но процедура еще не закончилась. Противники должны были пожать друг другу руки, а судейская коллегия – произнести свой вердикт. Геннадий и Янис сблизились, повинуясь приглашающему жесту судьи. Геннадий, прижимая рукой левый бок, пораженный выстрелом, стоял, опустив голову. Янис спокойно выслушал приговор и попросил слова. Это было необычно, и внимание присутствовавших журналистов, как и всех телезрителей, сосредоточилось на этом уже немолодом, но крепком человеке, прошедшем немало иных сражений на политическом поле, бурлившем в Латвии в эпоху перемен.
– Я хочу вам сказать, – начал Янис, обращаясь к присутствующим и в телекамеру, – что я пришел на эту встречу побеждать. Я боец, и я привык выигрывать сражения. Но то, что я испытал в эти несколько минут под дулом пусть и не смертельно опасного, но оружия, – я бы назвал его оружием справедливости, – возможно, перевернуло во мне некоторые представления о добре и зле, о том, что вечно, и о меркантильности нашего бытия.
Янис умел говорить, но в этот момент сотни тысяч слушателей почувствовали, что изощренный политик сбросил с себя панцирь непробиваемого циника, и свое решение об отказе притязаний на спорный объект в пользу первоначального владельца он произносил уже под всеобщее ликование окруживших их свидетелей этого триумфа.
Таким, в пастельно-лубочных тонах, увидел этот бой народ, и так изложили эту историю в утренних новостях газетные полосы. На самом деле все происходило несколько иначе.
Дуэль началась в четыре часа утра – на этом настояли секунданты Янсона, предполагая возможную неудачу. И действительно, Гена сходу впендюрил Янсону шар аккурат в лоб, прямо над защитными очками. Яниса полчаса приводили в чувство, после чего он стал орать, что Геннадий получит хрен с редькой, и что он, Янис, Геннадию «глаз на жопу натянет». Больше Янсон ничего придумать не смог. Смогли пиарщики и однопартийцы. Они сумели объяснить ошарашенному политику и угрюмо сидевшему на мокрой от росы траве Геннадию, что судьи свой вердикт вынесли, и его не изменить. Дело бизнесмену все равно проиграно, и лучше извлечь из него политические дивиденды для партии, а Геннадию – избежать и хрена с редькой, и натянутого не туда глаза. Хватило часа для разработки нового сюжета, который в 6:00 перед телекамерами и разыграли.
Не мытьем, так катаньем, а все-таки выиграло общество. Пусть так, с кочки на колдобину, но «Сатисфакция» прорубила дорогу к справедливости и в этом местечковом деле, и в еще более мелких бытовых. Создавалась матрица поведения, которая истончила слой неприкасаемых до последнего высшего слоя вертикали. Кочки и колдобины этой истории разбирались в головном офисе корпорации, занимавшем к этому времени шесть этажей здания на Парк-авеню. В просторном зале для собраний расположились более сотни представителей региональных судейских коллегий. Для встречи с ними прибыли все ведущие руководители клуба.
Вопрос был принципиальный: под сомнение ставился основной принцип «Сатисфакции»: никаких подмен, никаких непрозрачных схем, сделок и прочих фокусов. Рижскую команду ругали, но после того, как те высказали свои аргументы, накал обвинений снизился. В свое оправдание председатель коллегии объяснил решение судейской тройки тем, что страна маленькая, население такое, что все друг друга знают. Для политика ранга Янсона сохранить лицо – это равносильно сохранению равновесия в только что консолидировавшемся обществе. Обществе, при всей своей немногочисленности еще и разделенном национальным барьером. Поэтому мы и решились на компромисс. Компромисс, позволяющий избежать скандала, основой которого стало бы непризнание политиком поражения.
Этот скандал не только взбудоражил бы общество, но и оставил бы негативное впечатление о «Сатисфакции». Онлайн-трансляция, которая автоматом записалась на носителях центрального компьютера в Нью-Йорке, гарантировала незыблемость вердикта. Но никто в стране, кроме присутствовавших журналистов и операторов, ее практически не видел. А второй показ в нашей видеотеке послужит каламбуром для нашего музея. Те свидетели, которые присутствовали в парке в четыре утра, поклялись молчать и какое-то время с этим обещанием совладают. Ну, а потом эта история, как и все в этом мире, обрастет легендами. В сухом же остатке – справедливость, восторжествовавшая в результате дуэли. Судей не наказали, отдав должное их остроумию, но во избежание подобных сюжетов всем были розданы новые требования, исключающие какие бы то ни было отклонения от основ принципов клуба.