Глава 23
Через два дня мы улетали. В аэропорту, прощаясь, я высказал Борису свои надежды на развитие идеи нашего клуба в России, и добавил, памятуя о давешнем разговоре, что китайцы у себя «Сатисфакцию» приняли, так что это направление сделает хоть маленький шажок в сторону выравнивания возможностей становления гражданского общества.
В полете я перебирал в памяти события этих дней. Все большей симпатией проникался к Борису. Крепкий парень, не лишенный такой глубокой сентиментальности, типичный носитель этой странной субстанции – несчастной еврейской души. Патриот, осознающий безысходность, выраженную его фразой «многотонный пласт устоев». Да, этот пласт не сдвинуть теми методами, к которым эти устои адаптированы. Но чем более спрессованы, чем более неподвижны, чем менее способны к переменам эти пласты, тем опаснее для них состояние точки бифуркации. Такие окаменелости только кажутся стабильными. Весь мир со своими проблемами – от локальных, но вполне кровавых конфликтов до расслоения цивилизации по критериям доступа к ее плодам, – сигнализирует о критическом состоянии системы. И время, в которое мы живем, покажет, станет ли ее состояние хаотическим или она перейдет на новый уровень упорядоченности.
Тут катализатором может послужить кажущаяся сумасшедшей, невыполнимой идея, которая неожиданно завладевает умами масс. Вот появился в какой-то антисанитарной обстановке мальчик с простым иудейским именем Иешуа Га-Ноцри. Мама с сомнительной биографией, про отца тоже, знаете ли… А что натворил! Без Интернета, Инстаграма, без Маргариты Симонян – просто с народом поговорил по-человечески. Впрочем, не просто. Видимо, чтобы с людьми поговорить действительно по-человечески, надо быть богом. Так вот когда это было? Поговорил – делов то! – а ему до сих пор половина народа земного поклоны бьет.
Да что далеко ходить. Был такой кудрявый мальчик – Володя Ульянов. Ну кто бы мог подумать, что он скоро уж как сто лет в гробу на всеобщее обозрение выставлен будет. Тоже говорун еще тот был, тоже дел натворил – полмира кровью умылось. Впрочем, шутить на эту тему, даже мрачно, не время – а время такое, что в воздухе витает ощущение приближающейся этой самой точки со сложным названием, точки критического напряжения. Что-то должно кардинально меняться, и меняться должен человек. Ну, например, из самого легкого – перестать убивать себе подобных.
У Клиффорда Саймака в «Городе» замечательно написано о том, как через тысячелетия на Земле не осталось людей, а животные стали разумными. Главным правилом стало табу на убийство. Волк не смел убить кролика, ласка боялась своих воспоминаний, в которых она питалась мышами, а муравьи, которых никто не имел права травить, завоевывали Землю.
Вначале людям надо изменить в себе код, направленный на решение вопросов с помощью убийства человека человеком, а потом замахнуться и вообще на недостижимое: оставить в покое меньших братьев своих. Заглянуть, например, в невинные глазки маленькому поросенку, перед тем как…
А вот вспомнилась жуть. Американский рекламный ролик: толстяк в белом халате несет на руках розово-белого молочного поросенка. Его сопровождают милые дамы, хранительницы добротного и, разумеется, доброго семейного очага, тоже все в белых халатах. Они все умиляются безмятежности этого милейшего создания, доверчиво расположившегося в руках вершины земной эволюции. Толстяк подходит к никелированному круглому агрегату, совершенству инженерно-дизайнерского искусства. Никель и стекло. Помощник, тоже в белом халате, открывает прозрачную крышку, и бело-розовое божье создание падает в этот никель. Секунда – и миксер выдает в пластиковую трубу бело-розовый фарш. Белые халаты в восторге хлопают в ладоши.
Ой, а что это вы, мой добрый человек, скривились? Что это вы отпрянули от жидкокристаллического экрана, что это вас затошнило, такого образованного и цивилизованного? А не отведать ли вам колбаски свеженькой?
Меня трясла за плечо стюардесса, я разлепил веки. Красивая дама.
– Обед. Что вы предпочитаете, мясо или рыбу?
– Воды.
Мы должны измениться, для того чтобы не исчезнуть. Простая формула… Но путь к ней непростой. Цель клуба, возникшего на берегу океана в заброшенных ангарах, – изменить мир игрушкой. Как много смыслов в этой вещи. С игрушки мы начинаем познавать этот мир, игрушкой мы становимся в руках властителей, Игрой мы собираемся сокрушить зло, аннигилировать его. Игра – антиматерия зла.
В дальнейшем «Сатисфакция» прошла по Дальнему Востоку, веером захватывая территории, распространяя свое влияние на общество. Она послужила мостиком между закрытыми китайскими общинами и местным населением. Один из той первой пятерки энтузиастов, Андрей Воеводин, стал во главе штаба «Сатисфакции» огромного региона. Вместе с Борисом Бордовским они периодически посещали наш офис в Риге и офис на Парк-авеню, превратившись со временем в главных наших партнеров в России.
