Глава 33
Сила есть, ума бы побольше
После удачной кражи Ричард Кюден несколько часов находился на вершине восторга и личного счастья. Он буквально упивался растерянностью и озлобленностью своих оппонентов, безбоязненно наблюдая за ними издалека. Ну и чего уж там было скромничать, хвалил самого себя за ум, смекалку и мудрую предусмотрительность.
Так и восклицал каждый раз, когда видел себя в зеркале:
– Гений! Феноменально уделал этих ушлепков! Йе-ес!
Ну и никак не мог нарадоваться появившемуся у него источнику энергии венгази. Его личные хранилища заметно и весьма резко стали насыщенными после первой же сборки «урожая». И буквально сразу после этого удалось создать очередного фантома, пятьдесят второго в его командном списке. Подобного, так страстно желаемого прибавления не было уже почти двадцать лет, и этот праздник просто следовало как-то отметить. Тем более что и пятьдесят третьего «раба», как их называл даже мысленно Печенег, он наметил к изготовлению в самое ближайшее время.
И почему бы не сотворить, если в прихваченном так удачно аккумуляторе оказалось целых полторы дневных нормы. Только и следовало, что часов на десять-двенадцать сделать перерыв, чтобы потом войти в определенный ритм намеченной прокачки. А за это время можно и отпраздновать. Вопрос только, как?
Предаваться пьянству с развратом для Кюдена всегда казалось банально. Да и не любил он отупляющего опьянения, когда сознание покрывается ватой забвения, равнодушия и наркотического бреда. Праздновать Печенег любил с роскошью, устроившись на вершине труднодоступной горы, наблюдая очередной закат. Было в этом некое очарование, будоражащая разум прелесть и умиротворяющее величие раскинувшейся вширь и вдаль природы.
Обладатель подобное удовольствие мог себе позволить, создавая для этого идеальные условия. И плевать, что мир катится в тартарары, враги рыщут по твоему следу, да и твое личное существование в обозримом будущем находится под большим вопросом.
На этот раз Ричард выбрал самую царственную вершину Уральских гор, с которой открывался величественный вид на окрестности. Гора Манарага. Обособленная среди себе подобных, стоящая как бы осторонь от всего, гордая в своем одиночестве и окаменевшей задумчивости.
И хоть до заката оставалось часа четыре, Печенег поспешил к выбранному месту. Живо обустроил с помощью фантомов на самой высокой точке горы удобный, непродуваемый с трех сторон шатер и отдался заслуженному отдыху. Конечно, при этом нисколько не скромничая, сидя за роскошно накрытым столом и попивая самые изысканные напитки.
Увы, несмотря на уникальность и труднодоступность данного места, побыть в одиночестве не удалось. Блаженную медитацию и созерцание окрестностей нарушили бдящие в охранном режиме фантомы. Как бы ни был обладатель расслаблен и беспечен, соответствующее охранение выставлял благодаря многолетней привычке.
Так что его заранее предупредили: по отвесной стене на самый высокий зубец гребня карабкаются двое скалолазов. С собой у них кусок тента, спальные мешки, провизия, газовая горелка. То есть не иначе как собрались на вершине ночевать.
Вначале Печенег изрядно расстроился. Если не сказать, что рассердился. Как же! Мешают тут всякие! И кому? Самому обладателю!
Появились даже циничные мысли прервать восхождение неугодных человечков. Не в том смысле, что кровожадно сбросить их вниз, нет. Ричард до бессмысленных убийств никогда не опускался. Остановить можно и банальной грубостью. Достаточно самому заглянуть вниз или отправить на выступ фантома и прокричать что-нибудь эдакое:
«Куда претесь?! Здесь занято!» Или: «Сюда не ходи, снег башка попадет, совсем холодный станешь!»
После таких окриков любой здравомыслящий человек вернется обратно. Другой вопрос, что подобных скалолазов Кюден всегда считал полными недоумками, нарушающими общепринятый постулат «Умный в гору не пойдет». Мучиться, ломать ногти, рвать связки и, самое главное, рисковать жизнью? Глупость!
Оно, конечно, итог того стоит, здесь красиво, но не такой же ценой!
Причем в столь сложное для человечества время.
«Они что, новостей не слушают? – озадачился Печенег, пытаясь понять посылы людей, настойчиво движущихся к высшей точке. – Все остальные прячутся, окапываются, запасаются семечками, лыжной мазью и спичками. В крайнем случае, прощаются с родными и близкими. А этим-то чего неймется?»
Именно этот вопрос заинтриговал обладателя настолько, что он позволил скалолазам забраться на единственно удобный пятачок, где сам и располагался со всей широтой своих возможностей.
Да и приятно было наблюдать, как глаза альпинистов постепенно превращаются чуть ли не в блюдца, а дышат мужчины, несмотря на перенапряжение, один раз из положенных четырех. Да и любой другой человек на их месте умом тронулся бы, разглядывая нежданный уголок цивилизации в таком несусветном для этого месте.
Плотный, непродуваемый, прочно стоящий шатер. Внутри него накрытый деликатесными продуктами стол. По сторонам от него – два мангала, на которых красиво одетые девушки жарят мясо, овощи, креветки, омары и еще какие-то экзотические морепродукты. Ну и за столом удобно восседает в кресле этакий сибарит в роскошном домашнем халате. Попивает вино из хрустального бокала и закусывает его кусочками мякоти кокосового ореха.
Наверное, минут пять скалолазы, наполовину вползшие на площадку, так и лежали, то взирая на увиденное, то тупо глядя друг на друга. Одному – около двадцати, второму – чуть за сорок. Старший из них еще и по щекам себя хлопал и за нос щипал. Похоже, пытался проснуться. Младший же оказался более восприимчив к шокирующей картинке, потому что заговорил первым:
– Ну вот, а ты не верил, что пахнет шашлыком.
– Мираж… – прошипел начавший дышать дядька.
– Ну так давай встанем и попробуем его на ощупь! – при этом молодой как-то особенно поглядел на девушек. И это стало заметно его спутнику:
– Кого щупать собираешься? Мангал, стулья или?..
После чего оба опять впали в транс мыслительного труда на добрую минуту. И вновь молодой первым вспомнил о самом главном в данной ситуации.
– Здравствуйте!
Печенег сделал вид, что увидел незнакомцев только что, поздоровался в ответ и вновь отвернулся, словно занятый какими-то размышлениями. Девушки тоже кратко поздоровались, не отрывая взглядов от готовки.
– Извините! – парень был не чужд вежливости и деликатности. – А можно мы… как бы сюда… э-э-э… тоже?..
– Конечно! Проходите в шатер, не стойте у порога! – Ричард отставил бокал и щедрым жестом указал на поставленные заблаговременно удобные стулья. – Присаживайтесь, сейчас уже и горячее поспеет.
– Спасибо… Мы… это, сейчас…
Более гибкая психика молодого парня, наверняка выросшего на компьютерных играх и на фантастических фильмах, позволила ему живо выйти из шокового состояния. Он всем телом выполз на площадку, потом помог выползти напарнику. Сбросил с себя рюкзак, снял пояс со страховочными тросами и первым представился:
– Сергей! А это мой отец, Андрей Миронович.
– Можно просто Андрей, – выдавил из себя его батя.
– Приятно познакомиться, меня зовут Далгет, – Печенег решил назваться своим самым первым именем, данным ему родителями и которое он сам почти забыл. – Раздевайтесь, здесь довольно жарко. И прошу за стол… Что пить будете?
Тотчас обе девушки оторвались от мангалов и склонились над двумя малыми столиками, уставленными бутылками с разнообразным алкоголем. Стоящие у задней стенки шатра только сейчас стали видны гостям. При этом взгляды красавиц вопросительно уткнулись в лица растерянных гостей.
Скалолазы все не решались сесть, хотя плотные куртки и скинули с себя прямо на горку своей амуниции.
– А-а-а…? – молодой скалолаз некультурно показал пальцем на дам и на стулья, явно смущаясь, что придется занять чужие места.
– Они уже поели, – уведомил Ричард скучающим голосом, – и скоро уходят.
Зато отец парня оказался более хватким на житейском, бытовом уровне. И видимо, догадался или вспомнил, что третий раз могут и не пригласить за стол. Всему есть пределы, тем более гостеприимству. Поэтому крякнул:
– Благодарствуем! – И уселся за стол. Правда, стул вначале ощупал руками на прочность и на осязаемость. Потом выдохнул: – Водки!
Пока ему наливали, уселся и Сергей, по батюшке Андреевич. Его глаза чуть не окосели, пытаясь рассмотреть обилие блюд, разнообразие этикеток на бутылках и красоту улыбающейся ему девушки. Заметив, что отцу наливают из фирменной бутылки с надписью «Белуга», он хрипло выдохнул:
– Тоже водки.
Далгет протянул свой бокал, чокнулся с протянутыми ему навстречу высокими «царскими» рюмками и не стал витийствовать с длинным тостом:
– За знакомство!
Выпили. После чего гости, как вполне здоровые, нормальные, да еще и проголодавшиеся мужики, набросились на закуску. Глядя на них, и Печенег ощутил прилив непомерного аппетита. Отдал мысленный приказ, тоже получив рюмку с водкой. Повторили под тост:
– За окружающие нас красоты!
А к третьей рюмке горячительного подали и горячее, накладывая его в тарелки по мере готовки. И только уже после пятой порции спиртного чуть расслабившиеся и наконец-то окончательно поверившие в происходящее Крапивины дали выход своей жгучей любознательности:
– Далгет! А как это вы тут вот… – парень взмахнул ладонями по сторонам, – смогли организовать?.. И доставить?
– Легко. Долго ли умеючи? – отмахнулся хозяин застолья, сам начиная выяснять его интересующие детали: – Но вы-то почему здесь? Неужели ничего о Тауламп не слыхали?
– Как не слыхать! – тяжко вздохнул Андрей Миронович, отставляя вилку в сторону. – Беда-то какая! Всему миру конец приходит.
– А что ж вы не готовитесь? Не прячетесь?
– Разве от этого спрячешься? Вон папуасам в джунглях ничего не помогло. Да и колумбийцев горы не спасли.
– И все-таки? – настаивал Печенег. – К чему напрасно тела терзать? Да сюда карабкаться?
Младший скалолаз молчал, с напряжением разглядывая то убранство стола, то самого Кюдена. А его отец, окинув взглядом раскинувшиеся вокруг горы, негромко заговорил:
– А что тело? Тело бренно… И когда такие времена наступают, самое время о душе подумать. Ее порадовать. Ее насытить чем-то большим и величественным. Окунуть ее в океан благости, мира и покоя, дать прикоснуться к вечной Вселенной… А где эта вечность чище всего? Где она не испорчена человеком? Да только здесь… Или в подобных местах. Я-то здесь бывал, а вот сыну – не пришлось. Поэтому решили, что побывать вместе надо обязательно.
Короткая пауза, и новый вопрос:
– Верующие?
– В каком смысле? – уточнил Крапивин-старший.
– Ну, там, в Христа, в Бога?..
– Еще чего не хватало! – криво улыбнулся Андрей Миронович. – Кормить всяких ублюдков, которые на простаках жируют? Ха! В нашем роду такого никогда не водилось, хоть и приходилось порой при попах помалкивать, чтобы до кровавой драки не дошло. А вот в природу-матушку да в род людской – верим. И до конца верить будем. Хотя люди, в своем большинстве, давненько вырождаться стали.
– Только они? – хозяин застолья решил, что имеет право на любые вопросы. – А вы сами? – И старший из гостей считал это вполне справедливым, отвечая откровенно, как на духу:
– К огромному сожалению… Мы тоже выродились духовно и морально. Мы тоже стали безмолвными трусами, которые помалкивают в тряпочку или шепчут: «…моя хата с краю». Лишь бы не тронули. Лишь бы мимо прошли наши вороги, которые потом же нас к беде и приговаривают. Правда, трусы чаще выживают. Вот и мы выжили, пока… В отличие от тех, кто не боялся, кто вставал, кто брал в руки оружие и уничтожал любую сволочь. Но их всегда было меньше… И они погибали первыми, не оставляя после себя сильных наследников… А мы вот, – Крапивин опять обвел горизонт взглядом, – только и можем, что лечить душу в таких местах да утешаться красотою вселенской…
Минут пять посидели в полном молчании, потом так же молча выпили, не глядя друг на друга. Уже без прежнего аппетита, но все-таки бодро набросились на очередные порции горячего. Да и не есть подобную роскошь, еще и в таком месте, было бы святотатством.
Девочки тем временем закончили приготовления и жарку. Все готовое поставили на стол. Мангалы опустили на скалу, подбросили в них углей и без единого слова ушли куда-то за шатер. Парень какое-то время прислушивался, ждал возвращения, а потом не выдержал:
– А куда это они ушли?
– Да как все женщины, – печально вздохнул Кюден, – опять по магазинам подались.
И тут же получил следующий вопрос, как говорится, в лоб:
– Так вы, наверно, таукитанец? С того самого представительства в Москве?
Врать Печенегу было не впервой за очень долгую жизнь, да и умел он это делать отменно, не в пример политикам или журналистам. Но врать этим людям? Да в таком вот месте? Поэтому ответ прозвучал обтекаемый, хоть и не без доли юмора:
– Да уж не бог какой-нибудь, в которых вы и так не верите!
Сам он тоже весьма и весьма интересовался только что упомянутым представительством, но своими фантомами до сих пор ничего выяснить не смог. Кто они, что они, откуда свалились и где до сих пор прятались? Слепые зоны, совершенно идентичные обладательским, не позволяли прорваться внутрь здания бестелесным созданиям. А сам Кюден и мысли не допускал рискнуть своим основным телом, пытаясь продавить преграду. Имелась только уверенность, что обворованные им коллеги в любом случае плотно сотрудничают с братьями по разуму из далекого созвездия Тау-Кита.
Поэтому сразу же спросил сам:
– Вы-то верите, что «серую беду» удастся упокоить или укротить?
Парень промолчал, а его отец ответил с явным сомнением:
– Да мы и в вас-то не верим. Мало ли какое шоу на телевидении устроить можно. Но!.. Раз уж мы тут и вот так встретились… Поделитесь, пожалуйста, уважаемый Далгет, своим мнением и сами ответьте на свой же вопрос.
И оба Крапивина так уставились на Печенега, что у него по спине мурашки побежали. Точно так же на него в детстве смотрели отец и старший брат, когда оценивали: можно ли доверить младшему в семье что-то важное, ценное или особо дорогое. И здесь возникла какая-то ассоциация, неожиданно вызвавшая у Печенега внутреннее раздражение и противление навязанному вопросу:
«Смотри-ка! Сидят за моим столом да еще что-то стребовать пытаются! Не про таких ли поговорка: «Пусти такого за стол, так утром его в кровати у жены отыщешь»?»
Но сам понимал в душе, что не прав, пытаясь прикрыться раздражением от сути поставленного вопроса. Самого страшно терзала неопределенность ближайшего будущего. Было почему-то обидно, что он не среди московских обладателей. Досадовал, что не ведает в подробностях, чем они занимаются и сумеют ли помочь землянам. Неприятен был и тот факт, что отражатель на Луне установили, а понять, как и с чьей помощью он туда доставлен, никак не удавалось. Только и оставалось, что верить во всемогущество братьев по разуму с Тау-Кита.
Разве что одна догадка имелась, но для ее косвенного подтверждения требовались еще одни сутки.
Вот так и ответил, помня о таком сроке:
– Сложно сказать. Через несколько суток все определится более четко, тогда и можно будет удовлетворить ваше любопытство.
– А бомбы? – парень оказался и в этом вопросе подкован. – Раз их наши стребовали с американцев, значит, для дела? Значит, подорвут-таки эту чертову Глыбу?
Зная способности фантомов, Печенег легко мог представить, какие только пробы не сделали его коллеги, чтобы затолкать что-то взрывающееся в брюхо Тауламп. Раз у них не получилось, значит, вся надежда теперь на таукитанцев. Вдруг да и поможет их особая телепортация?
Так что, отвечая, он ни капельки не врал:
– Если бы все было так просто! Этот объект чужд жизни, практически неуничтожим. Да, скорее всего, он и создан вселенским Злом для уничтожения планет, пригодных для жизни.
– Разве такое бывает во Вселенной? – выдохнул Андрей Миронович, глядя куда-то за горизонт. – Разве может существовать настолько разумное Зло?
Опять повисла длинная пауза, которую оборвал Сергей:
– Эх, батя! Не ты ли утверждал, что добро имеет границы, а человеческая подлость и злоба безграничны? Не ты ли приводил примеры, когда зажравшиеся в роскоши банкиры готовы у ребенка конфету забрать, лишь бы их плановая прибыль не упала на копеечку? Так чему ты удивляешься, если Зло всегда будет стремиться к уничтожению светлого и прекрасного просто по той причине, что оно ему недоступно. Отсюда и бешенство. Отсюда и ненависть… А когда умрет все живое, Зло уничтожит и себя.
– Ну да, аллегорично: змей, поедающий себя с хвоста.
Они еще долго говорили. Наблюдали и любовались закатом.
А потом Далгет встал и попрощался:
– Спасибо за компанию и за приятное общение. Но мне пора… Женщины, знаете ли, ждут-с! Все растратят, если их не остановить.
– А-а-а…? – скалолазы в недоумении указали на стол, кресло, шатер и пышущие жаром мангалы.
– Пользуйтесь на здоровье! – отмахнулся владелец всего этого добра. – До свидания! – и в несколько шагов оказался снаружи, за стенкой шатра.
Через минуту Сергей посветил туда фонарем, обошел шатер по кругу и вернулся к отцу с единственно верным выводом:
– Телепортировался! – потом вспомнил что-то и хлопнул себя по лбу: – Йе-кэлэмэнэ! Про фотоаппарат-то забыли! Там режим видео есть, надо было сняться с таким… с таким…
– Так он тебе и разрешил бы себя снимать, – проворчал Миронович. – А вот стол и все это снимем обязательно. Иначе дома не поверят ни одному нашему слову.
– Даже если принесем эти красивые тарелки?
– Тем более. Хе-хе! Так и скажут твои бабки, мать, сестры и жена в один голос: «В музее купили, чтобы нас разыграть!»
– А что, и разыграем! Только наоборот! Если таукитанцы нам помогут и Земля выживет, то будет, что правнукам показывать и рассказывать.
Младший довольно рассмеялся и бросился доставать фотоаппарат из рюкзака.
