13

Пуля

Сегодня покормить собак надо было быстро.

На сегодня планировался выход патруля, потом прилет транспортника. И не абы какого транспортника – это был особый рождественский борт. Из Бастиона сообщили, что он везет тридцать пять мешков с почтой и кое-какие сюрпризы. База тихо гудела от нетерпения. Но даже мельница слухов пока не намолола ничего стоящего.

Я разложил еду по трем мискам и внезапно обратил внимание, что собаки ведут себя не как обычно. Они казались вялыми и притихшими. Может, виной всему была погода: с севера задували ледяные и промозглые ветра, и это никого не радовало. Каждый день повторялось одно и то же. Мы просыпались на заледеневшей базе. За утро она понемногу оттаивала, к середине дня начинался ливень, а ночью все замерзало вновь. Перепады температур становились все более резкими. Горы на севере натянули снеговые шапки и выглядели красиво, как на открытках.

Ночные дежурства превратились в испытание не для слабых духом. Выбираться из теплого спальника в час ночи было настоящим подвигом. Прошлой ночью термометр показывал минус десять по Цельсию.

С наступлением афганской зимы самозваный комитет собачьего спасения, состоявший из нас с Дэйвом и Джоном, пришел к выводу, что животных нужно защитить от непогоды, тем более что Джена уже была на сносях.

У задней стены базы имелся маленький дворик, который до сих пор ни для чего не использовали. Его осмотрели в самом начале, когда мы только прибыли на базу, и признали ни на что не пригодным.

Но теперь мы решили, что достаточно немного постараться – и там можно сделать отличный новый дом для собак. Тем более, там имелось три крохотных ниши в основной стене, где животные могли бы укрываться от проливного дождя. Чтобы утеплить эти «норы», мы втиснули туда три больших картонных коробки, проделав в них небольшие отверстия, достаточные, чтобы собака могла пролезть внутрь. Кроме того, у нас по-прежнему оставался запас старых футболок.

Дворик прилегал к восточной стене и находился на достаточном отдалении от всех основных построек, чтобы собаки не досаждали никому своим лаем. Иногда им случалось погавкать ночами, особенно если снаружи рыскала бывшая стая Наузада. Подозреваю, он тосковал по вольным денькам, хотя я никак не мог понять почему. Мне казалось, человеческая забота и гарантированная еда два раза в день – это гораздо лучше.

Мы ударно потрудились на стройке целое утро, и новый дом для собак был готов. Заодно мы с Джоном наконец согрелись, невзирая на кусачий северный ветер, не стихший даже к полудню.

Мы планировали отделить Джену от РПГ и Наузада. Я понятия не имел, как кобели отреагируют на щенков, поэтому мы нарезали дополнительной сетки для ограждения, но пока не ставили ее, и вольер по-прежнему оставался общим.

– Эй, вы чего? – спросил я, протягивая первую миску. Обычно они с ходу набрасывались на еду. – Вам новое жилье не нравится? Или вы не голодные? – В последнее я не верил ни на секунду.

Наузад на меня даже не посмотрел, и это было очень странно.

– В чем дело, Наузад? Что там такое? – Я обернулся, чтобы понять, куда он так уставился. – Ого, а ты-то откуда взялся?

У меня за спиной в стене была небольшая выбоина, которую даже нишей трудно было назвать. Я там складывал упаковки из-под пайков, когда не успевал их выбросить сразу.

Сегодня там обнаружился некрупный песик, такого же окраса, как РПГ, который лежал, тяжело дыша, среди вчерашнего мусора.

Я отставил в сторону собачий завтрак и подошел посмотреть поближе. Теперь стало ясно, что это сука – и что с ней не так. Ее шея была сильно раздута, почти вдвое против обычного.

– Эй, что с тобой такое? – спросил я, протягивая руку. Она даже не шелохнулась, только проследила за рукой взглядом и едва слышно зарычала. Сил сопротивляться у нее явно не было.

Чтобы разглядеть ее получше, я зашел с другой стороны и теперь мог видеть собачий затылок.

– А, все ясно, – сказал я. – Теперь я понял, в чем твоя проблема.

На шее у собаки обнаружилась рана. Шерсть вокруг слиплась от запекшейся крови. Присмотревшись, я обнаружил, что это не порез, а два отдельных прокола, расположенных в полудюйме друг от друга. Я, конечно, не ахти какой специалист, но мне это напомнило змеиный укус. В Афганистане водится около двухсот семидесяти видов змей, и пятьдесят из них ядовиты. Наверное, потому шея так и раздулась. Медленно и осторожно я погладил собаку по голове. И вновь она не пошевелилась, только тихонечко заворчала.

– Ладно, попробуем придумать что-нибудь. Но ничего не обещаю.

Поднявшись, я обернулся к Наузаду.

– Извини, приятель, завтрак подождет.

Я побежал на склад. Подходящий ящик обнаружился почти сразу, и я бесцеремонно выпотрошил содержимое на пол. Убрать можно было и позже.

Когда я вернулся, собачка лежала на боку и тяжело дышала. Она не сдвинулась с места. Я натянул кожаные перчатки и бережно подхватил ее под бока и спинку, стараясь не задевать распухшую шею, и осторожно уложил в коробку. На мне была плотная куртка, и я надеялся, что хоть ее-то собачка не прокусит. К счастью, пока все ее попытки на кого-то нарычать выглядели довольно беспомощными.

По размеру она была вдвое меньше РПГ, но лапки выглядели куда крепче. Я поставил коробку под навес и накрыл страдалицу старой футболкой, после чего отправился за доктором

Все время, пока шел по двору, я пытался понять, как так получилось, что все собачьи калеки и потеряшки в этом городе теперь бегут ко мне. Как эта маленькая псина пробралась на базу? Откуда она знала, что я захочу ей помочь?

Даже Джон с Дэйвом ни за что не поверят, что я не сам притащил ее откуда-то снаружи… что уж говорить об остальных.

Я зашел в медпункт. Док проводил инвентаризацию.

– Минутка найдется? – спросил я у него.

– Ага, в чем дело? Опять бородавки замучили? – Он повысил голос почти до крика, так что медбрат, тихонько читавший в своем углу, даже оторвался от книжки.

– Ха-ха, отлично, док, это пять. – Он знал, что бородавок у меня нет, зато слухи поползут теперь по всей базе. Так он отыгрывался за все ранние побудки. – Док, чисто гипотетически, если ребенка укусила змея, вы бы какое лекарство дали?

– Змея, говоришь? Тут надо противоядие. Зависит от того, что за змея. – Он с интересом посмотрел на меня.

– А если не знаешь, какая змея?

Док смерил меня подозрительным взглядом.

– Этот твой ребеночек… он, часом, не собачка?

– Ага, – с невинной улыбкой ответил я.

– Все ясно. Антисептический крем на место укуса и по таблетке дважды в день, на протяжении трех дней. – Он потянулся на верхнюю полку забитого до отказа шкафчика с медикаментами. – Но не могу обещать, что это сработает.

– Не страшно. Если не поможет – буду пить от бородавок! – крикнул я уже на бегу, захлопывая за собой дверь.

У меня оставались считаные минуты, чтобы намазать бедную псину кремом и скормить ей таблетку. Хорошо хоть сопротивления от нее ждать не приходилось: не в том она была состоянии.

Рождественская почта и впрямь оказалась объемной. Когда вертушка взмыла в небеса, у нас остался здоровенный поддон и четыре десятка мешков с почтой, сброшенных в жидкую афганскую грязь.

Джон, я и еще четверо парней, которых мы взяли в помощь, взирали на это какое-то время в полном остолбенении и пытались понять, что нам теперь делать. Здоровенный картонный ящик, слишком большой, чтобы его могли ворочать даже два человека, был надежно приторочен к деревянному поддону. Присмотревшись внимательнее, я обнаружил, что он адресован шеф-повару базы.

– Ого, это для нас с Датчи, похоже. Хотя лучше бы они нам нового повара прислали, честное слово.

Внутри мы с Джоном обнаружили четырех здоровенных замороженных индеек, свежие овощи, бекон, колбасу и рождественское печенье.

– Надевай передник и за работу, – ржал Джон, пока мы грузили в пикап картошку с морковкой.

Но самый большой сюрприз поджидал нас на дне: три ящика пива. А потом и еще немного. Тут все прекратили погрузку и принялись обниматься. По банке на брата – как показал быстрый подсчет. Вот теперь это действительно был настоящий праздник.

Конечно, мы завидовали Бастиону, ведь слухи в кои-то веки подтвердились, и к ним готовить рождественский ужин приезжал сам Гордон Рэмси. Очень эффектно, вот только на дальних базах нам от этого было ни холодно ни жарко. Но в Бастионе по-своему заботились о нас – отсюда и этот кулинарный подарок.

Пока мы возвращались в лагерь, я ломал себе голову только об одном: как, черт возьми, мне приготовить этих исполинских индеек на нашей крохотной газовой плите?

Следующие пару дней я старательно мазал малышке шею антисептическим кремом. Таблетки, которые дал мне док, проблем не вызывали: я скармливал их ей с тушенкой.

К вечеру второго дня я обнаружил ее сидящей в ящике. Потянувшись, она могла даже выглядывать наружу. Крохотный хвостик отчаянно завилял при моем приближении.

Мы назвали ее Пулей, такая она была мелкая и юркая. Да и оружейную традицию – после РПГ – имело смысл сохранять.

– Ну что, Пуля, тебе лучше?

Припухлость на шее почти рассосалась. Теперь ее можно было гладить по голове, не причиняя боли. Я поднял ее и поставил на землю у своих ног. Наузад, РПГ и Джена не сводили с нее взгляда.

Малышка Пуля понюхала землю, слегка пошатываясь, и тут же снова уселась.

Собаки в вольере тихонько заскулили.

– Что, подружка, рановато тебе еще в большой мир?

Я опять взял ее на руки и вернул в коробку. Толстый кусок ветчины должен был послужить ей утешением.