Когда Инитаэра и я — Айрани — в сопровождении Эльдера подошли к карете, Канис как ни в чем не бывало уже восседал на козлах и зевал в кулак, всем видом показывая, что никуда отсюда и не сбегал и притомился, ожидаючи, когда госпожи развлекутся. Еще один предатель.

Лэйр в это время ворчал на Сиарея:

— Друг мой, если уж вы взяли этого подозрительного полуинсея под защиту, то вы отвечаете за то, чтобы от его пребывания тут никто не пострадал и ничто не рассыпалось.

Сиарей мученически возвел очи к небу. А мое настроение стремительно улучшалось. Да и что грустить? Одни враги обезврежены, другие дезориентированы (Таррэ весьма задумчиво провожал взглядом карету с княжнами), третьи доберутся до меня только к вечеру.

В оставшееся до званого ужина и бала время мне надо было сделать еще кучу дел. Сил не было ждать ночи, чтобы поговорить с Дигеро. Я подумывала, какой бы благовидный предлог изобрести, чтобы утащить Лэйра из дворца — на усталость сослаться (после турнира надо бы и отдохнуть) или государственными заботами отбрехаться, когда Таррэ сам явился с вопросом:

— Ваше величество, я вам в ближайшее время не понадоблюсь?

— Ни в коем случае!

— Тогда увидимся на ужине.

— Перед ужином еще инсейский царевич верительные грамоты предъявит как посол. Забыли? Вы как глава Регентского совета обязаны присутствовать.

Таррэ скривился:

— Вам канцлер составит компанию на приеме послов, а от нас будет мастер Онис. Учитесь обходиться без меня.

— Всенепременно научусь, — мечтательно сощурился Лэйр, улыбнувшись во все зубы.

Вейриэн дернул себя за белую прядь, но проглотил жало и умчался. Если бы я знала, куда, то, пожалуй, приковала бы его к королевской руке и потерпела бы до ужина.

На следующие полчаса король, неспешно возвращаясь во дворец, впал в глубокую задумчивость. Я лишь следила, чтобы фантомное тело не вывалилось из седла, да и Сиарей приглядывал, а карета с княжнами медленно плыла по переполненным улицам города.

— Эльдер, мне надо уйти прямо сейчас.

— Опять?

— Тебе надо будет лишь Каниса сразу отослать, чтобы он не заметил, что из кареты ты выведешь не двух девушек, а одну. И горничную пока отошли.

— А бальные платья кто будет примерять?

— А зачем? — спросила я. Вот оно, преимущество фантомного образа жизни — вместо того, чтобы срочно подшивать одежду, можно быстренько подогнать фигуру. В разумных пределах, чтобы в глаза отличия не бросались.

— И опять без обеда останетесь?

И вот они, недостатки жизни одной души в трех телах. И поесть некогда.

— С кухни стащу что-нибудь.

Дракончик скривил брезгливую рожицу:

— Это разве еда? И так душа непонятно в чем держится, — он покосился на замершую фигуру Инитаэры. — Ладно, все сделаю.

На том и порешили. Я сняла перстень с рубином, вручила Эльдеру и скользнула к огню Жасминовой башни, куда уже ушел из дворцовых покоев фантом короля, прихватив доставленную Сиареем корзинку с продуктами.

Но какое же счастье, что у меня уже выработалась привычка не оставлять фантомы совсем без присмотра, чувствовать их какой-то струной души. И сейчас прежде, чем переодеться и уйти в башню к добровольному пленнику, я проследила, как Эльдер поругался с Канисом, доведя его до белого каления, прогнал разобиженного кучера и вывел Инитаэру. Горничную выгонять не пришлось: ее и след уже простыл. Не мудрено. В холле сидел, поигрывая сельтом, Таррэ.

Я испуганно охнула и у себя в убежище, и там, устами Инитаэры. Эльдер одним стремительным движением оттеснил фантомную княжну и загородил спиной.

— Какая преданность! Уйди, мальчик, останешься цел, — усмехнулся вейриэн. — А где вторая, так называемая княжна Айрани?

Боги, как я устала. Как я безумно устала за этот день. За эту жизнь.

Срочно в обморок! Колени Инитаэры послушно подогнулись… Упасть ей не дали чьи-то руки, подхватившие сзади.

— Зачем же сразу падать, леди? — услышала я ироничный голос вейриэна Паэрта.

— По какому праву… — взвился Эльдер.

Таррэ крутанул в пальцах сельт:

— Тише, мальчик, тише. Эта штука у меня в руках очень острая, а бью я без промаха. Принеси-ка лучше воды для леди. Кажется, девушке плохо.

— Не надо, Эр, я в порядке, — выдохнула Инитаэра. Я раздумала изображать обморок. Такая накатила ярость, что глаз не смогла закрыть. Повернула голову к сжавшему мои локти Паэрту. — Отпустите меня, фьерр. Я не позволяла вам ко мне прикасаться!

Эльдер, белый от злости, раздул ноздри. Того и гляди искрами сыпанет или драконом обернется и выдаст нас с головой. Но тут Паэрт выпустил княжну — она тут же ухватилась за плечи мальчишки — и отступил.

— Госпожа, как вы? — Эльдер усадил меня в кресло. Встал рядом, сжав кулаки.

Я в Жасминовой башне села на пол там же, где стояла, и максимально сосредоточилась на ощущениях фантомного тела Инитаэры, перетекая в него душой и сердцем. Поиграем, Таррэ. Но как же ты мне надоел!

— Вы меня напугали, фьерры, — княжна выпрямила спину и вздернула подбородок. — Не ожидала, что вы проникните, как воры…

Таррэ, поморщившись, перебил:

— Полноте, леди. Не вам обвинять нас в неблаговидных поступках после того, как вы предъявили во дворце вот эту родовую грамоту, — он кончиком кинжала подцепил лежавшие на столике бумаги, которые я только тогда и заметила. И узнала замысловатые гербовые печати. А ведь я оставляла их на столе в кабинете.

— Я не понимаю, о чем вы, фьерр.

— О вашем происхождении, леди Инитаэра. Впрочем, вряд ли это ваше настоящее имя. Вы по-прежнему считаете, что вашему слуге стоит слышать наш дальнейший разговор?

— Я не совершила ничего предосудительного, чего можно стыдиться. Объясните, лорд Антаре, что вы делаете в моем доме?

— Охотно объясню. Читаю весьма любопытные бумаги. Видите ли, леди, вы этого не могли знать, но на этих документах — наши магические метки, и мы отслеживаем их с той ночи, когда ваша сестра получила их от мошенника Архивариуса в одном любопытном трактире, куда обычно не заглядывают благородные барышни. Но, что самое интересное, метку мы ставили одну, а сейчас их — две, абсолютно идентичных. Как вы это объясните?

Я мысленно застонала — как они умудрились пометить содержимое запечатанного конверта? И не блефует ли белоглазый? А если не блефует, то я гениальна, если сумела скопировать и магический маячок вейриэнов! Я даже засмеялась от восторга. Несколько нервно, впрочем.

— Метка? Какая метка, фьерр? Как она могла оказаться на моей грамоте?!

— Вот эта, — Таррэ провел ладонью над пергаментами, и в уголках грамот вспыхнули жемчужные светлячки.

— Какой красивый фокус! — восхитилась я, окончательно взяв себя в руки. Точнее, мой фантом.

— Я не фокусник, леди. Я — высший белый воин и маг. И запомните, я давно не реагирую на всякие дамские уловки.

— Значит, это правда, что король говорил о вас? Вы… евнух? — голос Инитаэры разочарованно дрогнул, а брови поднялись жалостливым домиком. — Бедный…

Паэрт, прилипший к косяку у входа, сдавленно фыркнул, Эльдер отчего-то закашлялся, а Таррэ бешено сузил глаза. Желваки на его порозовевших — мыслимое ли дело?! — скулах заиграли. Но гнев он обрушил на Эльдера:

— Мальчик, вон отсюда, пока мы за тебя не взялись!

Я кивнула упрямому дракончику:

— Ступай. Уверена, фьерры не сделают мне ничего дурного, — и глянула в его внимательные глаза: «Может, догадаешься кого-нибудь на помощь призвать». Мыслей читать он не мог, увы, но я так надеялась на драконью сообразительность!

Эльдер, поцеловав мне пальцы, чуть сжал их на прощанье и вышел.

— Напрасная уверенность, Инитаэра! — осклабился Таррэ.

— А когда мы перешли на «ты»? — удивленный взмах ресницами. — Напомните мне, лорд.

— Дьявол! — процедил высший воин.

— Где?! — перепугалась я. Оглянулась на Паэрта. Он тоже сверлил меня жутким взглядом. — Ох… Значит, и это правда? Вы действительно дьяволы? Но как такое может быть? Ведь вы — белые! Чистые! Благородные! Или молва преувеличивает?

— Прекратите, княжна! — рыкнул Таррэ.

— Значит, вы все-таки признаете мой титул? — вздернутый подбородок, гордый взгляд из-под трепещущих ресниц. Пусть видит, что лесную деву не запугать.

Вейриэн взял себя в руки, сделал отстраненное лицо.

— Вернемся к вашим фальшивкам.

— Что значит фальшивкам? — возмущенно.

Допрос в таком духе мог длиться бесконечно, это понял даже Паэрт. И предложил:

— Может, допросить ее в пыточной?

— Фи, как неблагородно, — укорила я. — У вас есть указ короля о моем аресте и допросе?

— Как глава Регентского совета я сам себе указ, леди, — заметил Таррэ. — Если вы и дальше будете увиливать от ответов на мои вопросы, вам предстоит провести вечер не на балу, а в каземате.

А там они установят непрерывную слежку, не сбежать. Я вздохнула:

— Не будьте так жестоки, фьерры. Это мой первый бал! Хорошо, я объясню, откуда у нас эти грамоты. Я действительно княжна Инитаэра Лиарская, дочь лесного князя, как и моя сводная сестра Айрани. Но в пути, уже в королевстве Гардарунт, с нами произошла беда: на нас напали разбойники и ограбили. Нашу жизнь и честь спасло только чудо — случилось это в ночь Святых Огней, и почти все разбойники неожиданно умерли в момент ограбления, а оставшиеся бежали с нашим багажом. Если вы заметили при обыске, у нас с сестрой очень мало вещей. Мы сорок дней скитались по королевству и голодали. Не чаяли уже, что доберемся до столицы к нашим покровителям — аринтам, — мой голос горестно дрожал, а ресницы увлажнились слезами — до того мне себя стало жалко.

Но я не забыла удивиться сама себе: мои фантомы не только потеют, но и плачут? Расту! В самом деле расту, как маг. Вот радость. Слезы высохли. Гордые княжны не плачут.

Мой белоглазый мучитель уточнил:

— Аринтов вы тоже обманули или они в сговоре с вами?

— Мы никого не обманывали. Да, эти грамоты — не подлинные. Мы с Айрани вынуждены были прислушаться к совету одного случайного попутчика и обратиться к каким-то темным личностям. Мы боялись, что аринты нам не поверят. И, как выяснилось, напрасно боялись. В посольстве прекрасно знают нашу родословную и моего отца, а Борогаст даже вспомнил, как нянчил меня, когда я была совсем маленькой. Увы, папа тяжело болен и не смог приехать лично, чтобы выручить своих несчастных дочерей, но он уже извещен о случившемся и направил нам повторные грамоты. А пока эти пергаменты, полученные не совсем благоразумным, должна признать, способом, вполне можно считать копиями, заверенными и подтвержденными посольством аринтов. Разницы с оригиналом нет никакой.

Таррэ выслушал мою сказочную исповедь с непроницаемой мордой.

— Какая душераздирающая история. Значит, аринты в сговоре. Налицо преступная попытка обмануть короля и втереться в его окружение. Но, полагаю, дела обстоят еще хуже. Паэрт, подержи самозванку, я возьму пробу крови. Не бойтесь, сударыня, мне понадобится лишь капля. А там уже решим по результатам, что с вами делать.

Я не успела и дернуться, как Паэрт скрутил мне руки за спиной. Таррэ переложил сельт в левую руку, правой вытащил обычный с виду кинжал, скользнул ко мне и оказался рядом в мгновение ока. Горные поэты не зря называют вейриэнов «ветер ущелий».

— Зачем же руки ломать? — прошептала я, широко распахнув глаза и не трепыхаясь. — Разве способна слабая девушка оказать сопротивление высшим воинам? Да еще такому, как вы, лорд. Только голову мне не рубите, как виконту Гисмусу, я к ней привыкла.

А теперь, пожалуй, можно и в обморок. Я — Айрани — вздохнула и пошевелилась в своем огненном убежище, а Инитаэра, наоборот, резко обмякла и осела в руках Паэрта, беспомощно откинув голову ему на плечо. Не будут же палачи резать бессознательное тело — не интересно. Так и вышло: Паэрт, обозвав Таррэ болваном, уложил княжну обратно в кресло.

— Бальзама было бы достаточно, а ты с ножом на нее. Не наигрался еще сегодня, Таррэ?

Тот похлопал обморочную по щеке, выругался на священном.

— Я был уверен, что она — демон блуда.

— А я говорил тебе — невозможно! Как, скажи, проникнет исчадие Темной страны на землю, получившую огненную защиту?

— Если учесть, что Роберт был похотлив, как кролик, именно суккуб мог пробить его защиту.

В нос ударил до боли знакомый медовый запах, а губы ощутили незабвенный вкус бальзама. О, этот прекрасный «Корень солнца», коварнейшая настойка северян, секрет производства которой знают лишь огненные короли!

— Ну что, убедился? — спросил Паэрт. — Она не темная, иначе сразу бы рассыпалась или сгорела. С чего ты взял, что она суккуб? Ты слишком долго пробыл на севере, друг мой. Ты уже сам себе не доверяешь.

— Вот именно. Потому и уцелел. А вы тут совсем расслабились, нюх потеряли. Азархарт в горы придет — и не заметите. Если бы ты повидал с мое, то стал бы таким же недоверчивым, Паэрт. А не слишком ли долго эта девица в обмороке?

— Вот ты и расхлебывай. А я пойду, за Ярреном присмотрю.

Инитаэра закашлялась, разлепила веки. Встретилась с чудовищными, светившимися белым светом глазами вейриэна и зажмурилась от жути.

— Ч-что в-вы со мной сделали? З-зачем? — язык уже начал заплетаться. Еще бы, я выпила полглотка, а мне категорически нельзя ни капли! Эльдер предупреждал. Но, может, на фантом бальзам не подействует так убийственно?

Стоявший перед креслом на коленях (дивная картина, я долго буду ее вспоминать с мстительным наслаждением!) Таррэ поднялся, окинул меня пронизывающим взглядом.

— Проверял вас на наличие темной магии, леди. К счастью для вас, вы не суккуб.

— Я? Конечно нет! Как вы… как вы могли такое подумать?! — на глазах выступили вполне искренние слезы. Я так старалась, а он!

— А что еще мне оставалось думать? — Таррэ, не думая извиняться, нагло приподнял голову княжны за подбородок жесткими пальцами. Пробуравил глаза раскалившимися добела зенками. Я дернулась, и он отпустил, отошел на шаг, сцепив ладони за спиной, но по прежнему давил взглядом как нависший над головой ледник. — Вы знаете, кто такие белые вейриэны? Мы охраняем подопечные нам земли и души от темных проявлений. Я — высший белый мастер и живу в мире Эальр уже не первое столетие, и пробить мою защиту от любых посягновений — физических, духовных и мысленных — невозможно даже очень сильному магу из наследников айров. Меня может зацепить только темный маг, равный по силе князьям Азархарта. У вас, княжна, — выделил он голосом мой статус, — это удалось почти с одного взгляда. Это превосходит даже силу высшего суккуба, которых темный владыка создает из своих пленниц и наложниц. Так что еще я мог подумать? Разумеется, я должен был вас проверить, чтобы обезопасить в первую очередь моего короля. Ваша красота обладает потрясающей магической силой и нацелена именно на магов. На обычных людей ваше появление оказывает не такой… ошеломляющий эффект. Откуда это в вас?

А вот на Яррена моя красота совсем не оказала никакого эффекта, подумала я.

— Не знаю, о какой такой магической силе вы говорите, фьерр, я в этом ровным счетом ничего не понимаю, но… — я зарделась и смущенно опустила ресницы, — мой папенька, князь Лиарский, — очень… могучий мужчина. У него сотни жен и наложниц, и от каждой — дети.

Таррэ качнул головой:

— Я видел ваше воздействие на водных магов. Если бы вы унаследовали что-то от вашего отца-аринта, то инсей не среагировал бы на вас точно так же, как красные маги, синие и даже… белые. Эта ваша внешность, ваше поведение полнейшей… то ли невинности, не осознающей, что творит, то ли дьявольского коварства… ваше убийственное обаяние! Даже король из всех дам выделил именно вас. Вот поэтому, леди, я запрещаю вам приближаться к королю. На бал вы не поедете.

— Вы не имеете права запрещать! — возмутилась я.

— Зачем мне какое-то право? — в руках вейриэна опять появился сельт. — Я просто вас остановлю, если понадобится. Мне подозрительно уже то, что вы слишком вовремя появились в Найреосе — именно в тот момент, когда нашему вздорному королю вздумалось искать невесту. И аринты с радостью ему подсовывают вас. Но ради вас же самой, леди, вам нужно отказаться от планов на трон Гардарунта. Поберегите свою жизнь. Вы еще так молоды.

— Что вы меня пугаете, лорд? — Инитаэра поднялась из кресла и, не обращая внимания на грозное оружие, шагнула к остолбеневшему вейриэну. — Мне не нужен трон. Да еще и — трон нищего королевства. И что мне какой-то мальчишка, пусть даже король? Корона не делает людей сильными и умными. Король Лэйрин ни в какое сравнение не идет с вами, лорд Антаре. Вы — воплощенная сила, а я, выросшая в суровых аринтских лесах, умею ее видеть и ценить. Я сразу увидела самого сильного и достойного воина, как вошла в тронный зал. И еще я вижу, чувствую: вы совсем не такой злой и страшный, каким хотите казаться. Как и наши маги-аринты — берсерки только в бою, а в семьях — нет более нежных и любящих мужей. Тот, кто видел смерть, жарче любит. Но какая же несправедливость, что вы, лорд-вейриэн, вы, воплощение мужской красоты и доблести — не мужчина. За что так с вами?

Таррэ потерял дар речи. А Инитаэра сорвалась с цепи. Я с ужасом осознала, что ладони княжны легли на плечи вейриэна. Почувствовала, как напряглись под пальцами и стали каменными его мышцы, и нежно погладила. Я! Погладила Таррэ!!! Нет, это не я. Это все «Корень солнца», разжигающий сердца. Даже фантомные!

Сердце бешено колотилось в сотворенную мной грудную клетку, в висках бился… бальзам там пульсировал! И ни одна мысль не могла пробиться! «Ты что творишь?! Прекрати немедленно!» — орала я мысленно, замирая от ужаса и отвращения, а губы Инитаэры потянулись к сжатым в нитку губам жуткого, ненавистного моего врага Таррэ. И коснулись! Так же невесомо, как я когда-то касалась губ Дигеро в немыслимо далекой теперь, уже почти чужой жизни.

Я в своем убежище напрягла все силы и волю, оттаскивая взбесившийся фантом, но добилась лишь того, что прильнувшая к ошеломленному вейриэну Инитаэра чуть отстранилась и жалобно вздохнула. А я узрела произведенный эффект. О боги!

Глаза моего тюремщика расширились, стали из белых нежно-голубыми и глупыми, как у новорожденного котенка. Его руки сжались на талии княжны: сработали хватательные инстинкты хищника — удержать удирающую добычу. А забытый в кулаке острейший сельт пропорол ткань платья и глубоко оцарапал спину фантома.

Брякнул о пол выпавший кинжал. Парализованная княжна повалилась столбиком. Таррэ подхватил ее и оттащил на диванчик.

— Вот бездна! — выругался сквозь зубы, сорвал с пояса маленькую серебряную флягу и начал лить из нее на рану.

Княжну мелко затрясло: «Корень солнца» бурно отреагировал на соперничавшую отраву. Спасибо, враг, удружил! С одной стороны, хорошо, а то опьяневший фантом мог еще что-нибудь натворить, а сейчас я под шумок верну власть духа над телом.

— Потерпите, леди, сейчас пройдет, — вейриэн положил ладони на виски фантома. — Это не смертельно.

Но не прошло, а пришло: дверь с треском распахнулась, и ворвалось все аринтское посольство почти в полном составе, с воинственно взъерошенным Эльдером во главе. Удивительно, но мальчишеский облик он удержал.

— Ты что творишь, белая пиявка! — рявкнул старейшина Борогаст.

Мой драгоценный дракончик взъярился:

— Эй, ты, убери клешни от княжны!

Таррэ подобрал сельт, но сопротивляться не стал, когда аринты оттеснили его от диванчика и принялись приводить Инитаэру в чувство не чем иным, как еще одной настойкой, густо пахнущей травами! Сопротивляться девушка не могла, понятное дело. Я изо всех сил боролась с ядом в ее недоделанном, раздираемом на части организме и пыталась удержать фантомное тело от распада. Ох, и натерпелась! Инитаэра судорожно, с хрипом, вздохнула.

— Мы расцениваем твои действия, как враждебные, мастер Таррэ, — припечатал Борогаст, свирепо сощурив глаза.

— Я дам объяснения моим действиям, но не здесь и не сейчас. И потребую, в свою очередь, объяснений от вас, старейшина.

— Идем сейчас, чего медлить! Я дам тебе… объяснения, — Борогаст сжал могучие кулаки и, бросив взгляд на Светлячка (тот, взяв княжну за запястье, ему ободряюще кивнул), повернулся к выходу. Таррэ с невозмутимой мордой отправился за ним. Едва они скрылись за дверью, Инитаэра простонала:

— Воды…

Вся эта суета у меня беспощадно отняла еще драгоценных полчаса жизни. Наконец, выдворив и аринтов (Борогаст с Таррэ так и не вернулись), княжна осталась с Эльдером. К тому времени действие бальзама сошло на нет, и фантом подчинялся моей воле, как прежде, хотя меня не оставляло ощущение, что лучше бы его развеять, помучиться сутки и создать новый. Но времени было безумно жалко. Не было его у меня совсем.

Я оставила Эльдера поджидать горничную, распихала фантомов по убежищам, причесала растрепанные чувства и, соорудив себе иллюзорную мужскую внешность и позаимствовав одежду у Лэйра, направилась в Шерстяную башню к Дигеро. И не забыла еще прихватить из очага королевской кухни несгораемую корзинку, куда повар Дошан складывал что-нибудь съестное, стоило ей появиться в очаге пустой. Хороший у меня повар. Единственный во всем окружении искренне преданный мне человек, не задающий лишних вопросов даже о жалованье. Надо бы тряхнуть как следует Яррена: где в моем королевстве гребут золото мешками, и не осталось ли там еще горстки для личных расходов нищего короля?