Глава 3

Опустилась ночь, когда белгородское такси с шашечками высадило Вадима недалеко от центральной Соборной площади – под вывеской с оригинальным названием «Гостиница «Белгород». Он был подтянут, сиял, переодет в гражданское. На плече висела пустая походная сумка, которую предстояло забить. Разбираться у стойки администрации – куда, зачем, имеет ли он право? – хотелось меньше всего, он сунул дежурному администратору свое «страшное» служебное удостоверение и, не глядя на реакцию, заспешил к лифту.

Лена открыла дверь номера, радостно засмеялась, упала в его объятия. Он целовал ее глаза, губы, волосы, давал волю рукам – они ведь так истосковались! Она шутливо била по ним, просила убрать «манипуляторы», а сама льнула, подставляла лицо и тоже осыпала его поцелуями.

– Приехал, не обманул… Проходи, раздевайся, марш в душ, от тебя еще войной воняет… В шкаф можешь не смотреть, там никого нет – я держалась, хотя поступило несколько заманчивых предложений, и меня даже звали в Испанию, в отличие от некоторых, которые зовут в Сибирь…

– В Сибирь… – бормотал Вадим, немея от наслаждения. – Только в Сибирь, на каторгу, никакой Испании… Но не сейчас, утром, Сибирь не убежит… Леночка, родная, как же я соскучился…

Она оттирала его в душе, снова льнула к нему, жмурилась от блаженства, а он цепенел, скулы сводило от желания. Майор действительно безумно соскучился по этой женщине, которую знал лишь одну ночь, один вечер и одно утро. Они лежали на жесткой гостиничной постели, но это было самое комфортное ложе из всех, на которых он побывал! А потом, когда страсть наконец улеглась, пришло недоумение: впервые за много лет он испытывал душевный покой, было легко, приятно, хотелось просто лежать и ничего не делать. Сладкая истома растекалась по телу, он уже забыл, что тысячу лет не ел, не пил, не курил, и даже не заметил, как подкралась дремота и глаза медленно закрылись.

…Когда он проснулся, Лена, все еще лежавшая рядом, крепко обняла его и прошептала на ухо:

– Я молилась за тебя, просила, чтобы с тобой ничего не случилось, чтобы ты вернулся таким же, каким уходил…

– Но я совсем не рисковал… – начал он и тут же замолчал, потому что она закрыла ему рот ладошкой:

– Мы договорились говорить только правду, забыл? А не можешь сказать правду, лучше помалкивай.

– А что ты еще без меня делала – помимо путешествия в славный город Белгород и вселения в эту милую гостиницу?

– Я ходила по магазинам – не пропадать же первому дню моего отпуска? Я молилась… впрочем, это уже было. Я усердно боролась с внутренним голосом, который весь день вопил: «Зачем я забрался в эту идиотку?»

– Ты его победила?

– Мне кажется, да… Ты съездил неудачно? Я это чувствую…

И Вадим все ей рассказал, обходя упоминания о зверствах и применении всех видов стрелкового вооружения. Про Нарбулу – приснопамятного Ильяса Джанхотова (негодяя года), про то, как спецназ не справился с задачей, про удивительной красоты горы Дагестана, которые он даже не заметил. В этом рассказе не было ничего секретного, но он удивлялся: с какой стати он делится своими профессиональными проблемами (в принципе, сокровенными) с женщиной, которую знает чуть больше суток? Она включила свет, достала из сумки планшет, стала в нем что-то искать и, найдя на просторах Интернета нужный персонаж, радостно воскликнула:

– Да, в самом деле, есть такой террорист, о нем довольно много упоминаний. Объявлен в розыск в нескольких странах. Заслуги… мамочка дорогая, да это сущий демон, как его земля еще носит?! Полюбуйся на этого любимчика женщин! – Она повернула планшет, и взору Вадима предстало ненавистное лицо врага, которого он еще ни разу не видел вживую. Видимо, в окружении «товарищей по оружию» – группа боевиков в черном на фоне пустыни и горящего автобуса. Все в масках, только Нарбула без маски – рослый, спортивный, в ладном камуфляже, с демоническим блеском в больших глазах. Окладистая бородка была на месте – он никогда с ней не расставался. Нарбула высокомерно улыбался – хозяин мира, распорядитель человеческих судеб…

– Закрой, – поморщился Вадим. – Пошел он к черту! Надеюсь, этот парень скоро встретит свою заслуженную пулю.

– И еще, – сказала Лена, – у этого человека, если присмотреться, радужные оболочки глаз разного цвета. Явление называется «гетерохромия». Можно предположить врожденную патологию – дистрофию радужки, выливающуюся в глаукому. Обрати внимание, глаза отличаются. Один, скорее, зеленый, другой, видимо, серый. Это не бросается в глаза, такое может увидеть только специалист, которым я, безусловно, являюсь. Болезнь может временно не беспокоить, он может даже не знать про нее, но рано или поздно начнутся боли. Возможно, в детстве была травма или сильное воспаление… Прости, – вдруг спохватилась Лена и отбросила планшет. – Правда, прости, милый, что напомнила, я просто такая любопытная… Забудь, давай лучше еще немного поспим…

А потом наступило солнечное утро. Ничто не взрывалось, рассерженное начальство не обрывало телефон. Обнаженная женщина крутилась перед зеркалом, поворачивалась к нему разными местами, вставала на цыпочки и усердно тянула подбородок через плечо.

– Что-то у меня не так, не могу понять… – бормотала она, проверяя на ощупь соблазнительные части тела.

– Плоскопопие? – пошутил Вадим. – Нет, все мило, мне нравится.

Она стрельнула в него глазами, открыла шкаф, достала яркий купальник, на который производители явно пожалели ткани, стала в него неторопливо облачаться. Она смотрелась в купальнике идеально, и даже сама себе нравилась – принялась вертеться, заглядывать через оба плеча.

– Восхитительно! – совершенно искренне прокомментировал Вадим. – Нет, правда, Лена, ты неподражаема. Смотрится безупречно, и сама ты очень красивая. Кстати, откуда у тебя купальник?

– Купила… – Она опять привстала на цыпочки и чуть не вывернула шею. – Вчера ходила по магазинам и купила. Вместе с пеньюаром, модным парео и кремом от загара.

– Это, конечно, здорово, – одобрил Вадим, – но как бы тебе сказать, дорогая, даже не знаю… В общем, мы собираемся провести неделю в Сибири, а сейчас вторая декада сентября, купаться нежелательно, с солнечными ваннами полная засада… У нас и летом, знаешь ли, не всегда удается позагорать… Не сказать, конечно, что мы там постоянно мчимся через снега… – Он замолчал, а потом с улыбкой добавил: – Я понял, тебе не понравилось, как мы провели эту ночь, и ты решила отправиться с предыдущим претендентом в Испанию…

– А теперь попрошу тишины, – вкрадчиво сказала Лена, присаживаясь рядом. – Возможно, это самоуправство, дорогой, но что сделано, то сделано, не будем об этом сожалеть.

Вадим напрягся. Он так не любил, когда за него принимают решения!

– Ты уехал, мне стало грустно, и я позвонила твоей дочери в Новосибирск…

– Куда? – изумился Вадим.

– Твоей дочери Марине, помнишь такую? Она живет в Новосибирске. Ты сам оставил мне ее номер…

– Я помню, где живет моя дочь и как ее зовут, – перебил Вадим. – Я оставил ее номер не для того, чтобы ты сразу кинулась ей звонить…

– И все же я это сделала – ведь мне было так тоскливо. – Лена состроила виноватое лицо, и у него пропало всякое желание с ней ругаться. – Я просто хотела познакомиться, поговорить. А чтобы наше общение прошло доверительнее, я положила ей на телефон немного денег… Должна сказать, она хорошая девочка. Немного зажатая, взбалмошная, бывает грубой… но в остальном – хорошая. Сначала она была холодна, насторожена, но потом мы растопили этот лед. Я объяснила, что у нас с тобой было… о, не волнуйся, в рассказе отсутствовали стрельба и трупы, все было красиво и романтично. Я рассказала, как мы собирались к ней в гости, но тебя неожиданно вызвали на срочную работу… Она рассмеялась, сказала, что это в порядке вещей, такое с тобой постоянно. Именно это сформировало ее как совершенно невыносимую личность… ну, это она так сказала. В общем, мы нашли несколько точек соприкосновения и расстались довольные друг другом. Возможность приезда в Сибирь еще не исключалась.

– Слава богу, – улыбнулся Вадим. – Но при чем здесь купальник?

– Потом ты позвонил, сообщил невероятную новость, что едешь обратно и теперь мы точно поедем в отпуск. Я тут же перезвонила твоей дочери. В итоге у нас родилась идея, как провести спецоперацию. Мы не едем в Сибирь.

– В смысле? – оторопел Вадим.

– Сибирь – это скучно. Мы едем в Крым.

– Куда? – Он от изумления открыл рот.

– О господи! – простонала Лена. – Крым, древняя Таврида, «Ласточкино гнездо», «Крымнаш»… Прости, я не издеваюсь. Почему нет? У нас неделя, этого достаточно. Вторая половина сентября – еще не пропащая пора. Бархатный сезон продолжается. Тихо, отдыхающих немного, поскольку начался учебный год, в море еще можно купаться… Идея родилась спонтанно. Инициатор, кстати, твоя дочь, так что я здесь совершенно ни при чем.

– Как вы видите это технически? – Вадим насупился. Он ничего не имел против Крыма, но опять же, когда без него все решили…

– Да, мы все обсудили и приняли меры. С тетушкой вопрос улажен, она безумно рада, что ребенок отдохнет с отцом. Даже готова выделить небольшую сумму, чтобы сплавить ее с глаз долой. Мы условились, что потом ты отдашь. Еще она поговорит с классной руководительницей – ведь ребенок будет отсутствовать в школе целую неделю. В три часа дня Марина прилетит в Симферополь. Будет путешествовать под присмотром стюардесс – обычная услуга, мой сын несколько раз летал точно так же.

– А мы? – Вадим с каким-то растущим ужасом посмотрел на часы. «Бабий заговор», – мелькнула мысль.

– Наш самолет авиакомпании «Ямал» вылетает в час дня из аэропорта «Белгород». Билеты забронированы, осталось выкупить. Прибудем в Симферополь на час раньше твоей дочери и успеем подготовить ей торжественную встречу. Все необходимое, за исключением уже купленного купальника, купим на месте. Если у тебя нет денег, это не беда, я хорошо зарабатываю и могу себе позволить взять на довольствие понравившегося мне мужчину и его до…

– Нет уж! – Вадим рывком сел на кровати и стал растирать зачумленную голову. – Мы и сами зарабатываем, можем себе позволить небольшую трату… Но почему именно Крым, Лена? Я там никого не знаю.

– А куда еще? – задала она резонный вопрос. – Я еще не закончила дорогой. Мы с твоей дочерью посидели в Интернете и подобрали неплохой вариант. Это поселок Портабель, между Судаком и Феодосией, совершенно райское местечко. Отель на второй линии от моря, называется «Королевская вилла»… Ну да, название подкачало, но там, по отзывам, сносный сервис, не очень грубый персонал, и повара не испытывают жгучего желания тебя отравить. Соседние номера: нам с большой кроватью, Марине – с маленькой. А какая там природа, какое море, какие великолепные нудистские пляжи!.. Тринадцать лет назад я проходила практику в тамошней больнице – это было что-то вроде обмена опытом. Жила на съемной квартире и на всю жизнь сохранила незабываемые впечатления об этом городке. Именно там я познакомилась с бывшим мужем, он потом переехал в Россию, а сейчас чахнет за Полярным кругом со своей зарплатой в двести тысяч…

– Как это приятно… – Вадим передернул плечами. – Ладно, дело прошлое… И все же я не понимаю. Ответь мне честно, чтобы самому не выяснять: моя дочь без колебаний согласилась поехать в Крым с незнакомой женщиной?

– Мы познакомились.

– Ну, я не знаю. – Он прошелся по комнате. Откуда вдруг взялась эта предательская нерешительность?

– У нас вагон времени, – напомнила Лена. – Можем прогуляться по магазинам. Можем просто полежать, заняться чем-нибудь приятным… – выразительно посмотрела она на него.

Вадим задумался. Собственно, с чего он взял, что происходит нечто ужасное?

Но волнение продолжало сказываться. Теперь больше всего на свете он боялся звонка от Панькова. Этот тип беспардонен, ему плевать, что его «любимый» майор спецназа собрался в отпуск с женщиной и дочерью. Выключить телефон? Нет, это чересчур. Но никто не беспокоил. В конце концов, у нас нет незаменимых! Через десять минут он вскочил, отыскал телефон в валяющихся на полу штанах, нашел абонента в телефонной книге. Зачем он это делал? Амбарцумян не отвечал. Он набрал Балабанюка. Молодой лейтенант отозвался тоже не сразу, а когда ответил, голос его подрагивал от волнения:

– Слушаю, командир…

– Расслабьтесь, – ухмыльнулся Вадим, – отпуск продолжается.

– Фу-ты, черт… – шумно выдохнул Балабанюк. – Командир, ты когда-нибудь точно до «кондратия» доведешь. Ну, нельзя же так!

– Испугался, что Нарбулу засекли где-нибудь на Таймыре, – ухмыльнулся Вадим, – и нашу группу снова отзывают из отпуска?

– Вроде того…

– Ладно, все в порядке. Амбарцумян почему-то не отвечает.

– Он здесь… – В голосе Балабанюка зазвенели смешливые нотки. – Парализовало парня от страха.

– Понятно… В Крым все еще собираетесь?

– Мы, собственно, в аэропорту…

– Где конкретно собираетесь отдыхать?

– А что? – насторожился Балабанюк. Что-то не понравилось ему в вопросе. – В Ялту хотели, в Судак… В этот, как его… в Партенит. У Амбарцумяна там бывшая жена живет, соскучился, навестить хочет… – А ты в Сибирь, командир?

– В Сибирь, в Сибирь. Еду сопли морозить. Ну, бывайте, мужики, не скучайте там.

– Ну, ты и сказанул, – усмехнулся Балабанюк и мгновенно отключился.

Это было невероятно! Он радовался, как ослик Иа своему дню рождения. Дождался! У него не просто несколько дней, когда можно не работать, а самый настоящий отпуск! Он едет к морю, рядом любимая женщина, никакой стрельбы, оружия, рискованных мероприятий в надоевшем бронежилете. Скоро подъедет дочь, он будет отдыхать, как нормальный белый человек! Пять лет прошло со смерти жены, и только сегодня он понял, насколько прекрасной бывает жизнь!

Перестроенный аэропорт Симферополя, ласковый теплый воздух, редкие облачка на небе. Все элементарно просто – не надо ожидать багаж (за неимением последнего), никакого паспортного контроля, заполнения деклараций. Стайка таксистов, зазывающих клиентов во все концы полуострова. Щепетильный «фейс-контроль» с целью выбрать наиболее приличную физиономию: «Шеф, встречаем еще один рейс через час и едем в Портабель. Счетчик разумный, но чаевые гарантированы. Если интересно предложение – жди». Таксист терпеливо ждал, такими клиентами здесь не разбрасываются.

Самолет из Сибири прилетел по расписанию. Пассажиров было немного, и багаж выдали без задержки. Симпатичная темноволосая девчонка со вздернутым носиком, отдуваясь, волокла тяжелую сумку на колесиках. Она вымахала еще больше! Дылда, скоро до отца дорастет! Ноги точно в маму. Вадим с суровым видом, но весь дрожа от радости, заступил дорогу:

– Гражданка такая-то? Просьба остановиться и обнять отца.

Она завизжала и кинулась ему на шею…

– Ты в кого такая выросла, дочь? – Он недоверчиво ощупывал ее, вертел в разные стороны.

– Что сделаешь, пап, время берет свое…

– А это что такое? – ткнул Вадим пальцем в набитую сумку. – Ты в своем уме? Зачем это барахло на юг притащила?

– А это я? – возмутилась Маринка. – Это твоя сестрица разлюбезная. Тетя Люда то бишь. Она глубоко убеждена, что в Крыму голод – потому что он повсюду блокирован: с суши, с моря, из космоса, и существует лишь тоненькая «дорога жизни», по которой сюда поступают продукты, которых на всех не хватает. Там, кажется, варенье, квашеная капуста, грибы. Еще одежда теплая… Ты же понимаешь, папа, все это барахло проще взять, чем объяснить тете Люде, почему не надо это делать.

Потом она исподлобья разглядывала Лену, скептически поджимала губы, порывалась высказать критическую оценку, но удержалась. Лена выглядела лучше всех в этом аэропорту. Белые джинсы, каблучки, легкая блузка, облегающая фигуру. Она улыбалась. Маринка тоже выдавила что-то похожее на улыбку и проворчала:

– Ну, примерно это я и ожидала увидеть… Ладно, разберемся.

Вадим с Леной переглянулись, и он сделал ей знак, мол, все в порядке, могло быть хуже.

– Люди, вы поедете или дальше будете обниматься? – взмолился таксист. – До Портабеля, между прочим, полтора часа гнать…

Эти полтора часа пролетели незаметно. Трасса Симферополь – Феодосия была отличного качества, машинами не загружена. Дорога расстилалась на восток в обрамлении шеренг подтянутых пирамидальных тополей.

– Вы из какого города, ребята? – спросил шофер.

Начали объяснять и, запутавшись, рассмеялась. Он отмахнулся – ладно, все понятно с вами. В России вы, друзья, как бы причудливо это ни звучало. Крымские степи оказались не такими уж пустынными. Пролетали опрятные деревеньки, небольшие городки, мелькали перелески с незнакомой растительностью. «Здесь много эндемиков, папа, – популярно объяснила Маринка, никогда не выезжавшая из своего Центрального района, – то есть растений, которые растут только здесь. А в горах они будут вообще друг на дружке расти».

Степи скоро кончились, пошли густые леса. За Белогорском дорога повернула южнее, и справа по борту обозначились горы. Они имели причудливые формы и сверху донизу были покрыты лесами. Снова въехали в буковый лес. А когда вынырнули из него, горы уже были рядом – не очень высокие, но величественные. Дорога петляла по седловинам, проваливалась в ущелья. Распахивались долины, испещренные лентами речушек и разноцветными домиками. За Старым Крымом водитель съехал с трассы на второстепенную дорогу, которая тоже оказалась вполне приличной. Становилось жарче. Умеренно континентальный климат на глазах сменялся субтропическим. Менялась флора. Вдоль дороги мелькали кустарники, усыпанные гирляндами цветов, вставали пушистые остроконечные кипарисы, маячили «спиленные» макушки ливанских кедров. За горой появлялась гора, дорога петляла змейкой – и вдруг оборвались возвышенности, дорога пошла на понижение, и перед глазами в полной красе распахнулось море! От этого зрелища запершило в горле. Море было необычайной красоты, у берега бирюзовое, дальше – темно-синее. По неподвижной глади сновали белые точки – катера, лодочки, парусные яхты. На расстоянии пары километров от берега просматривались каменистые острова. Дорога змеилась между невысоких кряжей, спускаясь с горных уступов. Зазеленели виноградники. Показался большой поселок – видимо, это и был Портабель. Он раскинулся по берегам обширной бухты – километра на три вдоль моря. Невысокий – одноэтажные, кое-где двухэтажные дома, были и повыше – видимо, санатории и гостиницы. Просматривалась вытянутая набережная, утопающая в парках. Дома в поселке стояли неравномерно – где-то их было меньше, где-то они теснились. На участках, свободных от строений, зеленели деревья, белели пустыри. Справа, на юго-западе, поселок подпирала массивная зубчатая гора причудливой формы, налево убегали безлесные холмы, похожие на барханы. А далеко на северо-востоке к морю снова подступали горы. Дорога становилась ровнее, поселок приближался. Проехали заправку Газпрома, на которой не было ни одной машины.

– Я жила там, – показала подбородком направо Лена, – почти на самой окраине. Это Крокодилова гора – признайся, похоже? В горах заповедник, закрытая зона. Просто так на вершину не подняться, надо записаться на экскурсию. Здесь заканчиваются отроги Карадага, это самая высокая в округе возвышенность. За ней скала в море – знаменитые Серебряные ворота, похожие на арку. Считается, что проплыть под ней – к большой удаче. А больше в тех местах ничего интересного, нагромождения скал, к берегу не подойти – можно только подплыть на суденышке. Дальше вдоль берега – Курортное, Солнечная Долина, Судак… Везде хорошо – тут везде Южный берег…

– Ошибочка, мадам, – засмеялся водитель, – за Карадагом уже не Южный берег. Формально он здесь обрывается, но климат тот же, красоты те же, что на ЮБК, тут вы правы. В Портабеле, кстати, замечательные пляжи. Набережная тянется на несколько верст. Есть песчаные пляжи, есть галечные. Повсюду торговля и кафе – европейские, татарские, заведения восточной кухни. Обязательно попробуйте шаурму на «Восточном базаре»…

– Ага, стоило поехать к морю, чтобы поесть шаурмы… – проворчала Маринка. Вадим пихнул ее локтем, она ойкнула.

– Согласен, шаурмой в этой стране всех накормили и отравили, – усмехнулся водитель, – но на «Восточном базаре» она действительно необычная… Видите шапку в самом центре у моря? Это дельфинарий, обязательно посетите. Представления каждый вечер в 6.30, до середины октября, и всегда аншлаги. Можете посетить музей Волошина, если интересно, скоро начнется фестиваль «Бархатное танго»… А больше в этом поселке из достопримечательностей ничего выдающегося. На том конце, – кивнул он влево, – автостанция – можно доехать до Феодосии и Керчи, там же маршрутка до Тихой бухты – это безлюдное место с ровным пляжем. Вон та кучка зданий, что за границей поселка, – местный завод коньяков и марочных вин. А ближе к Тихой бухте, тоже за границей поселка, – замечательные нудистские пляжи, гм…

– Замечательные? – встрепенулась Маринка. – А чем они замечательные?

– Ты словно из машины собралась выскочить, – заметил Вадим. – Рано тебе еще. Да и потом не надо будет. Неприлично это.

– Папа у нас моралист? – изумилась дочь, искоса глянув на Лену, которая вдруг начала усердно растирать переносицу.

– Замечательные… в смысле, знаменитые, – поправился водитель. – После французского Сен-Тропе являются самыми популярными… у этих людей. Впрочем, все это, конечно, на любителя. Не забывайте, что в нудистские пляжи плавно перетекают обычные. Если долго идти вдоль берега, на что-нибудь отвлечься, а потом поднять голову, можно обнаружить вокруг себя много интересного…

Такси въезжало в городок. Вблизи все оказалось куда прозаичнее, хотя и не без расслабляющего южного флера. Асфальт на дорогах был не лучшего качества, многие дома и заборы выглядели ободранными, правда, они чередовались с нарядными особняками с буйно цветущими палисадниками. Вдоль дороги, спускавшейся по прямой к морю, росли дикие абрикосы, грецкие орехи.

– Едем по улице Державина, – объявил водитель, – она тут самая широкая, делит городок пополам и упирается в набережную. С набережной несколько спусков к морю. Вообще тут трудно заблудиться…

– Мы знаем, – перебила его Лена. – Первая улица от моря – Береговая, вторая – Абрикосовая, третья – Виноградная…

– Серьезно? – изумилась Маринка. – Пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную?

Все засмеялись.

– Это совпадение, – покачал головой водитель. – Хотя кто его знает – может, именно тут певцу и пришли в голову эти строки… Совершенно верно, мадам. А перпендикулярно – улица Державина, по которой мы едем. Есть еще куча мелких улочек, переулков. На Береговой – административные здания, торговый центр, и вообще вся жизнь сосредоточена там. Район на северо-востоке, там, где винный завод, называется Щебенка. Не поверите, все население поселка – меньше семи тысяч жителей, а в высокий сезон, когда наплывают отдыхающие, доходит до ста! Ну, сейчас поменьше, уже осень…

– Не похоже что-то на осень, – проворчал Вадим, открывая шире окно. – Парит, как в июле.

– Такая осень, – пожал плечами водитель, – Что такое осень? В Крыму это то же лето. В море 25 по Цельсию, в воздухе тоже 25. Красота! Еще две недели точно будет тепло. А там посмотрим, может, и дальше повезет… А вы, мадам, уже здесь отдыхали?

– Работала, – поправила Лена, – много лет назад. Интерном была в глазном отделении районной больницы.

– Круто, – обрадовался водитель, – я тоже «Интерны» иногда смотрю…

Он начал пропускать ползущий навстречу фургон, чтобы свернуть влево на перпендикулярную улицу. Фургон неторопливо осваивал перекресток, и спешить ему было некуда. Таксист изнывал, нетерпеливо постукивал по рулю. Терпение у него лопнуло, он резко выжал газ, вывернул баранку, машина рванулась так, что ветер засвистел в ушах, – и проскочил буквально под носом у фургона! Еще немного, и его бы завертело от удара! Мужик в фургоне яростно давил на клаксон, ругался благим матом, но такси уже катило на восток по Абрикосовой улице.

– Зачем ругаться и гудеть? – пожимал плечами водитель. – Надо же, какие нервные все. Когда украинцами были, так не спешили никуда, пропускали всех подряд, а россиянами стали – так все теперь такие дерганые, занятые…

– Мог бы и подождать, – с укором заметил Вадим, когда к нему вернулся дар речи.

– Да ладно, главное, что проскочили, – отмахнулся таксист. – Простите, если что… – покосившись в зеркало на слегка обалдевшую Маринку, добавил он.

Улица была опрятная, утопала в зелени, среди частных домов выделялись дизайном гостиницы и пансионаты. Водитель сместился к обочине и встал у края тротуара:

– Дерибасовская, сэр! Ну, в смысле, то, что вам надо…

– Держи, Шумахер! – Вадим протянул ему несколько скомканных купюр.

Такси уехало, а они, стоя на тротуаре, задумчиво созерцали отель, в котором им посчастливилось выкупить номера. Он был трехэтажный, имел крышу, как у гриба, причудливые окна разнообразных конфигураций и весь слагался из плавных изогнутых линий – создавалось впечатление, будто он отражается в кривом зеркале. Здание абсолютно не гармонировало с соседними домами и как-то стыдливо пряталось от них за шапками буков и вязов. Но с клумбами и декоративными кустами перед входом все было нормально. Гостевой дом окружал декоративный забор, через который могла перепрыгнуть и собака. Он был тоже весьма необычен и у людей с неустойчивой психикой мог вызвать головокружение.

– Забор Мебиуса какой-то, – пробормотала Лена.

– И это называется «Королевская вилла»? – недоверчиво произнесла Маринка. – Да это «Королевский мухомор». И тот, кто его строил, мухоморов объелся.

– Давайте не будем придираться, – миролюбиво предложил Вадим. – Дом как дом, просто архитектор так видел. Мы же не собираемся искать что-то другое? Дочь, что ты делаешь? – повернулся он к Маринке. – Выбрось грецкий орех, он же зеленый…

Впрочем, внутри все оказалось традиционно. Обои, панели, зевающая администрация – составная часть «ненавязчивого» крымского сервиса. Девушка по имени Маргарита, которая могла бы быть постройнее, посимпатичнее и опрятнее, изобразила аналог улыбки, проверила у туристов документы, сверила их с записями в компьютере. Протянула ключи и кивнула на лестницу – туда. «Кормить будут?» – деловито осведомилась Маринка. «У вас только завтраки, – отрезала работница гостиницы и показала на дверь за стойкой: – Там терраса, с восьми до десяти утра».

Все было отлично, совершенно не хотелось придираться. Ворчала лишь Маринка, остальные посмеивались, украдкой наблюдая за ней. Ребенок впервые в жизни куда-то вырвался! Постояльцев в гостинице было немного, лестница на второй этаж почти не скрипела. Аляповатые панели на стенах в коридоре, в принципе, держались, и лампы кое-где светили. «Какой разительный контраст между экстерьером и содержанием», – шептала Лена. Маринка услышала и энергично закивала. Из 21-го номера доносился невнятный бубнеж – работал телевизор. 22-й был Маринкин, 23-й предназначался для «молодых».

– Боже, я опять буду жить одна, – проворчала девочка, входя в номер и отбирая у отца тяжелую сумку. – Всегда одна, даже на море одна…

– Имеются варианты? – насторожился Вадим и чмокнул дочку в висок: – Отдыхай! Помойся, разбери сумку, поспи – мы тебя разбудим. Капусту, – ткнул он пальцем в сумку на колесиках, – разрешаю выбросить. И горничную надо бы добыть, если в этом богоугодном заведении имеется, конечно, горничная…

Ничто в этот день не могло испортить настроение! Он аккуратно прикрыл дверь 22-го номера и повернул сияющую физиономию к Лене:

– Пройдемте в апартаменты, мадам?

– Давно уже пора, – проворчала она, повисая у него на шее.

Настроение не испортил даже грузный, основательно в годах, мужик в майке и шортах, вышедший из 24-го номера. На носу у него красовались очки в позолоченной оправе. Он что-то залопотал на непонятном языке, расплылся до ушей и устремился к Вадиму, протягивая руку. Долго тряс ее, что-то говорил, любезно улыбнулся Лене, и ей пришлось улыбаться в ответ. Вадим показал знаками – мол, не полиглот. Но отдыхающий продолжал гундеть, потом опять тряс его руку. Вадим насилу высвободился, открыл дверь.

– На каком это он?

– Загадка, – отозвалась Лена, продолжая по инерции улыбаться и кивать. – Как-то гортанно, не вполне благозвучно… Не знаю я такого языка. Я вообще очень мало языков знаю. Думаю, датский или голландский.

Они прошли в свой номер и сразу направились к балкону, откуда открывался вид и на городок, и на море.

Местность у берега шла на понижение. За изогнутыми перилами парили крыши домов Береговой улицы, кроны деревьев, среди которых выделялись остроконечные верхушки кипарисов, просматривалась набережная, лавочки, торгующие сувенирами. А за всем перечисленным расстилалась безбрежная синь воды. Она мерно вздымалась – на море начиналось волнение. Покачивались лодочки. Солнце уходило за Крокодилову гору, но пока освещало поселок рассеянным светом. С балкона было слышно, как смеются на пляже люди, кричат голодные чайки, носясь над водой. Они облокотились на перила, Вадим обнял Лену, она прижалась к нему плечом и прошептала:

– Скоро солнце зайдет.

– И мы выйдем на тропу, – улыбнулся он. – Посидим в кафе, поужинаем, сходим на море, искупаемся… Как тебе моя дочь?

– Она хорошая девочка… Воспитывали ее, возможно, ужасно, но все равно хорошая. Когда-нибудь и ты познакомишься с моим верзилой. Если захочешь, конечно. Он тоже хороший парень. Только нервный немного, в папу…

– У него был сумасшедший папа? – Вадим почувствовал необъяснимый укол ревности. Нашел к чему ревновать – к делам давно забытых лет…

– Да нет, нормальный, – пожала плечами Лена. – Правда, немного с «гусями», срывался пару раз, руку на меня поднимал, из дома сбегал, потом возвращался, выгонял меня с ребенком на мороз и целые сутки не пускал обратно… Все нормально, навсегда избавилась от этого великовозрастного чуда…

– Эй, вы о чем там шепчетесь? – прозвучало вдруг слева. Оба вздрогнули, повернули головы. На соседнем, точно таком же балконе стояла Маринка. Она сменила джинсы на короткие шорты, кроссовки на тапки, вымыла голову. А вот рот у нее такой, что они не выдержав, расхохотались.

– Эй, люди, чего ржете, как ненормальные? – изумленно уставилась на них Маринка. – У меня кокарда на лбу выросла?

– Прости, пожалуйста, – икнула Лена.

– Сходи в зеркало посмотри, – сказал Вадим, держась за живот.

Девочка сделала страшные глаза и умчалась. Тут же из номера прозвучал вопль ужаса: «Блин горелый!!!» Через несколько секунд она вылетела обратно:

– Что это, папа?

– Что ела?

– Ничего!

– Кроме незрелого грецкого ореха? Который я приказал тебе не есть?

– Ну, да… Ну, и что? – Она опять умчалась и на этот раз отсутствовала довольно долго. А когда снова возникла на балконе, с лица стекала вода, черное пятно вокруг рта осталось на месте. – Пап, оно не отмывается!

– И не отмоется. Зеленый грецкий орех не отмывается. Это навсегда, хрюндель ты мой. Придется с этим жить. Видно, судьба у нашего рода такая, Мариша. Можешь, конечно, попробовать пемзой…

– О горе мне! – взвыл ребенок и снова скрылся в своем номере.

– Какой ты бессердечный, – вздохнула Лена, прижимаясь головой к его плечу. – А это правда не отмывается?

– Почему же, отмывается. Но не сразу. Уверен, у нее получится. Слушай, давай пойдем прогуляемся, – предложил Вадим, – а то так и просидим весь отпуск в отеле. Не хочешь надеть купальник?

– А как же Марина?

– Догонит, – ухмыльнулся он.

Похоже, Марина действительно отмывалась пемзой. Результат был налицо. Вместо черного пятна расцветало красное. Она была зла и надута, тащилась за ними, ворчала. Вадим подождал, пока она догонит, и обнял ее.

– Ладно, считай, что подлизался, – буркнула Маринка и, не сдержавшись, прыснула: – Ладно, пап, сама виновата. Люди, давайте же наконец поедим.

На прибрежный поселок опускались сумерки. Где-то далеко на набережной играла музыка. Степенно прохаживались отдыхающие. Вадим обратил внимание, что среди туристов практически не было школьников и молодежи. За парты села молодежь, разбежалась по классам и аудиториям. Торговцы у парапета складывали свой товар – бусы, поделки из сувениров, причудливые игрушки. Из соседнего заведения тянуло ароматным дымком. Ресторанов и кафешек на первой линии было множество, и большинство из них работало. Татарская кухня, украинская, русская, караимские чебуречные, окутанные ароматами, от которых текли слюнки. Китайские рестораны, итальянские, греческие, вездесущие фастфуды. У лестницы, спускающейся к пляжу, гитаристы исполняли что-то испанское – с лихими переборами, щипками. Вокруг стояли отдыхающие, слушали.

Набережная казалась бесконечной. Они гуляли, наслаждались вечерним воздухом, йодистыми ароматами с моря. Лена держала Вадима под руку, Маринка то забегала вперед, то отставала. Мучительные поиски подходящего заведения завершились в пафосном литературном кафе, где в этот вечер, слава богу, никто не декламировал. Принимали традиционную пищу – как-то не хотелось испортить отпуск несварением желудка. Жюльен с грибами, пюре, котлеты по-киевски, салаты, перегруженные зеленью. Маринка молотила так, что за ушами трещало. Вадим улыбался, курил, откинувшись на спинку стула, – персонал не возражал, вентиляция работала. Потом они купили фруктов, помыли их в замусоренном фонтане и спустились к морю. «Я его боюсь, – бормотала Маринка, – оно такое большое, страшное». «Не бойся, деточка, не укусит, – улыбался Вадим, – хотя шальная медуза, конечно, может». На пляже в этот час почти никого не было. На набережной горели фонари – обрывки их рассеянного света отражались в спокойной воде. Маринка разделась, оставшись в купальнике, и помчалась к воде.

Вадим обнял Лену, погладил пушистые волосы. Ее глаза поблескивали в темноте. Им было необыкновенно хорошо. Они тоже разделись до купальников и вошли в воду. Она была ласковой, приятно обтекала, в ней еще сохранялось тепло дневного солнца..

Вадим сильными гребками доплыл до буйков, вернулся обратно. Лена плавала кругами недалеко от берега. «Одна рука короче другой, – объяснила она со смехом, – только так и могу». Обнявшись, они вышли из воды и запоздало обнаружили пропажу Маринки!

Вещи валялись на песке, а ребенка нигде не было! Вадим не сразу испугался, решил, что она захотела разыграть их и спряталась. Или утонула?! Нет, не могла, Маринка прекрасно плавала, несколько лет ходит в бассейн, а утонуть у берега в соленой воде и вовсе проблематично. Тогда где она, черт возьми? Его волнение передалось Лене, она занервничала. Оба, не сговариваясь, извлекли из вещей сотовые телефоны, включили фонарики.

– Вадим, не переживай, – бормотала Лена, – она не в море, это точно. Когда мы плавали, она прошла мимо, выходила на берег. Ты просто не заметил…

Господи! Куда же смылась эта паршивка?! Он уже собрался выкрикнуть ее имя, но тут Лена схватила его за руку:

– Не кричи, тихо…

Наступила тишина, в которой различался лишь слабый плеск воды. Но нет, было что-то еще. Метрах в ста вдоль берега возвышались какие-то навесы, стояли грибки с шезлонгами, оттуда доносился смех. Мужские голоса, женский. Он узнал голос дочери! Маринка спокойно, даже весело с кем-то общалась, на помощь не звала. Вадим облегченно выдохнул, вытер пот со лба. Ну, точно, получит когда-нибудь на орехи…

– Не психуй, не наказывай ее, хорошо? – зашептала Лена. – Вспомни себя в детстве, ты был таким же…

– Вспомнить себя в детстве? – съязвил он. – Знаешь, милая, не припоминаю, чтобы я был девочкой и сбегал от отца, чтобы пообщаться со взрослыми парнями.

– Все равно веди себя спокойно, не доводи ее до истерики… – бормотала она, семеня за ним.

За крайними грибками колыхались три силуэта. Один из них принадлежал его дочери, которая даже не оделась после купания! Все трое были так увлечены беседой, что не заметили Вадима.

– Да ты шо, в натуре из Сибири? – громко говорил ломающийся юношеский голос. – И приехала в такую даль? Слушай, вы как там живете?

– Ужасно живем, – сокрушалась Маринка. – В начале августа уже снег выпадает, волки и медведи по городским окраинам, словно гопники, шастают, ищут, кого бы задрать. У нас такие метели, что школьные автобусы только в сопровождении буксиров ездят…

– Ну, ты и забралась, Марина… – засмеялся юноша. – Врешь ты все, можно подумать, я в вашей Сибири никогда не был… Ты с родителями здесь?

– Ну, частично…

– А я вон там живу, в 45-м доме. Заходи как-нибудь, музон послушаем…

– Может, искупаемся? – предложил второй – у этого голос еще не ломался, но звучал чертовски неприятно.

– Так-так, – строго произнес Вадим, включая фонарик, – и что тут происходит? Есть желающие получить тупую травму живота?

– Эй, мужик, ты чего, борзый?..

– Артем, заткнись! – испуганно зашипела Маринка. – Это мой «родак», он в спецназе служит…

В свете фонаря мелькнули испуганные глаза Маринки, двое местных отроков, одетых отнюдь не на бал в Мариинке. Один был какой-то тщедушный, маленький, явно не представлял интереса. Второй чуть постарше Маринки, черноволосый, плотный, с густыми бровями. Он выглядел явно растерянным – по-видимому, это и был Артем.

– Ну, пап… – заныла Маринка. – Ты чего нас пугаешь, мы же просто разговариваем. Это местные ребята…

– Какая прелесть! – желчно заметил Вадим. – Местные ребята – как это успокаивает. Пошли, дочь, рано тебе. А вы, молодые люди, молчите, не злите меня. Одно слово – и ваша жизнь решительно меняется. – И, цепко взяв Маринку за руку, потащил ее обратно.

Она брыкалась, что-то шипела. Отроки за спиной благоразумно помалкивали. Лишь когда они отдалились, Артем крикнул:

– Марина, приходи сюда, когда сможешь! Мы часто тут бываем!

Вадим резко повернулся, но два силуэта уже скользили по лестнице, ведущей на набережную.

– Пап, ну, ты что? – отбивалась Маринка. – Мы же правда только говорили! Ты с тетей Леной постоянно занимаешься, мне же скучно! Они нормальные ребята!

– Ты тоже меня не зли! – рычал он. – Нашла нормальных ребят. Хулиганы, воры, юные насильники, сама же потом спасибо скажешь! У тебя что, богатый жизненный опыт? Все, собираем вещи, спать пора!

– Черта с два! – Она наконец-то вырвалась, сверкая глазами, пошипела, потом направилась к морю, бросив через плечо: – Ждите меня здесь.

– Ты купаться или топиться? – ядовито осведомился Вадим.

– Папа, ты вообще не соображаешь, – буркнула Маринка. – Если я пошла топиться, то зачем меня ждать?

– Ты не перегнул? – тихо спросила Лена, когда Маринка погрузилась в воду. – По-моему, обычные парни.

– Ты слышала, какими словечками они общаются? – шумно выдохнул Вадим. – Типичная приблатненная публика. Всю жизнь не понимал, почему приличных девочек тянет к жиганам.

– Это закон, – прошептала Лена. – Я сама однажды за такого вышла…

Злая дочь вышла из моря, исподлобья косясь на отца. «Ей, в принципе, ничто не мешает прикинуться паинькой, а при первом удобном случае сбежать к своим кавалерам», – подумалось ему. Видимо, девочка тоже так подумала. Она уже не демонстрировала лютое неприятие. Натянула шорты, маечку, обшарила карманы.

– Тьфу ты, черт! – Все один к одному. Деньги потеряла.

– Откуда у тебя деньги?

– Микрокредит взяла. – Она гордо вскинула голову и направилась к лестнице.

– Что ты сказала? – ужаснулся Вадим.

– Ха-ха, – небрежно глянула через плечо Маринка. – Испугался, папочка? Ладно, не парься, один – один.