Глава 37. Рюрик наносит удар

В проводники Олегу дали седого, но бодрого и крепкого старичка-ижора по кличке Урий. Имени своего Урий не открыл, да и к чему оно Олегу? Шли быстро, часто переходя на бег, но Урий не сдавал, пер себе и пер. Хотя, если честно, то пер не он, а Олег. Ломился через кусты, что твой лось. А вот Урия и вовсе слышно не было. Идет по валежнику – не хрустнет у него ничего. По листьям топает – ни шелеста, ни шороха. Леший он, а не урий…

Тропа то взбиралась на обрыв, то спадала к самому берегу, уводила в лес, растворялась в траве, но Урий находил ее тут же – то валун приметный углядит, то сосну изгибистую. Внезапно Олег расслышал резкие, дребезжащие звуки, несущиеся из леса, и остановился. Урий тоже замер, а после расслабился, улыбнулся и поманил Олега за собой.

Крадучись, он вышел на край большой поляны, посреди которой росла ель. Ветер ли изломил дерево или время, а только рухнула елка, оставив по себе шипастый обрубок. Возле елки сидел на заднице медведь и с интересом музицировал – дернет когтями дранку и слушает. Наслаждается.

– «Медвежье кантеле», – улыбнулся Урий. – Мишка любит!

Медведь недовольно обернулся, увидал людей и заворчал.

– Помешали ему! – усмехнулся Олег.

Косолапый поднялся – зад в сухой траве – и трусцой убежал в лес.

– А вот это уже не мишка… – прислушался Урий.

Олег напряг слух. Издалека докатились звуки неясные, смутные, но явно человеческой природы – лязгал и скрежетал металл.

– Война идет! – посуровел Урий.

– Вперед! – скомандовал Олег.

Чем ближе становилась Альдейга, тем явнее прорезались звуки битвы, делились и множились, приобретали оттенки. Олег с Урием вышли к курганам, и тут же из травы поднялись трое молодых карел весьма сурового вида, вскинули луки и натянули тетивы.

– Не стреляйте! – поднял руки Урий. – Свои!

Олег вышел вперед и сказал:

– Я – Олег, сын Романа! Вы кто?

– Мы? – прокряхтел один из карел, держа лук внатяжку. – В дозоре мы!

– От кого?

– От Хакона конунга! – доложил карел и рассердился: – Ты кто таков, чтобы нас спрашивать?

– Я был послан конунгом, – твердо ответил Сухов, – и ответ держать буду перед ним! Ведите меня к Хакону!

Карелы, сблизив головы, посовещались и отрядили двоих с Олегом, оставив Урия под охраной третьего стража.

Карелы, часто поглядывая на незнакомца, повели его, по дуге обходя Альдейгу, ставшую театром военных действий. Наконец они достигли леска возле западной окраины города. Лесок этот кишел пешими и конными, копейщиками и лучниками, здоровыми и ранеными.

Навстречу Олегу с радостными криками выскочила Чара.

– А Пончик? – вскричала она.

– Живой, живой Пончик! – поспешил заверить Сухов. – Конунг где?

– Здесь он! Дана его перевязывает.

– Ранен? – нахмурился Олег.

– Пустяки… – послышался густой баритон, и из шалаша, ставшего «лазеретом», выбрался Хакон конунг. Левая рука его была на перевязи. – Что скажешь?

Олег выпрямился, еле задавив в себе желание отдать честь, и отрапортовал:

– Конунг, твое задание мы выполнили! Рюрик со сборной дружиной прибыл и ждет твоих приказаний. С ним двадцать больших сотен.

Хакон расплылся в довольной улыбке:

– А почему Асмуд сам не явился?

– Сгинул Асмуд, – глухо сказал Олег. – Положил многих на Дине и сам смерть принял… А Крут в землях пруссов погиб.

Хакон посуровел и умолк. Молчал и Олег, вспоминая погибших друзей. Наконец конунг встрепенулся:

– Передай Рюрику – пускай реку перекроет выше и ниже Альдейги! Там же пусть и высаживается! На севере командует Шаев, на юге – Лидул. А теперь поспеши к рейксу – пора кончать со свеями!

– Бегу! – бросил Олег.

– Стой! – усмехнулся Хакон. – Бегун… Коня моего возьми!

Олег спорить не стал. Влез в седло и поскакал. Мимо храма Велеса, мимо курганов и сопок, мимо поляны с «медвежьим кантеле»… Олег едва не пролетел и мимо стоянки варягов, но вовремя заметил за деревцами изящные силуэты лодий. Конь вынес его на узкий бережок, к которому приткнулись десятки кораблей, и Олег спрыгнул на песок. Варяги не ставили шатров и не разводили костров, они ждали приказа выступать. Рюрик, завидев Олега, мигом слетел с лодьи на песок.

– Ну, что? – крикнул он.

– Бьются наши! – ответил Олег. – И тебя ждут!

Наскоро передав слова Хакона конунга, Сухов принял из рук Пончика ковшик с квасом и осушил его.

– Ну?! – нетерпеливо выдохнул лекарь.

– Жива твоя Чара! – поспешил его успокоить Олег. – Жива и здорова. Скоро свидитесь – имей терпение!

Пончик радостно улыбнулся.

– По лодьям! – гаркнул Рюрик. – Гуннар, поведешь своих на юг! Остальные со мной! Ударим с севера! Вперед!

Сотни мечей и топоров вскинулись над головами, сотни глоток извергли ярое:

– Ран! Ран!

Паруса скатали и сунули в кожаные чехлы. Над водой заскользили весла. Их ладное движение не отражалось в замутненной воде. Гребцы не успели еще притомиться, а уж и курганы показались, вздыбились зелеными горбами. У этого места лодьи разделились: половина погребла далее к югу, на соединение с тысячей Лидула конунга, а сотни Рюрика приготовились к высадке.

– Поворот! – разнеслось над рекой.

Весла справа замерли, а те, что с левых бортов, загребли, разворачивая лодьи к берегу.

– Ходу!

Лодьи с разлету, скрежеща килями по мелкому дну, втесались в берег.

– Вперед!

Варяги, йомсвикинги, пруссы, галаты – все, кто пошел в поход за Рюриком, – ринулись к носам лодий, запрыгали кто на берег, кто в мелкую воду. В левых руках щиты, в правых – копья, мечи, топоры… Хоть сейчас в бой!

– Разобрались по десяткам! Полусотникам и сотникам вести! Па-ашли!

Олег с завистью проводил глазами гридней, трусцой удалявшихся на передовую. Нет того десятка, в котором он состоял бы, – статусом не вышел. Кто таков Олег Вещий? Ополченец. Как ни крути, как ни верти – боец второго сорта… Хилвуд вроде благоволит ему, да и Рюрик ласков, но что с того? Ежели он, Олег, в засаду попадет или, там, в полон угодит, гридь не кинется его выручать. Своего выручить – закон, своего гридь никогда и нигде не бросит. Пусть даже десятки лягут костьми, чтобы спасти одного, но выручат. В гриди главенствует простой закон: «Все за одного, один за всех!» – и нет у него исключений. Но Олег – чужой, этот закон на него не распространяется…

Сухов насупился. Подождав, пока гридь пройдет мимо, он пристроился к толпе ополченцев, не имевших ни малейшего понятия о строе. Все перли, как им моглось и хотелось. Ополченцы переговаривались:

– Эх, врежем свеям!

– Видать, награбили добра…

– Ниче, не убегут! Лодьи дорогу-то перекроют!

– Во-во! Все нам достанется!

– Все, что останется! Или ты мыслишь, что гридь с тобой поделится? Ага, жди!

– Ниче! Всем хватит!

Полное радужных надежд, ополчение топало в бой. Обходя громадный валун, Олег двинул напрямки, через кусты, и споткнулся о свежий труп. И очень удивился. На траве лежал воин явно не северного обличья – волосы длинные, волнистые, цвета воронова крыла, а лицо смуглое, словно обожженное солнцем. Ромей? Да нет вроде… Не та амуниция. Какой у неизвестного шлем был, уже не узнать – некто, обладавший громадной физической силой, так треснул южанина по голове, что шлем на миску стал похож. А вот доспех знатный! Чешуйчатый! Одинаковые стальные пластины были сшиты вместе так, что и впрямь напоминали чешую. «Пригодится!» – решил Олег и снял доспех с южанина. Кольчуга – кольчугой, а и латы не помешают! С его-то умением…

Олег, кряхтя, напялил доспех поверх «бирни» и затянул кожаные завязки на боках. Новое железо ощутимо давило на плечи, но и защищало надежно.

– Олег! – крикнул Пончик. – Чего ты там копаешься?

– Бегу! – откликнулся Сухов, прилаживая ножны, и впрямь побежал – грузной трусцой.

А шум боя накатывал все ощутимее – воздух дрожал от лязга и грохота, густел от криков неистовства и злобы. Ополчение преодолело лесополосу, отделяющую курганы от северной окраины Альдейги, и сразу окунулось в битву.

– На врага! – послышался приказ Рюрика.

Вымотанное воинство Шаева криками радости встретило прибывших на подмогу и рассредоточилось, пропуская вперед свежие силы. Гридни Рюрика мигом построились клиньями и бросились на растерянных свеев. И пошла рубка! Редкими ручейками викинги и хускарлы все-таки просачивались между клиньев – и попадали под мечи ополчения. Ополченцы, те или сдавались, или гибли, а вот викинги ни плена не желали, ни смерти. Попробуй-ка плени такого вояку или прибей, когда те с десяти лет к мечу приучены. Только победа в бою не силой обретается, а духом. С этим у викингов была проблема. Чужаки на чужой земле, они уже были готовы и от добычи отказаться, только бы вырваться из Гардов. Вернуться бы, отдышаться, забыться, зализать раны… Ан не выйдет!

Олег махнул тати влево, подрезая зазевавшегося ополченца, махнул вправо, но не достал. Прянул от чьего-то меча, отбил и ударил снизу вверх, пропарывая низ живота. Свей рухнул на колени, воя и тараща глаза. Олег взбежал на взгорбок и увидел перед собой бывший Урманский конец города. Ныне улиц его будто и не было: повсюду метались сотни людей, истребляя себе подобных. Кровавая карусель…

Олега обогнали стрельцы. Защелкали луки.

Сухов отбивал «змей битвы» щитом или мечом, что не всегда удавалось: дважды стрелы тюкнули его в панцирь, а одна пробила «подол» кольчуги и царапнула по ноге.

Внезапно картина боя изменилась – «карусель» откатилась к берегу Олкоги, очищая пустырь, заваленный трупами, ранеными, утыканный стрелами, заляпанный кровью. Там, где ранее проходила Варяжская улица, торчали стены полусгоревшего дома, а на самой «улице» рубился Рюрик, сын Регинхери. Олег удивился – а где ж верные бояре? Чего не защищают рейкса? Подзабыли в горячке боя? Да разве можно о таком забывать? И тут из уцелевшего дома полезли викинги. Один, другой, третий… Шесть голов! И шесть мечей… На одного Рюрика!

Сухов, словно забыв о килограммах доспехов, помчался наперерез свеям, вопя: «Берегись! Берегись!» Но рейкс не слышал его, фехтуя сразу с двумя викингами, наседавшими на него. Олег подбежал и оглянулся – где та шестерка? Вовремя! Тяжелое копье неслось, выцеливая широкую спину Рюрика. Сухов изо всех сил долбанул щитом. Щит треснул, а копье прогудело над плечом Рюрика. Только тут рейкс оглянулся, заметил Олега с выпученными глазами, набегавшую шестерку и крикнул:

– Со спины меня прикрой!

Рюрик и Олег стали спиной к спине, и пошло дело! На Сухова насели те двое, которых Рюрик не успел отослать к Одину в Вальхаллу. Рубаки они были знатные. Деморализованные, это верно, но жажда жизни и страх смерти добавляли викингам сил и упорства. Олег едва поспевал отбиваться, а уж о том, чтобы самому нанести удар, и речи не шло. Вот викинг справа, с перебитым носом и длинными усами, качнулся в сторону и ударил наотмашь, едва не опрокинув Олега. Сухова спас лишний доспех – панцирь принял на себя удар, одна из пластин лопнула, но кольчуга под ней выдержала. Уклонившись, он успел отбить удар того викинга, что бил слева, безусого, но с рыжей бородкой от уха до уха. Обратным ударом викинг вспорол панцирь у Олега на боку и сделал короткий замах, дабы покончить с вертким русом, заколов того, но не успел – напоролся на меч Хилвуда.

– Сюда! – проорал рядом знакомый голос. – Сюда!

Ладонь Рюрика хлопнула Олега по плечу, и лишь тогда он оглянулся. Кричал Хилвуд, подзывая гридней-телохранов. Из шестерки викингов уцелели трое, но ненадолго. Подскочившие гридни, красные оттого, что подпустили врага к рейксу, мигом уделали выжившую троицу.

Олег медленно приходил в себя. А Рюрику хоть бы что! И ведь ни полслова не сказал. Олег ему жизнь спас, спину прикрывал, а вся награда – по плечу хлопок! С другой стороны, как еще-то? Театральные фразы типа «Благодарю тебя, мой юный друг, ты спас меня от смерти!» у Сухова всегда вызывали острый приступ аллергии. Так что все путем…

– Бегут свеи! – крикнул Хилвуд. – Хо-хо-хо! Драпают!

– Не драпают они, – поправил боярина Рюрик, – а в крепости спешат укрыться. Теперь выковыривай их оттуда!

Пыль на поле брани оседала, шумы откатывались к крепости. Ополчение бежало вслед за отступавшими свеями, добивая отстающих и раненых, а на бывшей улице показалась делегация – впереди шел Хакон конунг, припадая на правую ногу, за ним шествовали бояре, все простоволосые, только один шапку боярскую не посеял – нес ее гордо, то и дело поправляя.

– Ну, здравствуй, зятек! – прищурился Хакон, подойдя ближе.

Рюрик поклонился ему:

– Здравствуй, конунг! Вот, поспел как будто… Хотя ты и без меня бы справился!

Хакон хмыкнул.

– А скольких бы я тогда потерял зазря? – ответил он.

– Вообще-то, да, – согласился Рюрик. – Ну что, осадим свеев?

– Ни к чему это, – усмехнулся Хакон. – Мои под шумок ход прокопали от реки, прямо в колодец крепостной. Так что, ежели кто не прочь освежиться, пущай готовится! На рассвете вылезем из колодца и ударим по свеям изнутри. Достанем гадов из-под земли!